Стихотворение «Цицерон» Ф. И. Тютчева было предположительно написано в 1829 или 1830 году. Возможно, оно было непосредственным откликом поэта на события Июльской революции 1830 года во Франции. Впервые стихотворение было опубликовано в альманахе «Десница» на 1831 год; спустя пять лет, в 1836 году, его напечатал журнал «Современник».

В стихотворении, принадлежащем к философской лирике, нашли отражение размышления поэта о судьбе европейской культуры, о месте и роли личности в эпоху исторических потрясений. Основная тема «Цицерона» - миссия личности в переломные моменты истории. Особенностью стихотворения является его жанровая многоплановость: в нем соединены воедино элегические мотивы, одические черты и восходящие к XVIII веку традиции нравоучительного аполога (своеобразного диалога с «мудрецом» прошлого).

Созданное в романтических традициях стихотворение состоит из двух строф-восьмистиший, написанных излюбленным тютчевским размером - четырехстопным ямбом. Поэт использовал в «Цицероне» охватную (опоясывающую) и перекрестную (в последних четырех строках) рифмовку.

В композиционном плане стихотворение включает три части: первую из них составляет речь римского оратора, вторую - слова лирического героя, третья часть является выраженным во второй строфе авторским обобщением.

В первых четырех строках, имеющих элегические ноты, с помощью реминисценции из произведения Цицерона «Брут» поэт приближает римского оратора к своему времени, показывает личное переживание великим римлянином исторического момента: «Я поздно встал - и на дороге// Застигнут ночью Рима был!» (Под ночью Рима подразумевается закат республики и начало империи). Во второй части первой строфы появляются одические интонации, отражающие мотив избранника - человека, ставшего свидетелем и участником значимых исторических событий.

В своем философском обобщении Тютчев приравнивает героя-избранника к богам - «небожителям», поскольку такой человек может передать свои впечатления от «высоких зрелищ» будущим поколениям. Стихотворение парадоксальным образом соединяет в себе позицию участника и позицию зрителя, а риторику поучения с романтической аффектацией «пира во время чумы», «упоения» среди катастрофы.

Тютчев активно вводит такие стилистические приемы, как инверсия (минуты роковые, оратор римский, средь бурь гражданских) и аллитерация (повтор звука «р» в строках: «Оратор римский говорил// Средь бурь гражданских и тревоги»).

Произведение насыщено лексикой «высокого стиля» (небожитель, величье, чаша бессмертия) и архаизмами (всеблагие), усиливающими торжественность и пафос стихотворения.

Средствами художественной выразительности в «Цицероне» выступают эпитеты (минуты роковые, высоких зрелищ, звезды кровавой) и метафоры («Из чаши их бессмертье пил!», «Во всем величье видел ты// Закат звезды ее кровавой!»).

Поэт считает для себя большой честью стать свидетелем такого грандиозного исторического события, как смена общественной формации: «блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Трагическое время возвышает людей, давая шанс на бессмертие в памяти потомков.

«Цицерон» Федор Тютчев

Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал — и на дороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!.. Но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавый!..

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был —
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!

Анализ стихотворения Тютчева «Цицерон»

Федору Тютчеву довелось жить в эпоху глобальных мировых изменений, когда общественное сознание перешло на новую ступень развития, породив иные формы взаимоотношений между людьми. Будучи дипломатом, Тютчев мог лично наблюдать, как меняются основы государственности в европейских странах, и процесс этот сопровождается общественными волнениями. В 1830 году поэт под впечатлением от Французской революции написал стихотворение «Цицерон», в котором попытался провести параллель между некоторыми событиям. Известно, что Тютчев увлекался историей, и среди книг его библиотеки было собрание сочинений Цицерона. В книгу вошли письма римского императора, в которых он также пытался найти ответ на вопрос, почему весь мир катится в пропасть, и как удержать его от этого падения. Именно Цицерону принадлежит крылатая фраза «О времена! О нравы!», которая лучше всех других высказываний характеризует то смятение, которое царит в душе римского сенатора.

Принято считать, что Цицерон был последним правителем Рима, при котором этот город действительно процветал. После его изгнания и убийства город погряз в интригах и гражданских войнах. Поэтому в своем стихотворении Тютчев отмечает, что «прощаясь с римской славой», этот правитель «во всем величье видел» падение города и демократии, «закат звезды ее кровавый».

