Н.А.Баранов

Тема 16. Геополитика на постсоветском пространстве

1.Постсоветское пространство и геополитические приоритеты России

В российском обществе еще не сложился консенсус относитель-но предпочтительной политики в вопросах мироустройства и опре-деления места, которое должна занять Россия в складывающейся системе международных отношений. Вместе с тем обозначились основные приоритеты.

Первостепенное значение для геостратегии России имеет пе-риметр границ бывшего Советского Союза.

Во-первых , по истори-ческим и географическим причинам ближнее зарубежье более зна-чимо для безопасности России, чем для других великих держав.

Во-вторых , положение миллионов людей русской культуры в стра-нах ближнего зарубежья является не только сугубо внутренним делом правительств этих стран, но и естественным основанием для пристального внимания Российского государства.

Национальные интересы России во взаимоотношениях с незави-симыми государствами постсоветского пространства заключаются :

1) в их дружественной позиции независимо от того, кто находится у власти;

2) в предотвращении «транзитных» угроз своей безопасности, возникающих за пределами постсоветского пространства;

3) во внутренней стабильности и отсутствии конфликтов между этими странами, чреватых включением в них России.

В отношениях с каждым из постсоветских государств реализа-ция российских интересов должна иметь свою специфику. Страте-гически же России следует стремиться к формированию на пост советском пространстве социально сбалансированных, динамично развивающихся демократических государств, образующих пояс добрососедства и безопасности по периметру ее границ .

Приоритетной задачей внешней политики России в ближнем за-рубежье должна быть экономическая интеграция с Украиной, Бело-руссией и Казахстаном , поскольку именно эти государства являют-ся для нее наиболее важными с геополитической точки зрения.

Сотрудничество со странами ближнего зарубежья как направ-ление внешней политики России перспективно потому, что откры-вает перед ней возможность стать одним из мировых центров ин-теграции . Реализация этой возможности в существенной степени будет зависеть от притягательности самой России, ее способности решать внутренние проблемы на основе экономики нового, постин-дустриального типа.

Отношения России со странами СНГ должны органически встра-иваться в курс на создание единого экономического пространства с Европейским союзом и формирование партнерства с НАТО в об-ласти безопасности . Такое позиционирование может стать дополни-тельным внешнеполитическим ресурсом России в отношениях как со странами СНГ, так и с Западом, фактором укрепления ее между-народного статуса.

Стремление России сохранить свое влияние на пост-советском пространстве сталкивается сегодня с интере-сами крупнейших мировых держав : Европейского Союза и США — на западе, Турции, Ирана и Китая — па востоке. В это соперничество косвенным образом вовлечены Паки-стан и Индия . Дело в том, что через евразийское постсо-ветское пространство проходят важные транспортные сети, которые способны соединить наиболее коротким путем промышленно развитые районы Запада с богатыми полез-ными ископаемыми, но весьма удаленными районами Евра-зии на востоке, и это необычайно важно с геополитической точки зрения. На постсоветском пространстве сосредоточе-ны огромные запасы газа, нефти, золота, никеля и других цветных металлов . В недрах регионов Центральной Азии и бассейна Каспийского моря хранятся запасы природно-го газа и нефти, превосходящие месторождения Кувейта, Мексиканского залива и Северного моря.

Именно поэтому таким важным является вопрос о про-кладке трубопроводов и средств коммуникации через Ев-разию. Если основные трубопроводы в регион будут по-прежнему проходить по территории России к терминалам в Новороссийске на Черном море, то политические последствия этого дадут о себе знать без какой бы то ни было открытой демонстрации силы со стороны России. Боль-шинство районов постсоветского пространства останется в политической зависимости от России, и Москва при этом будет занимать сильные позиции, решая, как делить новые богатства Евразии. И наоборот, если новые трубопроводы будут проложены через Каспийское море к Азербайджану и далее к Средиземному морю через Турцию, а другие про-тянутся через Афганистан к Аравийскому морю, то не будет никакой российской монополии в вопросе доступа к богат-ствам Евразии.

Политический прагматизм России в ближнем зарубежье возмо-жен и в форме отказа от сохранения СНГ ввиду деградации этого образования . Более целесообразным может оказаться создание новой структуры из числа государств, заинтересованных в интег-рации. Перспективы СНГ в определенной степени зависят от ре-зультатов функционирования российско-белорусского союза и Ев-разийского экономического сообщества. Укрепление внутренних и международных позиций России сделает возможной геополити-ческую консолидацию вокруг нее некоторых государств постсовет-ского пространства .

В настоящее время неясно, насколько далеко зашли процессы дезинтеграции постсоветского пространства и сможет ли Россия, даже проводя конструктивную и целеустремленную политику, объе-динить хотя бы ключевые государства СНГ, чтобы совместно выйти на качественно новый уровень экономического развития и противо-стоять общим угрозам.

С учетом прогнозируемого экспертами постепенного снижения роли постсоветского пространства как целостного объекта россий-ской политики неизбежны ее регионализация, фокусирование вни-мания на отдельных геополитических направлениях, группах стран и отдельных государствах . Предстоит обеспечить защиту своих ин-вестиций в странах-соседях, принять меры для минимизации тран-зитной зависимости в транспортировке энергоресурсов путем пост-ройки обходных трубопроводов и заводов по сжижению природного газа (СПГ), ограничить негативные последствия вероятных локаль-ных конфликтов на территориях, прилегающих к границам России.

Проблематичны сценарии расширения России путем доброволь-ного присоединения к ней Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Попытки реализации таких сценариев имели бы своим результатом увеличение зоны конфликтности внутри самой РФ, на постсовет-ском пространстве и в отношениях с Западом.

2. Содружество Независимых Государств : проблемы и противоречия стратегического партнерства

После распада СССР постсоветское пространство не только является вакуумом силы, но и отличается внутренней нестабильностью. Самым большим надгосударственным образованием здесь является Содруже-ство Независимых Государств (СНГ). Это межгосудар-ственное объединение было основано главами БССР, РСФСР и УССР путем подписания 8 декабря 1991 г. Соглашения о создании Содружества Независимых Госу-дарств.

21 декабря 1991 г . в Алма-Ате главы 11 бывших со-юзных республик, а ныне суверенных государств — Азер-байджана, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Молдавии, России, Таджикистана, Туркмении, Узбеки-стана и Украины подписали Протокол к этому Соглаше-нию. В нем подчеркивалось, что указанные государства на равноправных началах образуют Содружество Незави-симых Государств. Участники встречи единодушно приня-ли Алма-атинскую декларацию, подтвердившую привер-женность бывших союзных республик к сотрудничеству в различных областях внешней и внутренней политики, провозгласившую гарантии выполнения международных обязательств бывшего СССР. Позднее, в декабре 1993 г., к Содружеству присоединилась Грузия (в 2008 г. она вы-шла из СНГ ).

Содружество основано на началах суверенного равен-ства всех его членов: государства-члены Содружества яв-ляются самостоятельными и равноправными субъектами международного права . Содружество Независимых Госу-дарств не является государством и не обладает наднацио-нальными полномочиями . Взаимодействие стран в рамках СНГ осуществляется через его координирующие институты: Совет глав государств, Совет глав правительств, Меж-парламентскую ассамблею, Исполнительный комитет . Выс-шим органом организации является Совет глав государств СНГ, который обсуждает и решает принципиальные вопро-сы, связанные с деятельностью организации.

Международные наблюдатели сразу же иронично окрестили СНГ «самым большим в мире фиговым листком» на геополитической карте мира (П. Гобл), поскольку эта структура, к сожалению, носит во многом формальный, декларативный характер. Каждая из независимых стран СНГ страдает от серьезных внутренних проблем, и все они имеют гра-ницы, которые являются либо объектом претензий соседей, либо зонами этнических и религиозных конфликтов. Если первоначально Содружество геополитически преследовало одну важную цель — обеспечить «мягкий передел пространства» бывшего СССР, то сегодня СНГ представляет собой достаточно искусственное образование с весьма эфемерными структурами , и только экономическое сотрудничество, которое является приоритетным для стран Содружества, несколько выросло за последние годы. Так, объем внешнеторгового оборота государств — участников СНГ в 2008 г. составил 830,8 млрд. долл. США, что выше уровня 2007 г. на 26,8% (когда общий товарооборот составлял 655,3 млрд. долл.).

По существу, Содружество распалось на несколько экономических блоков , ведущими среди которых являются Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан и Молда-вия), Союзное государство России и Белоруссии, Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана.

Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) — международная экономическая организация , созданная в 2000 г. в Астане главами Белоруссии, Казахстана, России, Таджикистана и Узбекистана . В Договоре об учреждении сообщества заложена концепция тесного и эффективного торгово-экономического сотрудничества, предусматриваю-щая создание Таможенного союза и Единого экономиче-ского пространства. Позже к Сообществу присоединилась Киргизия , затем Молдавия и Украина (с 2002 г.) и Армения (с 2003 г.) вошли в сообщество со статусом наблюдателей. В 2008 г. Узбекистан заявил о желании приостановить свое членство в ЕврАзЭС.

Основной целью ЕврАзЭС является региональная инте-грация путем создания единого экономического простран-ства на территории входящих в него стран. Организация открыта для приема новых членов, разделяющих ее основ-ные цели и уставные положения.

Основные задачи ЕврАзЭС:

— завершение оформления в полном объеме режима свободной торговли, формирование общего таможенного тарифа и единой системы мер нетарифного регулирования;

— обеспечение свободы движения капитала;

— формирование общего финансового рынка;

— согласование принципов и условий перехода на единую валюту в рамках ЕврАзЭС;

— установление общих правил торговли товарами и услугами и их доступа на внутренние рынки;

— создание общей унифицированной системы таможенного регули-рования;

— разработка и реализация межгосударственных целевых программ;

— создание равных условий для производственной и предпринима-тельской деятельности;

— формирование общего рынка транспортных услуг и единой транс-портной системы;

— формирование общего энергетического рынка;

— создание равных условий для доступа иностранных инвестиций на рынки входящих в Сообщество стран;

— предоставление гражданам государств Сообщества равных нрав в по-лучении образования и медицинской помощи на всей его территории;

— сближение и гармонизация национальных законодательств;

— обеспечение взаимодействия правовых систем государств ЕврАзЭС с целью создания общего правового пространства в рамках сообщества.

Стремление к более тесной интеграции в рамках ЕврАзЭС находится в большей степени в сфере экономики, нежели по-литики. По оценкам экспертов, без кооперационных связей с другими странами СНГ даже Россия способна производить примерно лишь 65% продукции. Казахстан без связей с Рос-сией может производить лишь 10% ассортимента промыш-ленной продукции, Киргизия и Таджикистан — менее 5%. Столь высокая технологически обусловленная взаимозави-симость является важным стимулом интеграции, заставляя бывшие советские республики сохранять хотя бы некоторые элементы советской системы экономических связей.

