«Сегодня я – гений» – такую запись сделал А. Блок, когда родилась его поэма «Двенадцать». Поэт давно уже высказал убеждение, что «гений прежде всего – народен». Создав «Двенадцать», он почувствовал, что написал нечто от лица народа, во имя народа и для народа. Поэма «Двенадцать» – одно из самых неоднозначных произведений Блока. Ничего подобного в русской поэзии еще не бывало. Не только своим содержанием, но и самой формой поэма одних восхитила, других шокировала. В «Двенадцати» воплотилось во всей полноте блоковское восприятие и понимание Октябрьской революции. Хотя считать «Двенадцать» всецело революционной поэмой, наверное, нельзя. Все гораздо сложнее. А Блок явно ощущал, что «стихия», не одухотворенная великой гуманистической идеей, неизбежно выродится в пушкинский бунт – «бессмысленный и беспощадный». Наверное, об этом Блок и написал свою поэму «Двенадцать», ставшую не только самым знаменитым, но и самым загадочным творением поэта.
Пожалуй, никогда до конца не будет разгадан христианский финал поэмы. В двенадцатой, заключительной, главе буйная вольница превращается в организованную революционную волю:
... Вдаль идут державным шагом...
А впереди этого шествия – Иисус Христос «в белом венчике из роз». Вечным вопросом останется образ Христа, замыкающий поэму. Сам поэт объяснял этот образ тем, что во время прогулки в метельную ночь ему привиделось нечто летящее над заснеженными улицами города. И он поверил, что видение это было страдающим богом. Хотя финал «Двенадцати» внушал серьезные сомнения самому Блоку. Поэт хотел, чтобы впереди красногвардейцев шел кто-то «Другой», но не нашел никакого другого образа. Однако нельзя не признать, что Христос во главе большевиков-атеистов – сцена кощунственная для каждого верующего и одновременно неубедительная для явных сторонников революции.
Свою разгадку еще в двадцатые годы прошлого столетия предложил поэт М. Волошин: красногвардейцы преследуют Христа, распинают его. Однако в самой поэме мы видим опровержение этой мысли: Христос с флагом – это знаменосец отряда, а не убегающая от преследователей жертва. С одной стороны, красногвардейцы явно хотели бы освободиться от Христа как от символа старой веры. «Свобода, свобода, эх, эх, без креста», – говорит автор, подчеркивая смысл их новой веры. А ведь без креста – это значит без Христа. С другой стороны, избавления не получается. Зависимость их от прежней веры очевидна: не даром они все время проговариваются. Даже подбадривая себя мечтами о мировой революции, красногвардейцы обращаются за поддержкой к Богу.
И все же нельзя не признать, что с трудом поддается объяснению этот кровавый флаг в руках Христа. Что это: благословение или страшное прорицание? Белые ряды и этот флаг почти невозможно совместить. Каким образом смыкает их Блок в метельной круговерти октябрьской ночи?. Может быть, отсутствие однозначного ответа и есть тайна «Двенадцати»? Тайна самой революции... За Христом идут, стреляя в него. Но если идущие следом видят только флаг, полыхающий на ветру, то поэт сквозь тьму и вьюгу – еще и разы. Может быть стреляют не только в Христа, но и в самого Поэта, а в общем, в свое будущее. Блок предчувствовал это.Нам тоже невольно становится холодно и жутко, когда мы читаем:
Только вьюга долгим смехом
Заливается в снегах...
Казалось бы, поэт изображает страшную в своей безысходности картину:
... Так идут державным шагом –
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом...
Можно взять эти начальные строки последней строфы поэмы и присмотреться к ним внимательнее. По сути, их можно истолковать так: молодую республику в образе голодного пса неотступно преследует «старый мир», а впереди – пока не важно кто, но с флагом, превратившимся почему-то из «красного» в «кровавый». Не следует ли из этого, что будущее не менее трагично, чем прошлое?
Однако, вопреки этому предположению, нельзя не отметить, что самыми пленяющими и наш слух и наше воображение стали идущие далее строчки:
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной...
Столь удивительные финальные строки, которые можно принять за робкие ростки надежды на лучшее, отчасти приглушают трагическое звучание поэмы в целом. Да, поистине неразгаданной тайной останется этот финал блоковского творения.
Когда-то сам поэт сказал, что поэма «Двенадцать» останется лучшей из всего, что он написал, потому что, создавая ее, он всецело жил современностью. Живя современностью, Блок с величайшей свободой и неслыханной смелостью создал самое современное и совершенно оригинальное произведение. Поистине А. Блоку выпала необыкновенная участь – почувствовать себя гением и отдать миру лучшее, на что ты оказался способен, в такую единственную и неповторимую минуту истории. А нам остается ждать рождения новых гипотез, способных разгадать пока еще не разгаданный финал поэмы «Двенадцать».