Если читать это произведение между строк, то становится очевидным, что Тютчев проводит параллель между падением римской империи и Французской революцией . Для поэта оба эти события имеют общую подоплеку, так как символизируют собой разрушение, подрыв основ государственности и моральное разложение общества. Тютчев не берет на себя ответственность анализировать причины, которые привели к подобному развитию событий, хотя намекает, что и в первом, и во втором случае виной всему являлись закулисные интриги и банальная борьба за власть. Однако не это занимает поэта, а тот факт, что он является очевидцем смены общественных формаций. Ведь революции происходят далеко не каждый день, и в достаточно стабильном современном мире очень сложно заставить людей не только переосмыслить свою жизнь, но и попытаться ее изменить с оружием в руках. Поэтому поэт отмечает, что «счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые», подразумевая, что лично для него стать свидетелем исторических события является великой честью. Несмотря на хаос, который в этот момент царит во Франции, Тютчев приветствует изменения в обществе, так как считает, что они являются двигателем прогресса и дают новый толчок для развития любого государства.

При этом поэт не считает нужным оценивать подобные перемены с политической точки зрения. В этом отношении он ведет себя как истинный дипломат, который предпочитает держать крамольные мысли при себе. Ведь не секрет, что Французская революция в высших кругах российского общества была воспринята с осуждением. Более того, царское правительство предприняло ряд мер, чтобы «европейская зараза» не распространилась и на территории Российской империи. Поэтому неудивительно, что Тютчев рассматривает это историческое событие через призму веков, пытаясь донести до читателей мысль, что любые изменения в обществе, даже если они сопровождаются кровавой бойней, являются не просто поворотным моментом в истории, но и способствуют развитию государства. Даже если оно рискует прекратить свое существование, как это, в конце концов, случилось с Римской империей. Но подобных ход событий поэт считает более естественным и продуктивным, чем моральное загнивание и разложение общества, погрязшего в грехах и пороках.

Было предположительно написано в 1829 или 1830 году. Возможно, оно было непосредственным откликом поэта на события Июльской революции 1830 года во Франции. Впервые стихотворение было опубликовано в альманахе «Десница» на 1831 год; спустя пять лет, в 1836 году, его напечатал журнал «Современник».

В стихотворении, принадлежащем к философской лирике , нашли отражение размышления поэта о судьбе европейской культуры, о месте и роли личности в эпоху исторических потрясений. Основная тема «Цицерона» - миссия личности в переломные моменты истории. Особенностью стихотворения является его жанровая многоплановость: в нем соединены воедино элегические мотивы, одические черты и восходящие к XVIII веку традиции нравоучительного аполога (своеобразного диалога с «мудрецом» прошлого).

Созданное в романтических традициях стихотворение состоит из двух строф-восьмистиший, написанных излюбленным тютчевским размером – четырехстопным ямбом . Поэт использовал в «Цицероне» охватную (опоясывающую) и перекрестную (в последних четырех строках) рифмовку.

В композиционном плане стихотворение включает три части: первую из них составляет речь римского оратора, вторую – слова лирического героя, третья часть является выраженным во второй строфе авторским обобщением.

В первых четырех строках, имеющих элегические ноты , с помощью реминисценции из произведения Цицерона «Брут» поэт приближает римского оратора к своему времени, показывает личное переживание великим римлянином исторического момента: «Я поздно встал – и на дороге// Застигнут ночью Рима был!» (Под ночью Рима подразумевается закат республики и начало империи). Во второй части первой строфы появляются одические интонации , отражающие мотив избранника – человека, ставшего свидетелем и участником значимых исторических событий.

В своем философском обобщении Тютчев приравнивает героя-избранника к богам - «небожителям» , поскольку такой человек может передать свои впечатления от «высоких зрелищ» будущим поколениям. Стихотворение парадоксальным образом соединяет в себе позицию участника и позицию зрителя, а риторику поучения с романтической аффектацией «пира во время чумы» , «упоения» среди катастрофы.

Тютчев активно вводит такие стилистические приемы, как инверсия (минуты роковые, оратор римский, средь бурь гражданских ) и аллитерация (повтор звука «р» в строках: «Оратор римский говорил// Средь бурь гражданских и тревоги» ).