ГУАМ (содружество Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы) во многом выступает альтернативой ЕврАзЭС. Эта региональная организация создана в октябре 1997 г. ГУАМ — аббревиатура, составленная из первых букв на-званий входящих в организацию стран (с 1999 по 2005 г. в организацию также входил Узбекистан и в это время она именовалась ГУУАМ ). ГУАМ называет себя «Организацией за демократию и экономическое развитие», однако многие аналитики считают ее военно-политическим блоком. По су-ществу, ГУАМ действительно является политической органи-зацией, поскольку политические задачи приоритетны перед экономической интеграцией . Создание ГУАМ изначально позиционировалось как возможность альтернативной инте-грации на пространстве СНГ, в противовес Москве.

Особое значение для России имеет Договор о создании Союзного государства России и Белоруссии , который был подписан 8 декабря 2000 г.

Целями Союзного государства России и Белоруссии являются:

— обеспечение мирного и демократического развития братских на-родов государств-участников, укрепление дружбы, повышение благосо-стояния и уровня жизни;

— создание единого экономического пространства для обеспечения социально-экономического развития на основе объединения материального и интеллектуального потенциалов государств-участников и использования рыночных механизмов функционирования экономики;

— неуклонное соблюдение основных прав и свобод человека и гражда-нина в соответствии с общепризнанными принципами и нормами между-народного права;

— проведение согласованной внешней политики и политики в области обороны;

— формирование единой правовой системы демократического госу-дарства;

— проведение согласованной социальной политики, направленной на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное раз-витие человека;

— обеспечение безопасности Союзного государства и борьба с пре-ступностью;

— укрепление мира, безопасности и взаимовыгодного сотрудниче-ства в Европе и во всем мире, развитие Содружества Независимых Госу-дарств.

Сотрудничество двух стран достаточно активно разви-вается прежде всего в экономической сфере: в 2008 г. то-варооборот Белоруссии и России превысил 34 млрд. долл. США, что несколько больше, чем в предыдущие годы, но все же недостаточно для показателей высокой интегрированности двух экономик. Приняты решения о развитии сотрудничества в оборонной и военно-технической областях.

Между тем наряду с успехами российско-белорусского сотрудничества достаточно часто возникают противоречия и проблемы , в последние годы особенно острые по поводу цен на российский газ и в отношении качества белорусских продуктов, поставляемых на российский рынок. Все это весьма отрицательно сказывается на общеполитическом климате сотрудничество двух стран.

Весьма настораживает тот факт, что в 2009 г. более половины белорусов высказались против строительства Союзного государства (данные Инсти-тута стратегических исследований , BISS ). Интересно, что сторонников вступления Беларуси в ЕС среди белорусов больше, что приверженцев интеграции с Россией (33,5 и 30% соответственно). Однако 41,2% все же считают, что Беларусь не должна становиться членом ЕС. Еще меньше единомышленников полного вхождения Беларуси в состав России — всего 14,4%. Наиболее популярным среди опрошенных (74,1%) оказалось мнение о том, что Беларусь должна оставаться независимым государством.

Таким образом, существует реальная угроза ухода Бело-руссии из сферы российского геополитического влияния и переход ее в зону европейского притяжения , что весьма опасно. В последние годы сфера геополитического влия-ния постсоветской России неуклонно сокращается: потеря Прибалтики, особенно таких портов, как Рига и Таллин, значительно ограничила доступ России к Балтийскому морю; независимость Украины привела к утрате Россией ее доминирующего положения на Черном море, где Одесса была ключевым морским портом для торговли со странами Средиземноморья; потеря влияния на юго-востоке измени-ла статус России в зоне Каспийского бассейна. С появле-нием новых независимых националистических государств в Закавказье и Средней Азии в некоторых местах юго-восточная граница России была оттеснена в северном на-правлении более чем на тысячу километров.

Таможенный союз Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации — межгосударственный договор о создании единого таможенного пространства, подписанный Россией, Белоруссией и Казахстаном в городе Душанбе 6 октября 2007 года.

С 1 июля 2010 года новый Таможенный кодекс стал применяться в отношениях между Россией и Казахстаном, а с 6 июля 2010 — в отношениях между Россией, Белоруссией и Казахстаном. По оценкам специалистов, создание Таможенного союза Белоруссии, Казахстана и России позволит стимулировать экономическое развитие и может дать дополнительно 15 % к ВВП стран-участниц к 2015 году.

Украине , экономические отношения с которой за последние пять лет с 2004 года сильно пострадали, также предложено вступить в таможенный союз. Президенты Киргизии и Таджикистана на саммите ЕврАзЭС-2010 в Астане заверили, что их страны изучают возможность вступления в Таможенный союз.

1 апреля 2011 года на границе России и Белоруссии отменён транспортный контроль. Его перенесли на внешний контур границ Таможенного союза

3. Основные геополитические игроки : борьба без правил

Хотя в Концепции внешней политики Российской Фе-дерации приоритетным направлением в области внешней политики названо развитие двустороннего и многосторон-него сотрудничества России с государствами — участни-ками СНГ, российские геополитические интересы в пост-советском пространстве по-прежнему четко и однозначно не сформулированы . Геополитика России в этом направ-лении остается пассивной: Москва не имеет возможности выступать инициатором происходящих событий. Если гео-политике СССР в Евразии был присущ дух наступления и экспансионизма, то современная российская геополити-ка носит откровенно оборонительный характер . Другими словами, Москва пытается спасти то, что у нее осталось от прежних геополитических плацдармов в Евразии.

В целом геополитика России в постсоветском простран-стве стоит перед дилеммой: Москва недостаточно сильна политически, чтобы полностью закрыть это пространство для внешних сил, и слишком бедна, чтобы разрабатывать богатства Евразии исключительно собственными силами . Геополитические притязания других политических акторов в регионе выглядят более определенно.

Збигнев Бжезинский в этой связи подчеркивает: первостепенный инте-рес Америки состоит в том, чтобы помочь обеспечить такую ситуацию, при которой ни одна держава не контролировала бы данное геополитическое пространство, а мировое сообщество имело бы к нему беспрепятственный финансово-экономический доступ.

Америка в первую очередь заинтересована в разработке богатств Евра-зии, прокладке новой сети нефтепроводов и транспортных путей, которые соединят регионы Евразии непосредственно с крупными центрами мировой экономической деятельности через Средиземное и Аравийское моря так же, как и по суше. Поэтому американская стратегия в отношении нашей страны состоит в том, чтобы дать отпор устремлениям России монополизировать доступ в постсоветское пространство .

Бжезинский называет несколько геополитических центров СНГ , кото-рые, по его мнению, заслуживают мощнейшей геополитической поддержки со стороны Америки . Это Украина, Азербайджан, Узбекистан и Казахстан . Хотя роль Киева по замыслу американского стратега является ключевой, в то же время Казахстан (с учетом его масштабов, экономического потен-циала и географически важного местоположения) также заслуживает аме-риканской поддержки и длительной экономической помощи. Бжезинский подчеркивает, что со временем экономический рост в Казахстане мог бы помочь перекинуть мосты через трещины этнического раскола, которые делают этот среднеазиатский «щит» столь уязвимым перед лицом россий-ского давления.

Сегодня для реализации своих планов в постсоветском пространстве США действует на нескольких направлени-ях . Во-первых , Вашингтон препятствует интеграционным процессам в СНГ, поддерживая сепаратистские национа-листические устремления новых независимых государств. Во-вторых , активно используются экономические рычаги влияния под предлогом содействия в становлении рыноч-ной экономики, развитии рыночных реформ, что в целом призвано создать благоприятные условия для проникно-вения американского капитала в постсоветское простран-ство. В-третьих , всячески поощряется интеграция постсо-ветских государств в мировое сообщество, международные политические и финансовые организации, участие в диа-логе по безопасности и сотрудничеству с целью активного противостояния российским геополитическим интересам в постсоветском пространстве.

В долгосрочном плане речь идет о соединении линий электропередачи и газопроводных систем республик За-кавказья, Прикаспийских стран Центральной Азии, Ирана и Турции и создании транспортно-экономической системы из Центральной Азии в Европу — так называемого «Вели-кого шелкового пути» в современном варианте. Извест-но, что конгресс США принял доктрину под названием «Стратегия шелкового пути» , которая направлена на орга-низацию транзита энергоносителей через Турцию в обход России . В средствах массовой информации этот проект представили как открытие нового нефтяного Клондайка, богатства которого сравнимы с богатствами Персидского залива.

В постсоветском пространстве Америка разделяет об-щие интересы со стабильной прозападной Турцией. Турец-кие националисты видят новое предназначение тюркских народов во главе с Турцией в том, чтобы доминировать в бассейне Каспийского моря и Средней Азии. Сегодня Турция заявляет о себе как потенциальный ли-дер расплывчатого сообщества тюркоязычных стран, ис-пользуя свой экономический и политический капитал для геополитического преобладания в регионе . Один из путей достижения этой цели связан со строительством нефте-провода Баку — Джейхан .

Турецким амбициям в Средней Азии и Закавказье про-тивостоит влияние Ирана , который также предлагает свою концепцию исламского общества. Турки и персы историче-ски противостояли друг другу в этом регионе. Напомним, что когда-то государство Ахеменидов охватывало террито-рии Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Афгани-стана, Турции, Ирака, Сирии, Ливана и Израиля. Несмотря на то что сегодняшние геополитические устремления Ира-на более скромны и направлены главным образом на Азербайджан и Афганистан, тем не менее, идея мусульманской империи живет в политическом сознании религиозных ли-деров этой страны.

Иран активно использует экономические рычаги для распространения своего влияния в регионе. Извлекая вы-годы из своего географического положения, Иран старается расширить сеть транспортных коридоров через свою тер-риторию, участвует в строительстве нефте- и газопроводов к портам Персидского залива. Значительные объемы ка-захстанской и азербайджанской нефти уже перекачивают-ся через трубопроводную систему на севере Ирана .

США стремятся противодействовать амбициозным иранским устремлениям в Прикаспийском регионе, стара-ясь изолировать Иран от мирового сообщества, используя как предлог иранскую ядерную программу. Это заставляет Тегеран искать политической поддержки со стороны Рос-сии. У Ирана и России имеется частичное совпадение ин-тересов и по другому важному геополитическому вопросу: обе страны заинтересованы в ограничении влияния пан-тюркизма в регионе .