Поэма Александра Блока «Двенадцать» — в высшей степени загадочное и таинственное произведение. Как только не пытались его трактовать! Какие дискуссии разворачивались о нем! Кто-то кричал, что «Двенадцать» — долгожданная поэма революции. Кто-то придерживался диаметрально противоположного мнения, как, например, Троцкий. Даже сам автор, как известно, не мог точно объяснить значение некоторых образов или смысл финала. Неудивительно, что различные критики по-разному истолковывали все произведение в целом и финал в частности.

Сложность темы сочинения состоит в том, что нельзя категорично утверждать что-либо. Все утверждения следовало бы предварять фразой «возможно» или «можно предположить». Ведь кто знает, какова идея поэмы на самом деле? Сам Блок не знал в точности.

Нужно отметить, что финал поэмы «Двенадцать» полон трагических контрастов. Красногвардейцы одновременно являются двенадцатью апостолами. Они идут в строю, «державным шагом», но при этом цель их неясна ни нам, читателям, ни им самим. Они идут в пустоту. Ради чего, куда? Неизвестно. У красногвардейцев (или лучше назвать их апостолами?) нет никаких высоких человеческих порывов, по крайней мере эти порывы никак не проявляются. Зато они совершают действие, которое опускает апостолов до обычных хулиганов — убивают Катьку. В результате революция воспринимается как губительный смерч, сметающий все на своем пути и ничем не объяснимый. Подхваченные ледяным ветром красноармейцы превращаются в убийц.

Христос появляется в поэме, как чудо. Но даже этот чистый образ раздвоен:

Впереди с кровавым флагом,

И за оыогой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвыоленой,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз -

Впереди — Исус Христос.

Как это сочетается с образом Христа — «белый венчик из роз»! И каким странным, страшным и непривычным кажется «кровавый флаг» в руках того, кто проповедовал смирение и милосердие! Чьей кровью обагрен флаг? Никто не может с уверенностью сказать этого. Может быть, это кровь жертв революции, а может быть, самого Христа. Каждый волен трактовать художественное произведение по своему разумению, если только не делает ложной главную идею автора.

В образе Христа валено оценить контраст: чистота в грязном разрушенном мире, нежность среди грубости и убийств, розы в пронизывающий холод. Следует ли понимать эти символы как оправдание революции, провозглашение ее чистых идей, несмотря на грязную видимость? Кто-то воспринимал явление Христа в последней главе именно так. Революция — это грязь, кровь, убийства и грабежи, но она оправдана, в ней есть справедливость, раз сам Христос несет в руках ее кровавое знамя.

Безусловно, самой интересной загадкой поэмы «Двенадцать» является вопрос: почему именно Христос? Он — впереди движения, одной из основ которого был атеизм? Известно, что Блок сам был неудовлетворен выбором именно этого образа. Это — характерный случай расхождения писательского сознания и художественной интуиции. Очень часто великие художники (под словом «художники» имеются в виду все творческие люди) признавались в том, что их произведения не следовали первоначальному замыслу. Бывает, что герой действительно гениального литературного произведения начинает жить собственной жизнью, не подчиняясь воле писателя. Так произошло, например, с Татьяной Лариной и Анной Карениной. Авторы позже признавались, что не хотели, чтобы судьба их героинь решилась именно таким образом. Подобная ситуация повторилась и в поэме «Двенадцать», только автор даже не знал, что персонажем поэмы станет Иисус Христос.

Блок сам удивлялся, почему именно Христос. Но отказаться от этого образа уже не мог. Он писал потом так: «к сожалению, Христос». Также писал Блок в своем дневнике и о том, как страшно, что именно Сын Божий идет с красногвардейцами, а надо, чтобы шел другой, не он. История должна была породить новый идеал, а остался прежний. В этом заключается дисгармония.

