Люблю в тебе я прошлое страдание. И сердце любит и страдает

Любовная лирика М.Ю. Лермонтова

Нет ни одного поэта, который бы не писал о любви, хотя у каждого из них свое отношение к этому чувству. Если для Пушкина любовь – это "созидающее чувство”, "прекрасное мгновенье”, "божественный дар”, побуждающий творчество, то у Лермонтова – это смятение сердца, боль потерь и, в конечном счете, скептическое отношение к любви.

Любить… но кого же?

На время не стоит труда,

А вечно любить невозможно…, -

размышляет лирический герой М.Ю. Лермонтова.

Любовная лирика Лермонтова позволяет говорить о внутреннем движении, развитии поэтического "я”, но везде ощущается сосредоточенность на чувстве собственной боли, которое испытывал поэт, и безмерное одиночество. У него, больше чем у других русских поэтов, любовная лирика пронизана мотивами страдания – неудачи, неисполнимости связанных с этим чувством надежд.

Всякий плакал, кто любил
Любил ли он морские волны
Иль сердце женщине дарил… (поэма "Моряк”)

Неразделенная любовь, начиная с ранних стихов

Три раза я любил
Любил три раза безнадежно…

И на протяжении всего творчества, выступает как лейтмотив, наряду с темой страдания от измены любимого человека или от обманчивости всей жизни (Ивановский цикл, Сушковский цикл).

В глубокой тайне держит десятилетний Лермонтов свои страсти от самых близких. Вспоминает А. Марченко о первых переживаниях юноши: "Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? Мы были большим семейством на водах Кавказских: бабушка, тетушка, кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкой лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша собою была она или нет. Но ее образ и теперь еще хранится в голове моей; он мне любезен, сам не знаю почему. Один раз, я помню, я вбежал в комнату; она была тут, и играла с кузиною в куклы: сердце мое затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя ребяческая: это была истинная любовь: с тех пор я еще не любил так. О! Сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум! И так рано! Надо мной смеялись и дразнили, ибо примечали волнение в лице. Я плакал потихоньку, без причины, желал ее видеть; а когда она приходила, я не хотел или стыдился войти в комнату… Я не знаю, кто была она, откуда, и поныне мне неловко, как-то спросить об этом: может быть, спросят и меня, как я помню, когда они позабыли; или тогда эти люди, внимая мой рассказ, подумают, что я брежу; не поверят ее существованию – это было бы мне больно!. Белокурые волосы, голубые глаза, быстрые, непринужденность – нет; с тех пор я ничего подобного больше не видел или это мне кажется, потому что я никогда так не любил, как в этот раз”.

Осознание собственного одиночества стало причиной того, что чем моложе был Лермонтов, тем больше была в нем надежда встретить родственную душу.

1832 год – 14 лет, первая влюбленность. В 1828 году М.Ю. Лермонтов поступает в Московский университетский пансион. Уже тогда он писал стихи. Среди них и стихи, обращенные к сестре его соученика Михаила Сабурова – Софье.

Софья Ивановна Сабурова (1816-1864) считалась в московском высшем свете одной из первых красавиц. Почти три года длилось это увлечение.

Как? Вы поэта огорчили,
И не наказаны потом?
Три года ровно вы шутили
Его любовью и умом?
Нет, вы не поняли поэта,
Его души печальный сон;
Вы небом созданы для света,
Но не для вас был создан он!

В 1832 году Софья вышла замуж и переехала с мужем в Орел.

1832 год: Екатерина Сушкова (Хвостова).

М. Ю. Лермонтов переезжает в Петербург, поступает в школу гвардейских прапорщиков, которую оканчивает в ноябре 1834 года. Он был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк. Именно здесь, в Петербурге, произошла новая встреча с Екатериной Сушковой, известной в свете кокеткой. В 1830 году А.М. Верещагина, давняя знакомая Лермонтова, познакомила его с 18-летней Екатериной Сушковой (1812-1868). "Черноокой” называли ее в свете. Светская красавица, она посмеивалась над чувствами поэта. Через 5 лет Лермонтов, уже известный поэт, встретил Сушкову в Санкт-Петербурге. Он решил ей отомстить, вскружил ей голову и расстроил ее предстоящее замужество со своим другом Алексеем Лопухиным.

Благодарю! Вчера мое признанье
И стих мой ты без смеха приняла;

Хоть ты страстей моих не поняла,
Но за твое притворное вниманье
Благодарю!

Весной 1835 года Лермонтов писал из Петербурга А.М. Верещагиной: "Вначале это было просто развлечением, а затем, когда мы поладили друг с другом, стало расчетом… Я понял, что m-lle S. , желая изловить меня, легко себя скомпрометирует со мною. Вот я ее и скомпрометировал, насколько было возможно, не скомпрометировав самого себя”:

Итак, прощай! Впервые этот звук
Тревожит так жестоко грудь мою
"Прощай!”- шесть букв приносят столько мук!
Уносят все, что я теперь люблю!
Я встречу взор ее прекрасных глаз
И, может быть, как знать…

В последний раз.

История их отношений нашла свое отражение в повести "Княжна Лиговская”. Она до конца жизни так и не узнала, что письмо, ее скомпрометировавшее и приведшее к разрыву с женихом, было написано Лермонтовым.

Значительно более глубокий след в сердце поэта оставила поначалу загадочная для исследователей творчества Лермонтова "Н. Ф. И. ”. Летом 1829-32 годах, Лермонтов гостил в подмосковном Середнякове, имении Столыпиных – родственников со стороны бабушки. Многие стихи этих лет имеют посвящение: "Н. Ф. И. ”, "Н. Ф. И-вой”, "К. И. ”, "И-вой”. Некоторые из этих стихов вошли в драму "Странный человек”. Наталья Федоровна Иванова (1813-1875), дочь московского литератора Федора Федоровича Иванова, автора известной в те годы пьесы” Семейство Старичковых” и трагедии "Марфа Посадница”.

В начале знакомства, ободренный вниманием со стороны "Н. Ф. И.”, Лермонтов писал:

Мои неясные мечты
Я выразить хотел стихами,
Меня бы примирила ты
С людьми и буйными страстями.
Но взор спокойный, чистый твой
В меня вперила изумленный:
Ты покачала головой,
Сказав, что болен разум мой,
Желаньем вздорным ослепленный. (1830)

Но вскоре Лермонтов встретил непонимание и холодность. Разрыв стал неизбежен.

Что может краткое свиданье

Мне в утешенье принести,
Час неизбежный расставанья
Настал, и я сказал: "Прости!” (1832)

Уже в 1831 году их отношения изменились и появились такие строки:

Я не достоин, может быть,
Твоей любви; не мне судить;
Но ты обманом наградила
Мои надежды и мечты,
И я всегда скажу, что ты
Несправедливо поступила.

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам… (1832)

В предисловии к драме "Странный человек” Лермонтов говорит: "Лица, изображенные мною, все взяты с природы, и я желал бы, чтобы они были узнаны, – тогда раскаяние, верно, посетит души тех людей”. Но раскаяние, вероятно, не посетило душу Н.Ф. Ивановой, она вышла замуж, и уехала в Курск.

Разрыв с Ивановой вызвал у Лермонтова не только скорбные настроения и даже жажду смерти, но и чувство оскорбленной гордости, обостренное ощущение своего творческого дара и высокой ответственности за него. Разрыв относится примерно к лету 1831 года. Рисуя ее портрет, он называет ее "мраморный кумир”, "бесчувственное божество”.

У Лермонтова есть примерно 40 стихотворений, носящих название "Ивановский цикл”.

Еще одна вдохновительница произведений М. Ю. Лермонтова – Варвара Александровна Лопухина(Бахметева) .

Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых.
И стан ее не стан богини,
И грудь волною не встает,
И в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признает.
Однако все ее движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья.
Так полны чудной простоты.
Но голос душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей. (1832)

Это была привязанность глубокая, всю жизнь сопровождавшая поэта. Образ этой девушки, а потом замужней женщины, является во множестве произведений нашего поэта – писал П.А. Висковатов. Литературные критики говорили, что черты Вареньки Лопухиной нашли свое отражение в образах княжны Мери и Веры из романа "Герой нашего времени”.

Варвара Александровна Лопухина (1814-1851) в 1835 году вышла замуж за Н.Ф. Бахметева, чиновника, который был значительно старше ее.

Обращаясь к Вареньке в 1832 году, Лермонтов писал:

Мы случайно сведены судьбою,
Мы себя нашли один в другом,
И душа сдружилася с душою;
Хоть пути не кончить им вдвоем! (…)

Я рожден, чтоб целый мир был зритель
Торжества иль гибели моей,
Но с тобой, мой луч – путеводитель,
Что хвала иль гордый смех людей!

Родственник поэта Аким Шан-Гирей вспоминал: "В это время (до 1837 года) я имел случай убедиться, что первая страсть Мишеля не исчезла. Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг переменился в лице и побледнел, я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: "Вот новость - прочти!” И вышел из комнаты. Это было известие о предстоящем замужестве В.А. Лопухиной”. В феврале 1838 года Лермонтов пишет письмо в Москву, оно адресовано сестре Вареньки – Марии Лопухиной. В нем стихотворение, озаглавленное "Молитва странника”. Странник - это сам поэт, а молит он о "деве невинной”, душе достойной”. Скорее всего, оно обращено к Варваре Лопухиной.

