Буккер Игорь 15.01.2019 в 17:59

Снимки беззаботно фланирующих по бульварам парижан не вызывают восторга у их потомков. Потому что легкомысленные французы наслаждаются жизнью в оккупированном гитлеровцами городе. Выставка фотографий из альбома Андре Зукка, корреспондента нацистского журнала Signal, проходила под названием "Парижане под оккупацией". Выставка вызвала волну критики.

Отдавая должное мастерству фотохудожника и техническим достижениям (цвет), многие выражали несогласие с тем, что запечатлено на пленке. В столичной мэрии, где проходила эта выставка, постарались разъяснить, что журнал "Сигнал" выходил под эгидой самого министра пропаганды Геббельса для распространения в оккупированных странах и предназначался для улучшения реноме вооруженных сил Германии.

Зрители, как утверждают теперь в парижской мэрии, увидели лишь пропагандистские клише, а не реальную жизнь французов под оккупацией. Высказывалось даже предположения о том, что эти снимки были сделаны до или после периода оккупации.

Известный исторический анекдот (в первоначальном значении этого слова - т.е. быль) повествует о том, как во время подписания акта о безоговорочной капитуляции генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель (Wilhelm Keitel) заметил подходящего к советским генералам элегантного, но надменного французского генерала де Латр де Тассиньи (de Lattre de Tassigny) и у него невольно вырвалось: "Что, и французы тоже? Этих еще нам недоставало!" (Was, die Franzosen auch? Die haben uns noch gefehlt!). По рунету гуляет такой вариант: "Как? Мы еще и французам войну проиграли?" Это неточное цитирование слов, сказанных начальником штаба Верховного командования Вермахта, но дух высказывания сохранен.

Покончив с Польшей, Гитлер 27 сентября 1939 года объявил руководству вермахта о походе на Запад. Против Франции, Бельгии, Люксембурга и Голландии. До последнего ему страсть как не хотелось воевать с Англией. И вовсе не из боязни, хотя в те десятилетия Британская империя еще оставалась самой крупной державой. Фюрер был уверен, что разделает англосаксов под орех. В островитянах он любил арийцев, "братьев" немцев. О чем он неоднократно говорил в своих "застольных беседах".

Мы берем эти слова в кавычки по причине названия книги с этими откровениями. Гитлер не терял надежды заключить с британцами сепаратный мир и одновременно готовился к высадке на остров, в случае срыва переговоров. В отношении французов Гитлер не руководствовался "расовой логикой". Лягушатников фюрер презирал.

Зато страстно хотел увидеть Париж. Увидеть, но не умереть! Чтобы мечта Гитлера сбылась, потеряли свои жизни 24 074 немецких солдат и 97,3 тысяч военнослужащих Франции. Это без учета погибших англичан.

Для нападения на Францию генерал Манштейн предложил усовершенствованный стратегический план Шлиффена. Капризы осенней погоды заставляли руководство вермахта 13 раз переносить наступление. В свою очередь французы да и англичане думали отсидеться в окопах, как в Первую мировую. Недаром тот период один остроумный французский журналист окрестил "странной войной" - drôle de guerre. Солдатня охреневала от скуки. Некоторым развлечением стала новость о покушении на Гитлера 8 ноября 1940 года.

Однако чему быть - того не миновать. 44 дивизии Рундштедта, выступившие 10 мая, уже через двое суток пересекли французскую границу, а 13 мая переправились через Маас. В результате, вечером 23 мая генерал-полковник фон Клюге приостановил наступление тринадцати немецких дивизий вдоль "линии канала" (как называли оборону побережья англичане), на западной стороне складывающегося котла окружения вокруг Дюнкерка, едва не покончив с англичанами. От полного разгрома их спасло неожиданное решение фюрера остановить дальнейшее наступление.

Война всегда ужасна, даже несмотря на то, что в той - наиболее удачной из всех военных кампании вермахта - мало и редко бомбили города. Случались и зверства, вроде расправы над захваченными в плен солдатами французских войск, особенно над сенегальскими стрелками.

"Лицо войны ужасно, - писал домой 20-го мая 1940 года немецкий солдат 269-го пехотного полка. - Города и деревни полностью разрушены, везде разграбленные магазины, ценные вещи вдавлены в землю коваными солдатскими сапогами, повсюду натыкаешься наброшенный скот, а между домами печально бродят собаки… Во Франции мы живем, как боги.

Если нам нужно мясо, режем корову и выбираем только лучшие куски, выбрасывая остальное. Спаржа, апельсины, салат, орехи, какао, кофе, масло, ветчина, шоколад, шампанское и вино, коньяк, пиво, табак, сигары и сигареты - всего этого полно. Из-за длинных переходов на марше мы отбиваемся от своих частей - тогда с винтовками в руках мы вламываемся в дома и утоляем голод. Ужасно, да? Но человек привыкает ко всему. Слава Богу, что дома у нас такого не бывает".