Все более сильным актором в постсоветском про-странстве выступает Китай . Новые государства Закавка-зья и Средней Азии служат буфером между российскими и китайскими интересами, но в то же время энергоресурсы постсоветского пространства выглядят необычайно при-влекательными для Пекина , и получение прямого досту-па к ним — без какого бы то ни было контроля со стороны Москвы — является перспективной геополитической целью Китая. Сегодня Пекин является серьезным конкурентом США и России в борьбе за казахскую нефть, китайская ди-пломатия добилась значительных успехов в этом вопросе в последние годы: достаточно назвать договоры о сотрудни-честве в области нефти и газа и о прокладке двух нефтепро-водов . Пекин планирует вложить значительные средства в освоение нефтяных богатств Казахстана и Центральной Азии, поскольку на территории самого Китая мало энерго-ресурсов.

Сегодня уже весьма заметны результаты активной дея-тельности новых политических акторов в постсоветском пространстве. Введенный в действие в 1999 г. нефтепро-вод Баку — Супса уменьшил зависимость Азербайджана от России в перекачке нефти на западные рынки; строи-тельство железной дороги Теджен — Сераха — Мешхед от-крыло новые возможности для Туркмении и Узбекистана в плане развития экономических связей с Ираном ; откры-тие Каракорумского шоссе стало важным транспортным мостом между КНР, Киргизией и Казахстаном . Планирует-ся строительство железнодорожной магистрали через Иран к Персидскому заливу.

Сильной стороной российского геополитического влия-ния в постсоветском пространстве остается многочисленная русская диаспора — около 65 млн. человек , во многом предопределяя активность России в ближнем зарубежье. На одной только Украине проживает 10 млн. этнически рус-ских , и свыше одной трети населения считают русский язык родным. Русскоязычные составляют половину населения Казахстана (около 10 млн. человек). Некоторые аналитики считают, что проблема русскоязычного населения в странах СНГ во многом стимулирует напряженность в отношениях России с новым независимыми государствами.

Вместе с тем можно с сожалением констатировать уга-сание русской культурной традиции, образования на рус-ском языке , а также массовую миграцию русскоязычного населения из постсоветского пространства . В недалеком прошлом благодаря русифицированности значительной части элиты, как властной, так и культурной, были суще-ственно облегчены политические контакты между Россией и новыми независимыми государствами. Сегодня проис-ходит поспешное вытеснение русского языка из официаль-ного обихода, падение выпуска русскоязычной литературы , что сокращает пространство русского влияния. Это серьез-ный геополитический просчет Москвы: для поддержания культурного влияния необходимо не так уж много средств, а социокультурный потенциал геополитики в информаци-онном обществе представляет собой один из весомых фак-торов, который опрометчиво сбрасывать со счетов.

Парадокс сегодняшней ситуации состоит в том, что пока ослабление русского культурного влияния и вытеснение русского языка на первый взгляд ничем не компенсируется. Надежды новых постсоветских элит в Закавказье и Сред-ней Азии на то, что на смену русскому языку со временем придет английский или турецкий, пока не оправдались. Для массового распространения этих языков на обширных пост-советских пространствах нет ни соответствующих условий, ни финансовых средств.

Однако если посмотреть глубже, то окажется, что воз-никший социокультурный вакуум сегодня в большинстве постсоветских государств заполняет исламский фактор: активное распространение исламского культурного влия-ния. Усиление влияния исламистов ведет к активизации радикальных партий и организаций , что особенно за-метно в политической культуре Центрально-Азиатских государств. С большой долей вероятности можно пред-положить, что в перспективе нас ожидает не только лега-лизация исламистов, но и их участие во власти. Нацио-налистические настроения умело подогреваются Западом, что в условиях ослабления русского культурного влия-ния неизбежно будет приводить к усилению исламского фактора.

4. Новые очаги напряженности и военные размежевания

На постсоветском пространстве сегодня испытываются новые глобальные технологии , сутью которых является по-литическая дестабилизация государств без применения во-енной силы . К числу таких технологий относятся:

—подкуп элит, «развращение свободой», поощрение этносуверенитетов, русофобии окраин и национального нигилизма с тем, чтобы убедить русских, что «быть русским — стыдно»;

—деморализация и дегуманизация общественного сознания через культурную экспансию и вестернизацию культуры;

—захват экономических плацдармов в решающих областях национальной экономики;

—перевод внутриполитических отношений в режим «битв олигархов»;

—разрушение дееспо-собных национальных экономических и других структур;

— поддержание перманентного реформирования органов го-сударственной власти и достижение состояния безвластия в стране и тем самым перевод государства в режим внешней зависимости.

Москва изначально избрала тактику невмешательства в развитие политических процессов в новых независимых государствах , что сегодня признается как серьезная ошиб-ка. Во многом именно поэтому постсоветское пространство за прошедшее десятилетие отмечено процессами архаизации и демодернизации, сужением ареала европейского Просве-щения. Объективно доминирующей политической тенден-цией стало развитие авторитарных политических режимов на границах Российской Федерации, в которых в той или иной форме осуществляются подавление и нарушение прав русскоязычного населения и других нетитульных этносов.

Наиболее жесткий из существующих сегодня режимов в Туркменистане , самый мягкий — в Киргизии ; в Казах-стане и Узбекистане национальные противоречия имеют тенденцию к усилению . Туркменистан, географически за-щищенный Казахстаном от какого-либо прямого контакта с Россией, активно развивает политические связи с Ираном в целях ослабления своей прежней зависимости от России для получения доступа на мировые рынки. Большинство республик Средней Азии получают значительную поддерж-ку Турции, Саудовской Аравии, Ирана и Пакистана. Про-исходит формирование враждебных России «осей» и коа-лиций, примером чему может служить наметившаяся «ось Киев — Ташкент — Баку — Тбилиси».

Развитие геополитических противоречий на постсовет-ском пространстве может привести к двум основным сце-нариям : либо восторжествует идея реинтеграции постсо-ветского пространства , либо победят центробежные силы, враждебно настроенные по отношению к России . При этом очевидно, что усиление националистических диктатур ста-нет окончательным поражением и пресечением традиций высокого Просвещения, а в долгосрочном плане — это путь войн.

Уже сегодня существует несколько опасных очагов на-пряженности, где пока не ведутся широкомасштабные во-енные действия, однако ситуация остается взрывоопасной, а ее развитие непредсказуемым. На Кавказе сохраняет-ся угроза возобновления «замороженных» конфликтов между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Ка-рабаха , присутствует очаг напряженности на Северном Кавказе , существует опасность военных столкновений по линии грузино-абхазского и грузино-осетинского во-оруженных конфликтов , которые в 2008 г. уже перерастали в российско-грузинскую пятидневную войну.

Конфликты в Центральной Азии провоцируются региональными, эт-ническими и религиозными противоречиями . Гражданская война в Таджикистане, вооруженные столкновения на юге Ферганской долины на границах Узбекистана, Таджики-стана и Киргизии превратили Центральную Азию в «евра-зийские Балканы».

Между тем в последнее время наметилась еще одна но-вая тенденция в геополитике постсоветского пространства: на территории СНГ началось размежевание по интересам в военно-политической области. С одной стороны активи-зируется военно-политический союз ГУАМ (Грузия, Укра-ина, Азербайджан и Молдавия), с другой — развивается военное сотрудничество в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

Договор о коллективной безопасности (ДКБ ) был подписан 15 мая 1992 г., его участниками стали Армения, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан, в 1993 г. договор подписали Азербайджан, Грузия и Белоруссия. Договор был рассчитан на пять лет с последующей пролонгацией. ДКБ вступил в силу 20 апреля 1994 г. 2 апреля 1999 г. пре-зиденты Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России и Таджики-стана подписали протокол о продлении срока его действия на следующий пятилетний период; однако Азербайджан, Грузия и Узбекистан отказались от продления договора.

На московской сессии ДКБ 14 мая 2002 г. было принято решение о пре-образовании ДКБ в полноценную международную организацию — ОДКБ . 7 октября 2002 г. в Кишиневе были подписаны Устав и Соглашение о право-вом статусе ОДКБ, которые вступили в силу 18 сентября 2003 г. 2 декабря 2004 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о предоставлении Организации Договора о коллективной безопасности статуса наблюдателя в Генеральной Ассамблее ООН.

В соответствии с ДКБ государства-участники обеспе-чивают свою безопасность на коллективной основе . В ст. 4 Договора предусмотрено, что в случае совершения акта агрессии против любого из государств-участников все остальные государства-участники предоставят ему необхо-димую помощь, включая военную, а также окажут поддерж-ку находящимися в их распоряжении средствами в порядке осуществления права на коллективную оборону в соответ-ствии со ст. 51 Устава ООН.

Сама суть Договора, заложенные в нем принципы и фор-мы сотрудничества, а также заявленные позиции предопре-делили реальную возможность для него стать составной частью системы общей и всеобъемлющей безопасности для Европы и Азии. По своему содержанию ДКБ является, прежде всего, фактором военно-политического сдержива-ния. Государства — члены ОДКБ никого не рассматрива-ют в качестве противника и выступают за взаимовыгодное сотрудничество со всеми государствами. В 2009 г. было принято решение о формировании Коллективных сил опе-ративного реагирования (КСОР), которые должны стать эффективным универсальным инструментом поддержания безопасности на всем пространстве ОДКБ. Причем речь идет и об отражении военной агрессии, и о проведении спецопераций но ликвидации террористов, экстремистов, и о борьбе с организованной преступностью и наркотра-фиком, а также о ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций.

Несмотря на то, что в последние годы деятельность ОДКБ несколько активизировалась, к сожалению, во мно-гих случаях эта организация не является эффективной. Эксперты с тревогой пишут о том, что российские воен-ные постепенно покидают одну страну за другой. Несмотря на наличие большого количества двусторонних договоров, не налажено сотрудничество в постсоветском пространстве в военно-экономической и военно-технической сферах , в деле производства и поставок вооружений и военной тех-ники даже в рамках основного Договора о коллективной безопасности.

Между тем геополитическая ситуация на постсовет-ском пространстве остается нестабильной . Обострились разногласия между Россией и государствами Прикаспий-ского бассейна относительно статуса Каспийского моря , контроля над его нефтяными районами, транспортными коридорами и маршрутами доставки энергоносителей, что привело к открытому соперничеству между Россией, Азер-байджаном, Казахстаном и Туркменистаном . В результате вокруг Закавказья и Центральной Азии начала складывать-ся принципиально новая геополитическая ситуация , которую аналитики назвали «второй большой игрой». В южном блоке выступают Турция, Туркменистан и Узбекистан . В северный блок входят Россия, Китай, Иран, Казахстан, Киргизия , Таджикистан . При таком геополитическом рас-кладе сил России надо либо наращивать свое экономиче-ское и военно-политическое присутствие в постсоветском пространстве , что во многом по экономическим причинам является сегодня непосильной задачей, либо вести актив-ную дипломатическую работу по созданию работоспособ-ной системы коллективной безопасности в СНГ .