Блок ощущал русскую революцию как поворот мировой истории, причем поворот не меньшей значимости, чем явление на землю Христа. Поэт жил современностью, не мог отрешиться от ее реалий, поэтому так близко к сердцу воспринял революцию. В то же время в подсознании его жил образ Христа. Сознание и подсознание его как бы объединились в поэме «Двенадцать». Иисус — вовсе не идеал для Блока, автор ни в коей мере не умиляется им, но понимает, что без него нельзя обойтись.

До сегодняшнего дня поэма Александра Блока «Двенадцать» вызывает разные толкования и споры. В годы великих потрясений и перемен поэт сумел точно оценить и предвидеть сложность событий. В этом — несомненная ценность его поэмы, единственное, о чем можно не спорить.

В «Двенадцать» есть и вера в революцию, и сомнения в нравственности ее идеалов, и убеждение в ее неизбежности, справедливости. Все это заключительным аккордом прозвучало в последней, двенадцатой по счету, главе поэмы. Пусть в финале слышится смятение, но, как ни парадоксально, в нем же звучит убежденность, вера в революцию. Блок гордился поэмой, говоря, что это лучшее произведение, написанное им. Сложно спорить с автором. Поэма — действительно сильная и глубокая вещь. Но главное — своей таинственностью она до сих пор интригует и привлекает множество читателей. А для любой книги очень важно, чтобы она не пылилась на полке.

Загадка финала поэмы «Двенадцать»

Поэма «Двенадцать» написана Блоком в 1918 г., когда гран­диозные события революции были еще днем сегодняшним. Про­изведение стало одним из первых литературных откликов на очень противоречивый, переломный исторический момент. Зако­номерно поэтому, что оценки блоковской книги современниками были подчас диаметрально противоположными. Ее считали «своей» как сторонники, так и противники революции. Вызвал к жизни острую полемику образ Иисуса Христа в финале «Двенад­цати». Трактовку этого образа можно считать ключом к разгадке всей сложной, новаторской в творчестве Блока поэмы.

Однако финал — это лишь часть целого, поэтому его осмыс­ление невозможно без анализа всего текста.

В основе композиции «Двенадцати» лежит антитеза, проти­вопоставление. Об этом заявляют первые же строки:

Черный вечер. Белый снег.

И сразу же становится очевидным вселенский масштаб раз­ворачивающихся событий:

Ветер, ветер На всем божьем свете!

Противопоставлены же друг другу образы нового и старого мира. Старый мир обрисован черным: «барышня в каракуле», «долгополый поп», «писатель-вития»… Самыми емкими образа­ми уходящего времени становятся мерзнущий «буржуй» и сле­дующий за ним по пятам «паршивый пес».

Новый мир представлен в образе коллективного героя по­эмы — двенадцати красногвардейцев, которые патрулируют го­род. Движение маленького отряда лежит в основе композиции произведения. Однако все эти люди проходят и внутренний путь духовного преображения.

Впервые они предстают перед нами в вихре пурги, стихии, которая будет сопровождать героев до конца поэмы. Сначала двенадцать выглядят зловещими каторжниками, анархистами без веры и совести:

В зубах цигарка,

Примят картуз.

На спину б надо Бубновый туз.

Свобода, свобода,

Эх, эх, без креста!

Но это скорее взгляд обывателя, чем авторская характерис­тика двенадцати. Позиция Блока иная. Он называет своих геро­ев «рабочим народом» и сознательно ставит в центр произведе­ния именно таких людей, наделенных многими противоречивы­ми качествами. Их поднял с самых низов вихрь истории, ведет вперед «черная злоба — святая злоба» к сытым. Всю тяжесть со­крушения старого мира двенадцать берут на себя:

И идут без имени святого Все двенадцать — вдаль.

Ко всему готовы,

Ничего не жаль.

Даже великий грех — убийство человека — воспринимается не просто как частная, конкретная история, а как возмездие «страшному миру», изуродовавшему человеческие судьбы и души, и бремя этой платы за искупление всех людских грехов герои берут на себя. В финале поэмы двенадцать — носители не только кровавого меча, но и великой исторической миссии. Не случайно изменение лексики и ритма произведения. Выкрики, частушки сменяются четким маршевым ритмом, вместо разго­ворных «Катька», «Ванька», «падаль» появляются слова высо­кого стиля:

В очи бьется Красный флаг.