Все познается в сравнении. Немцам в руки попали не только ценности, но и культурные ценности: Лувр, национальные музеи и частные галереи. Конечно, по сравнению с захваченными в СССР 1,148 млн произведений искусства, разграбленных на нашей территории 400 музеев, двух тысяч церквей и 43 тысяч библиотек, украденное у французского народа - просто капля в море. Даже такое национальное унижение, как подписание перемирия в тот самом железнодорожном вагоне, где 11 ноября 1918 г. было подписано унизительное для Германии перемирие со странами Антанты, меркнет на фоне преступлений гитлеровских палачей, совершенных ими в Советском Союзе.

Кому действительно не повезло, так это лицам еврейской национальности, людям с коммунистическими взглядами и цыганам. Жесткая политика по отношению к евреям, цыганам и коммунистам проводилась нацистами на всех оккупированных территориях. Исключений из этого бесчеловечного правила не было.

Зато прочим французам повезло. Военнослужащие вермахта очень корректно вели себя по отношению к населению и поддерживали общественный порядок. Сказанное относится к оккупированной территории Франции, а ведь было еще État français ("Французское государство"), оставившее свой след в истории под наименованием "режим Виши" (Régime de Vichy).

Многое объясняет не подверженность нации к коллаборационизму или недостатку ненависти к агрессору. Ведь было и движение Сопротивления, и партизаны-маки, и деголлевская "Свободная Франция" и эскадрилья "Нормандия-Неман". Однако обыватели в массе своей продолжали жить своей будничной обывательской жизнью: шататься по бульварам, сидеть в кафе, ходить в кино, целоваться, есть и спать. А еще они работали и платили налоги, чтобы спокойно спать…

В обоих частях Франции преобладало положительное отношение к Германии, в которой большая часть не только французов, но и других европейцев видело государство с почти идеальной социальной системой, где мало безработных. Сотни тысяч рабочих из Голландии, Франции, Бельгии, Польши и Чехословакии стремились в Третий рейх на заработки. Ненависть к германцам овладела европейцами после ряда поражений нацистов на Востоке и была ответной реакцией на отношение оккупантов к местному населению.

Период оккупации во Франции предпочитают вспоминать, как героическое время. Шарль де Голль, Сопротивление… Однако беспристрастные кадры фотохроники свидетельствуют, что все было не совсем так, как рассказывают ветераны и пишут в учебниках истории. Эти фотографии сделал корреспондент немецкого журнала «Сигнал» в Париже 1942-44 годов. Цветная пленка, солнечные дни, улыбки французов, приветствующих оккупантов. Спустя 63 года после войны подборка стала выставкой «Парижане во время Оккупации». Она вызвала грандиозный скандал. Мэрия французской столицы запрещала ее показ в Париже. В итоге, разрешения удалось добиться, но Франция увидела эти кадры лишь один раз. Второй — общественное мнение позволить себе уже не могло. Слишком разительным оказался контраст между героической легендой и правдой.

фото Andre Zucca с выставки 2008 года

2. Оркестр на площади Республики. 1943 или 1944 г.

3. Смена караула. 1941 год.

5. Публика в кафе.

6. Пляж возле моста Каррузель. Лето 1943 год.

8. Парижский рикша.

По поводу фотографий «Парижане во время Оккупации». Какое все-таки ханжество со стороны городских властей осуждать эту выставку за «отсутствие исторического контекста»! Как раз фотографии журналиста-коллаборациониста замечательно дополняют другие снимки на ту же тему, рассказывая в основном о повседневной жизни Парижа военных времен. Ценой коллаборационизма этот город избежал участи Лондона, или Дрездена, или Ленинграда. Беззаботные парижане, сидящие в кафе или в парке, пацаны, катающиеся на роликах, и рыболовы на Сене — это такие же реалии Франции военных времен, как и подпольная деятельность участников Сопротивления. За что тут можно было осуждать устроителей выставки, непонятно. Да и ни к чему городским властям уподобляться идеологической комиссии при ЦК КПСС.

9. Рю Риволи.

10. Витрина с фотографией маршала-коллаборациониста Петена.

11. Киоск на авеню Габриеэль.

12. Метро Марбёф-Елисейские поля (ныне - Франклин-Рузвельт). 1943 год.

13. Туфли из фибрена с деревянной колодкой. 1940-е годы.

14. Афиша выставки на углу рю Тильзит и Елисейских полей. 1942 год.

15. Вид на Сену с набережной Сен-Бернар, 1942 год.

16. Знаменитые модистки Роза Валуа, Мадам ле Монье и Мадам Аньес во время Лонгшан, август 1943 года.

17. Взвешивание жокеев на ипподроме Лонгшан. Август 1943 года.

18. У могилы Неизвестного солдата под Триумфальной аркой, 1942 г.

19. В Люксембургском саду, май 1942 года.

20. Нацистская пропаганда на Елисейских полях. Текст на плакате в центре: "ОНИ ОТДАЮТ СВОЮ КРОВЬ, ОТДАЙТЕ СВОЙ ТРУД за спасение Европы от большевизма".

21. Еще один пропагандистский плакат нацистов, выпущенный после бомбардировки Руана британской авиацией в апреле 1944 года. В Руане, как известно, англичанами была казнена национальная героиня Франции Жанна д`Арк. Надпись на плакате: "УБИЙЦЫ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ.. ..НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ".

22. В подписи к снимку сказано, что топливом для этого автобуса служил "городской газ".