Если последнего не произойдет, то страны СНГ в по-исках других миротворцев станут все чаще апеллировать к Западу, ООН, ОБСЕ, что уже отчасти происходит и се-годня. Запад активно поддерживает эти устремления, чтобы сделать конфликты постсоветского пространства объектом геополитического торга с Россией. Манипулирование кон-фликтами становится одним из важных элементов нефтя-ной политики : игры вокруг каспийской нефти имеют скрытый геополитический подтекст, суть которого состоит в противодействии интеграции постсоветского простран-ства. Нельзя не заметить, что существует определенная связь между «картой конфликтов» и «картой маршрутов»: почти все предполагаемые маршруты нефтепроводов про-легают через зоны этнических конфликтов.

5. Роль России в Евразии : новые правила игры и возможные сценарии

По совокупному геополитическому потенциалу Россия могла бы претендовать на роль стабилизирующего фактора в Евразии. Стремление сохранить в Кавказском, Каспий-ском и Центрально-Азиатском регионах свое экономиче-ское и военно-политическое присутствие, ответственность за судьбу этнических русских, проживающих в конфликт-ных зонах, прямое воздействие нестабильности в пост-советском пространстве на этнополитическую ситуацию в приграничных района Российской Федерации, необхо-димость предотвращать угрозу распространения религи-озного экстремизма и терроризма — все эти причины за-ставляют Россию так или иначе участвовать в конфликтах Закавказья и Центральной Азии. Ярким примером послед-них лет является операция по принуждению Грузии к миру в августе 2008 г., когда Россия встала на защиту Южной Осетии и Абхазии. По своему значению события августа 2008 г. вышли далеко за рамки регионального конфликта: наметился переход от политкорректного выяснения отно-шений между Москвой и Западом к откровенной конфрон-тации на постсоветском пространстве. Признав Абхазию и Южную Осетию, Россия показала Западу, что Кавказ входит в зону ее геополитических интересов, которые она отныне собирается защищать.

Однако откровенно антироссийское освещение этой военной операции в мировых каналах СМИ показывает, что военное присутствие России, сам факт пребывания российских воинских подразделений за пределами своей страны, не обеспечивает Москве ожидаемого политиче-ского и экономического влияния в ближнем зарубежье. Российские воинские и пограничные контингенты, сделав «грязную работу» по прекращению кровопролития, часто становятся объектом манипулирования в глазах миро-вого общественного мнения. Между тем умелый акцент на миссии миротворчества в постсоветском пространстве мог бы помочь России решить сразу две задачи: оказывать влияние на геополитическую ориентацию новых незави-симых государств и поддерживать стабильность на своих границах. Давно известно: тот, кто играет роль миротвор-ца, одновременно обладает и контролем над пространством конфликта . Однако для этого статус и функции миротвор-ческих военных подразделений должны быть хорошо про-работаны юридически и прочно закреплены в документах СНГ, чтобы исключить возможные политические спекуля-ции по данному вопросу. Пока этого не произошло, Запад старается всеми силами скомпрометировать миротворче-ские акции России с целью ограничения ее геополитиче-ского влияния .

Вместе с тем необходимо заметить, что многие конфлик-ты постсоветского пространства невозможно разрешить силой оружия : они требуют гибкого сочетания диплома-тических и экономических средств. К числу таких методов можно отнести создание в конфликтных приграничных районах анклавов свободных экономических зон, введение института двойного гражданства, что существенно смягчило бы остроту гуманитарной проблемы, связанной с ре-жимом пересечения государственных границ для жителей приграничных территорий.

Возникает серьезный вопрос о том, что можно про-тивопоставить политике дезинтеграции в постсоветском пространстве. Российские геополитики в разное время предлагали четыре основных варианта интеграции постсо-ветского пространства.

Исторически первым был либеральный «прозападный» вариант интеграции по модели Европейского Союза под эгидой Москвы . В начале 1990-х гг. он был опубликован Советом по внешней и оборонной политике в официальном докладе «Стратегия для России», где развивалась концеп-ция «постимперской просвещенной интеграции» как про-грамма действий для постсоветского экономического про-странства.

Збигнев Бжезинский одним из первых дал отпор «реставрации русского империализма». По его мнению, «...упор на "ближнее зарубежье" не был просто политически мягкой доктриной регионального экономического сотрудничества. В ее геополитическом содержании имелся имперский контекст. Даже в довольно умеренном докладе в 1992 г. говорилось о вос-становившейся России, которая в конечном счете установит стратегическое партнерство с Западом, партнерство, в котором Россия будет "регулировать обстановку в Восточной Европе, Средней Азии и на Дальнем Востоке"».

В результате политического давления Запада даже этот «мягкий» ли-беральный вариант интеграции не состоялся .

Второй вариант интеграции представляет собой славя-нофильскую геополитическую версию, в основе которой лежал «славянский союз» России, Украины и Белоруссии . Сегодня сделаны реальные шаги только на пути достиже-ния российско-белорусской интеграции. 25 декабря 1998 г. была подписана Декларация о дальнейшем объединении Белоруссии и России, 2 декабря 1999 г. — договор о соз-дании Союзного государства. Однако эти документы носят рамочный характер: реальные политические соглашения, на основе которых можно было бы решать вопросы еди-ной валютной, экономической и хозяйственной политики, до сих пор не достигнуты.

На российско-белорусский интеграционный процесс пытаются активно влиять международные акторы, прежде всего США и ЕС. Это происходит разными путями: через открытую поддержку оппозиции, непризнание результатов президентских выборов, торговые и экономические санк-ции. Цель одна: любыми способами помешать интеграции, поскольку реальное появление на политической сцене Со-юзного государства России и Белоруссии существенно из-менило бы расстановку сил на геополитической карте Ев-разии.

Третий, «евразийский», вариант интеграции постсо-ветского пространства предлагают евразийцы во главе с Александром Дугиным , который подчеркивает в своих работах, что Россия «как сердце Евразийского острова, как Heartland , в актуальной геополитической ситуации лучше всех остальных регионов могла бы противостоять атлантистской геополитике и быть центром альтернативного Большого пространства».

«Умеренный» вариант евразийства был разработан пре-зидентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, выдви-нувшим концепцию «Евразийского союза» в качестве аль-тернативы безликому и неэффективному СНГ. Дело в том, что в Казахстане произошел раскол между коренными ка-захами и русскими переселенцами, число которых прибли-зительно одинаково, поэтому возникло стремление найти формулу, которая могла бы несколько ослабить давление Москвы, направленное на политическую интеграцию. На-зарбаев утверждает, что Евразия, географически определяе-мая в границах, аналогичных границам Советского Союза, представляет собой органичное целое, которое должно так-же иметь и особое политическое измерение.

Все эти концепции интеграции страдают одним суще-ственным изъяном: они имели некоторую поддержку Крем-ля (на разных этапах современной политической истории), но их не поддержали постсоветские элиты новых независи-мых государств СНГ (за исключением Белоруссии). В ре-зультате они так и остались проектами.

Представляется, что реальной концепцией интеграции постсоветского пространства в современных условиях могла бы стать геоэкономическая модель . К счастью, ор-ганизация странами Запада «санитарного кордона» вокруг России так и не удалась. Российские геополитики отмеча-ют сегодня первые скромные успехи экономической ре-интеграции постсоветского пространства — Москва распространяет свое влияние, прежде всего, экономическими методами . Достаточно активно развивается сотрудничество в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — ре-гиональной международной организации, основанной в 2001 г. лидерами Китая, России, Казахстана, Таджики-стана, Киргизии и Узбекистана.

Сегодня Россия объективно все еще является наиболее влиятельным геоэкономическим субъектом Евразии, так как в ее распоряжении находятся наиболее дефицитные ресурсы континента — нефть и газ. Однако Россия все еще недостаточно использует экономические рычаги влия-ния в своей геополитической стратегии. Для усиления ин-теграционных процессов на постсоветском пространстве можно было бы эффективно использовать современные геоэкономические методы : переход к жестко избиратель-ной системе распределения дефицитных энергоресурсов, введение принципа экономических преференций — систе-мы внутренних цен на энергоресурсы и другое дефицит-ное сырье. Это способно создать дополнительные стимулы к экономическому и политическому объединению, акти-визировать интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Тем самым новая геоэкономическая модель интеграции постсоветского пространства могла бы стать реальной альтернативой процессу деиндустриализации и архаизации в ближнем зарубежье. Можно смело пред-положить, что вслед за геоэкономикой последует и геопо-литика.

В целом можно утверждать, что ориентиром для внешней поли-тики России должна быть не защита частично утерянных, ненуж-ных в новых условиях или дорогостоящих позиций, а нацеленность на достойное место в мировом сообществе . В обозримом буду-щем она, очевидно, не сможет стать сверхдержавой, но для нее реально и достижимо утверждение в качестве влиятельной, конкурентоспособной трансрегиональной державы Евразии, способной оказывать воздействие на глобальном уровне.

Интересам страны отвечают отказ от великодержавия и им-перских устремлений , изживание синдрома «осажденной крепости», порождающего ксенофобию. Необходим взвешенный, сбалансиро-ванный курс, учитывающий динамичные и противоречивые реалии современного мира, позволяющий вписаться в процессы глобали-зации с наибольшим выигрышем и наименьшими издержками.

Стратегия обретения Россией новой глобальной роли в каче-стве самостоятельного центра силы может быть эффективной лишь благодаря созданию инновационной экономики, последовательно-му укреплению демократических устоев и институтов, формирова-нию правового государства. Сейчас, как никогда в прошлом, взаи-мосвязаны движение России к демократии и перспективы ее модернизации, прорыва в постиндустриальную, информационную эру. На этой основе она может утвердить себя в качестве одной из ве-ликих держав и способствовать установлению демократического миропорядка.

Россия: межнациональные отношения на постсоветском пространстве и в наше время. Вспоминая всю историю Советского Союза, остаётся очень интересным тот факт, что за время его существования межнациональные конфликты были исключительной редкостью, когда же после начала его распада стали вполне естественной реальностью в связи с обострением отношений между народами.

Так вскоре националистические проявления в ряде республик насторожили центр, но никаких действенных мер по их локализации предпринято не было. Первые беспорядки на этнополитической почве произошли весной 1986 года в Якутии, а в декабре этого же года - в Алма-Ате. Затем последовали демонстрации крымских татар в городах Узбекистана (Ташкенте, Бекабаде, Янгиюле, Фергане, Намангане и др.), в Москве на Красной площади.