Раздается Мерный шаг.

Символическим смыслом наполняется само слово «две­надцать». Это уже не просто число красногвардейцев в соста­ве патруля. Здесь использована библейская символика: две­надцать апостолов — ученики Христа, провозвестники новой веры, истины.

И глав в поэме тоже двенадцать. В последней, финальной главе, сведены воедино все образы и мотивы произведения. Ав­тор отвечает на вопрос, прозвучавший в начале произведения: что впереди? Красногвардейцы «вдаль идут державным шагом» как хозяева мира, творцы истории Вселенной. Рисуя неостано­вимое движение двенадцати, Блок создает историческую перс­пективу:

…Позади — голодный пес,

Впереди — с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди — Исус Христос.

Только в конце поэмы, в заключительных строках, появ­ляется образ Христа. Мороз, ночь, разрозненные крики, зву­ки выстрелов, огни создают картину хаоса, некоего вселенского Апокалипсиса, а образ Иисуса, который находится «над» бушующим миром, несет с собой гармоник, чистоту. Христос не только «над» земным хаосом, он еще и «впере­ди» как путеводная звезда для тех, кто сметает старый мир и устремлен в будущее. Идеальный характер образа подчеркива­ет белый цвет, сопровождающий появление Христа и возни­кающий в разных вариациях («белый венчик из роз», снег, жемчуг). Закономерна и музыка, не какофония звуков, а гар­мония заключительных строк (сочетания нежн-, -вьюжн-, снежн-, -ужн-).

Такой финал поэмы стал для современников Блока и пос­ледующих поколений читателей подлинной загадкой. Одни считали, что речь идет о религиозном «освящении» револю­ции, другие видели в блоковских строках анафему ей. Некото­рые рассматривали поэму как путь к духовному возрождению человека, указанный Блоком в вихре времени, а для многих, в первую очередь для И. Бунина, все это было непроститель­ным богохульством (Христос впереди безбожников, с «крова­вым флагом», да и рифма дерзкая: пес- роз- Христос). М. Во­лошин даже считал, что двенадцать в поисках «незримого вра­га» стреляют в метель, а значит в того, кто «за вьюгой невидим» — в Христа. Многим финал поэмы представлялся на­думанным и служил подтверждением противоречивости взгля­дов поэта.

Даже сам Блок, как свидетельствуют его письма и днев­никовые записи, не мог рационально объяснить, «почему Христос?», но иного окончания поэмы он не видел. Именно Христос, «женственный призрак», соединил в себе наметив­шиеся еще в дореволюционном творчестве поэта воплощения идеала мировой гармонии (Мировой Души, Прекрасной Дамы, Вечной Женственности) с символикой стихии как природного начала бытия. В исторических испытаниях Рос­сии, в «столбах метели» на ее пути (пути кровавом, трагичес­ком) Блоку виделся незримый Христос, открывающийся лю­дям в суровых испытаниях и страданиях. В цвете «кровавого флага» есть и капелька крови Катьки, сгоряча загубленной Петрухой. Отсвет этой земной любви («запрокинулась лицом, зубки блещут жемчугом») блеснет и в «снежной россыпи жемчужной», сопровождающей явление Христа. Христос по­тому и «невидим», «и от пули невредим», что он не существо во плоти, а воплощение идеала, к которому идет через муки совести не понятый товарищами Петруха, к которому, сами не ведая того, движутся через тревоги, сомнения, кровь две­надцать героев поэмы, потому что их путь — это путь самой истории. Так поэт показал трагедийное преображение души, очищающейся через страдание в суровую и полную противо­речий революционную эпоху. Так он воплотил свою веру в справедливость возмездия «страшному миру» и надежду на грядущее счастье, свет, любовь.

Поэма А. Блока "Двенадцать" - известное произведение, перечитанное не раз и изученное до последней самой маленькой детальки. Но удивительно, процессы, происходящие в обществе, пробуждают наши умы и сердца, что порождает ж лание взглянуть на многие явления с самой неожиданной стороны. Вот так и с поэмой "Двенадцать", которую захотелось прочитать в контексте нового времени.

Поэму "Двенадцать" Блок начал писать 8 января 1918 г., а поставил завершающую точку 29 января, сделав в дневнике волнующую запись: "Сегодня я - гений".

Время рождения поэмы было наполнено чрезвычайными событиями: в эти дни решалась судьба России, судьба Октябрьского переворота.