23. Еще два автомонстра времен Оккупации. Оба снимка сделаны в апреле 1942 года. На верхнем снимке - автомобиль, топливом для которого служит древесный уголь. На нижнем снимке - автомобиль, работающий на сжатом газе.

24. В саду Пале-Рояль.

25. Центральный рынок Парижа (Les Halles) в июле 1942 года. На снимке хорошо видна одна из металлических конструкций (т.к. павильоны Бальтара) эпохи Наполеона Третьего, которые были снесены в 1969 году.

26. Одна из немногих чернобелых фотографий Зукка. На ней - национальные похороны Филиппа Энрио, государственного секретаря по информации и пропаганде, выступавшего за всестороннее сотрудничество с оккупантами. 28 июня 1944 года Энрио был застрелен членами движения Сопротивления.

27. Игра в карты в Люксембургском саду, май 1942 г.

28. Публика в Люксембургском саду, май 1942 г.

29. На парижском Центральном рынке (Les Halles, то самое "чрево Парижа") их называли "мясными заправилами".

30. Центральный рынок, 1942 г.

32. Центральный рынок, 1942 г.

33. Центральный рынок, 1942 г.

34. Улица Риволи, 1942 г.

35. Улица Розье в еврейском квартале Марэ (евреи должны были носить желтую звезду на груди). 1942 г.

36. в квартале Насьон. 1941 г.

37. Ярмарка в квартале Насьон. Обратите внимание на забавное устройство карусели.

Горожане около торговых павильонов Центрального рынка оккупированного Харькова.

Прохожие на одной из пострадавших в результате бомбежек центральных улиц. Вдали видно здание Дома Проектов, ныне Харьковского Национального университета. Во время войны здание сильно пострадало и к 1960-году было перестроено и отдано университету.

Центральный рынок Харькова. Справа на фоне рынка видны купола Благовещенского собора и купол Успенского собора.

Солдаты вермахта у витрины кафе «Кавказ».

Жители города рассматривают немецкие агитационные плакаты.

Площадь Тевелева в оккупированном Харькове. В настоящее время переименована в Площадь Конституции.

Гостиница «Красная», лето 1942 года. Дореволюционное название гостиницы - «Метрополь». Одно из красивейших зданий города, во

время оккупации настолько сильно пострадало, что восстановлению не подлежало. После войны на месте гостиницы построено новое

здание.

Площадь Тевелева, в настоящее время называется Площадь Конституции. Слева - сильно поврежденное здание гостиницы «Красная».

Эта фотография сделана с крыши Дворца пионеров (до революцииДворянского Собрания), которое тоже было разрушено во время

оккупации.

Немецкие автомобили на центральной площади города, напротив гостиницы "Харьков". В 1942 году называлась «площадь Немецкой

армии», а с конца марта по 23 августа 1943 года называлась «площадью Лейбштандарта СС» по имени только что вторично взявшей

город в третьей битве за Харьков 1-й дивизии "Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер»".

Очередь около Харьковского гастронома, 1942 год.

Фотоателье «Рембрандт».

Торговля около входа на Центральный рынок.

Река Лопань в районе Центрального рынка. На горизонте видна колокольня Успенского собора.

Мост через Лопань.

Привокзальная площадь, дети разглядывают подбитые немецкие танки. На переднем плане командирский вариант танка Pz.Kpfw. III.

Улица Свердлова, ныне улица Полтавский Шлях.

Германский патруль на фоне танка Mark V возле Исторического музея.
К началу войны Харьковский исторический музей был одним из крупнейших в УССР, его собрания насчитывали более 100 000

экспонатов. Во время войны музей был поврежден и затем восстановлен. В настоящее время рядом с танком Mark V стоит Т-34.

Площадь М. С. Тевелева (в настоящий момент - Площадь Конституции). Вид на здание Дворянского собрания (1820 года постройки). За ним виднеется Успенский собор.
До революции раз в три года в здание Дворянского собрания съезжалось несколько сотен дворян и проводили выборы в Дворянское собрание. В марте 1893 г. в здании Дворянского собрания в Харькове состоялось выступление П.И.Чайковского. С 1920 года по 1935 год в этом здании работал ВУЦИК - Всеукраинский Центральный Исполнительный Комитет. После перевода столицы в Киев в 1935 году здание было передано первому в СССР Дворцу пионеров.

Во время боев за Харьков в 1943 г. здание было полностью разрушено.

Поврежденные бомбардировками и артеллирийскими обстрелами кварталы около Благовещенского собора, который как и другие

харьковские церкви, был открыт для богослужений в годы немецкой оккупации. Во время войны здание собора не пострадало.

Здания рядом с Центральном рынком, были серьезно повреждены в годы войны.

Лодочная переправа через реку Лопань. На фоне - взорванный при отступлении советских войск мост.

Площадь Тевелева и вид на начало улицы Сумская. Спереди - Дом науки и техники.