Выберите стихи... 1 декабря 1837 (Так здесь-то суждено...) 11 мая 1869 (Нас всех, собравшихся...) 12-ое апреля 1865 (Все решено...) 1856 (Стоим мы слепо...) 19 февраля 1864 (И тихими...) 29-е января 1837 (Из чьей руки...) Encyclica Mala aria Memento Silentium! А. Ф. Гильфердингу Альпы Арфа скальда Безумие Бессонница Близнецы Брат, столько лет сопутствовавший мне... В деревне В душном воздуха молчанье... В небе тают облака... В разлуке есть высокое значенье... В толпе людей, в нескромном шуме дня... В часы, когда бывает... Ватиканская годовщина Веленью высшему покорны... Великий день Кирилловой кончины... Венеция Весенние воды Весенняя гроза Весна Весь день она лежала в забытьи... Вечер Видение Вновь твои я вижу очи... Волна и дума Восток белел. Ладья катилась... Вот от моря и до моря... Впросонках слышу я - и не могу... Всё отнял у меня казнящий бог... Все, что сберечь мне удалось... Всесилен я и вместе слаб... Глядел я, стоя над Невой... Гус на костре Да, вы сдержали ваше слово... Два голоса Два единства Две силы есть - две роковые силы... Двум друзьям Декабрьское утро День вечереет, ночь близка... День и ночь День православного Востока... Другу моему Я.П.Полонскому Душа моя - Элизиум теней... Душа хотела б быть звездой... Дым Е. Н. Анненковой Его светлости Князю А. А. Суворову Есть в осени первоначальной... Есть и в моем страдальческом застое... Еще земли печален вид... Еще томлюсь тоской желаний... Здесь, где так вяло свод небесный... Зима недаром злится... И в божьем мире то ж бывает... И гроб опущен уж в могилу... И чувства нет в твоих очах... Играй, покуда над тобою... Из Гете (Радость и горе...) Из края в край, из града в град... Из Микеланджело Иным достался от природы... Итак, опять увиделся я с вами... Итальянская villa К Ганке Как верно здравый смысл народа... Как весел грохот летних бурь... Как дочь родную на закланье.. Как дымный столп светлеет в вышине!.. Как летней иногда порою... Как над горячею золой... Как нас ни угнетай разлука... Как неожиданно и ярко... Как неразгаданная тайна... Как ни бесилося злоречье... Как ни дышит полдень знойный... Как ни тяжел последний час... Как океан объемлет шар земной... Как он любил родные ели... Как птичка, раннею зарей... Как сладко дремлет сад темно-зеленый... Как хорошо ты, о море ночное... Как этого посмертного альбома... Какое дикое ущелье... Кн.Горчакову (Вам выпало призванье роковое...) Князю П. А. Вяземскому Когда в кругу убийственных забот... Когда дряхлеющие силы... Когда на то нет божьего согласья... Когда осьмнадцать лет твои... Колумб Кончен пир, умолкли хоры... Конь морской Кто б ни был ты, но, встретясь с ней... Лебедь Летний вечер Лето 1854 Листья Любезному папеньке! Люблю глаза твои, мой друг.. М.П.Погодину (Стихов моих вот...) Молчит сомнительно Восток... Море и утес Мотив Гейне (Если смерть есть ночь...) Н. И. Кролю Н. Ф. Щербине На возвратном пути На древе человечества высоком... На юбилей Н. М. Карамзина Над виноградными холмами... Над русской Вильной стародавной... Над этой темною толпой... Накануне годовщины 4 августа 1864 Нам не дано предугадать... Наполеон Напрасный труд - нет, их не вразумишь... Наш век Не богу ты служил и не России... Не верь, не верь поэту, дева... Не всё душе болезненное снится... Не говори! Меня он как и прежде... Не дай нам духу празднословья... Не знаешь, что лестней для мудрости людской... Не знаю я, коснется ль благодать... Не остывшая от зною.. Не раз ты слышала признанье... Не рассуждай, не хлопочи!.. Не то, что мните вы, природа... Небо бледно-голубое... Недаром милосердым богом... Неман Неохотно и несмело... Нет дня, чтобы душа не ныла... Нет, моего к тебе пристрастья... Ночное небо так угрюмо... О вещая душа моя!.. О чем ты воешь, ветр ночной?.. О, в эти дни - дни роковые... О, как убийственно мы любим... О, не тревожь меня... О, этот Юг, о, эта Ницца!.. Обвеян вещею дремотой... Одиночество Он, умирая, сомневался... Она сидела на полу... Опять стою я над Невой... Осенней позднею порою... Осенний вечер От жизни той, что бушевала здесь... Ответ на адрес Памяти В. А. Жуковского (Я видел вечер твой...) Памяти Е. П. Ковалевского (И вот в рядах...) Памяти М. К. Политковской (Многозначительное слово...) Певучесть есть в морских волнах... Первый лист Песок сыпучий по колени... Пламя рдеет, пламя пышет... По равнине вод лазурной... Под дыханьем непогоды... Пожары Полдень Последний катаклизм Последняя любовь Поток сгустился и тускнеет... Пошли, господь, свою отраду... Поэзия Предопределение Прекрасный день его на Западе исчез... При посылке Нового Завета Природа - сфинкс... Проблеск Пророчество Пускай от зависти сердца зоилов ноют... Рассвет Рим ночью Русской женщине С какою негою, с какой тоской влюбленный... С поляны коршун поднялся... Свершается заслуженная кара... Святая ночь на небосклон взошла... Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло... Сижу задумчив и один... Сияет солнце, воды блещут... Славянам (Они кричат, они грозятся...) Славянам (Привет вам задушевный, братья...) Слезы людские, о слезы людские... Смотри, как запад разгорелся... Смотри, как на речном просторе... Смотри, как роща зеленеет... Снежные горы Современное Сон на море Средство и цель Сын царский умирает в Ницце... Так, в жизни есть мгновения... Тени сизые смесились... Теперь тебе не до стихов... Тихо в озере струится... Тихой ночью, поздним летом... Ты долго ль будешь за туманом... Ты, волна моя морская... Увы, что нашего незнанья... Ужасный сон отяготел над нами... Умом Россию не понять... Успокоение Утихла биза... Легче дышит... Утро в горах Фонтан Харон и Каченовский Цицерон Чародейкою Зимою... Чему бы жизнь нас ни учила... Чему молилась ты с любовью... Черное море Чертог твой, спаситель, я вижу, украшен... Что ты клонишь над водами... Эти бедные селенья... Ю.Ф.Абазе (Так - гармонических орудий...) Я встретил вас - и все былое... Я знал ее еще тогда... Я лютеран люблю богослуженье... Я очи знал,- о, эти очи!.. Я помню время золотое...