Начался рост этнических конфликтов, приведших к кровопролитию (Сумгаит, Фергана, Ош). Зона конфликтных действий расширилась. В 1989 году возникло несколько очагов конфликтов в Средней Азии, Закавказье. Позднее их огонь охватил Приднестровье, Крым, Поволжье, Северный Кавказ.

Начиная с конца 1980х, было зафиксировано 6 региональных войн (т.е. вооруженных столкновений с участием регулярных войск и использованием тяжелого оружия), около 20 кратковременных вооруженных столкновений, сопровождающихся жертвами среди мирного населения, и более 100 невооруженных конфликтов, имеющих признаки межгосударственной, межэтнической, межконфессиональной или межклановой конфронтации. Только в районах, непосредственно затронутых конфликтами, проживало не менее 10 млн. человек.

Cм. Приложение №1 Для постсоветского пространства можно выделить три основных типа только вооружённых конфликтов типичных на то время: а) конфликты, вызванные стремлением национальных меньшинств реализовать свое право на самоопределение; б) конфликты, вызванные разделением бывшего союзного наследства; в) конфликты, имеющие форму гражданской войны. Развитие ситуации в межнациональных отношениях бывшего СССР предсказывалось в работах английских и американских ученых. Большинство прогнозов, как показало время, достаточно точно отражало перспективы развития советского общества.

Прогнозировались различные возможные варианты развития в случае, если государство не будет разрушено. Специалисты, анализируя англо-американскую историографию по этой проблематике, отмечали, что развитие этнической ситуации прогнозировалось в виде четырех возможных вариантов событий: "ливанизация" (этническая война, аналогичная ливанской);"балканизация" (наподобие сербско-хорватского варианта): "оттоманизация" (распад подобно Османской империи); мирное развитие событий с возможным преобразованием Советского Союза в конфедерацию или организацию государств, подобную ЕЭС или Британскому содружеству.

По данным разведслужбы Министерства обороны США, в будущем прогнозируется возможность 12 вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР. По расчетам в этих конфликтах могут погибнуть в результате военных действий 523 тыс. чел от болезней - 4, 24 млн. чел пострадать от голода 88 млн. чел число беженцев может достигнуть 21, 67 млн. чел. Пока что этот прогноз подтверждается.

Национальная доктрина России (проблемы и приоритеты) М 1994 - С. 52. Сейчас по количеству тайных и явных столкновений Россия удерживает пальму печального первенства, и в первую очередь благодаря крайне многонациональному составу населения. Сегодня для неё типичны следующие конфликты: - "статусные" конфликты российских республик с федеральным правительством, вызванные стремлением республик добиться большего объема прав или вообще стать независимыми государствами; - территориальные конфликты между субъектами федерации; - внутренние (происходящие внутри субъектов федерации) этнополитические конфликты, связанные с реальными противоречиями между интересами различных этнических групп.

В основном это противоречия между называемыми титульными нациями и русским (русскоязычным), а также и не «титульным» населением в республиках. Ряд зарубежных и отечественных исследователей считает, что межэтнические конфликты в России происходят часто между двумя главными типами цивилизаций, характеризующими евроазиатскую сущность страны - западным христианским в своей основе и южным исламским.

Еще одна классификация российских «болевых точек» основывается на степени остроты конфликта: - зоны острых кризисных (военных конфликтов или балансирования на их грани) - Северная Осетия - Ингушетия; - потенциально кризисные ситуации (Краснодарский край). Здесь основным фактором межнациональной конфликтогенности являются миграционные процессы, в результате которых обостряется обстановка; - зоны сильного регионального сепаратизма (Татарстан, Башкортостан); - зоны среднего регионального сепаратизма (Республика Коми); - зоны вяло текущего сепаратизма (Сибирь, Дальний Восток, ряд республик Поволжья, Карелии и пр.). Такая высокая концентрация «болевых точек» на территории России объясняется прежде всего крайне многонациональным составом населением, и поэтому многое зависит от общей линии правительства, поскольку все время будут открываться новые и новые очаги недовольства.

Межэтническая напряженность в ряде регионов будет сохраняться в силу того, что до сих пор не решены вопросы федеративного устройства, уравнивания прав субъектов федерации.

Учитывая то, что Россия сформирована как по территориальному, так и по этнонациональному признаку, отказ от этнотерриториального принципа российского федерализма в пользу экстерриториальных культурно- национальных противоречий и может привести к конфликтам.

Наряду с этническим фактором, очень важным является фактор экономический. Примером тому может служить критическое положение, сложившееся в российской экономике. Здесь суть социальных конфликтов, с одной стороны, состоит в борьбе между теми слоями общества, чьи интересы выражают прогрессивные потребности развития производительных сил, и, с другой - различными консервативными, отчасти коррумпированными элементами. Основные завоевания перестройки - демократизация, гласность, расширение республик и регионов и другие - дали людям возможность открыто высказывать свои и не только свои мысли на митингах, демонстрациях, в средствах массовой коммуникации.

Однако большинство людей психологически, морально не были подготовлены к своему новому социальному положению. И все это привело к конфликтам в сфере сознания. В итоге "свобода", будучи используемой людьми с низким уровней политической и общей культуры для создания несвободы иным социальным, этническим, религиозным, языковым группам, оказалась предпосылкой острейших конфликтов, сопровождающихся нередко террором, погромами, поджогами, изгнанием неугодных граждан "чужой" национальной принадлежности.

Одна из форм конфликтов нередко включает в себя другую и подвергается трансформации, этническому или политическому камуфляжу. Так, политическая борьба "за национальное самоопределение" народов Севера, которую ведут власти автономий в России не что иное, как этнический камуфляж. Ведь они отстаивают интересы не аборигенного населения, а элиты хозяйственников перед лицом Центра.

К примеру политического камуфляжа можно отнести, например, события в Таджикистане, где соперничество таджикских субэтнических группировок и конфликт между группами народов Горного Бадахшана и доминирующими таджиками скрываются под внешней риторикой "исламская демократическая" оппозиция против консерваторов и партократов. Таким образом, многие столкновения скорее принимают этническую окраску в силу многонационального состава населения (то есть легко создается «образ врага»), чем являются этническими по сути. Сейчас можно с точностью отметить, что одной из конфликтных зон является Прибалтика.

И именно на эту проблему мы обратим своё внимание в следующей главе. Глава 5.

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Межнациональные конфликты: историко-географический обзор

Почти все современные государства многонациональны. Многонациональны все столицы мира, крупные города, и даже сёла. И вот именно.. Межнациональный конфликт - это осложнение отношений между нациями и народами вплоть до прямых военных действий.Как..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Этим летом в европейском политикуме вновь оживились разговоры о создании собственной европейской армии. Так, в конце августа глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер , выступая на форуме Альпах в Австрии, заявил :

«Нам нужна общая европейская внешняя политика, политика безопасности и общая европейская оборонная политика с целью когда-то создать европейскую армию, чтобы иметь возможность выполнить нашу роль в мире».

Юнкер Жан-Клод

По большому счету в этом не должно было бы быть никакой сенсации - ведь данный вопрос шеф европейского правительства поднимал еще в 2015 году. Но доселе эту затею воспринимали в штыки как США, так и их главный европейский сателлит Великобритания. «Мы наложили абсолютное вето на создание европейской армии» , - заявлял британский министр обороны Майкл Фэллон еще в июне.

Однако именно в июне в Туманном Альбионе произошло масштабное событие - пресловутый Brexit, референдум о выходе страны из ЕС. После чего ни о каком "вето" Лондона на любое из общеевропейских решений уже не может быть и речи, поскольку такие действия могут осуществлять лишь действующие члены Евросоюза.

Соответственно, может стать явью и идея создания единой европейской армии. Что не может вызывать следующие вопросы: зачем она нужна, каковы реальные перспективы этого начинания?

Неясности начинаются уже с первого вышеупомянутого пункта, когда Юнкер говорит о том, что такая армия требуется для того, чтобы «ЕС мог выполнить свою роль в мире». В смысле - а какова же эта самая "мировая роль"? На словах ЕС преследует якобы "благородные" цели. Все то же распространение пресловутых европейских ценностей. Однако на деле получается иначе: Европа пытается расширить сферу влияния, занять территорию российских национальных интересов и получить новые рынки сбыта для своей продукции.

Только опять же: а зачем для осуществления целей экспансии вне своих границ ЕС понадобилась еще и собственная армия? Запад последние десятилетия предпочитает добиваться своих целей политикой «мягкой силы»: в виде завоевания сердец зарубежных олигархов угрозой конфисковать их капиталы в европейских банках и якобы свободных журналистов, покупаемых за гранты всевозможных Фондов Сороса. Конечно, кто-то может впечатлиться словами все того же Юнкера насчёт будущей евроармии:

«Она не будет задействована сразу. Но общая европейская армия даст понять России, что мы серьезно относимся к защите ценностей ЕС».

Юнкер Жан-Клод

Дескать, если европейцы хотят создать серьезные собственные вооруженные силы, то исключительно, чтобы бороться с "российской экспансией". Тезис сколь грозный на первый взгляд, столь и смешной при более детальном рассмотрении. Все дело в том, что Европа не могла рассчитывать на сколько-нибудь серьезное противодействие СССР даже в эпоху холодной войны. Тогда, несмотря на куда более впечатляющие военные бюджеты, всеобщую воинскую повинность для граждан большинства европейских стран, военные аналитики и НАТО, и Советского Союза исходили из одного и того же прогноза. А именно - в случае начала третьей мировой войны в Европе без перерастания в глобальный ядерный конфликт, танки стран Варшавского договора уже спустя максимум пару недель должны были выйти на побережье Бискайского залива, заняв почти всю Европу по западное побережье Франции включительно.

Конечно, ныне в таком гипотетическом конфликте Российской армии пришлось бы наступать намного с более восточных, чем до 1991 года, позиций, но, в общем, исход такого наступления все равно не вызывает никаких сомнений у натовских стратегов. Отчего, собственно, ЕС с маниакальной настойчивостью и пытается создать возле своих восточных границ как можно более "толстый" пояс буферных государств, защищать которые ни Европа, ни НАТО не собираются, но которые должны затруднить возможное продвижение Российской армии в западном направлении.

Понятно, что вышеописанные страхи перед Россией столь же обоснованы, как и, скажем, фобии маленьких деток, боящихся заснуть из-за страха перед неким мифическим чудищем, которое сами же и выдумали. Но даже если на миг допустить их реальность, если Европа даже в рамках НАТО с помощью мощнейшей военной машины США, на европейских базах которых находится около 75 тысяч их военных, не могла чувствовать себя даже в минимальной безопасности в случае гипотетического наступления советской, а теперь Российской армии - на что же она может надеяться, исходя из расчета лишь на собственные силы?