Окружи счастие душу достойную,
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования!
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную. (1837)

Имя Вареньки Лопухиной долгие годы не упоминалось ни в комментариях к сочинениям Лермонтова, ни в работах о нем. Лермонтов, касаясь взаимоотношений с Лопухиной, всячески старался увести читателя от разгадки имени любимой женщины (например, "Герой нашего времени”, где он зашифровал портретное сходство при описании Веры – убрал упоминание о родинке под бровью и написал "на щеке”.)

Сохранились портретные акварели.

1839 год. Лермонтов–поэт знаменит в свете. Его принимают во многих великосветских салонах Петербурга. Он вернулся в северную столицу из первой кавказской ссылки, последовавшей после появления в списках стихотворения "Смерть поэта”, посвященного гибели А.С. Пушкина. Среди светских красавиц тогда блистала Мария Петровна Соломирская , урожденная графиня Апраксина (1811-1859). Зимой 1839-40 годов они часто встречались в свете. Соломирская была увлечена поэзией Лермонтова. Арестованный за дуэль с Барантом, поэт, находясь в тюрьме, получил записку без подписи. Он решил, что ему написала ее М.П. Соломирская:

Так, разбирая в заточенье
Досель мне чуждые черты,
Я был свободен на мгновенье
Могучей волею мечты.
Залогом вольности желанной
Лучом надежды в море бед
Мне стал тогда ваш безымянный,
Но вечно памятный привет.

Этой же зимой Лермонтов несколько раз приезжает из Царского Села, где стоял его полк, в Петербург. Тогда же появилось стихотворение, которое литературоведы считают обращением к Соломирской:

Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;
Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу.
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.

Поэт прочитал эти строки своему другу, издателю и журналисту А. Краевскому. Тот похвалил стихи и отметил одну грамматическую неточность. Попробуйте найти ее . Лермонтов пытался исправить строки, но, бросив перо, сказал: "Нет, ничего нейдет в голову. Печатай так, как есть”.

Другие прекрасные строки, посвященные М. Щербатовой, были положены на музыку композитором А.С. Даргомыжским.

Романс быстро стал популярен.

Весной 1841 года Лермонтову было предписано, в 48 часов, покинуть Петербург. В мае он в последний раз приезжает в Москву, в июне – он опять на Кавказе. До гибели Лермонтова на дуэли под Пятигорском 15 июля оставалось совсем немного времени. В день дуэли утром Мария Алексеевна беседовала с Лермонтовым, потом ездила с поэтом и его друзьями на пикник в Каррас (Шотландку). Письмо ее от 5 августа 1841 года – взволнованный рассказ о взаимоотношениях Лермонтова с Н.С. Мартыновым, о дуэли, смерти, похоронах поэта.

Одно из последних стихотворений поэта, помещенное в альбоме В. Ф. Одоевского, посвящено дальней родственнице его – Екатерине Быховец (в замужестве Ивановская). По воспоминаниям самой Екатерины Григорьевны она – Катюша – напоминала ему Вареньку Лопухину. Вероятно, поэтому последняя строфа стихотворения говорит о В. Лопухиной, вышедшей замуж за нелюбимого человека:

1. Подготовиться к проверочной работе по лирике М.Ю. Лермонтова.

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Адресаты любовной лирики М. Ю. Лермонтова

Екатерина Александровна Сушкова

С Е.А. Сушковой (1812-1868) Лермонтов познакомился в Москве в доме своей родственницы и друга А.М. Верещагиной весной 1830 года. Сушкова входила в компанию молодежи, окружавшей в это время Лермонтова в Москве и подмосковном имении Середниково. Летом 1830 года пятнадцатилетний поэт посвятил ей 11 стихотворений, составлявших так называемый " сушковский цикл" любовной лирики Лермонтова. Но Сушкова, принимая стихи влюбленного в нее мальчика, лишь смеялась над ним. Осенью 1831 года они расстались до конца 1834 года, когда вновь встретились в Петербурге. К этому времени в жизни обоих произошли большие изменения. Лермонтов стал офицером лейб-гвардии Гусарского полка, за Сушковой прочно установилась репутация кокетки. Она собиралась выйти замуж за Алексея Лопухина, друга Лермонтова. Заметя склонность Алексея к Сушковой, Лермонтов вскоре писал в Москву к его сестре Марии: "Скажите, мне наверное показалось, будто у него что-то вроде нежности к M- lle Caterin Souchkoff ... знаете ли вы об этом – дядья mamselle очень хотели бы их обвенчать!.. Боже упаси. Эта женщина – летучая мышь, крылья которой цепляются за все, что они встречают! – было время, когда она мне нравилась, теперь она почти принуждает меня ухаживать за нею … но, я не знаю есть что-то такое в ее манерах, в ее голосе, что-то жестокое, неровное, сломанное, что отталкивает <...> ". Желая доказать другу, насколько легкомысленнен его выбор, Лермонтов затеял интригу против Сушковой и расстроил намечающееся сватовство. Не понимая игры Лермонтова, Сушкова действительно в него влюбилась.

В 1838 г. Е.А. Сушкова вышла замуж за дипломата А.В. Хвостова, в 1870 г. после смерти Сушковой-Хвостовой были опубликованы ее "Записки", вызвавшие большой интерес в обществе, как книга воспоминаний о Лермонтове. В своих "Записках" Е.А. Сушкова в частности рассказала историю создания стихотворения "Нищий". В августе 1830 г. большая компания молодежи отправилась в пешую прогулку. Из Середниково в Троице-Сергиеву лавру: "На паперти встретили мы слепого нищего. Он дряхлою дрожащею рукою поднес нам свою деревянную чашечку, все мы надавали ему мелких денег; услыша звон монет, бедняк крестился, стал нас благодарить, приговаривая: "Пошли вам Бог счастья, добрые господа, а вот намедни приходили сюда тоже господа, тоже молодые, насмеялись надо мною: наложили полную чашечку камушков. Бог с ними!" Помолясь святым угодникам, мы поспешно возвратились домой, чтоб пообедать и отдохнуть. все мы суетились около стола в нетерпеливом ожидании обеда, один Лермонтов не принимал участия в наших хлопотах; он стоял на камнях перед стулом, карандаш его быстро бегал по клочку серой бумаги <...>. Окончив писать, он вскочил, тряхнул головой, сел на оставшийся стул против меня и передал мне нововышедшие из-под его карандаша стихи ".

Нищий У врат обители святой Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой От глада, жажды и страданья. Куска лишь хлеба он просил, И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чувства лучшие мои Обмануты навек тобою! 1830

Софья Ивановна Сабурова

Осознание собственного одиночества стало причиной того, что чем моложе был Лермонтов, тем больше была в нем надежда встретить родственную душу. 1832 год – 14 лет, первая влюбленность. В 1828 году М.Ю. Лермонтов поступает в Московский университетский пансион. Уже тогда он писал стихи. Среди них и стихи, обращенные к сестре его соученика Михаила Сабурова – Софье. Софья Ивановна Сабурова (1816-1864) считалась в московском высшем свете одной из первых красавиц. Почти три года длилось это увлечение.

К С. Сабуровой Глядися чаще в зеркала, Любуйся милыми очами, И света шумная хвала С моими скромными стихами Тебе покажутся ясней... Когда же вздох самодовольный Из груди вырвется невольно, Когда в младой душе своей Самолюбивые волненья Не будешь в силах утаить - Мою любовь, мои мученья Ты оправдаешь, может быть!.. 1829

Сабуровой Как? Вы поэта огорчили, И не наказаны потом? Три года ровно вы шутили Его любовью и умом? Нет, вы не поняли поэта, Его души печальный сон; Вы небом созданы для света, Но не для вас был создан он! 1831

Наталья Федоровна Иванова

Значительно более глубокий след в сердце поэта оставила поначалу загадочная для исследователей творчества Лермонтова “Н. Ф. И. ”. Летом 1829-32 годах Лермонтов гостил в подмосковном Середнякове, имении Столыпиных – родственников со стороны бабушки. Многие стихи этих лет имеют посвящение: “Н. Ф. И. ”, “Н. Ф. И-вой”, “К. И. ”, “И-вой”. Известный литературовед, исследователь творчества Лермонтова, Ираклий Андроников провёл целое изыскание, чтобы ответить на вопрос: «Кто она, загадочная Н. Ф. И.?» Его книга так и называется: «Загадка Н. Ф. И.». Встретившись с одной женщиной, он узнал о заветном сундучке, в котором хранились фотографии родственников, давно ушедших из жизни. Андроников оказался свидетелем содержимого этого сундучка. И вот он взял рамку, повернул её, увидел наконец лицо той, которую любил Лермонтов, из-за которой страдал, которой посвятил стихи, озаглавив их загадочными буквами… Нежный, чистый овал. Удлиненные томные глаза. Пухлые губы, в уголках которых словно спрятана любезная улыбка. Высокая прическа, тонкая шея, покатые плечи... А выражение лица такое, как сказано в одном из лермонтовских стихотворений, ей посвященных: С людьми горда, судьбе покорна, Не откровенна, не притворна...

