Как можно говорить о мире без культуры в то время, когда искусственные космические корабли достигли звезд, а процент неграмотных является самым низким из всех человеческих событий? Да, все эти успехи верны, но это не работа образованных женщин и мужчин, а специалистов. Между культурой и специализацией существует такое же расстояние между человеком Кромагнона и неврастеническими сибаритами Марселя Пруста. С другой стороны, хотя есть много более грамотные сегодня, чем в прошлом, это количественная проблема и культура не имеет много общего с количеством, только с качеством.

То есть мы говорим о разных вещах. Внеочередная специализация достигается науками должно быть, без сомнения, мы собрались в современном мире арсенала оружия массового уничтожения, которое может исчезнуть в несколько раз планету, на которой мы живем и загрязняет смерть Смежные пространства.

Элиот, «все, что делает жизнь стоит того, чтобы жить». Культура - или была, когда она существовала, - общий знаменатель, то, что поддерживало общение между очень разными людьми, которым продвигается знание, которое вынуждено специализироваться, то есть дистанцировать себя и не общаться друг с другом. Это был также компас, путеводитель, который позволял людям ориентироваться в толстом клубе знаний, не теряя при этом направления и более или менее ясно, в своей непрестанной траектории, предрассудки, которые важны для чего это не главная дорога и бесполезные отклонения.

Никто не может все знать - ни раньше, ни сейчас, - но культурный человек, по крайней мере, служил для установления иерархий и предпочтений в области знаний и эстетических ценностей. В эпоху специализации и крушения культуры иерархии исчезли в аморфной смеси, в которой, согласно путанице, параллельной бесчисленным формам жизни, крещенной как культуры, все науки и техники оправданы и равны, и Нет никакого способа различить с минимальной объективностью то, что красиво в искусстве, а что нет. Даже говорить таким образом уже устарело, потому что само понятие красоты так же дискредитировано, как классическая идея культуры.

Специалист видит и уходит далеко в свою частную сферу, но не знает, что происходит с его сторонами, и не отвлекается на то, чтобы обнаружить хрустит, которые он мог бы причинить своими достижениями в других областях существования, чуждых ему. Это одномерное существо, как его называл Маркузе, может быть как великим специалистом, так и некультурным, потому что его знание, а не соединение его с другими, изолирует его по специальности, которая едва ли является крошечной ячейкой обширной области знаний, Специализация, которая существовала с самого начала цивилизации, возрастала с развитием знаний, и то, что поддерживало социальное общение, те общие знаменатели, которые являются клеем социального искажения, были элитами, образованными меньшинствами, которые В дополнение к созданию мостов и обменов между различными областями наук о науке, письмами, искусством и техникой - оказывалось влияние, религиозное или светское, но всегда наполнялось моральным содержанием, чтобы интеллектуальный и художественный прогресс не был Слишком далеко от определенной человеческой цели, то есть, гарантируя лучшие возможности и материальные условия жизни, это будет означать моральное обогащение для общества, снижение насилия, несправедливости, эксплуатации, голода, Болезнь и невежество.

Как верующий, Элиот нашел в ценностях христианской религии, которая справляется с знаниями и поведением человека, которое называется культурой. С восемнадцатой и девятнадцатой столетий эта светская мораль и философия выполняли эту функцию для большого сектора западного мира. Хотя верно, что для большего или большего числа людей очевидно, что трансцендентность является жизненной необходимостью или срочностью, из которой они не могут отделиться, не впадая в анонимность или отчаяние.

Только таким образом жизнь была бы более пригодной для жизни в наибольшей степени в погоне за непреодолимым стремлением к счастливому миру. Было бы неправильно приписывать в этом процессе функции, идентичные наукам, письмам и искусствам. Именно потому, что они забыли отличить их, возникла путаница, которая преобладает в наше время в области культуры. Наука прогрессирует, подобно методам, уничтожает старые, устаревшие и устаревшие, для них прошлое - кладбище, мир мертвых вещей и превзойденный новыми открытиями и изобретениями.

Письма и искусство обновляются, но они не прогрессируют, они не уничтожают его прошлое, они строят на нем, они питаются им и в то же время кормят его, так что, несмотря на то, что он настолько разный и далекий, Веласкес жив, как Пикассо и Сервантес остается прежним, как Борхес или Фолкнер.