Но, может, европолитики, на словах муссируя старые штампы о российской угрозе, потому и хотят заиметь собственную армию, что на деле в эту самую угрозу от России не верят? Тем более что тезис “европейцы хотят общую армию” очень неоднозначен. Кто именно хочет? Французы, например, и так имели со Второй мировой одни из самых мощных вооруженных сил в Европе и мире и имеют их до сих пор, постоянно используя для обеспечения своих интересов вне французских границ, обычно в виде Иностранного легиона.

Реально созданием мощной военной структуры озаботились "некоронованные короли" Евросоюза - немцы. Их власти всерьез заговорили о необходимости повышения оборонных расходов и стали прозрачно намекать на возможность возвращения “воинской повинности” , отмененной в ФРГ с 2011 года в связи с уже полным переходом на профессиональную армию.

Но еще более интересно, что идею о создании евроармии поддержали "новые европейцы", традиционно считающиеся сателлитами и проводниками интересов США в Евросоюзе. С таким призывом выступили не только известный своими часто эпатирующими высказываниями президент Чехии Земан, но и премьер страны Соботка , сходную позицию занял и его венгерский коллега . Кстати говоря, последнее заявление было сделано в рамках встречи лидеров “Вышеградской группы”, объединяющей, кроме Чехии и Венгрии, еще и Польшу со Словакией. Так что, в некотором смысле можно говорить о настоящем “бунте на корабле” - все более заметной переориентации ранее радикально-проамериканских восточноевропейских элит на "германское направление".

Кстати, все они - и "новые европейцы" и немцы с брюссельскими чиновниками - после традиционных кампаний о "необходимости противодействия российской угрозе" сквозь зубы начинают говорить об угрозах куда более реальных. В частности - о грозящей Старому Свету опасности миграционного кризиса, который уже начинают сравнивать с Великим переселением народов.

А ведь истоки этого великого переселения лежат как раз в политике США по поддержке "арабской весны" и разрушении хрупкой стабильности на Ближнем Востоке и Северной Африке. И даже сейчас сотни тысяч беженцев, среди которых скрывается и немало откровенных террористов, добираются в Европу при помощи якобы гуманитарных фондов, финансируемых теми же американцами. Которым выгодно максимальное ослабление ЕС как экономического конкурента, а ослабить такое крупное объединение без провоцирования политического кризиса достаточно затруднительно.

Понятно, что задействовать рамки НАТО для защиты реальных интересов европейцев, а не для форсирования геополитического противостояния Вашингтона с Москвой, у евростолиц вряд ли получится. А потому все более серьезно начинает купироваться вопрос о создании собственной европейской армии. Мощь которой будет явно недостаточной для реального противостояния с Россией (да и любым другим серьезным противником тоже), но вот для чисто “полуполицейских” операций она может пригодиться вполне.

Другое дело - насколько реальной вообще выглядит эта затея. Ведь полноценные вооруженные силы - это не только десятки миллиардов евро и новейшая техника. “Железо”, даже самое современное, без настоящего боевого духа применяющих его бойцов - почти ничто. А вот с этим самым “духом” у европейцев ныне очень большая проблема.

Собственно, больше всего ЕС ныне напоминает Древний Рим как раз в период упадка. Когда прежняя “военная демократия”, когда каждый гражданин, способный носить оружие, принимал участие в управлении государством, сменился плохо скрытой диктатурой сначала принцепсов, а затем и полноценных императоров, опирающихся уже на чисто наемные войска, тогдашних контрактников. Но вся беда в том, что общество, полностью доверяющее свою защиту исключительно таким “профессионалам”, даже из своих граждан, рано или поздно изнеживается, развращается, деградирует.

И ныне, когда соратники Меркель обсуждают вопрос повышения военных расходов, они же всерьез начинают рассматривать вопрос о возможности разрешить служить в бундесвере иностранцам. С одной стороны, вроде и неплохо - почти как Иностранный легион у французов, с другой - Рим тоже перед своей гибелью вынужден был создавать легионы не только из собственно римлян или хотя бы других граждан Империи, но и из числа готов.

В общем, попытка создания по-настоящему боеспособной общеевропейской армии явно не по плечу. Если их сменят новые люди, тогда что-либо может измениться. А пока эта идея носит чисто теоретический характер. Хотя и заслуживает пристального внимания как свидетельство начинающегося бунта европейцев против открытого диктата США, пусть и замаскированного под "патронат" в рамках НАТО.

Проблематика новой стратегии европейской безопасности стала настолько актуальна, что на повестку дня вновь был вынесен вопрос о создании совместных вооруженных сил Евросоюза. Политическая элита большинства стран ЕС считает, что такая армия помогла бы Евросоюзу сформировать общую внешнюю политику и политику безопасности. По их мнению, с такой армией ЕС сможет отреагировать на угрозу странам — членам Евросоюза и соседним государствам.

Первый опыт

Подобный проект пытались реализовать еще в 1948 году. Созданный тогда Западноевропейский союз (ЗЕС — Western European Union) как раз и предусматривал коллективную оборону. Но уже в 1949 году, после создания НАТО, европейская составляющая оказалась подчинена американской. Западноевропейский союз (это организация, существовавшая в 1948 — 2011 годах для сотрудничества в сфере обороны и безопасности) всегда пребывал в тени североатлантического блока.

В ЗЕС в разное время входили воинские подразделения 28 стран с четырьмя различными статусами. Когда организацию распустили, ряд ее полномочий передали в ЕС. При этом около 18 батальонов из различных государств переименовали в боевую группу (Battlegroup) и перевели в оперативное подчинение Совету Евросоюза, однако в таком составе ее никогда не использовали.

После распада СССР, когда армейская группировка США в Европе начала активно сокращаться, а боеготовность остальных войск альянса непрерывно снижаться, в 1992 году был создан Европейский корпус, в который входило девять государств. Но в реальности эти формирования никогда не разворачивались и, по сути, существовали только на бумаге. В мирное время каждый корпус представлял собой штаб и батальон связи — целиком в боевую готовность он мог быть приведен лишь через три месяца после начала мобилизации. Единственным развернутым соединением являлась совместная франко-германская бригада сокращенного состава, состоящая из нескольких батальонов. Но и здесь евросолдаты встречались только на совместных парадах и учениях.

В 1995 году были созданы и действуют по сей день Силы быстрого реагирования (Eurofor), в состав которых входят войска четырех государств Европейского союза: Франции, Италии, Португалии и Испании. Британия и Франция также предпринимали попытки создать Объединенный экспедиционный корпус и договорились о совместном использовании авианосцев. Однако вести войну без американцев европейцы всерьез не могли.

С 2013 года неоднократно заявлялось о планах создания объединенного батальона Украины, Литвы и Польши. В декабре 2015 года сообщалось, что в ближайшее время польские и литовские военные начнут нести совместную службу в польском Люблине. Главной целью батальона заявлялось оказание помощи украинским военным в обучении их методикам ведения войны по стандартам НАТО, однако в последнее время об этом формировании говорят все меньше. В связи с этим у некоторых экспертов существует мнение, что создание новой евроармии может привести к таким же плачевным результатам.

Французская модель

Чисто французской попыткой можно считать доктрину "обороны по всем азимутам", провозглашенную де Голем после выхода Парижа из военной структуры НАТО. Амбициозный генерал, мечтавший вернуть Франции былое величие, фактически попытался сыграть роль третьего центра силы (наряду с СССР и США), вокруг которого должна была бы объединиться Европа.

И главные архитекторы Евросоюза в его нынешнем виде — французы Р. Шуман и Ж. Монне (в 1950-е годы — председатель Европейской парламентской ассамблеи и глава Европейского объединения угля и стали соответственно) — как раз были страстными сторонниками создания единой европейской армии. Однако их предложения были отвергнуты.

Большинство европейских стран пошло под крыло НАТО, а сам Североатлантический блок стал главным гарантом коллективной европейской безопасности в годы холодной войны. При де Голле Франция вышла из военной структуры НАТО и убрала со своей территории управленческие структуры альянса. Ради реализации идеи европейской армии генерал даже пошел на очень существенное сближение в военной области с ФРГ. За это некоторые французские ветераны антифашистского Сопротивления подвергали его жесткой критике. Тем не менее, усилия де Голля закончились печально. Ровно тем же могут закончится усилия Юнкера и других европейских политиков и в нынешней попытке.

Естественно, США, для которых доминирование на европейском континенте вопрос принципиальный, не могли допустить развития этого сценария. Хоть формально доктрина "обороны по всем азимутам" сохранялась до начала 90-х годов, фактически после отставки де Голля она стала чистой формальностью. Амбициозные планы были похоронены, и Париж строил свои оборонительные планы в рамках деятельности Североатлантического альянса.

Попытка номер три

Еще одна попытка была сделана Европой в середине 90-х годов. С уходом СССР с военной арены опасность военного столкновения в Европе якобы сошла на нет. Военный зонтик США стал обременителен для ЕС, который конкурировал с Америкой экономически и резонно считал необходимым подкрепить свой экономический вес самостоятельной военной силой. Тогда и пытались реанимировать ЗЕС и создать собственные европейские вооруженные силы, не подчиненные НАТО.

В конце концов, и эта попытка потерпела крах в результате сопротивления США, которые уже открыто стимулировали югославский конфликт и постепенно начинали поджигать Ближний Восток — в том числе и для того, чтобы продемонстрировать неспособность ЕС самостоятельно решать военно-политические задачи и обосновать необходимость сохранения и расширения НАТО и распространения его "зоны ответственности" с Северной Атлантики на всю планету.

С четвертого захода

Сейчас мы имеем дело с четвертой попыткой. Она вызвана опять-таки торгово-экономическими противоречиями с США, которые последние двадцать лет только нарастали, а также ростом влияния геополитических оппонентов США (России и Китая).

Работа по усилению военного сотрудничества в Евросоюзе активизировалась в 2015 году на волне миграционного кризиса и из-за участившихся проявлений терроризма. Кроме этого, НАТО, поддерживая желание ЕС вооружиться, добавляет к стоящим перед Европой угрозам "российскую агрессию" и повышение оборонных расходов членов альянса до пресловутых 2%.

На сегодняшний день объединенный Совет министров иностранных дел и министров обороны стран ЕС согласовал план формирования единой структуры европейской безопасности. То есть идея формирования европейской армии или собственных вооруженных сил Европейского союза все-таки реанимируется. В ход пошли и экономические аргументы. Так, официальный представитель ЕС Маргаритис Схинас заявил, что создание европейской армии поможет Евросоюзу экономить до 120 миллиардов евро в год. По его словам, европейские страны совокупно тратят на оборону больше, чем Россия, но при этом деньги неэффективно расходуются на поддержание нескольких небольших национальных армий.