Наталья Федоровна Иванова (1813-1875), дочь московского литератора Федора Федоровича Иванова, автора известной в те годы пьесы «Семейство Старичковых » и трагедии «Марфа Посадница». В начале знакомства, ободренный вниманием со стороны «Н. Ф. И.», Лермонтов писал: Мои неясные мечты Я выразить хотел стихами, Меня бы примирила ты С людьми и буйными страстями. Но взор спокойный, чистый твой В меня вперила изумленный: Ты покачала головой, Сказав, что болен разум мой, Желаньем вздорным ослепленный. 1830

Но вскоре Лермонтов встретил непонимание и холодность. Разрыв стал неизбежен. Что может краткое свиданье Мне в утешенье принести, Час неизбежный расставанья Настал, и я сказал: “Прости!” 1832

В лирике поэта появляются трагические ноты, ” мотивы неверия в прочность женского чувства, ревность, укоры в обмане”, – писал В. А. Мануйлов. Чувство оскорбленной гордости, обостренное ощущение своего творческого дара подсказали поэту следующие строки: Я не унижусь пред тобою; Ни твой привет, ни твой укор Не властны над моей душою. Знай: мы чужие с этих пор. Ты позабыла: я свободы Для заблужденья не отдам; И так пожертвовал я годы Твоей улыбке и глазам… 1832

Уже в 1831 году их отношения изменились и появились такие строки: Я не достоин, может быть, Твоей любви; не мне судить; Но ты обманом наградила Мои надежды и мечты, И я всегда скажу, что ты Несправедливо поступила.

Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова

С Александрой Кирилловной Воронцовой-Дашковой, урожденной Нарышкиной (1818-1856), Лермонтов познакомился в конце 1830-х годов в Петербурге. Она была женой одного из самых богатых людей России того времени – Ивана Илларионовича Воронцова-Дашкова. С этой четой дружил А.С. Пушкин. На балах в их доме бывала царская семья. Посещал их балы и Лермонтов. В.А. Соллогуб писал о Воронцовой-Дашковой: "Много случалось встречать мне на своем веку женщин гораздо более красивых, может быть, даже более умных, хотя графиня Воронцова-Дашкова отличалась необыкновенным остроумием, но никогда не встречал я ни в одной из них такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью. Живым ключом била в ней жизнь и оживляла, скрашивала ее окружающее". Лермонтов посвятил Воронцовой-Дашковой стихотворение "К портрету", поводом к написанию которого послужило получение ею своего портрета, литографированного в Париже.

К портрету Как мальчик кудрявый, резва, Нарядна, как бабочка летом; Значенья пустого слова В устах её полны приветом. Ей нравиться долго нельзя: Как цепь, ей несносна привычка, Она ускользнёт, как змея, Порхнёт и умчится, как птичка. Таит молодое чело По воле – и радость и горе. В глазах – как на небе светло, В душе её темно, как в море! То истиной дышит в ней всё, То всё в ней притворно и ложно! Понять невозможно её, Зато не любить невозможно.

Александра Михайловна Верещагина

А.М. Верещагина (1810-1873) – родственница Лермонтова: её родная тётка по матери Екатерина Аркадьевна, рожденная Анненкова была женой брата Лермонтова Д.А. Столыпина. По отцу А.М. Верещагина была двоюродной сестрой В.А. Лопухиной. Лермонтов познакомился с Верещагиной в 1828 г. в Москве. Об этих отношениях А.П. Шан -Гирей вспоминал « Miss Alexandrint т.е. А.М. Верещагина, кузин его, принимала в нём большое участие, она отлично умела пользоваться немного саркастическим направлением ума своего и иронией, чтобы овладеть этой беспокойную натурой и направлять её, шутя и смеясь, к прекрасному и благородному.» Верещагина раньше многих разгадала в Лермонтове настоящего поэта. Она писала ему: «Надеюсь, что вы не прекратите писать, и я думаю, что вы пишите хорошо.» Она берегла его стихи, написанные на листах, он часто выписывал свои стихи в её альбомы, рисовал в них. В 1837 г. А.М. Верещагина вышла замуж за вютембергского дипломата барона Карла фон Хюгеля, жила в Германии, в Штутгарде замке Нонберг. С Лермонтовым она продолжала переписываться. В замке Нонберг находились многие реликвии связанные с поэтом: автопортрет Лермонтова в бурке, написанный Лермонтовым портрет В.А. Лопухиной, картина маслом работы поэта, автограф посвященной Верещагиной поэмы «Ангел смерти», многие стихи и рисунки Лермонтова. Часть этих реликвий в начале 1960-х и была возвращена на родину И.Л. Андрониковым.

Звезда Вверху одна Горит звезда, Мой взор она Манит всегда, Мои мечты Она влечет И с высоты Меня зовет. Таков же был Тот нежный взор, Что я любил Судьбе в укор; Мук никогда Он зреть не мог, Как та звезда, Он был далёк; Усталых вежд Я не смыкал, И без надежд К нему взирал. 1830

Варвара Александровна Лопухина

Весной 1830 года Миша Лермонтов с бабушкой поселяются в Москве, в доме № 2 по Малой Молчановке. Здесь же, почти напротив, находилась усадьба дворян Лопухиных, Миша и Алексей подружились. У Алексея было две сестры – Мария и Варвара. В Вареньку Лопухину студент Лермонтов страстно влюбился. “Она была прекрасна, как мечтанье; продолговатый овал лица, тонкие черты, большие задумчивые глаза и высокое, ясное чело навсегда оставались для Лермонтова прототипом женской красоты. Над бровью была небольшая родинка. Характер ее, мягкий и любящий, покорный и открытый для добра, увлекал его. Себя он находил в сравнении с ней гадким, некрасивым, сутуловатым горбачом, преувеличивая по-юношески свои недостатки.” (П. А. Висковатов) Демон русской поэзии метался в поисках пристанища, метался среди любви и страсти нежной. Сначала искал среди многочисленных девушек-родственниц, двоюродных и троюродных сестер с их подругами, более сильные чувства он питал к Екатерине Александровне Сушковой и к двоюродной сестре Анне Столыпиной. Но затем на многие годы его душевное пространство займет Варенька Лопухина, сестра его близкого друга Алексея Лопухина и близкого для него человека Марии Лопухиной. У них была общая юность, а потом на многие годы Варенька стала «образом дорогой женщины». Свидетель их отношений рассказывал: «Будучи студентом, он был страстно влюблен в молоденькую, милую, умную и, как день, в полном смысле восхитительную В.А. Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная. Как теперь помню ее ласковый взгляд и светлую улыбку; ей было лет 15-16, мы же были дети и сильно дразнили ее; у ней на лбу чернелось маленькое родимое пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя: «У Вареньки родинка, Варенька уродинка », но она, добрейшее создание, никогда не сердилась. Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей, несмотря на некоторые последующие увлечения, но оно не могло набросить - и не набросило - мрачной тени на его существование, напротив: в начале своем оно возбудило взаимность, впоследствии, в Петербурге, в Гвардейской школе, временно заглушено было новою обстановкой и шумною жизнью юнкеров тогдашней Школы, по вступлении в свет - новыми успехами в обществе и литературе; но мгновенно и сильно пробудилось оно при неожиданном известии о замужестве любимой женщины; в то время о байронизме не было уже и помину». Он был к ней бережен, что совсем не отличало его в отношениях с другими женщинами: обычно весьма иронично, если не зло, шутил с ними, а с Варенькой был нежен, ей посвятил множество стихотворений, но никогда не называет ее имени. В письмах к своим подругам-наперсницам Марии Лопухиной и Саше Верещагиной тоже не упоминает ее. Только в альбоме Верещагиной рисует. А потом и ее будет жестоко обижать. Но Варенька действительно была ангелом, прощала все и удалялась, удалялась, исчезала в тумане...

Она не гордой красотою Прельщает юношей живых, Она не водит за собою Толпу вздыхателей немых. И стан ее не стан богини, И грудь волною не встает, И в ней никто своей святыни, Припав к земле, не признает. Однако все ее движенья, Улыбки, речи и черты Так полны жизни, вдохновенья. Так полны чудной простоты. Но голос душу проникает, Как вспоминанье лучших дней, И сердце любит и страдает, Почти стыдясь любви своей. 1832

Но разве я любить Тебя переставал, когда толпою Безумцев молодых окружена, Тогда одной своей лишь красотою Ты привлекала взоры их одна? - Я издали смотрел, почти желая, Чтоб для других твой блеск исчез. Ты для меня была, как счастье рая Для демона, изгнанника небес. 1832

Александра Осиповна Смирнова

А.О. Смирнова, урожденная Россией (1809-1882), была одной из выдающихся женщин петербургского общества. Она закончила Екатерининский институт и до замужества была фрейлиной императриц. Красивая и блестящего ума и независимого характера, она находилась в дружеских отношениях с Пушкиным, Жуковским, Гоголем и тесно была связана со всем кругом писателей, встречающихся в салоне Карамзиных и в ее салоне. К числу ее хороших знакомых принадлежал и Лермонтов. Смирнова была воспета многими поэта. Вслед за ними Лермонтов оставил в ее альбоме стихотворное послание. «Софи Карамзина мне раз сказала, - вспоминала Александра Осиповна, - что Лермонтов был обижен тем, что я ничего ему не сказала о его стихах. Альбом всегда лежал на маленьком столике в моем салоне. Он пришел как-то утром, не застал меня, поднялся наверх, открыл альбом и написал эти стихи <...>»

А.О. Смирновой Без вас хочу сказать вам много, При вас я слушать вас хочу; Но молча вы глядите строго, И я в смущении молчу – Что ж делать?.. Речью неискусной Занять ваш ум мне не дано… Все это было бы смешно, Когда бы не было так грустно… 1840

Александр Бельский Город Орёл

Нобелевский лауреат Иван Бунин с гордостью называл среди орловских писателей и Михаила Лермонтова, поясняя, что он отчасти наш, ибо его родичи, Арсеньевы, тоже из здешних мест… На Орловщине жили не только родственники поэта, но и друзья, знакомые, а также любимая девушка Лермонтова Софья Сабурова (1816-1864) – одна из ярких его муз, вдохновительница великих стихотворений.