На страну, измученную войной, разрухой, голодом, изменой, надвинулась новая страшная угроза. Газетные листы дышали раскаленной атмосферой тех дней. Поэма "Двенадцать" была опубликована 18 февраля в газете "Знамя труда".

Для поэмы наступило бессмертие. Блок сказал, что "Двенадцать" останутся лучшим из всего, что он написал, потому что, создавая поэму, он всецело жил современностью. Никогда еще душа поэта не была столь восприимчива к бурям и грозам истории. Недаром в статье "Революция и интеллигенция" Блок призывал: "Слушайте революцию!".

Снежная вьюга в поэме "Двенадцать" - это образ "исторической погоды". Мотивы ночной метели, порывистого ветра проходят в поэме подобно основной теме в симфонии. При этом они приобретают различный смысл применительно к разным персонажам поэмы. Разбушевавшаяся стихия всегда играла в поэзии Блока громадную роль. Ветер, буря, метель, гроза...

Для старого мира злой и веселый ветер - сила враждебная. Он безжалостно валит с ног, загоняет в сугробы, выметает как ненужный сор.

Ветер хлесткий!

Не отстает и мороз!

И буржуй на перекрестке

В воротник упрятал нос.

Но вот заходит речь о двенадцати героях, и разительно меняется интонация стиха.

Гуляет ветер, порхает снег.

Идут двенадцать человек.

Двенадцать (символ двенадцати апостолов, впереди которых идет Христос) - это те, кто должен нести миру свободу, счастье и справедливость. А что несут двенадцать красногвардейцев Блока, идущие "без креста", "мерно... державным шагом", "держа винтовки", стреляя "в Святую Русь", раздувая "мировой пожар в крови", все вперед, вперед, за кровавым флагом?

Как стыкуются их идеалы с реальной, непридуманной действительностью? Жизнь, несмотря на революцию, продолжается: кто-то кого-то любит, кто-то кому-то изменяет. Человек даже в периоды глобальных социальных изменений остается человеком со всеми своими достоинствами и недостатками. Только двенадцати героям нет никакого дела до тех, кто путается у них под ногами, не понимая величия и ответственности исторического момента! Трагедия Катьки разыгрывается у них на глазах и вызывает только досаду: ведь еще "потяжеле будет бремя", так стоит ли Петрухе вести себя как "баба" из-за какой-то падшей женщины? Конечно, нет! Раз уж зпереди "мировой пожар", то Петруха головку вскидывает, он опять повеселел!.. "Открывайте погреба - гуляет нынче голытьба!"

Вам не страшно? Рушится старый мир, но что идет ему на смену? Мир еще большего насилия, бездушия, безнрав-ствия. Не в этом ли предостережение Блока, его провидение. Идут двенадцать человек, у них не прогулка, они идут бить, бить, бить. Но кого?

Я заметил, в поэме практически нет врагов. Подумайте, так ли уж опасен "пес голодный"? Да его не то что винтовкой - палкой оттолкнуть можно. А если попробовать накормить, приласкать, и он превратится в верную дворнягу. А может быть, враг - Катька, позволяющая себе в столь важный исторический момент сиюминутное развлечение? Я думаю, что нет. Да Блок и не настаивает на этом. Он просто призывает к бдительности. Притом призывает всех: и Катьку, и Петруху, и двенадцать.

Ветер гуляет, снег порхает, а этим двенадцати вьюга не страшна, не опасна. Они в ней, как в родной стихии, - и не скользят и не падают, а твердо идут к своей цели.

Стихия, в понимании Блока, есть начало и разрушительное, и созидательное. Цель революции Блок видел в том, чтобы "все стало новым". Революция - это лаборатория новых форм жизни, ее делают парни из городских низов, вступившие в Красную гвардию.

Как пошли наши ребята

В Красной гвардии служить -

В Красной гвардии служить -

Буйну голову сложить.

На протяжении всей поэмы прослеживается противоречие, свойственное мировоззрению самого Блока. Это и неприятие старого, и неприятие нового, потому что оно антигуманно. Ведь бесчеловечность проявляется не только по отношению к Катьке, но и в оправдании красногвардейцами бессмысленного жестокого преступления. В их душах все смешалось - и забубённая удаль, и чувство просыпающегося долга.