Здание Госпрома.
Во время немецкой оккупации 1941-1943 на первом этаже была устроена конюшня, на других этажах в начале оккупации жили обезьяны, сбежавшие из расположенного рядом зоопарка. До 23 августа 1943 в здании дожили три макаки-резуса, которым на 65-ю годовщину освобождения города, в августе 2008, был открыт памятник на территории зоопарка. Перед отступлением в августе 1943, во время так называемой «очистки» Харькова, немцы заминировали здание Госпрома, как и многие другие здания города, но взрыв был предотвращен неизвестным патриотом, который при этом погиб. Тогда здание подожгли, но железобетонному остову здания это не нанесло вреда.

Жительница Харькова рассматривает немецкий плакат с надписью «За свободу народов».

Немецкий регулировщик около гастронома в Житомире (угол улиц Большой Бердичевской (с трамвайными рельсами) и Михайловской).

Над магазином висит транспарант с надписью на немецком: «Добро пожаловать!».

Оккупация… Слово неприятное для любого русского человека, не требующее никакого дополнительного толкования, учитывая, что память Великой Отечественной жива и будет жить еще долго, как бы ни старались наши противники.

Не буду приводить примеров того, что вытворяли немцы, румыны, венгры и их помощнички на нашей земле, здесь суть не в этом.

Суть в том, что существует множество других примеров, ярко показывающих всю отвратительность любой националистической идеи. А тем более, когда идея возведена в закон для государственной машины.

Я уверен, что со мной не будут спорить относительно следующего заключения: степень жесткости и бесчеловечности в отношении мирных жителей оккупированных земель разрабатывалась нацистами в соответствии с расовой теорией. И применялась с немецкой пунктуальностью и точностью. В зависимости от географического положения и статуса в расовой теории.

Не секрет, что то, что было вполне нормально и естественно для жителей территорий к востоку от Германии, а именно массовые казни и рабство (речь, подчеркиваю, не идет пока о военнопленных, это отдельная тема), для территорий на севере и западе было неприменимо.

Как пример хочу привести историю оккупации Германией английских коронных земель.

Коронные земли - это территории, которые не входят в состав Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, но и не являются при этом королевскими заморскими территориями, то есть, колониями. Странный статус такой, но факт: Нормандские острова в проливе Ла-Манш у северного побережья Франции являлись территорией Великобритании, а жители бейливиков (то есть управляемых бейлифом, что-то типа шерифа, назначенным короной) - Джерси и Гернси.

Закончив с разгромом Франции в 1940 году, немцы зачем-то решили оккупировать эти территории. За какой, простите, надобностью им потребовалась кучка островков у побережья Франции с населением в 100 тысяч человек, сказать сложно. Но факт в том, что с 1940 по 1945 годы коронные земли Британии находились под немецкой оккупацией.

На фото, увы, не кадры со съемок кинофильма. К сожалению, это подлинные моменты немецкой оккупации британских территорий.

Причем реакция Британии была удивительной. Процитирую Черчилля. В пламенной речи к соотечественникам он сказал: "Мы будем оборонять наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда".

Возможно, стоило уточнить, о каком именно острове шла речь. Но факт в том, что линкоры метрополии и десантные суда не двинулись в сторону захваченных британских (пусть и коронных) земель, не высаживались английские коммандос. Не было вообще ничего.

И в течение пяти лет над Нормандскими островами развивались два флага: Великобритании и фашистской Германии.

Честный человек, американский журналист Чарльз Френсис Свифт (не путать с режиссером, автором «Зеленой мили») из газеты «Бостон Глоб» написал в своем репортаже следующее: «Побежденные подданные гордой страны Англии приветствовали с почтением германскую оккупационную власть. Причем так вежливо, что невозможно было представить, что между ними идет война».

Действительно, оккупация несколько не была похожа на то, что мы понимаем под этим термином. Сражаться за свободу и независимость никто не пошел. Ни один из 100 тысяч подданных британской короны. И за пять лет оккупации не было ни одного случая сопротивления немецким оккупантам.

Зато все работало. Суды, полиция, магазины, кафе, театры. Только госслужащие стали получать зарплату в рейхсмарках, и (единственное, в чем немцы ущемили местных) знаки почтовой оплаты перевели с фунтов на дойчмарки. А еще один ужас оккупации, который пришлось пережить бедным жителям Нормандских островов, - насильственная замена дорожного движения с левостороннего на правостороннее…

За все время оккупации было арестовано и отправлено в исправительные лагеря в Европе (не путаем с концентрационными!) 562 человека. За нарушения комендантского часа, воровство и прочую уголовку. 6 человек попали в концлагеря: три местных коммуниста и три еврея.

Доносительство было распространено, так как приветствовалось и неплохо оплачивалось. Если верить Мадлен Бантинг и ее книге «Модель оккупации: на Нормандских островах под немецким правлением, 1940-45», а ей верить можно, ибо леди опросила в течение 16 лет работы над книгой около тысячи очевидцев, за донос немцы платили от 20 до 50 дойчмарок.

Госпоже Бантинг можно верить. Она историк, журналист (газета «Гардиан»), преподает историю в Гарвардском университете, и то, что ее книга не могла выйти в свет более 10 лет (при Тэтчер), говорит о многом.