Семья Сабуровых

Софья Ивановна Сабурова родилась в Пензе в разносторонне одаренной семье. Ее отец Иван Васильевич Сабуров был инженер-капитаном, пензенским помещиком, известным своими агрономическими опытами и статьями по вопросам сельскохозяйственной экономики. Иван Васильевич был знаком с поэтом П.А. Вяземским и орловским помещиком Д.В. Давыдовым, историком и поэтом, героем Отечественной войны 1812 года. Женился Сабуров на племяннице поэта М.М. Хераскова, принимавшего деятельное участие в учреждении Московского университетского благородного пансиона.

Братья Софьи Сабуровой - Сергей, Михаил и Владимир – учились в этом пансионе одновременно с Лермонтовым, а один из них – Михаил, одноклассник поэта - принадлежал к числу его самых близких друзей. Ему посвящены несколько лермонтовских стихотворений 1829 года. Тем не менее, у поэта и Михаила Сабурова были очень сложные взаимоотношения. Вот что пишет Лермонтов: «…наша дружба смешана со столькими разрывами и сплетнями – что воспоминания о ней совсем не веселы. – Этот человек имеет женский характер. – Я сам не знаю, отчего так дорожил им».

«…И поныне люблю»

Выдающийся литературовед Ираклий Андроников подробно и точно рассказал о семье Софьи Сабуровой и о ней самой в удивительной книге «Лермонтов. Исследования и находки».

Сабуровы были помещиками с большими связями и, очевидно, принадлежали к числу знакомых Е.А. Арсеньевой – бабушки Михаила Юрьевича. Кроме того, они были приписаны к тульскому дворянству и владели землями в Белёвском уезде Тульской губернии, где находилась «ефремовская деревня» - имение Юрия Петровича Лермонтова, отца поэта, и Арсеньевых, родственников поэта со стороны матери. Именно в «ефремовской деревне» (ныне село Кропотово; с 1937 по 1954 гг. входило в состав Орловской области, ныне находится в составе Липецкой области. – Прим. ред.) 12-летний Лермонтов мог встретить семью Сабуровых.

О вспыхнувшем нежном чувстве к Софье Сабуровой Михаил Юрьевич говорит в приписке к стихотворению «К Гению»: «Напоминание о том, что было в ефремовской деревне в 1827 году – где я во второй раз полюбил двенадцати лет – и поныне люблю». А вот строки из стихотворения «К Гению», где и мощь, и упреки, и осознание уникальности переживаемого, и призыв к повторению испытанного:

О сколько вдруг толпой теснится в грудь мою

И теней, и любви свидетелей... – Люблю!

Твержу забывшись им. Но полный весь тоскою

Неверной девы лик мелькает предо мною…

Так, счастье ведал я, и сладкий миг исчез,

Как гаснет блеск звезды падучей средь небес!

Но я тебя молю, мой неизменный Гений:

Дай раз ещё любить! дай жаром вдохновений

Согреться миг один, последний, и тогда

Пускай остынет пыл сердечный навсегда.

«…Но не для вас был создан он!»

Удивляет интеллектуальная и душевная зрелость совсем юного поэта. У читателей может возникнуть ощущение, как будто перед нами по меньшей мере сорокалетний автор, переживший неземные страсти.

Сабуровой адресовано и стихотворение «Глядися чаще в зеркала…»:

Когда же вздох самодовольный

Из груди вырвется невольно,

Когда в младой душе своей

Самолюбивые волненья

Не будешь в силах утаить:

Мою любовь, мои мученья

Ты оправдаешь, может быть!..

Любовь Лермонтова к Сабуровой воедино слита с мучениями. И его сомнения – оправдает ли возлюбленная эти чувства – остаются неразрешенными.

В новогоднем мадригале «Сабуровой» поэт размышляет о том, почему же нет между ними взаимопонимания:

Как? Вы поэта огорчили

И не наказаны потом?

Три года ровно вы шутили

Его любовью и умом?

Нет! вы не поняли поэта,

Его души печальный сон;

Вы небом созданы для света.

Но не для вас был создан он!

В этом стихотворении намечается тема одиночества, прошедшая через все творчество великого поэта. Хотя, возможно, он еще верил, что любовь взаимна и отношения обретут былую гармонию.

Ираклий Андроников пишет, что С.И. Сабурова была настолько хороша собой, что выделялась даже среди первых красавиц Москвы.

Как же сложилась жизнь Софьи Ивановны после ее расставания с Лермонтовым?

В 1832 году она вышла замуж за Дмитрия Клушина и уехала с ним в Орел. Дмитрий Николаевич Клушин был надворным советником, председателем Орловской уголовной палаты, жил в д. Тимирязево Малоархангельского уезда Орловской губернии. Он был близким родственником писателя Александра Ивановича Клушина (1763-1804), уроженца города Ливны Орловской губернии.

У Клушина и Сабуровой родилась дочь Мария (1833-1914). Она стала женой курского гражданского губернатора Александра Николаевича Жедринского. Марии принадлежал альбом, в котором обнаружились неизвестные ранее стихи Лермонтова. Впоследствии родственники Марии решили передать доставшийся им по наследству альбом Государственному Литературному музею.

И пыл сердечный не остынет!

С.И. Сабурова давно похоронена рядом с А.Н. Жедринским на кладбище Успенского мужского монастыря в Орле. Но память о ней благодаря стихотворениям гениального поэта жива.

Михаил Лермонтов испытывал к этой женщине сильные чувства: было и счастье, и мучения, и торжество, и разочарование. Но главное - было желание еще любить, «жаром вдохновений согреться миг один, последний», даже если после этого «остынет пыл сердечный навсегда».

p.дочь Ивана Васильевича, писателя по сельскому хозяйству, и Веры Петровны, племянницы известного поэта М.М. Хераскова. Её братья – Сергей, Михаил и Владимир – учились с Л. в Благородном пансионе, а с Михаилом у поэта сложились непростые и весьма странные отношения. Л. влюбился в С. летом 1827 в Кропотове, а в Москве посвятил ей новогодний мадригал («Сабуровой»), стих. «К***» («Глядися чаще в зеркала»), и, по мнению И. Андроникова, стих. «К гению». Вышла замуж в 1832 за отстав. штабс-ротмистра Дмитрия Николаевича Клушина и уехала с ним в Орел. Николай I – знаток женской красоты – заметил С. на дворянском бале в Орле в сент. 1834. Спросив у губ. А.В. Кочубея, как её зовут, «он вспомнил, что видел её в Москве в Благородном собрании» . Дочь С. Мария Дмитриевна (1833–1914) вышла замуж за А.Н. Жедринского (?–1894); у них было пять сыновей и одна дочь. Сохранила альбом, в к-ром нашлись неизвестные стих. Л., обращённые к сёстрам Ивановым.

Лит.: 1) Андроников И.Л. Лермонтов. Исследовани и находки. – М.: Худож. Лит., 1968. – С. 198, 210, 212–214. 2) Семейная хроника. Записки А.В. Кочубея. 1790–1873. – СПб, 1890. – С. 279. 3) НИОР РГБ, ф. 667, карт.1, ед.хр.10, л. 195. Родословная дворян Сабуровых.

Д.А. Алексеев

Адресаты любовной лирики Михаила Юрьевича Лермонтова

Исследовательская работа учителя русского языка и литературы МКОУ «СОШ№9»г. Благодарного

Как? Вы поэта огорчили,

И, может быть, как знать…

И так пожертвовал я годы

И сердце любит и страдает,

Как полны их звуки

Безумством желанья! (М. П. Соломирской)

Полюбит не скоро,

Заключение

Список литературы

Адресаты любовной лирики Лермонтова

Введение. Личностное отношение поэта к теме.

Нет ни одного поэта, который бы не писал о любви, хотя у каждого из них свое отношение к этому чувству. Если для Пушкина любовь – это созидающее чувство”, прекрасное мгновенье”, “божественный дар”, побуждающий творчество, то у Лермонтова – это смятение сердца, боль потерь и, в конечном счете, скептическое отношение к любви.

Любить… но кого же? На время не стоит труда,

А вечно любить невозможно…, («И скучно и грустно», 1840) - размышляет лирический герой Лермонтова.

Любовная лирика Лермонтова позволяет говорить о внутреннем движении, развитии поэтического “я”, но везде ощущается сосредоточенность на чувстве собственной боли, которое испытывал поэт, и безмерное одиночество. У него, больше чем у других русских лириков, любовная лирика пронизана мотивами страдания – неудачи, неисполнимости связанных с этим чувством надежд.

Всякий плакал, кто любил
Любил ли он морские волны
Иль сердце женщине дарил… (поэма “Моряк”, 1832)

Неразделенная любовь, начиная с ранних стихов

Три раза я любил
Любил три раза безнадежно…(1830)

В глубокой тайне держит десятилетний Лермонтов свои страсти от самых близких. Вспоминает А. Марченко о первых переживаниях юноши: “Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? Мы были большим семейством на водах Кавказских: бабушка, тетушка, кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкой лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша собою была она или нет. Но ее образ и теперь еще хранится в голове моей; он мне любезен, сам не знаю почему. Один раз, я помню, я вбежал в комнату; она была тут, и играла с кузиною в куклы: сердце мое затрепетало, ноги п
одкосились. Я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя ребяческая: это была истинная любовь: с тех пор я еще не любил так. О! Сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум! И так рано! Надо мной смеялись и дразнили, ибо примечали волнение в лице. Я плакал потихоньку, без причины, желал ее видеть; а когда она приходила, я не хотел или стыдился войти в комнату… Я не знаю, кто была она, откуда, и поныне мне неловко, как-то спросить об этом: может быть, спросят и меня, как я помню, когда они позабыли; или тогда эти люди, внимая мой рассказ, подумают, что я брежу; не поверят ее существованию – это было бы мне больно!. Белокурые волосы, голубые глаза, быстрые, непринужденность – нет; с тех пор я ничего подобного больше не видел или это мне кажется, потому что я никогда так не любил, как в этот раз”.