Реакция Вашингтона и Лондона

В свою очередь, планы европейцев пришлись не по вкусу США и ключевому союзнику американцев в Европе — Великобритании. В 2015-м британский министр обороны Майкл Фэллон категорически заявил, что его страна "наложила абсолютное вето на создание европейской армии" — и вопрос сняли с повестки дня. Но после референдума о выходе Великобритании из ЕС идея, похоже, снова получила шанс на реализацию.

Поскольку Вашингтон абсолютно доминирует в НАТО, ЕС ограничен в возможности реализовывать собственную международную политику. Без США Европа не в состоянии осуществлять "проекцию силы". Поэтому ЕС приходится поддерживать порой невыгодные для него военные мероприятия США, в то время как Вашингтон практически не позволяет использовать НАТО для военной поддержки политических и экономических амбиций Евросоюза.

То есть можно констатировать, что логика в действиях ЕС присутствует. Европа последовательно, много десятилетий подряд пытается стать самостоятельной военной величиной. Однако сегодня, несмотря на очевидное ослабление Вашингтона, который уже не в состоянии в одиночку осуществлять доминирование в мире, возможности создания "единой европейской армии" значительно ниже, чем они были в середине и даже в конце прошлого века.

В те времена каждое крупное европейское государство хоть и зависело от НАТО в вопросе противостояния СССР, все же имело собственные сбалансированные вооруженные силы. Более того, ЕС в границах до середины 90-х (Старая Европа — в современной терминологии) был в состоянии реализовывать скоординированную внешнюю и экономическую политику в виду наличия реальных общих интересов и высокого уровня интеграции.

С середины 90-х годов в НАТО была принята концепция узкой специализации национальных армий. Одновременно европейские страны максимально урезали военные расходы, переложив всю тяжесть собственной обороны на США (формально на НАТО). В результате как каждая отдельная европейская армия, так и все они вместе потеряли способность ведения масштабных боевых действий без американской поддержки.

Современные натовские структуры фактически обеспечивают руководство союзными армиями в рамках американских стратегических планов. Для того, чтобы создать эффективные европейские вооруженные силы, ЕС должен либо перехватить американское руководство натовскими штабными структурами (что невозможно по определению), либо приступить к демонтажу НАТО и замене его собственно европейской штабной организацией. Без этого создание любого количества "объединенных бригад" и "европейских корпусов" ничего не будет стоить, поскольку руководить ими и заниматься тыловым обеспечением все равно будут американские генералы, контролирующие альянс.

Балтийский зонтик для альянса

Возможно, ЕС и нашел бы в себе моральные силы отказаться от НАТО (в 90-е он такую попытку делал), но Новая Европа (в лице поляков, прибалтов и бывших восточноевропейских стран Варшавского договора) выступает резко против каких-либо посягательств на НАТО. Они видят в нем не только защиту от России, но и гарантию своего влияния на политику Евросоюза.

Соответственно, страны ЕС пока не видят реальных возможностей для создания единой армии ЕС. У Евросоюза сейчас нет возможностей и ресурсов для создания совместных вооруженных сил. По мнению многих экспертов, этот проект не является реалистичным, по крайней мере, в ближайшей перспективе, да и в будущем армия ЕС не сможет полностью заменить вооруженные силы отдельных стран, скорее, можно будет говорить о каких-то общих боевых единицах.

Даже если франко-германскому ядру ЕС удастся переломить восточноевропейскую оппозицию и продавить реальное формирование европейской армии, процесс создания практически с нуля эффективных вооруженных сил — дело не быстрое. Речь может идти о десятилетиях. Даже России, в которой полностью была сохранена штабная структура и сбалансированные вооруженные силы, для вывода их из кризисного состояния, в которое армия погрузилась в 90-е, понадобилось полтора десятилетия.

Зародыш евроармии вынашивать будут долго

Европе надо возрождать практически все, начиная от конкретных объединений, соединений, частей и подразделений, способных вести войны любого масштаба (от локальной до глобальной), заканчивая вооружением и штабами, включая службу тыла. При этом штабная культура германского генерального штаба, способного заниматься соответствующей организационной работой, стратегическим планированием и управлять войсками на театре военных действий, полностью утрачена — она сознательно уничтожена западными союзниками (прежде всего США) после второй мировой войны. Между тем, квалифицированные штабные офицеры высокого ранга не рождаются — они воспитываются десятилетиями и даже поколениями.

Учитывая сегодняшний характер взаимоотношений в Евросоюзе и остроту противоречий между его различными членами и группами членов, рассчитывать на реальную согласованную работу всего ЕС не приходится. Если говорить об обозримом сроке лет в двадцать, то за это время можно было бы создать лишь зародыш евроармии в виде объединенных франко-германских вооруженных сил (возможно, при участии еще пары государств ЕС — здесь чем меньше участников, тем эффективнее работа).

И то эта армия для начала годилась бы только для наведения порядка внутри Евросоюза. Для реализации же концепции собственно европейской армии, способной выступать на равных с вооруженными силами США, России или Китая, должно пройти не менее двух-трех десятилетий.

В настоящее время, по нашему мнению, речь идет о перераспределении полномочий в оборонной сфере. Здесь у европейцев имеется и Европейское оборонное агентство, и пул компаний, которые занимаются разработкой и производством вооружений. Как раз на этих направлениях у ЕС есть реальные заделы и преимущества, которые можно использовать в торге с американцами.

Но в плане создания боеспособной армии Евросоюз до сих пор наглядно демонстрирует, что не может обойтись без помощи США. ЕС нужна сверхдержава, которая бы цементировала национальные европейские армии — без этого дело не клеится. В частности, без США мгновенно начинают нарастать военно-политические противоречия между Германией и Францией.

Таким образом, европейцы предпринимают очередную попытку избавиться от зависимости в военно-политической области от США. Такая попытка была сделана и в 2003 году, когда Германия, Франция, Бельгия и ряд других европейских стран отказались участвовать в агрессии США против Ирака. Именно тогда лидеры ФРГ, Франции и Бельгии поставили вопрос о создании собственных европейских вооруженных сил.

Дело дошло до некоторых практических действий — например, подбора руководства общеевропейскими ВС. Но США умело заблокировали эту инициативу. Вопреки уверениям европейцев, они усмотрели в европейской армии альтернативу НАТО, и это им не понравилось.

Европейцы осознают, что тратят средства и на содержание национальных армий, и на содержание всей структуры НАТО, однако в плане безопасности мало что получают взамен. Они видят, что альянс практически устранился от решения проблем миграции и борьбы с терроризмом в Европе. А у национальных европейских армий связаны руки, поскольку они подчинены Совету НАТО и Военному комитету НАТО. Более того, европейцы осознают, что именно американцы втягивают их в разного рода военные авантюры, и фактически не несут за это ответственности.

Роль ЕС в военно-политических вопросах в мире совершенно не соответствует его месту в мировой экономике. Фактически, эта роль ничтожно мала — ее не признают ни Россия, ни США, ни Китай. Преодоление этого несоответствия и имеет в виду Юнкер, когда говорит о том, что европейская армия поможет выполнить "мировое предназначение ЕС".

А практика показывает: на что-то более серьезное, чем локальные операции, европейцы не способны. А обеспечивать без НАТО свою территориальную безопасность они просто не в состоянии. Недаром европейские страны, которые громче других кричат об угрозе территориальной безопасности, — например, республики Прибалтики или Польша, — бегут за помощью не в кабинеты ЕС, а в кабинеты исключительно НАТО.

В современной геополитической обстановке можно констатировать, что непосредственной угрозы военной агрессии для ЕС не существует. Эта угроза отпала после окончания холодной войны и роспуска Организации Варшавского договора. Однако конец холодной войны принес с собой другую серьезную угрозу — межэтнические и религиозные конфликты малой и средней интенсивности. Одной из главных угроз безопасности ЕС становится международный терроризм.

Выход Великобритании из состава Евросоюза может ускорить создание собственных вооруженных формирований в ЕС. График создания военной структуры может быть обнародован уже в этом году, но даже сторонники единой европейской армии признают, что реализация проекта — дело не самого ближайшего будущего. НАТО делает вид, что не против того, чтобы европейцы дополнительно вооружились, но на самом деле опасается потерять влияние на континенте.

Одним из идеологов создания европейской армии, как мы уже отмечали, является вице-президент ЕС, верховный представитель ЕС по иностранным делам и безопасности Федерика Могерини. По ее словам, в Европе впервые за долгое время появилось "политическое пространство" для продвижения этого проекта.

"Мы достигли поворотного момента. Мы можем перезапустить европейский проект и сделать его функциональнее и мощнее для наших граждан и остального мира", — заявила политик, выступая перед европейскими дипломатами.

Ранее Лондон — ключевой союзник Соединенных Штатов в Европе — неоднократно блокировал предложения по созданию континентальных вооруженных сил. Теперь же у Еврокомиссии появился более-менее реальный шанс довести дело до конца. Военное взаимодействие может основываться на соответствующем пункте Лиссабонского договора, который ранее не применялся. Глава внешнеполитического ведомства ЕС даже придумала, как преодолеть "процедурные, финансовые и политические преграды" для развертывания боевых групп. Правда, до поры до времени эти меры не афишируются. Известно лишь, что в "дорожной карте" будут освещаться три основных элемента военного сотрудничества: общий подход к кризисам и конфликтам, изменение институциональной структуры в области сотрудничества по вопросам безопасности и обороны, а также наличие возможностей для создания общеевропейской оборонной индустрии.

Сразу после референдума по Brexit Германия и Франция призвали как можно скорее организовать отдельную структуру военного командования в интересах ЕС. Подобные инициативы выдвинули также Италия, Чехия, Венгрия и Словакия. Это может свидетельствовать о том, что очень многим в Европе хочется избавиться от доминирования Североатлантического альянса. Париж и Берлин подготовили совместный проект реформирования ЕС. Один из пунктов документа как раз предполагает усиление интеграции между странами в области безопасности и снижение зависимости от НАТО.

В общем, нынешнее поколение европейских политиков может желать создания европейской армии, может даже создать ее подобие, но если подойти к делу квалифицированно, то реальные результаты сможет пожать лишь следующее поколение (а то и через одно).

Таким образом, сегодняшняя Европа может мечтать о собственной европейской армии, может предпринимать какие-то шаги по имитации ее создания, может даже начать реализовывать настоящий долговременный план по созданию собственной европейской структуры безопасности. Но до того, как нечто эффективное будет создано, должно пройти много лет согласованной напряженной работы всех наднациональных и национальных структур ЕС.