Оратор римский* говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал* - и на дороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!.. но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты*
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавой!..
Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые -
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был -
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил! 1

1 Автограф - РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 11. Л. 1 - тщательно написанный чернилами текст, в котором выделены и даже отчеркнуты строфы; на обороте листа - «Silentium!».
Первая публикация - Денница. 1831. С. 40. Затем - Совр. 1836. Т. III. С. 8. Под № IV в общей подборке «Стихотворения, присланные из Германии», с подписью «Ф.Т.». И в том и другом изданиях напечатано с разделением на строфы. Без разделения перепечатано - Совр. 1854. Т. XLIV. С. 17–18; Изд. 1854. С. 33; Изд. 1868. С. 38; Изд. СПб., 1886. С. 106; Изд. 1900. С. 65.
Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 242.
В печатных текстах - ряд разночтений: в 8-й строке Денница дает вариант - «ея», Совр. 1836 - «ея», Совр. 1854 - «его», Изд. 1854- «его», Изд. 1868, Изд. СПб., 1886 - также «его», в Изд. 1900- «ея», Изд. Маркса колебания («его» - в 7-м изд., «ея» - в 8-м), Чулков I, 1933 - «ее», Лирика I - тоже «ее», в дальнейшем печатается так же. Главное отличие в 1-й строке второй строфы: в автографе - «Счастлив», в Деннице - «Блажен», Совр. 1836 - «Счастлив», Совр. 1854 - «Счастлив», Изд. 1854 - «Счастлив», также в Изд. 1868, Изд. СПб., 1886, Изд. 1900, но в Изд. Марксаснова колебания: «Блажен» - в 7-м изд., «Счастлив» - в 8-м, Чулков I - «Счастлив», в Лирике I - «Блажен», но в Изд. 1984, где тексты готовились также К.В. Пигаревым, дан вариант - «Счастлив». В новейших изданиях, подготовленных А.А. Николаевым (Изд. 1987), В.В. Кожиновым, отдано предпочтение варианту, принятому Пушкиным,- «Счастлив». Кожинов полагает, что Тютчев должен был отвергнуть слово «блажен», так как через строку появляются «всеблагие» (Тютчев Ф.И. Стихотворения. М., 1976. С. 300).
Существенно варьируются знаки препинания в изданиях, и они отличаются от авторских знаков в автографе: в 5-й строке автографа после слова «так» стоял восклицательный знак, но в Совр.1836; Совр. 1854; Изд. 1854 поставлены точка с запятой, в Изд. 1868, Изд. СПб., 1886 - двоеточие, в Изд. 1900 восклицательный знак автографа восстановлен и в дальнейших изданиях - также. В автографе 2-й строки после «тревоги» стоит двоеточие, но в Изд. 1868, Изд. СПб., 1886 и Изд. 1900 первые две строки прочитаны иначе, прямая речь в этих изданиях начинается со второй строки: «Оратор римский говорил: / «Средь бурь гражданских и тревоги», после слова «тревоги» следовала запятая. В изданиях, подготовленных Г.И. Чулковым, Пигаревым, прямая речь начинается с 3-й строки, как в автографе. В автографе 10-й строки после слова «роковые» стоит тире, в Деннице - восклицательный знак; в Совр. 1836, Совр. 1854, в Изд. 1854, Изд. 1868, Изд. СПб., 1886, Изд. 1900, Изд. Маркса- двоеточие, но в изд. Чулков I - тире, как в автографе; в Лирике I, Изд. 1987 - восклицательный знак. Последняя строка в автографе завершается восклицательными знаком («бессмертье пил!»), однако в Совр. 1854, Изд. 1854, Изд. 1868, Изд. СПб., 1886, Изд. 1900, Изд. Маркса, Чулков I поставлена точка. В Лирике I - восклицательный знак, как в автографе.
Многочисленные варианты синтаксического, графического, а иногда даже лексического оформления говорят об отсутствии смысловой однозначности стихотворения, о его смысловых глубинах и перспективах, о реальных возможностях разночтений. Все же автограф больше всего отражает художественную мысль Тютчева, и ему нужно отдать предпочтение.