То, что местные жители подзарабатывали доносами, это так… В любом народе предателей хватало. И если 20 марок - достойная награда местному жителю за донос на трех друзей, которые слушали английское радио, то и не нам судить. Или описан случай, когда две леди донесли на третью, спрятавшую у себя заключенного, сбежавшего из немецкого лагеря.

Самое удивительное, что после так называемого «освобождения» ни один предатели и доносчик не был наказан. Ну действительно, смысл? У нас Британия, это не Россия образца 1937 года, и вообще, во всем виноваты проклятые оккупанты.

Более того, даже не было ни одного расследования.

Жаль, что госпоже Бантинг не удалось узнать имя этой уникальной леди и добыть информацию о том, какая кара была ей назначена.

Сейчас станет ясно, почему я так заострил внимание на этой теме.

В 1941 году немцы организовали на этих островах 4 концлагеря для военнопленных. Понятно, что если концлагерь - это не для цивилизованных европейцев. По сведениям, собранным госпожой Бантлинг, 90% узников концлагерей составляли советские солдаты.

На островах Олдерни, Зюльт, Нодерней военнопленные строили бункеры, склады и другие военные объекты.

Да, лагеря были не громадные, и не лагеря смерти, а, скорее, трудовые. И за 4 года функционирования лагерей в них погибло около 700 человек. Причем, основная масса была уничтожена незадолго до капитуляции.

Понятно, что наши время от времени устраивали побеги. Да, как видно, иногда их прятали и кормили. Иногда. В единичных случаях. Ну так-то понятно, коронные жители Великобритании ничем нам, как союзникам даже, не обязаны. Тем более, не стоило связываться с такими вежливыми и культурными немцами.

Бантлинг, правда, пишет, что они (местные) "относились к пленным с сочувствием". Да, сочувствие - это здорово. Особенно, британское. Сочувствуя, как я понял, выдавали бежавших немцам или своей полиции, и утирая слезки, расписывались в получении заслуженных сребреников.

Но был за 5 лет и один случай, о котором не умолчу.

Некто Мэри Озанн, представитель филиала "Армии спасения" на Джерси и Гернсее, активно протестовала против жестокости по отношению к советским военнопленным на островах.

Её предупредили, что добром это не закончится. Мери публично заявила, что ей плевать. Итогом стал арест в 1942 году и смерть в местной тюрьме в апреле 1943 года. Не в немецком концлагере в Европе, свои вполне справились.

Оригинально прошла оккупация острова Сарк. Остров всегда считался отдельным государством, глава которого, однако, был непосредственным вассалом Его/её Величества.

Рисунок, кстати, вполне документальный.

В 1940-м немцы (два офицера и 5 солдат) высадились на остров и объявили даме Сибил-Мэри Коллингс-Бомон-Хэтауэй, 21-ой владетельнице Сарка, правившей островом с 1927 по 1974 годы, что ее территория оккупирована.

Однако леди сообщила, что этого не может быть, так как Сарк войну Германии не объявлял. И потребовала от немцев немедленно покинуть остров. Абсолютно обалдевшие немцы остров покинули, но послали запрос в министерство иностранных дел Риббентропу.

Потом они все-таки вернулись, и остров оккупировали, но во время «оккупации» немцы вели себя так, словно они были не хозяевами территории, а гостями. Более того, когда леди Хэтауэй заявила, что по законам острова можно пользоваться только конной тягой, употребление автомобилей и мотоциклов строжайше запрещено, немцы не стали настаивать и до конца оккупации пользовались коняшками.

10 мая 1945 года гордая дама Хэтауэй, которая представляла собой всю власть на острове, приняла у гарнизона капитуляцию и потом командовала немцами в течение недели, до прибытия английских военных.

На всех Нормандских островах немцы капитулировали 9 мая 1945 года. Юридически. Фактически же британские войска добрались до островов только к 16 мая. И тогда оккупация закончилась.

Островитяне оперативно сняли портреты Гитлера и повесили, любовно отряхнув пыль, портреты Георга VI, флаги со свастикой тоже выбросили. И в центре Джерси устроили площадь Освобождения от игра проклятой оккупации.

На этом - все.

Власти Нормандских островов никогда не привлекались к ответственности за сотрудничество с оккупантами. Более того, никогда не было даже малейшей критики в адрес пособников фашистов. Наоборот, все руководители администраций были удостоены наград и официальных почестей.

А в послевоенной Великобритании, особенно с началом «холодной войны», наложили полный и безоговорочный запрет на упоминание о том, что на британской земле находились нацистские концлагеря.

Большинство историков и аналитиков, поднимавших этот вопрос, считают, что Нормандские острова были стартовой платформой для расширения влияния нацистской Германии. Потому, возможно, и условия оккупации были столь мягкими. Ни для кого не секрет, что Гитлер считал британцев почти ровней «истинным арийцам». Отсюда и захват в общем-то ничего не значащих островов с точки зрения стратегии.

Политика - показать, что «Новый порядок» - не такая уж и страшная вещь. Для британцев, понятное дело. Сложно сегодня сказать, насколько этот эксперимент удался, но факт в том, что он был реализован. И, как мне кажется, принес свои плоды.

Да, красивые слова Черчилля остались в истории, и британцы их часто цитируют в знак храбрости и несгибаемости своей нации.