13 ноября 2017 г. 23 страны Европейского союза из 28 подписали соглашение о военном сотрудничестве – программу Постоянного структурированного сотрудничества по вопросам безопасности и обороны (Permanent Structured Cooperation on Security and Defence, PESCO). В связи с этим событием министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен заявила: «Сегодня особенный день для Европы, сегодня мы официально создаем оборонительный и военный союз ЕС… Это особый день, он знаменует еще один шаг к созданию европейской армии». Насколько же реально ее создание? С какими проблемами и препятствиями оно сталкивается и может столкнуться? В первой части статьи мы рассмотрим эволюцию идеи европейской армии, а также то, в каких институциональных рамках (за пределами НАТО) и как развивалось после Второй мировой войны военное сотрудничество западноевропейских государств (к которым после окончания «холодной войны» присоединился и ряд стран Восточной Европы).

Идея создания европейской армии появилась достаточно давно. Первым в Европе после окончания Второй мировой войны ее высказал Уинстон Черчилль на сессии ассамблеи Совета Европы в Страсбурге 11 августа 1950 г. Он предложил создать «европейскую армию, подвластную демократии Европы», в которую вошли бы и германские военные соединения. Такая армия должна была, по его замыслу, быть коалицией национальных сил с централизованным снабжением и стандартизированным вооружением, не подчиняющейся органам наднационального контроля. Ассамблея одобрила этот проект (89 голосов – за, 5 – против и 27 – воздержались).

Франция возражала против перевооружения Германии и 24 октября 1950 г. предложила свой так называемый «План Плевена» (инициатор – премьер-министр Франции Рене Плевен). Этот план предполагал создание Европейского оборонительного сообщества (ЕОС), главным элементом которого стала бы единая европейская армия под единым командованием, с едиными органами и бюджетом.

При этом у Германии не должно было быть собственной армии, и в европейскую армию вошли бы лишь незначительные немецкие подразделения.

В декабре 1950 г. предложение Франции было в основном одобрено Советом НАТО, который, в свою очередь, предложил разработать конкретный план создания европейской армии. Идею создания европейской армии поддержали и США. А вот Великобритания, поддержав сам проект, свое участие в наднациональной европейской армии исключила. Причем среди критиков французского варианта оказался и Уинстон Черчилль, в 1951 г. вернувшийся на пост премьер-министра Великобритании. Окончательный план создания ЕОС выработали и одобрили на совещании министров иностранных дел США, Великобритании и Франции в Вашингтоне в сентябре 1951 г.

В итоге 27 мая 1952 г. в Париже был подписан Договор о создании ЕОС – организации с армией, в которую должны были войти вооруженные силы шести западноевропейских стран (Франции, ФРГ, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга), с общими органами военного управления и единым военным бюджетом. Но ЕОС было суждено остаться только на бумаге, так как 30 августа 1954 г. Национальное собрание Франции 319 голосами против 264 Договор об ЕОС отклонило.

Многие идеи ЕОС были учтены в Парижском соглашении 23 октября 1954 г., в соответствии с которым был создан Западноевропейский союз (ЗЕС) (Western European Union, WEU) – военно-политическая организация в составе в составе Великобритании, Франции, ФРГ, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга.

Предшественником ЗЕС был Брюссельский пакт, подписанный 17 марта 1948 г. Великобританией, Францией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом. В дальнейшем в ЗЕС в качестве членов вошли все государства Европейского союза в его границах до расширения 2004 г., кроме Австрии, Дании, Финляндии, Ирландии и Швеции, получивших статус наблюдателей. Ассоциированными членами ЗЕС стали Исландия, Норвегия, Польша, Турция, Венгрия и Чехия, ассоциированными партнерами – Болгария, Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Словакия и Словения. Во время «холодной войны» ЗЕС находился «в тени» НАТО и служил главным образом местом регулярного политического диалога европейских членов НАТО и важным посредником в отношениях между НАТО и Европейским сообществом (ЕС).

В 1980-х гг. произошла определенная «реанимация» ЗЕС. Римской декларацией ЗЕС 1984 г. он был провозглашен «европейской опорой» системы безопасности в рамках НАТО.

19 июня 1992 г. на совещании в отеле «Петерсберг» около Бонна страны ЗЕС приняли «Петерсбергскую декларацию» об отношениях между ЗЕС, ЕС и НАТО, которая расширила функции ЗЕС. Если раньше он был ориентирован на обеспечение гарантий обороны территорий стран-участниц, то теперь он стал отвечать и за проведение гуманитарных и спасательных операций, миротворческих миссий, а также за выполнение задач по управлению кризисами (включая принуждение к миру в интересах всего ЕС).

В этой новой роли ограниченные контингенты европейских стран под флагом ЗЕС приняли участие в поддержании режима эмбарго в отношении Югославии в Адриатике и на Дунае в 1992–1996 гг. и в операциях по предотвращению кризиса в Косово в 1998–1999 гг. В 1997 г., согласно Амстердамскому договору, ЗЕС стал «неотъемлемой частью развития» Европейского союза (ЕС). Процесс интеграции ЗЕС в ЕС был завершен в 2002 г. После вступления 1 декабря 2009 г. в силу Лиссабонского договора 2007 г., расширившего сферу полномочий ЕС в области внешней и оборонной политики, ЗЕС перестал быть необходимым. В марте 2010 г. было объявлено о его роспуске. Окончательно ЗЕС прекратил работу 30 июня 2011 г.

Сам Европейский союз начал создавать военные структуры после того, как в Маастрихтском договоре, подписанном 7 февраля 1992 г., была впервые обозначена ответственность Союза в сфере Общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) (Common Foreign and Security Policy, CFSP).

В мае 1992 г. был основан и с октября 1993 г. начал функционировать Еврокорпус (достиг полной оперативной готовности в 1995 г.). Его штаб-квартира дислоцируется в Страсбурге (Франция) и насчитывает около 1000 военнослужащих. Странами-участниками корпуса являются Бельгия, Германия, Испания, Люксембург и Франция. Ассоциированные нации – Греция, Италия, Польша и Турция (в их число ранее входили также Австрия (2002-2011 гг.), Канада (2003-2007 гг.) и Финляндия (2002-2006 гг.). Единственным воинским формированием, постоянно находящимся под командованием Еврокорпуса, стала сформированная в 1989 г. франко-германская бригада (5000 человек личного состава) со штабом в Мюльхайме (Германия). Корпус принимал участие в миротворческих миссиях в Косово (2000 г.) и Афганистане (2004-2005 гг.).

В ноябре 1995 г. были созданы силы быстрого реагирования ЕС (European Rapid Operational Force (EUROFOR)) численностью 12000 человек, состоящие из военнослужащих Италии, Франции, Португалии и Испании, со штаб-квартирой во Флоренции (Италия). 2 июля 2012 г. EUROFOR были расформированы.

Силы EUROFOR в 1997 г. Фото: cvce.eu.

В ноябре 1995 г. были также образованы Европейские морские силы (EUROMARFOR) с участием Италии, Франции, Испании и Португалии.

В июне 1999 г., после кризиса в Косово страны Евросоюза на саммите в Кельне решили углубить координацию внешней политики и перейти к проведению Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО) (European Security and Defence Policy, ESDP).

Для координации внешней политики и политики безопасности ЕС в том же году был учрежден пост Верховного представителя по общей иностранной политике и политике безопасности (High Representative for Common Foreign and Security Policy). Сейчас эта должность именуется Верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности (High Representative of the Union for Foreign Affairs and Security Policy). С 1 ноября 2014 г. ее занимает Фредерика Могерини.

В декабре 1999 г. на Хельсинской конференции ЕС было решено создать новые политические и военные структуры для принятия решений в области внешней политики, политики безопасности и обороны. На основании этих и последующих решений с 2001 г. в ЕС начали действовать Комитет по политике и безопасности (The Political and Security Committee, PSC) (для согласований по внешней политике и военным вопросам), а также Военный комитет (The European Union Military Committee, EUMC) (в составе начальников генеральных штабов вооруженных сил государств ЕС) и подчиняющийся ему Военный штаб (The European Union Military Staff, EUMS). Задачи последнего – военная экспертиза, стратегическое планирование, организации сотрудничества между многонациональными штабами и внутри них.

На этой же конференции была поставлена цель создать к 2003 г. потенциал, позволяющий в течение 60 дней развернуть военный контингент численностью 50-60 тыс. человек (Европейские силы быстрого реагирования – European Rapid Reaction Force ). Он должен был быть способен к самостоятельным действиям по выполнению всего спектра «Петерсбергских миссий» в течение минимум одного года на расстоянии до 4000 км от границы ЕС.

Однако в дальнейшем эти планы скорректировали. Было решено создать национальные и многонациональные боевые группы ЕС (EU Battlegroup (EU BG)) батальонного размера (по 1500-2500 человек). Эти группы должны за 10–15 суток перебрасываться в район кризиса, находящийся за пределами ЕС, и автономно действовать там в течение месяца (при условии пополнения запасов – до 120 дней). Всего было сформировано 18 боевых групп ЕС, которые достигли первоначальной оперативной готовности 1 января 2005 г. и полной оперативной готовности 1 января 2007 г.

Члены многонациональной боевой группы ЕС. Фото: army.cz.

С 2003 г. ЕС начал проводить операции за рубежом в рамках Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО). Первой такой операцией стала миротворческая операция Concordia в Македонии (март-декабрь 2003 г.). А в мае того же года началась первая миротворческая операция ЕС за пределами Европы – Artemis в Демократической Республике Конго (завершена в сентябре 2003 г.). Всего к настоящему времени ЕС организовал 11 военных и одну военно-гражданскую миссию и операцию за рубежом, шесть из которых продолжаются (в Боснии и Герцеговине, Мали, Центральноафриканской Республике, Сомали, в Центральном Средиземноморье и в Индийском океане у побережья Сомали).

12 июля 2004 г., в соответствии с решением ЕС, принятым в июне 2003 г., в Брюсселе было образовано Европейское оборонное агентство (European Defence Agency (EDA)). В его деятельности участвуют все страны-члены ЕС, кроме Дании. Кроме того, право участия без права голоса получили Норвегия, Швейцария, Сербия и Украина, не входящие в Евросоюз.

Основные направления деятельности Агентства – развитие оборонного потенциала, содействие европейскому сотрудничеству в области вооружения, создание конкурентоспособного европейского рынка военного оборудования, повышение эффективности европейских оборонных исследований и технологий.

Активная деятельность ЕС в сфере безопасности и обороны, а также события на Украине, когда ЕС обнаружил отсутствие у себя возможностей силового давления на Россию, привели в итоге к тому, что идея европейской армии вновь появилась в повестке дня. Но об этом – во второй части статьи.

Юрий Зверев

С 2009 г. она называется Общей политикой безопасности и обороны (Common Security and Defence Policy, CSDP).