Блок вместе с тем идеализировал своих героев революции, доказывая, что у каждого красногвардейца он видит ангельские крылья за плечами.

И по-прежнему возникает вопрос: какое отношение к содержанию поэмы имеет Иисус Христос? Этот вопрос вызвал много споров. Я пересмотрел Евангелие, известные произведения живописи и убедился, что Иисус Христос везде предстает перед нами в терновом венце, а у Блока Христос "в белом венчике из роз". Что это - игра слов? Не думаю. Поэт бережно обращался с каждым словом. Мне кажется, что блоковский образ Христа, хоть и "за вьюгой невидим", все же грядет, потому что он является не чем иным, как олицетворением мечты о действительно справедливом обществе. Вот почему Христос Блока и "от пули невредим" - мечту нельзя убить, и "в белом венчике из роз".

Еще десятилетия будут спорить о роли Октября в истории России, о роли революции в истории человечества вообще. Александр Блок, "человек бесстрашной искренности" (М. Горький), дает нам ключ к пониманию этой сложнейшей проблемы.

Вопросы по 1-й главе.

Какие цвета доминируют в главе, почему? Какую картину рисует поэт? Закономерно ли её появление в поэме? Почему? Какие образы появляются и каков принцип их изображения? Почему именно таков?

Глава начинается с обозначения полярной цветовой гаммы — чёрно-белой. Чёрный цвет — символ тьмы («чёрный вечер», «чёрная злоба»), белый цвет («белый снег») – символ света. В поэме разворачивается космическая драма столкновения света и тьмы. Автор рисует картину разыгравшейся снежной бури. Это стихия природы, символизирующая революционную бурю космического размаха.

Ветер становится действующим героем. Он «завивает» «белый снежок», «крутит подолы», косит прохожих, рвёт, мнёт, носит» плакат. Ветер охватывает всё пространство поэмы: «Ветер, ветер – на всем Божьем свете!» В разыгравшейся снежной стихии возникают карикатурные образы: старушка, напуганная бурей, длинноволосый писатель, долгополый поп, барыня в каракуле.

Образы даны сатирически («старушка как курица»; «помнишь, как бывало брюхом шёл вперед, и крестом сияло брюхо на народ» и т. д.).

Герои статичны. Это образы старого мира, поэтому в них нет движения. Такое изображение связано с авторской оценкой персонажей.

Вопросы ко 2-й и З-й главам .

Какова обстановка, в которой появляются двенадцать?

Как автор решает их образ? Почему именно так? Какова ритмическая структура глав, какую роль она выполняет? Каково отношение двенадцати к Ваньке и Катьке? Как вы понимает призыв «Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!»

Двенадцать появляются в снежном кружении метели. Они легко входят в разгулявшуюся стихию. Их образ един. Портретный ряд, сопровождающий героев, — цигарка, картуз, бубновый туз — ассоциируется с анархией. Поэтому и возникает мотив стихийной свободы «без креста». Блок видит, как чёрная злоба вызывает к жизни вседозволенность, разнузданность диких инстинктов. Двенадцать «идут без имени святого», покушаются на святую Русь:

Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнём-ка пулей в святую Русь —
В кондовую.
В избяную,
В толстозадую!

Двенадцать олицетворяют собой стихию истории. Стихийное начало подчёркнуто и ритмом глав. Первоначальный ритм марша (ямб) меняется на свободный стих, а в 3-й главе звучат частушечные мотивы. Это подчёркивает отсутствие строгого организующего
начала у двенадцати. Важен и рассказ о Ваньке и Катьке. Двенадцать завидуют героям, которые развлекаются в кабаке, в то время как красногвардейцы мёрзнут («холодно, товарищи, холодно!»).

Призыв «Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!» напоминает скорее не о внешнем, а о внутреннем враге, заставляющем завидовать Ваньке и Катьке. Частушечные мотивы третьей главы вводят новый цветовой символ — красный: «Мировой пожар в крови». Этот ход автора возвращает читателя к мысли, что схватка тьмы и света приведёт к крови.

Вопросы к 4-6-й главам.

Почему Блок вводит историю с любовным треугольником в сюжет поэмы? Как автор создаёт образы Ваньки, Петрухи и Катьки? Почему он использует именно эти приёмы?

С любовным треугольником в поэму входит стихия любви. Именно стихии природы, истории и любви — предвестники прихода Духа Музыки. Без этой темы разрушилась бы концепция революции Блока.