Как? Вы поэта огорчили,

И не наказаны потом? (С. И. Сабуровой)

Софья Ивановна Сабурова (1816-1864) считалась в московском высшем свете одной из первых красавиц. Почти три года длилось это увлечение.

Сабуровой

1831

К С. Сабуровой

Глядися чаще в зеркала,

Любуйся милыми очами,

И света шумная хвала

С моими скромными стихами

Тебе покажутся ясней...

Когда же вздох самодовольный

Из груди вырвется невольно,

Когда в младой душе своей

Самолюбивые волненья

Не будешь в силах утаить -

Мою любовь, мои мученья

Ты оправдаешь, может быть!..

1829

В 1832 году Софья вышла замуж и переехала с мужем в Орел.

Я встречу взор её прекрасных глаз

И, может быть, как знать…

В последний раз (Е. А. Сушковой)

1832 год: Екатерина Сушкова (Хвостова).

М. Ю. Лермонтов переезжает в Петербург, поступает в школу гвардейских прапорщиков, которую оканчивает в ноябре 1834 года. Он был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк. . Именно здесь, в Петербурге, произошла новая встреча с Екатериной Сушковой, известной в свете кокеткой. В 1830 году А.М. Верещагина, давняя знакомая Лермонтова, познакомила его с 18-летней Екатериной Сушковой (1812-1868). “Черноокой” называли ее в свете. Светская красавица, она посмеивалась над чувствами поэта. Через 5 лет Лермонтов, уже известный поэт, встретил Сушкову в Санкт-Петербурге. Он решил ей отомстить, вскружил ей голову и расстроил ее предстоящее замужество со своим другом Алексеем Лопухиным.

Благодарю! Вчера мое признанье
И стих мой ты без смеха приняла;
Хоть ты страстей моих не поняла,
Но за твое притворное вниманье
Благодарю!

(«Благодарю!», 1830)

Весной 1835 года Лермонтов писал из Петербурга А.М. Верещагиной: “Вначале это было просто развлечением, а затем, когда мы поладили друг с другом, стало расчетом… Я понял, что m-lle S. , желая изловить меня, легко себя скомпрометирует со мною. Вот я ее и скомпрометировал, насколько было возможно, не скомпрометировав самого себя”:

И так, прощай! Впервые этот звук
Тревожит так жестоко грудь мою
“Прощай!”- шесть букв приносят столько мук!
Уносят все, что я теперь люблю!
Я встречу взор ее прекрасных глаз
И, может быть, как знать…
В последний раз.

История их отношений нашла свое отражение в повести “Княжна Лиговская”. Она до конца жизни так и не узнала, что письмо, ее скомпрометировавшее и приведшее к разрыву с женихом, было написано Лермонтовым.

И так пожертвовал я годы

Твоей улыбке и глазам (Н. Ф. Ивановой)

Значительно более глубокий след в сердце поэта оставила поначалу загадочная для исследователей творчества Лермонтова “Н. Ф. И. ”.

Летом 1829-32 годах, Лермонтов гостил в подмосковном Середнякове, имении Столыпиных – родственников со стороны бабушки. Многие стихи этих лет имеют посвящение: “Н. Ф. И. ”, “Н. Ф. И-вой”, “К. И. ”, “И-вой”.

Известный литературовед, исследователь творчества Лермонтова, Ираклий Андроников провёл целое изыскание, чтобы ответить на вопрос: «Кто она, загадочная Н. Ф. И.?» Его книга так и называется: «Загадка Н. Ф. И.».

Встретившись с одной женщиной, он узнал о заветном сундучке, в котором хранились фотографии родственников, давно ушедших из жизни. Андроников оказался свидетелем содержимого этого сундучка. И вот он взял рамку, повернул её, увидел наконец лицо той, которую любил Лермонтов, из-за которой страдал, которой посвятил стихи, озаглавив их загадочными буквами…

Нежный, чистый овал. Удлиненные томные глаза. Пухлые губы, в уголках которых словно спрятана любезная улыбка. Высокая прическа, тонкая шея, покатые плечи... А выражение лица такое, как сказано в одном из лермонтовских стихотворений, ей посвященных:

С людьми горда, судьбе покорна,
Не откровенна, не притворна...

Наталья Федоровна Иванова (1813-1875), дочь московского литератора Федора Федоровича Иванова, автора известной в те годы пьесы” Семейство Старичковых” и трагедии “Марфа Посадница”.

В начале знакомства, ободренный вниманием со стороны “Н. Ф. И.”, Лермонтов писал:

1830

Но вскоре Лермонтов встретил непонимание и холодность. Разрыв стал неизбежен.

Что может краткое свиданье
Мне в утешенье принести,
Час неизбежный расставанья
Настал, и я сказал: “Прости!”

1832

Уже в 1831 году их отношения изменились и появились такие строки:

1832

В предисловии к драме “Странный человек” Лермонтов говорит: “Лица, изображенные мною, все взяты с природы, и я желал бы, чтобы они были узнаны, – тогда раскаяние, верно, посетит души тех людей”. Но раскаяние, вероятно, не посетило душу Н.Ф. Ивановой, она вышла замуж, и уехала в Курск.

Разрыв с Ивановой вызвал у Лермонтова не только скорбные настроения и даже жажду смерти, но и чувство оскорбленной гордости, обостренное ощущение своего творческого дара и высокой ответственности за него. Разрыв относится примерно к лету 1831 года. Рисуя ее портрет, он называет ее “мраморный кумир”, “бесчувственное божество”.

У Лермонтова есть примерно 40 стихотворений, носящих название “Ивановский цикл”.

И сердце любит и страдает,

Почти стыдясь любви своей (В. А. Лопухиной)

Демон русской поэзии метался в поисках пристанища, метался среди любви и страсти нежной. Сначала искал среди многочисленных девушек-родственниц, двоюродных и троюродных сестер с их подругами, более сильные чувства он питал к Екатерине Александровне Сушковой и к двоюродной сестре Анне Столыпиной. Но затем на многие годы его душевное пространство займет Варенька Лопухина, сестра его близкого друга Алексея Лопухина и близкого для него человека Марии Лопухиной. У них была общая юность, а потом на многие годы Варенька стала «образом дорогой женщины».

Свидетель их отношений рассказывал: «Будучи студентом, он был страстно влюблен в молоденькую, милую, умную и, как день, в полном смысле восхитительную В.А. Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная. Как теперь помню ее ласковый взгляд и светлую улыбку; ей было лет 15-16, мы же были дети и сильно дразнили ее; у ней на лбу чернелось маленькое родимое пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя: «У Вареньки родинка, Варенька уродинка», но она, добрейшее создание, никогда не сердилась. Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей, несмотря на некоторые последующие увлечения, но оно не могло набросить - и не набросило - мрачной тени на его существование, напротив: в начале своем оно возбудило взаимность, впоследствии, в Петербурге, в Гвардейской школе, временно заглушено было новою обстановкой и шумною жизнью юнкеров тогдашней Школы, по вступлении в свет - новыми успехами в обществе и литературе; но мгновенно и сильно пробудилось оно при неожиданном известии о замужестве любимой женщины; в то время о байронизме не было уже и помину».

Он был к ней бережен, что совсем не отличало его в отношениях с другими женщинами: обычно весьма иронично, если не зло, шутил с ними, а с Варенькой был нежен, ей посвятил множество стихотворений, но никогда не называет ее имени. В письмах к своим подругам-наперсницам Марии Лопухиной и Саше Верещагиной тоже не упоминает ее. Только в альбоме Верещагиной рисует. А потом и ее будет жестоко обижать. Но Варенька действительно была ангелом, прощала все и удалялась, удалялась, исчезала в тумане...

1832

В своей неоконченной юношеской повести в главной героине он изобразил Вареньку: «Это был ангел, изгнанный из рая, за то, что слишком сожалел о человечестве... Свеча, горящая на столе, озаряла ее открытый невинный лоб и одну щеку, на которой, пристально вглядываясь, можно было бы различить золотой пушок; остальная часть лица ее была покрыта густою тенью, и только, когда она поднимала большие глаза свои, то иногда две искры света отделялись в темноте. Это лицо было одно из тех, какие мы видим во сне редко, а наяву почти никогда... Иногда выходила на свет белая ручка с продолговатыми пальцами; одна такая рука могла быть целою картиной».

Но разве я любить

Тебя переставал, когда толпою

Безумцев молодых окружена,

Тогда одной своей лишь красотою

Ты привлекала взоры их одна? -

Я издали смотрел, почти желая,

Чтоб для других твой блеск исчез.

Ты для меня была, как счастье рая

Для демона, изгнанника небес.

1832

Варенька и Михаил были погодки. Но когда мужчина еще только взрослеет, женщина в этом же возрасте уже давно невеста. Она окружена поклонниками, и на нее обращают внимание, Лермонтов ревнует, обвиняет в неверности, мучает, то «знай, мы чужие с этих пор», то «ты неспособна лицемерить, ты слишком ангел для того» и «Но верь, о верь моей любви!». Метания, сомнения, мучения... И похождения «веселой банды», как называли друзей Лермонтова.