Это прекрасно, поскольку часто правды лучше не знать.

Абсолютно не умаляю заслуг тех британцев, которые действительно сражались с фашизмом. Тех, кого приняли в себя пески Тобрука и Эль-Аламейна, ледяные волны северных морей, кто рухнул на горящем истребителе в Ла-Манш. Это было, и это осталось в истории. Этим нужно гордиться. Честь им и слава, и память.

Но было и то, о чем я рассказал. И это тоже нужно знать, особенно тем, кто так часто призывает нас, русских, встать на путь покаяния.

Каунас во время оккупации

Рассказы местных жителей и партизана Арона Виленчука

Мы на улицах только что освобожденного от немцев Каунаса.

К нам подходят три женщины, жительницы Каунаса. По-русски, с сильным литовским акцентом, они говорят:

– Долго мы ждали прихода Красной Армии и дождались. Спасибо!

[…] Жители города рассказывают о грабежах, убийствах. Немцы намеревались превратить Каунас в чисто немецкий город – евреев они истребили, литовцев частью насильно угнали в Германию, частью расселили в Белоруссии и даже в Смоленской области. Имущество убитых евреев и выселенных литовцев они грабили. Немцы захватили в свои руки местные предприятия, как государственные, так и частные…

Рассказы местных жителей полностью подтверждают ужасы, которые мне привелось несколько дней назад слышать из уст группы евреев партизан, вышедших из тыла противника. Большинство их были жители Каунаса. И вот что они мне рассказали.

Война захватила Каунас в первые же дни. Около тридцати тысяч евреев остались в городе, когда его захватили немцы.

Евреям не пришлось долго ожидать своей участи. Погромы и массовые расстрелы начались уже в первые дни. Уже в конце июня 1941 года на улице Линкувос на стене одного дома прохожие могли читать надпись, сделанную кровью: «Евреи, отомстите за меня» (Идн, нэмт некомэ фар мир). Это написала женщина, смертельно раненная кинжалом в грудь фашистским бандитом, ограбившим еврейскую семью…

Начались повсеместные грабежи. Немецкие оккупационные власти принимали активное участие в этих грабежах. Было вывешено объявление: «О всех замеченных случаях грабежа сообщать по такому-то телефону». Кто осмеливался действительно обратиться к этому средству, тот обычно платился жизнью. На телефонный звонок по указанному пострадавшим адресу являлись немецкие полицейские, пострадавшего хватали и увозили, больше он не возвращался.

Через три недели после захвата Каунаса на стенах домов появилось первое объявление о евреях, подписанное известным палачом, имеющим огромный опыт массового истребления лодзинских евреев, бригаденфюрером Крамером. Постановление имело пятнадцать пунктов. Евреям запрещалось: ходить по тротуарам, ездить на автомашинах, автобусах и велосипедах, торговать в магазинах и на базарах, разговаривать с местным населением, въезжать в город и выезжать из города, посещать рестораны, театры, кино, посещать школы и университеты.

Еврей, появившийся на улице без желтого «моген-довида» на груди и на спине, подлежал расстрелу.

Наконец, объявлялось, что до 15 августа все евреи обязаны переехать в Слободку, на окраину города, за Неманом.

С 16 августа 1941 года были закрыты ворота гетто. С этого момента ни один еврей не имел права появляться на улицах города. Вселение в гетто сопровождалось массовым грабежом. Людям не давали взять с собой даже носильного белья, заставляли отправляться в гетто в том, в чем они были, а часто снимали с несчастных и одежду, если она нравилась разбойникам – немецким солдатам и офицерам. В эти дни на улицах Каунаса можно было наблюдать отвратительные картины драк между немецкими бандитами, не поделившими между собой награбленного у евреев добра.

16 августа 1941 года состоялась первая «акция» над обреченными евреями. Началось с интеллигенции. Референт гебитскомиссара по еврейским делам палач Иордан объявил, что гебитскомиссариату требуются пятьсот еврейских интеллигентов, хорошо одетых и знающих иностранные языки, якобы для работы в архивах. Гетто выделило пятьсот человек. Никто из них не вернулся. Вскоре на Каунасских фортах были обнаружены следы расстрелов этой первой группы еврейских жертв.

После этого на две недели настала тишина. Евреев не трогали. По указанию бывшего при буржуазном правительстве Литвы литовского посланника в Берлине каунасский врач Элькес был выделен старостой гетто. Его немцы вызывали для разрешения всяких организационных вопросов, вернее, для того, чтобы каждый раз вымогать ценности у заключенных в гетто евреев.

В середине сентября немецкие полицейские войска окружили часть гетто. По приказу палача-офицера, командовавшего этой очередной «акцией», все евреи были выгнаны на площадь. Здесь, по заранее составленным спискам, отделили всех работоспособных или имевших какую-нибудь профессию. Остальные – две тысячи человек – были отправлены на форты и здесь расстреляны. Еще через две недели таким же путем были выведены на расстрел другие три тысячи человек.

Следующая большая «акция» состоялась 27 октября 1941 года. Накануне было объявлено: «Всем собраться к шести часам утра на площади Демократов».