Образы Ваньки и Катьки создаются через портретные характеристики. Ванька — красавец. Он речист, плечист, крутит чёрный ус. Он напоминает героя лубочных картинок. Автор награждает Ваньку «физиономией дурацкой», так как за внешней красотой — внутренняя
пустота. Не случайно описания глаз героя нет. О Катьке также говорится нелестно — «дура». Её дурость связана с наивной доверчивостью, которая не позволила увидеть в
Ваньке соблазнителя. Портрет Катьки ярок: «запрокинулась лицом, зубки блещут жемчугом».

Характер Петрухи раскрывается в его воспоминаниях, через внутренний поток сознания. Встреча с Катькой пробудила в Петьке лирические чувства, разбудила дремлющие страсти. Ревность пробуждает в душе жестокость. Демонстративное поведение
Ваньки приводит к психологическому срыву. Терпение красногвардейцев лопается, внутренний «неугомонный враг» просыпается, и они решают отомстить Ваньке за предательство.

Однако убитой оказалась Катька. Злоба нашла выход, обагрив снег кровью. Оружие,
выданное для защиты общего дела, превратилось в орудие личной мести. Чувство стихийно, оно не подвластно разуму. Автор сочувствует Петрухе, но понимает, что в пожаре общего может сгореть и личное. Стихия чувства должна очистить душу героя. И следующие главы исследуют психологическое состояние героя.

Вопросы к 7-8-й главам.

Какие чувства переполняют душу Петрухи? Как сложная гамма чувств передана в ритмике поэмы? Как реагируют красногвардейцы на поведение Петрухи?

Перед читателем разворачивается душевная драма Петрухи. Вначале герой не понимает, что произошло: «А Катька где? — Мертва, мертва! Простреленная голова!» Затем в приступе чёрной злобы рождается оценка: «Что, Катька, рада? — Ни гу-гу … Лежи ты, падаль, на снегу!» Связавшись с офицером, юнкерьём и с Ванькой, она нравственно всё больше падала вниз. Отсюда и вывод — «падаль».

Но смерть невинного человека не приносит успокоения. «Неугомонный враг» Петрухи — его совесть – начинает мучить героя. Убийство заставило его заново пережить свою любовь к Катьке, В сознании Петрухи возрождается идеальный облик Катьки, разбудив прежнее высокое чувство:

— Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил …
Ночки чёрные, хмельные
С этой девкой проводил …
— Из-за удали бедовой
В огневых её очах,
Из-за родинки пунцовой
Возле правого плеча,
Загубил я, бестолковый,
Загубил я сгоряча … ах!

Исповедь героя поэтична. Образ Катьки приобретает высокое звучание. «Огненные очи» придают героине роковую страстность. Петруха и Катька созвучны героям раннего Блока. Красногвардейцам непонятна исповедь Петьки. Они заняты думами об общем: «Потяжелее будет бремя нам, товарищ дорогой».

Петька, желая справиться с муками совести, пускается в буйный разгул: «Запирайте этажи, нынче будут грабежи! Отмыкайте погреба — гуляет нынче голытьба. Это буйство влечёт за собой душевную опустошённость и депрессию: «Ох ты, горе-горькое! Скука скучная, смертная»

Возникает желание мести Ваньке: «Ты лети, буржуй, воробышком! Выпью кровушку за зазнобушку, чернобровушку … » Весь этот комплекс разных чувств ведёт героя к очищению и душевному просветлению.

Вопросы к 9-й главе.

Каково состояние Петьки в начале главы? Почему появляется образ буржуя после драмы Петрухи? Как это связано с любовным треугольником? Почему
возникает образ пса?

Глава начинается с описания тишины. Это тишина в душе Петьки. Наступает отрезвление. Заканчивается духовное очищение героя. Революция для Блока — это циклон очистительной силы, обновляющий душу человека. Появляется образ буржуя: черты Ваньки в нём утрачиваются, зато образ приобретает социальную определённость. А позже сливается с образом пса — символом старого мира. Образ безродного пса развенчивает старый мир.

Вопросы к 10-12-й главам.

Почему опять появляется образ вьюги? Изменился ли облик двенадцати? Как он передан в ритмической структуре глав? Почему возникает образ голодного пса? Почему появляется образ Иисуса Христа?