В 1834 году его друг привозит ему в Петербург привет от Вареньки: «Мы с Варенькой часто говорили о нем; он нам обоим, хотя не одинаково, но равно был дорог. При прощанье, протягивая руку, с влажными глазами, но с улыбкой, она сказала мне: «Поклонись ему от меня; скажи, что я покойна, довольна, даже счастлива». Мне очень было досадно на Мишеля, что он выслушал меня как будто хладнокровно и не стал о ней расспрашивать, я упрекнул его в этом, он улыбнулся и отвечал: «Ты еще ребенок, ничего не понимаешь!»

Однако что-то назревало... Поползли слухи о предстоящем замужестве Вареньки. Раздражение нарастало... «Мы играли с Мишелем в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг изменился в лице и побледнел; я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: «Вот новость - прочти», - и вышел из комнаты. Это было известие о предстоящем замужестве В.А. Лопухиной».

В мае 1835 года Варенька вышла замуж за богатого и «ничтожного» Бахметева. Муж был просто дурак. Что поделаешь - не редкость во все времена. Правда, позже, после смерти жены, в 1880-е годы его все называли «добрым человеком» (часто так говорят о человеке ничего из себя не представляющем), он был завсегдатаем «Английского клуба» и, вспоминали, был не прочь позлословить о Лермонтове с братьями Мартыновыми, посещавшими клуб, а потом и с литераторами, падкими на сплетни и скандалы. Богатый, внешне порядочный и внутренне совершенно ничтожный.

В Москве произошло несколько встреч в присутствии мужа, горьких для обоих, Лермонтов всячески издевался словесно и над мужем, и над Варенькой. В этой любви было много слез и обид. У Лермонтова - все после этой женитьбы, ему ненавистной, было «запечатано» в его произведения. Вся эта история изображена в той или иной степени достоверности и в драме «Два брата», и в особенности в неоконченном романе «Княгиня Лиговская», и в характере Веры и княжны Мери в «Герое нашего времени»... Муж всюду ничтожен.

Вот отрывок из «Княгини Лиговской», который в точности изображает то, что хотел сказать о своей любви поэт, и также то, что он думал о переживаниях Вареньки. Княгиня Лиговская, Вера - Варенька Лопухина, Печорин - Лермонтов:

«Но минуты последнего расставания и милый образ Верочки постоянно тревожили его воображение. Чудное дело! Он уехал с твердым намерением ее забыть, а вышло наоборот (что почти всегда и выходит в таких случаях). Впрочем, Печорин имел самый несчастный нрав: впечатления, сначала легкие, постепенно врезывались в его ум все глубже и глубже, так что впоследствии эта любовь приобрела над его сердцем право давности, священнейшее из всех прав человечества».

«Варенька привезла ему поклон от своей милой Верочки, как она ее называла, - ничего больше, как поклон. Печорина это огорчило - он тогда еще не понимал женщин. Тайная досада была одной из причин, по которым он стал волочиться за Лизаветой Николаевной; слухи об этом, вероятно, дошли до Верочки. Через полтора года он узнал, что она вышла замуж; через два года приехала в Петербург уже не Верочка, а княгиня Лиговская и князь Степан Степанович».

«- Сюжет ее очень прост, - сказал Печорин, не дожидаясь, чтобы его просили, - здесь изображена женщина, которая оставила и обманула любовника для того, чтобы удобнее обманывать богатого и глупого старика. В эту минуту она, кажется, у него что-то выпрашивает и удерживает бешенство любовника ложными обещаниями. Когда она выманит искусственным поцелуем все, что ей хочется, она сама откроет дверь и будет хладнокровною свидетельницею убийства».

«За десертом, когда подали шампанское, Печорин, подняв бокал, оборотился к княгине:

Так как я не имел счастия быть на вашей свадьбе, то позвольте поздравить вас теперь.

Она посмотрела на него с удивлением и ничего не отвечала. Тайное страдание изображалось на ее лице, столь изменчивом, рука ее, державшая стакан с водою, дрожала... Печорин все это видел, и нечто похожее на раскаяние закралось в грудь его: за что он ее мучил? с какою целью? Какую пользу могло ему принести это мелочное мщение?.. он себе в этом не мог дать подробного отчета.

……

Княгиня под предлогом, что у нее развились локоны, удалилась в комнату Вареньки.

Она притворила за собою двери, бросилась в широкие кресла; неизъяснимое чувство стеснило ее грудь, слезы набежали на ресницы, стали капать чаще и чаще на ее разгоревшиеся ланиты, и она плакала, горько плакала, покуда ей не пришло в мысль, что с красными глазами неловко будет показаться в гостиную. Тогда она встала, подошла к зеркалу, осушила глаза, натерла виски одеколоном и духами, которые в цветных и граненых скляночках стояли на туалете. По временам она еще всхлипывала, и грудь ее подымалась высоко, но это были последние волны, забытые на гладком море пролетавшим ураганом.

Об чем же она плакала? - спрашиваете вы, и я вас спрошу, об чем женщины не плачут: слезы их оружие нападательное и оборонительное. Досада, радость, бессильная ненависть, бессильная любовь имеют у них одно выражение: Вера Дмитриевна сама не могла дать отчета, какое из этих чувств было главною причиною ее слез. Слова Печорина глубоко ее оскорбили, но странно, она его за это не возненавидела. Может быть, если б в его упреке проглядывало сожаление о минувшем, желание ей снова нравиться, она бы сумела отвечать ему колкой насмешкой и равнодушием, но, казалось, в нем было оскорблено одно самолюбие, а не сердце, самая слабая часть мужчины, подобная пятке Ахиллеса, и по этой причине оно в этом сражении оставалось вне ее выстрелов. Казалось, Печорин гордо вызывал на бой ее ненависть, чтобы увериться, так же ли она будет недолговременна, как любовь ее, - и он достиг своей цели. Ее чувства взволновались, ее мысли смутились, первое впечатление было сильное, а от первого впечатления зависит все остальное: он это знал и знал также, что самая ненависть ближе к любви, нежели равнодушие».

Вареньке, как и ее мужу, не стоило труда узнать из «Княгини Лиговской» многое, а потом был «Герой нашего времени»... Бахметеву казалось, что все, решительно все узнают, подозревают в героях «Героя нашего времени» его жену и его. Даже родинка у Веры на щеке такая же, как у Вареньки, только у нее над бровью... Биограф Лермонтова вспоминает, что однажды на вопрос, бывал ли он с женою на Кавказских водах, бился Бахметев в негодовании и кричал: «Никогда я не был на Кавказе с женою! - это все изобрели глупые мальчишки. Я был с нею больною на водах за границей, а никогда не был в Пятигорске или там в дурацком Кисловодске».

Ну что тут поделаешь? Глуп. Прототипами себя считали многие, биографу было известно по крайней мере до шести дам, утверждавших, что именно с них списана княжна Мери, все они представляли свои доказательства, во всех них Лермонтов будто был влюблен серьезно и единственно. Так что Вареньке не грозила молва света, грозила лишь глупость мужа. Лермонтов был к нему язвителен, а все пришлось переносить его любимой. Муж запретил ей иметь с поэтом какие-либо отношения, заставил ее уничтожить его письма к ней и все те подарки и вещи, которые остались у Вареньки от него.

Все посвящения были уничтожены. Она в слезах собирала эти свидетельства жестокой и к ней любви поэта - как многим он ее мучил!.. Самое дорогое она собрала и передала их общей поверенной и подруге - Саше Верещагиной.

Я не хочу, чтоб свет узнал

Мою таинственную повесть:

Как я любил, за что страдал;

Тому судья лишь Бог да совесть.

1837

Варвара Александровна Лопухина (1814-1851) в 1835 году вышла замуж за Н.Ф. Бахметева, чиновника. Который был значительно старше ее.

Обращаясь к Вареньке в 1832 году, Лермонтов писал:

Мы случайно сведены судьбой,
Мы себя нашли один в другом,
И душа сдружилася с душою;
Хоть пути не кончить им вдвоем!

(…)

1832

Родственник поэта Аким Шан-Гирей вспоминал: “В это время (до 1837 года) я имел случай убедиться, что первая страсть Мишеля не исчезла. Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг переменился в лице и побледнел, я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: “Вот новость -прочти!” И вышел из комнаты. Это было известие о предстоящем замужестве В.А. Лопухиной”.

В феврале 1838 года Лермонтов пишет письмо в Москву, оно адресовано сестре Вареньки – Марии Лопухиной. В нем стихотворение, озаглавленное “Молитва странника”. Странник- это сам поэт, а молит он о “деве невинной”, душе достойной”. Скорее всего, оно обращено к Варваре Лопухиной.

1837

Имя Вареньки Лопухиной долгие годы не упоминалось ни в комментариях к сочинениям Лермонтова, ни в работах о нем. Лермонтов, касаясь взаимоотношений с Лопухиной, всячески старался увести читателя от разгадки имени любимой женщины (например, “Герой нашего времени”, где он зашифровал портретное сходство при описании Веры – убрал упоминание о родинке под бровью и написал “на щеке”.)

Лермонтов тщательно прятал именно ей посвящения своих стихов, но, по свидетельству сегодняшних исследователей, именно с ее именем связывают следующие его стихи: «К***» («Мой друг, напрасное старанье...», 1832), «К*» («Мы случайно сведены судьбою...», 1832), «К*» («Оставь напрасные заботы...», 1832), «К*» («Печаль в моих песнях, но что за нужда...», 1832), «Она не гордой красотою...» (1832), «Молитва» (1837), «К*» («Прости! - мы не встретимся боле...», 1832), «Расстались мы, но твой портрет...» (1837), «Ребенку» (1840), «Сон» (1841).