Стояли осенние заморозки. Дрожа от холода и страха, стали собираться на площадь приговоренные к смерти невинные люди. Шли дети, больные, старики… На площадь было приказано явиться без вещей. Как только люди оставили свои места, где находились последние остатки их имущества, начались грабежи. Это разнузданная полицейская сволочь шарила по углам в поисках чего-нибудь, чем можно было поживиться.

Началась сортировка людей. Большие семьи отводились в одну сторону, одиночки – отдельно. Для очередной расправы было отобрано около десяти тысяч человек. Как и до сих пор, расстрелы совершались в районе фортов.

Вслед за этим в канцелярию гебитскомиссара был вызван староста гетто, доктор Элькес. Его заверили, что больше расстрелов в гетто не будет. «Теперь, – сказали ему, – гетто очищено от неблаговидных элементов, – можете всех успокоить, чтобы занимались своими делами, больше мы вас не тронем». Одновременно от доктора Элькеса потребовали, чтобы евреи внесли деньги «на содержание аппарата по еврейским делам».

В гетто жил известный ковенский раввин Шапиро. Однажды за ним пришли. Но раввина Шапиро не оказалось в живых, он умер, не выдержав тяжести режима гетто. Тогда стали разыскивать его родственников. Сын раввина Шапиро, профессор еврейской литературы, был увезен и обратно не вернулся.

В сентябре 1942 года стало известно, что уполномоченным по еврейским делам назначен штурмбанфюрер Геке, известный по своим зверским расправам с евреями в Риге и в Варшаве. О нем иначе и не говорили, как только «рижский и варшавский палач». Этот первостепенный вешатель прибыл в Каунас с новыми полномочиями из Берлина. Он подчинялся не местным военным властям, а одному лишь Берлину.

Первым его мероприятием была новая массовая «акция». Он потребовал выставить от гетто две тысячи человек, якобы на торфоразработки. 24 октября доктор Элькес отправился к палачу для того, чтобы удостовериться, что все требуемые люди действительно будут отправлены на работу. Палач Геке принял еврейского старосту и успокоил его, заверив, что ни один человек не будет расстрелян. Однако через два дня полиция снова стала окружать гетто. К воротам подъехало пятьдесят автомашин. В несколько часов в машины были погружены 1700 человек. Требуемого количества здоровых трудоспособных мужчин для торфоразработок в гетто не хватило. Тогда две роты полицейских стали хватать подряд всех, кто попадался под руку. Таким образом были схвачены еще 1900 человек. Все эти люди были отправлены на аэродром и здесь погружены в эшелоны. При этом у них отбирали все вещи. Вся эта группа была увезена по направлению к границе. Оставшихся на аэродроме женщин и детей тут же уничтожили.

Так продолжалось до апреля 1944 года. Гетто все редело и редело. Одна из последних больших «акций» была проведена в апреле 1944 года, когда 1200 женщин с детьми были вывезены на форты и здесь зверски расстреляны.

Я говорил с одним еврейским партизаном, молодым студентом Ароном Виленчуком. Он был мобилизован в гетто среди других евреев для раскопок трупов расстрелянных. Чтобы скрыть свои преступления, палачи решили раскопать все трупы и сжечь. Легко себе представить, каково было оставшимся в живых раскапывать трупы своих близких, родных и знакомых и принимать участие в их сожжении. «Многие, – рассказывает Виленчук, – не выдержали этого позора и тут же кончали самоубийством». Сам Виленчук еще с несколькими товарищами бежал с фортов во время работы и присоединился к партизанскому отряду.

После того как Красная Армия освободила Вильно, фашисты решили ликвидировать Ковенское гетто. Семь тысяч евреев, оставшихся в гетто, были погружены в эшелоны и отправлены к немецкой границе. Разумеется, все они подверглись общей участи. Остались в живых только те, кому удалось бежать.

Как ни тяжелы были условия палаческого режима, в гетто все время существовали две подпольные организации: «Союз активистов» и группа самообороны. К сожалению, они были почти безоружны. Их деятельность сводилась к организации побегов из гетто и взаимопомощи. Время от времени подпольные организации связывались с партизанами и с большими предосторожностями переправляли из гетто в партизанские отряды небольшие группы евреев.

Однажды такая группа в шестьдесят человек вышла из гетто с тем, чтобы направиться в партизанские отряды, действовавшие в Августовских лесах. Группа была снабжена оружием, которое постепенно, в течение долгого времени собиралось подпольной организацией. По пути к Августову группа была почти поголовно истреблена немецким карательным отрядом. Другая группа в сто тридцать человек благополучно добралась до Рудницкой пущи, была принята в партизанский отряд «Смерть оккупантам» и удачно действовала в составе этого отряда до прихода войск Красной Армии.