Это общее пространство, которое никогда не специализировалось, которое всегда было доступно для всех, переживало периоды крайней сложности, абстракции и герметизма, которые ограничивали понимание определенных произведений для элиты. Но эти экспериментальные или авангардные произведения, если они действительно выразили неопубликованные области человеческой реальности и создали формы прочной красоты, всегда заканчивали обучение своих читателей, зрителей и слушателей, интегрируя их в общее пространство культуры.

Это, конечно, может и должно быть экспериментом, при условии, что новые методы и формы, введенные в результате описанной работы, расширяют горизонт жизненного опыта, раскрывают его самые скрытые тайны или раскрывают нам беспрецедентные эстетические ценности Которые революционизируют нашу чувствительность и дают нам более тонкое и новое видение этой бездонной пропасти, которая является состоянием человека.

В документальном фильме описаны проблемы лицея на окраине Парижа, одного из тех районов, где обедневшие французские семьи втирают плечи с иммигрантами из субсахарских, латиноамериканских и арабских истоков в Магриб. Документальный фильм не хотел быть паникерским, но обнадеживающим, чтобы показать, что самое худшее уже произошло и что с доброй волей властей, учителей, родителей и учеников вода успокаивается. Например, с неопровержимым удовлетворением директор отметил, что благодаря недавно установленному металлодетектору, в который студенты теперь должны были войти в школу, были изъяты перчатки, ножи и другие острые предметы.

Таким образом, факты крови резко сократились. Были сделаны положения о том, что ни учителя, ни ученики никогда не будут ходить одни, даже не ходить в туалеты, всегда, по крайней мере, в двух группах. Таким образом они избегали нападений и засады. И теперь в школе было два постоянных психолога, которые давали советы студентам - почти всегда сироты, полусиротки и семьи, сломанные безработицей, распущенностью, преступностью и гендерным насилием - неспособными или непокорными.

Она объяснила, что для того, чтобы избежать нападений и избиений старых, она и группа учителей согласились встретиться в течение справедливого часа в устье ближайшего метро и вместе ходить в школу. Таким образом, риск подвергнуться нападению воюющих стал затмевать.

Этот учитель и ее коллеги, которые ежедневно ели, работали как ад, ушли в отставку, научились выживать и, похоже, не представляли, что учение может быть чем-то другим, кроме их ежедневного крещения. Но, судя по тому документальному фильму, который можно было снимать во многих других местах во Франции и по всей Европе, крах и дискредитация самой идеи учителя и преподавания - и, в конечном счете, любой формы власти - казалось, не принесло творческого освобождения молодого духа, а скорее превратилось в школы, таким образом, освободившись, в лучшем случае, в хаотические учреждения и, в худшем случае, в мелкие сатрапии головорезов и ранних преступников.

Понятно, что май 68 года не закончил «авторитет», который уже давно страдает от процесса всеобщего ослабления во всех порядках, от политического до культурного, особенно в области образования. Но революция детей хорошо, цветок буржуазных и привилегированных классов Франции, которые были главными героями этого веселого карнавала, провозглашенного как лозунг движения «Запретить запретить!», Расширенный до понятия власти, его уход от смерть. И это придавало легитимности и очарованию идею о том, что всякая власть подозрительна, губительна и презренна и что самый благородный либертарианский идеал должен игнорировать его, отрицать его и уничтожать.

Сила не была затронута ни малейшей символической лихорадкой молодых повстанцев, которые, без ведома подавляющего большинства из них, несли иконоборческие идеалы мыслителей, таких как Фуко, на баррикады. Достаточно вспомнить, что на первых выборах, которые прошли во Франции после мая 68-го года, право голлистов получило ошеломительную победу.

С тех пор, как в Европе, так и в остальной части мира, политические и культурные деятели, которые в то же время осуществляют магистерский, моральный и интеллектуальный характер классической «власти» и которые на популярном уровне воплощают учителя, Слово, которое тогда звучало так хорошо, потому что оно было связано со знанием и идеализмом. Ни в одной области это не так катастрофично для культуры, как для образования.