«Весной 1838 года Варвара Александровна приехала с мужем в Петербург, проездом за границу, - рассказывает Шан-Гирей. - Лермонтов был в Царском, я послал к нему нарочного, а сам поскакал к ней. Боже мой, как болезненно сжалось мое сердце при ее виде! Бледная, худая, и тени не было прежней Вареньки, только глаза сохранили свой блеск и были такие же ласковые, как и прежде. «Ну как вы здесь живете?» - «Почему же это вы?» - «Потому, что я спрашиваю про двоих». - «Живем, как Бог послал, а думаем и чувствуем, как в старину. Впрочем, другой ответ будет из Царского через два часа». Это была наша последняя встреча: ни ему, ни мне не суждено было ее больше увидеть».

В одних гостях Лермонтов встретил маленькую дочку Вареньки, долго игрался с ней, ласкал, а потом горько плакал и вышел в другую комнату. Потом было стихотворение «Ребенку»:

Прекрасное дитя, я на тебя смотрю...

О если б знало ты, как я тебя люблю!..

Не правда ль, говорят,

Ты на нее похож? - Увы! Года летят;

Страдания ее до срока изменили,

Но верные мечты тот образ сохранили

В груди моей; тот взор, исполненный огня,

Всегда со мной...

Скажи, тебя она

Ни за кого еще молиться не учила?

Бледнея, может быть, она произносила

Название, теперь забытое тобой...

Не вспоминай его... что имя? - звук пустой!

Дай Бог, чтоб для тебя оно осталось тайной.

Но если, как-нибудь, когда-нибудь, случайно

Узнаешь ты его, - ребяческие дни

Ты вспомни и его, дитя, не прокляни!

1840

К ней доходили кроме его стихов и слухи о его увлечениях, о его художествах, о его победах в гостиных... А он писал ее сестре и своему другу Маше Лопухиной в тайной надежде, что и Варенька прочтет: «В течение месяца на меня была мода, меня искали наперерыв... Весь народ, который я оскорблял в стихах моих, осыпает меня ласкательствами, самые хорошенькие женщины просят у меня стихов и торжественно ими хвастают. Тем не менее мне скучно... Может быть, вы найдете странным искать удовольствий и скучать ими, ездить по гостиным, не находя там ничего занимательного. Ну, я вам открою мои побуждения. Вы знаете, что самый главный мой недостаток - суетность и самолюбие; было время, когда я, как новичок, искал доступа в это общество; аристократические двери были для меня заперты; теперь в это же самое общество я вхожу уже не искателем, а человеком, завоевавшим себе права. Я возбуждаю любопытство, меня ищут, меня всюду приглашают, даже когда я не выражаю к тому ни малейшего желания; дамы, с притязаниями собирать замечательных людей в своих гостиных, хотят, чтобы я у них был, потому что ведь я тоже лев: да, я, ваш Мишель, добрый малый, у которого вы никогда не подозревали гривы. Согласитесь, что все это может опьянять; но, к счастию, я начинаю находить все это довольно невыносимым. Эта новая опытность полезна в том, что она мне дала оружие против этого общества, и если когда-либо оно будет меня преследовать своими клеветами (что непременно случится), тогда у меня будет, по крайней мере, средство для отмщения; ведь нигде не встречается столько низкого и смешного, как тут».

А потом был Кавказ... И трагическая дуэль... Все кончилось...

Самое первое свидетельство всех обстоятельств - подробное письмо Катеньки Быховец, дальней родственницы Лермонтова, единственное из ее писем сохранившееся. Она была, вероятно, единственной женщиной, с которой поэт разговаривал за несколько часов до гибели. Хотя ученые по-разному оценивают подлинность письма, в нем есть юношеская непосредственность и искренность молодой барышни: «Это было в одном частном доме. Выходя оттуда, Мартынка глупый вызвал Лермонтова. Но никто не знал. На другой день Лермонтов был у нас, ничего, весел; он мне всегда говорил, что ему жизнь ужасно надоела, судьба его так гнала, Государь его не любил, Великий князь ненавидел, они не могли его видеть - и тут еще любовь: он был страстно влюблен в В.А. Бахметеву; она ему была кузина; я думаю, он меня оттого любил, что находил в нас сходство, и об ней его любимый разговор был. Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоем, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно догадаться, но мне в голову не приходила дуэль. Я знала причину его грусти и думала, что все та же (то есть любовь к Бахметевой); уговаривала его, утешала, как могла...»

Не утешила, добрая душа, не догадалась... Дуэль предопределила все и покончила со всем. Скорбели все, кто его знал и кто понимал, что он - для русской поэзии. Всех охватило оцепенение. Сестра Вареньки и близкий Лермонтову человек пишет в письме другой близкой ему же женщине, Сашеньке Верещагиной: «Последние известия о моей сестре Бахметевой поистине печальны. Она вновь больна, ее нервы так расстроены, что она вынуждена была провести около двух недель в постели, настолько была слаба. Муж предлагал ей ехать в Москву - она отказалась и заявила, что решительно не желает больше лечиться. Быть может, я ошибаюсь, но я отношу это расстройство к смерти Мишеля, поскольку эти обстоятельства так близко сходятся, что это не может не возбудить известных подозрений. Какое несчастье эта смерть... В течение нескольких недель я не могу освободиться от мысли об этой смерти и искренне ее оплакиваю. Я его действительно очень, очень любила».

Варенька не имела возможности выразить свои чувства, она могла только «не желать больше лечиться». И ей оставалось еще долго видеть перед собой Бахметева, который ревновал ее даже к памяти уже ничем не опасного для него поэта.

С собой

В могилу он унес летучий рой

Еще незрелых, темных вдохновений,

Обманутых надежд и

горьких сожалений.

(«ПАМЯТИ А. И. ОДЕВСКОГО», 1839)

«Она пережила его, томилась долго и скончалась, говорят, покойно» в 1851 году - так написал о ней их общий друг. Как все они хорошо представляли себе ее чувства, как могли судить о ней, хотя она сама так и не смогла разобраться в себе, любила ли или боялась она своего Демона. Он был искуситель, не мог быть другим, он любил, и для него это было главным... А она... Она жалела его, единственная, кто искренне и просто жалела его и себя, - с грустью о неслучившемся, с благодарностью за неземное бытие, Бог знает, за что еще любят и жалеют Поэтов...

Сохранились 3 портретных акварели.

Как полны их звуки

Безумством желанья! (М. П. Соломирской)

1839 год. Лермонтов – поэт знаменит в свете. Его принимают во многих великосветских салонах Петербурга. Он вернулся в северную столицу из первой кавказской ссылки, последовавшей после появления в списках стихотворения “Смерть поэта”, посвященного гибели А.С. Пушкина. Среди светских красавиц тогда блистала Мария Петровна Соломирская, урожденная графиня Апраксина (1811-1859). Зимой 1839-40 годов они часто встречались в свете. Соломирская была увлечена поэзией Лермонтова. Арестованный за дуэль с Барантом, поэт, находясь в тюрьме, получил записку без подписи. Он решил, что ему написала ее М.П. Соломирская:

Е
сть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;
Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу.
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.

Поэт прочитал эти строки своему другу, издателю и журналисту А. Краевскому. Тот похвалил стихи и отметил одну грамматическую неточность. Попробуйте найти ее. (“Из пламя и света”). Лермонтов пытался исправить строки, но, бросив перо, сказал: “Нет, ничего нейдет в голову. Печатай так, как есть”

Полюбит не скоро,

Зато не разлюбит уж даром (М. А. Щербатовой)

Еще одна светская красавица волновала тогда поэта – Мария Алексеевна Щербатова.

Урожденная Штерич (1820-1879), украинка. Сам поэт о ней говорил:” Такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать”. Этой весной ей было около 20 лет, Лермонтову – 25. Светская молва связывала имя Щербатовой с дуэлью поэта с Барантом. И.С. Тургенев, встретивший М. Щербатову в Москве, где в это время был Лермонтов, заметил в своем дневнике: “Сквозь слезы смеется, любит Лермонтова”. Поэтический портрет М. Щербатовой дан поэтом в посвященном ей стихотворении “М. А. Щербатовой”.

…Печальной отчизны примеру,

В надеждах на бога

Хранит она детскую веру;

Как племя родное,

У чуждых опоры не просит

И в гордом покое

Насмешку и зло переносит;

От дерзкого взора

В ней страсти не вспыхнут пожаром.

Полюбит не скоро,

Зато не разлюбит уж даром.

(‹М. А. ЩЕРБАТОВОЙ›, 1840)

Другие прекрасные строки, посвященные М. Щербатовой, были положены на музыку композитором А.С. Доргомыжским. Романс “Отчего” быстро стал популярен.

Отчего
Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.

Любила ли она его, он не знал. Но он, если бы мог, подарил ей всю землю. Вся теплота любви сосредоточилась в нем одном. Лермонтов говорил Щербатовой: «Мне грустно, что я вас люблю, и знаю, что за этот легкий день нам придется дорого рассчитаться».

Люблю в тебе я прошлое страдание

И молодость погибшую мою (Е. Г. Быховец)

Из письма Екатерины Быховец.