Записал майор З. Г. Островский

Из книги Прибалтика и геополитика. 1935-1945 гг. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации автора Соцков Лев Филиппович

О преследовании евреев в Латвии во время немецкой оккупации. Доклад, написанный рижской еврейкой, бежавшей из Латвии в Швецию осенью 1944 г О преследованиях евреев в ЛатвииПеревод с немецкогоО ПРЕСЛЕДОВАНИИ ЕВРЕЕВ В ЛАТВИИ ВО ВРЕМЯ НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ(Доклад, написанный

автора Паскевич Сергей

Образ жизни местных жителей Больше всего «самоселов» вернулось во время первой волны через год после аварии. Весной 1987 года, по данным Чернобыльского РОВД, возвращенцев было 1086, осенью - уже 1200 человек. Дальше из года в год их число уменьшалось в результате выезда и

Из книги Чернобыль. Реальный мир автора Паскевич Сергей

Образ жизни местных жителей Больше всего «самоселов» вернулось во время первой волны через год после аварии. Весной 1987 года, по данным Чернобыльского РОВД, возвращенцев было 1086, осенью – уже 1200 человек. Дальше из года в год их число уменьшалось в результате выезда и

Из книги Бандиты времен социализма (Хроника российской преступности 1917-1991 гг.) автора Раззаков Федор

Преступления хозяйственников и местных властей Дело «Океан». «Король» Днепропетровска.Несколько раз мафия пыталась свести счеты с энергичным первым секретарем ЦК, организовывала на него покушения, но каждый раз удача не покидала Шеварднадзе. За одну весну 1976 года таких

Из книги Мсье Гурджиев автора Повель Луи

ГЛАВА ВОСЬМАЯ РАССКАЗ М-РА КЕННЕТА УОКЕРА Человек, который владеет собой. Гурджиев и музыка. Гурджиев и дети. Рассказы о Вельзевуле. Обязанности стариков. Что нужно, чтобы спасти жителей Земли. Мораль хамелеона. Что говорил Гамлет о своем отце. ВСЕ, что я могу сделать, это

Из книги Чернобыль. Реальный мир автора Паскевич Сергей

Образ жизни местных жителей Больше всего «самосёлов» вернулось во время первой волны через год после аварии. Весной 1987 года, по данным Чернобыльского РОВД, возвращенцев было 1086, осенью - уже 1200 человек. Дальше из года в год их число уменьшалось в результате выезда и

Из книги Черная Книга автора Антокольский Павел Григорьевич

3. Первые дни оккупации Еврейские дела были переданы в руки прибалтийских немцев, вернувшихся в Ригу. Эти прохвосты с давних пор были одержимы звериной ненавистью к еврейскому населению. Прибалтийский немец - это особый вид колонизатора, наглый и безудержный, веками

Из книги Под знаменем Гитлера автора Ермолов Игорь Геннадиевич

§ 2. Образование в условиях оккупации В период оккупации была сохранена система образования, которая в то же время подверглась изменениям по сравнению с довоенной. К таковым относятся сокращение численности учебных заведений, в том числе школ, уменьшение количества

Из книги Воздушные силы в итало-абиссинской войне автора Татарченко Евгений Иванович

Приложение 5 (образцы поэтических произведений периода оккупации) Стихотворение 1СССРЗемля многострадальная,Распутья сел, полей...Над ними безначальная Тоска глухих ночей.Темница вековечная,Где тешится палач,Где радость - скоротечная И не смолкает плач.Земля

Из книги История одной деревни автора Кох Альфред Рейнгольдович

Глава XXI. Действия авиации при оккупации юго-западных провинций Воздушные десантыЮго-западная часть Абиссинии расценивается весьма высоко итальянскими экономистами, так как предполагается, что именно эта часть страны богаче всего минеральными богатствами. Кроме того,

Из книги Неизвестная «Черная книга» автора Альтман Илья

Джигинка: время оккупации А теперь вернемся к событиям, которые происходили на территории Джигинки сразу после того, как ее основное население вывезли в Восточный Казахстан.До сих пор среди местного населения бытует такое мнение, что Джигинку обошли стороной страшные

Из книги автора

В городе Шпола и его окрестностях Рассказы местных жителей […] 3 и 9 сентября гестапо отобрало в Шполе 160 человек по списку и расстреляло их. Это были врачи, адвокаты, лучшие мастера… Затем евреев загнали в гетто, а эти кварталы огородили проволокой. Гетто

Из книги автора

В Минском гетто Из записок партизана Михаила Гричаника Когда немецкие оккупанты вступили в Минск, они издали приказ об обязательной регистрации мужчин в возрасте от 18 до 50 лет. Оказалось, что никакой регистрации проведено не было: всех, явившихся в указанное место на

Из книги автора

Расстрелы, виселицы, живые факелы Рассказы жителей местечка Старые Дороги Еврейский антифашистский комитет получил ряд новых документов и свидетельских показаний о зверствах, творимых немцами над евреями в Белоруссии. Житель местечка Старые Дороги белорус Щорбатов,

Из книги автора

Правда о терроре против евреев в Литве во время немецкой оккупации 1941 года Обращение к народам мира. Из дневника доктора В. Куторги Пусть весь мир узнает о страшном терроре, который немцы проводили по отношению к евреям! Мы просим вас опубликовать весь этот материал во

Из книги автора

Что происходило в Тельшяе со всем еврейским населением Жмуды Рассказы местных жителей Неси Миселевич, Векслер и Яжгур Неся Миселевич:Когда вспыхнула война, я была в Таурогене. Я бежала в Росейняй (Россиены). В Росейняй уже свирепствовали немцы и местные фашисты. Они