Датируют, учитывая цензурное разрешение в Деннице (январь 1831 г.), 1830 г. (сентябрем), но в Летописи 1999. С. 286 относят написание к началу июля 1829-го, времени пребывания Тютчева в Риме.
Н.А. Некрасов в своей известной статье не выделил этого стихотворения. С.С. Дудышкин отмечал: «Мир исторический также не чужд г. Тютчеву, как мир мысли: поэт не менее исполнен сочувствия к великим судьбам человечества, как легко усваивает себе возвышенное воззрение на мир, какому бы веку оно ни принадлежало. Здесь и там душа поэта равно отзывается на всякое великое явление. Мысль легко и скоро всходит у него над всемирным событием и, воплощенная в поэтический образ, служит ему путеводною звездою при оценке целого ряда явлений. Читатель лучше поверит нам, прочитав «Цицерона» (Отеч. зап. С. 72). Особенное впечатление стихотворение стало производить в начале нового столетия в период революционных ситуаций. В апреле 1905 г. А.А. Блок, усмотревший сходство между александрийской эпохой и современной ему, устанавливает это сближение, обращаясь к стих. Тютчева: «В истории нет эпохи более жуткой, чем александрийская; сплав откровений всех племен готовился в недрах земли, земля была как жертвенник.
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые:
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир, -
говорил Тютчев. Во время затаенного мятежа, лишь усугубляющего тишину, в которой надлежало родиться Слову, - литература (сама- слово) могла ли не сгорать внутренним огнем?» (Блок.Т. 5. С. 8). Хотя Блок процитировал вторую строфу, но акцентировал идею-мотив - первой: «оратора», говорения, исторической значимости Слова. В такой интерпретации идея стихотворения восходила к пушкинскому «Пророку». В январе 1918 г. в статье «Интеллигенция и революция» (Блок. Т. 6. С. 11) писал: «Мы, русские, переживаем эпоху, имеющую немного равных себе по величию. Вспоминаются слова Тютчева: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые...» Блок полностью процитировал вторую строфу. В статье поэтом нового столетия создан образ эпохи, близкий возникшему в тютчевском «Цицероне»; стилистика самого названия статьи Блока перекликалась с работой Тютчева «Россия и революция», в которой поэт XIX в. заявлял о пагубной неизбежности революции, и эта идея «бурь гражданских и тревоги», сложной диалектики исторических катаклизмов вошла в поэзию Блока, отозвавшись во многих стихотворениях и в поэме «Двенадцать». В.Я. Брюсов, как и Блок, ассоциировал исторические катаклизмы первых десятилетий XIX в. со стихотворением Тютчева. В 1914 г. один из своих стихотворных циклов он обозначил строчкой из знаменитого теперь произведения - «Высоких зрелищ зритель»; другой цикл озаглавлен «Стоим мы слепы». Брюсову был близок лирический герой этих циклов, обозревающий события мировой истории и предсказывающий грядущее. В цикле «Высоких зрелищ зритель» поэт использовал еще один тютчевский образ - «стародавней Вильны».
Цицерон (106–43 до н. э.) - знаменитый римский оратор, писатель, философ, политический деятель, сторонник республиканского строя, боролся против установления единоличного правления. Издание писем Цицерона на немецком языке (M. Tullius Cicero’s Sämmtliche Briefe übersetzt und erläutert von C. M. Wieland. Stuttgart, 1814. Bd. I–IV) хранится в Муранове среди книг, принадлежавших Тютчеву.
Я поздно встал... - слова из публицистического сочинения Цицерона «Брут, или Диалог о знаменитых ораторах», XCVI. 330.
Капитолийская высота - один из римских холмов, здесь находился храм Юпитера.