Как же я весело провела время. Этот день молодые люди делали нам пикник в гроте, который был весь убран шалями; колонны обвиты цветами, и люстры все из цветов: танцевали мы на площадке около грота; лавочки были обиты прелестными коврами; освещено было чудесно; вечер очаровательный, небо было так чисто; деревья от освещения необыкновенно хороши были, аллея также освещена, и в конце аллеи была уборная прехорошенькая; два хора музыки. Конфет, фрукт, мороженого беспрестанно подавали; танцевали до упада; молодежь была так любезна, занимала своих гостей; ужинали; после ужина опять танцевали; даже Лермонтов, который не любил танцевать, и тот был так весел; оттуда мы шли пешком. Все молодые люди нас провожали с фонарями; один из них начал немного шалить. Лермонтов, как cousin, предложил сейчас мне руку; мы пошли скорей, и он до дому меня проводил.

Мы с ним так дружны были - он мне правнучатый брат - и всегда называл cousine, a я его cousin и любила как родного брата. Так меня здесь и знали под именем charmante cousine Лермонтова. Кто из молодежи приезжал сюда, то сейчас его просили, чтобы он их познакомил со мной.

Этот пикник последний был; ровно через неделю мой добрый друг убит, а давно ли он мне этого изверга, его убийцу, рекомендовал как товарища, друга!

Этот Мартынов глуп ужасно, все над ним смеялись; он ужасно самолюбив; карикатуры (на него) его беспрестанно прибавлялись; Лермонтов имел дурную привычку острить. Мартынов всегда ходил в черкеске и с кинжалом; он его назвал при дамах m-r le poignard и Sauvage"ом*. Он <Мартынов> тут ему сказал, что при дамах этого не смеет говорить, тем и кончилось. Лермонтов совсем не хотел его обидеть, а так посмеяться хотел, бывши так хорош с ним.

Это было в одном частном доме. Выходя оттуда, Мартынка глупый вызвал Лермонтова. Но никто не знал. На другой день Лермонтов был у нас ничего, весел; он мне всегда говорил, что ему жизнь ужасно надоела, судьба его так гнала, государь его не любил, великий князь ненавидел, <они> не могли его видеть - и тут еще любовь: он был страстно влюблен в В. А. Бахметьеву; она ему была кузина; я думаю, он и меня оттого любил, что находил в нас сходство, и об ней его любимый разговор был1.

Чрез четыре дня он поехал на Железные; был <в> этот день несколько раз у нас и все меня упрашивал приехать на Железные; это четырнадцать верст отсюда. Я ему обещала, и 15 <июля> мы отправились в шесть часов утра, я с Обыденной в коляске, а Дмитревский, и Бенкендорф, и Пушкин - брат сочинителя - верхами.

На половине дороги в колонке мы пили кофе и завтракали. Как приехали на Железные, Лермонтов сейчас прибежал; мы пошли в рощу и все там гуляли. Я все с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман. Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоем, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно догадаться, но мне в голову не приходила дуэль. Я знала причину его грусти и думала, что все та же, уговаривала его, утешала, как могла, и с полными глазами слез <он меня> благодарил, что я приехала, умаливал, чтоб я пришла к нему на квартиру закусить, но я не согласилась; поехали назад, он поехал тоже с нами.

В колонке обедали. Уезжавши, он целует несколько раз мою руку и говорит:

- Cousine, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни.

Я еще над ним смеялась; так мы и отправились. Это было в пять часов, а <в> восемь пришли сказать, что он убит. Никто не знал, что у них дуэль, кроме двух молодых мальчиков, которых они заставили поклясться, что никому не скажут; они так и сделали.

Лермонтову так жизнь надоела, что ему надо было первому стрелять, он не хотел, и тот изверг имел духа долго целиться, и пуля навылет! Ты не поверишь, как его смерть меня огорчила, я и теперь не могу его вспомнить.

Прощай, мой милый друг, грустно и пора на почту. Сестра и брат вам кланяются. Я тебя и детишек целую бессчетно раз. Не забывай верного твоего друга и обожающую тебя сестру

Катю Быховец.

Сейчас смотрела на часы, на почту еще рано, и я еще с тобою поговорю. Дмитревский меня раздосадовал ужасно: бандо мое, которое было в крови Лермонтова, взял, чтоб отдать мне, и потерял его; так грустно, это бы мне была память. Мне отдали шнурок, на котором он всегда носил крест. Я была на похоронах; с музыкой его хоронить не позволили, и священника насилу уговорили его отпеть.

О
н мертвый был так хорош, как живой. Портрет его сняли.

Весной 1841 года Лермонтову было предписано, в 48 часов, покинуть Петербург. В мае он в последний раз приезжает в Москву, в июне – он опять на Кавказе. До его гибели на дуэли под Пятигорском 15 июля оставалось совсем немного времени. В день дуэли утром она беседовала с Лермонтовым, потом ездила с поэтом и его друзьями на пикник в Каррас (Шотландку). Письмо ее от 5 августа 1841 года – взволнованный рассказ о взаимоотношениях Лермонтова с Н.С. Мартыновым, о дуэли, смерти, похоронах поэта. . Одно из последних стихотворений поэта, помещенное в альбоме В. Ф. Одоевского, посвящено дальней родственнице его – Екатерине Быховец (в замужестве Ивановская). По воспоминаниям самой Екатерины Григорьевны она – Катюша – напоминала ему Вареньку Лопухину. Вероятно, поэтому последняя строфа стихотворения говорит о В. Лопухиной, вышедшей замуж за нелюбимого человека:

Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье,
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою…

1841

Стихотворение положили на музыку более 40 композиторов, особенно известен романс – вальс А.И. Шишкина (1887), который приобрел широкую популярность в исполнении Н.А. Обуховой (1886-1961).

“Музыка моего сердца была совсем расстроена нынче” – записал 16-тилетний Лермонтов в одной из своих тетрадей. Суровая жизнь с малых лет расстраивала ему музыку сердца…

Лирика Лермонтова искренна, тонко передает его душевный настрой, подчас трагична, как и судьба самого поэта. Однако рядом с нами навсегда останутся его прекрасные произведения, его стихи.

Заключение

Михаил Юрьевич Лермонтов, гениальный русский поэт, прозаик, драматург, художник и офицер, несмотря на свою короткую жизнь, оставил огромное литературное наследие. Он наполнил каждый момент своей жизни творчеством и любовью.

Любовь Лермонтова трагична, исполнена страдания и боли. Но, несмотря на это, поэт любит всем сердцем и готов любить снова и снова. В его жизни было много женщин, которых он любил и которым посвящал стихи. В них он и воспевает, и укоряет, и показывает истинное лицо возлюбленных. Некоторым из них он посвящает циклы своих стихотворений, о них рассказывалось выше, но были и те, кому Лермонтов посвящал отдельные стихотворения, это:

Евдокия Петровна Ростопчина

Графине Ростопчиной

Я верю: под одной звездой

Мы с вами были рождены;

Мы шли дорогою одной,

Нас обманули те же сны.

Но что ж! - от цели благородной

Оторван бурею страстей,

Я позабыл в борьбе бесплодной

Преданья юности моей.

Предвидя вечную разлуку,

Боюсь я сердцу волю дать;

Боюсь предательскому звуку

Мечту напрасную вверять…..

1841

Евдокия Петровна Ростопчина, урождённая Сушкова (1811-1858) – известная поэтесса. Лермонтов знал её с юных лет: молодость Ростопчиной протекала в Москве. В то время она разделяла настроение передовой молодёжи и восторгалась подвигом декабристов (она посвятила им своё послание «К страдальцам»). В 1840-1841 годах Лермонтов встречался с ней в Петербурге, особенно часто – в салоне Карамзиных. Около середины апреля 1841 года, уезжая в последний раз в кавказскую ссылку, откуда ему уже не суждено было вернуться, поэт подарил Ростопчиной альбом, в который вписал: «Я верю: под одной звездой мы с вами были рождены… »

Анна Григорьевна Философова

К ГЕНИЮ

Когда во тьме ночей мой, не смыкаясь, взор

Без цели бродит вкруг, прошедших дней укор

Когда зовет меня невольно к вспоминанью, -

Какому тяжкому я предаюсь мечтанью!..

О, сколько вдруг толпой теснится в грудь мою

И теней и любви свидетелей!.. Люблю!....

1829

***

Она поет - и звуки тают,

Как поцелуи на устах,

Глядит - и небеса играют

В ее божественных глазах;

Идет ли - все ее движенья,

Иль молвит слово - все черты

Так полны чувства, выраженья,

Так полны дивной простоты.

1838

Прасковья Арсеньевна Бартенева

13(25).11.1811 - 24.1(5.2).1872, Петербург - салонная певица (сопрано). Род. в обедневшей дворянской семье. Получив разносторонее муз. образование, с 1824 (в нек-рых источ. 1830) начала выступать на светских балах и вскоре стала широко известна в Петербурге и Москве (с 1835 была произведена в камер-фрейлины и придв. певицы). Обладала редким по красоте и силе голосом "металлического" тембра и обширного диапазона. Исп. отличалось высоким вокальным мастерством и муз. культурой. Репертуар включал романсы рус. композиторов, рус. нар. песни, а также арии из опер итал. композиторов. В 1830 исп. романс "Соловей" А. Алябьева в концерте на моск. балу в честь известной певицы Г. Зонтаг. Современники называли Б. "русская Зонтаг".

Красота и проникновенность пения Б. вызывали восхищение слушателей, что нашло отражение в творчестве её современников - поэтов и композиторов.

В 1830 М. Лермонтов посвятил певице новогодний мадригал:

Скажи мне, где переняла
Ты обольстительные звуки,
И как соединить могла