Кто совершил первый ночной таран на самолете. Герой войны: Евгений Степанов. Первый в мире ночной таран
Автор первого ночного тарана в воздушном бою над Москвой 7 августа 1941 года Виктор Васильевич Талалихин в начале своей трудовой биографии вряд ли представлял себя военным летчиком, хотя на них выучились его старшие братья.
В 1933 году, 15 лет отроду, он нанялся рабочим на Московский мясокомбинат, которому вскоре присвоили имя его прародителя – тогдашнего наркома пищевой промышленности СССР Анастаса Ивановича Микояна. Предприятие, куда приняли будущего пилота Героя Советского Союза, стало на долгие годы главным поставщиком Кремля разных вареных и копченых колбас, ветчины, паштетов, других мясных деликатесов.
Витя Талалихин, работая по началу шпигорезом, одновременно был взят в школу ФЗУ (фабрично-заводского обучения) комбината, где получил более высокую квалификацию обвальщика. Трудная, не для всех, профессия: по нормам того времени каждому работнику требовалось за одну смену разделать не менее шести туш животного, полностью отделив их мясо от костей и сухожилий.
В Советском Союзе устроиться на мясокомбинат означало реально помочь не только семье, но и родне. На каждом таком предприятии руководители давали работникам возможность ежедневно бесплатно или по бросовым ценам получить мясные кости (они шли на супы), колбасные обрезки (не магазинные, мусорные, а заводские, качественные – они в голодные годы были лакомством ни для одного поколения москвичей) и другие т.н. "отходы производства". На мясокомбинате, где работал будущий летчик-герой, раз в две недели полагались мясные пайки, продукты из которых сотрудникам продавали со скидкой в 75 процентов. В мясной набор входили: до 1,5 кг мяса на кости, 1,5 кг ливера (это - печень, почки, сердце, легкие, диафрагма, трахея в их естественном соединении), а также полкило вареной колбасы.
Мясником будущий прославленный летчик проработал больше трех лет. Но был призван в РККА и одновременно поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу пилотов.
Краткая биографическая справка
Талалихин Виктор Васильевич родился 18 октбяря 1918 года в селе Тепловка Вольского уезда Саратовской губернии. В малолетнем возрасте вместе с семьей переехал в Москву. С 1933 по 1937 год работал на Московском мясокомбинате. В 1938 году закончил Борисоглебскую военную авиационную школу пилотов в Воронежской области и получил звание младшего лейтенанта. Участник советско-финской войны, за время которой на биплане И-153 совершил 47 боевых вылетов, сбил 4 вражеских самолета. Награжден орденом Красной Звезды. Накануне Великой Отечественной войны прошел курсы переподготовки. Назначен замкомандира эскадрильи 177 авиаполка, который вошел в состав ПВО Москвы. В ночь на 07 августа 1941 года на истребителе И-16 первым из защитников неба столицы провел успешный таран тяжелого немецкого бомбардировщика Не-111. Талалихину было присвоено звание Героя Советского Союза. Он также был назначен командиром эскадрильи. Погиб в бою над Подольском Московской области 27 октября 1941. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
30 ноября 1939 года началась война между СССР и Финляндией, на которой Виктор Талалихин получил боевой опыт, которого не было у многих его коллег по ПВО в небе над Москвой в 1941 году.
На финской войне однополчанам скромный улыбчивый парень из Москвы запомнился тем, что в первом же бою сбил самолет противника. Другой памятной вехой тех боев стало спасение Талалихиным своего командира Михаила Королева. Он умело отсек от его борта, и так изрядно помятого зенитками врага, а потом и уничтожил немецкий FW-190 ("Фоккер").
Но, конечно же, главным поступком боевой биографии летчика стал первый в истории ночной таран, совершенный им в небе над столицей в ночь на 7 августа 1941 года.
После финской войны Виктор Талалихин жил в Клину, в окрестностях которого базировалась его эскадрилья. После первого налета германской авиации на Москву 21 июля 1941 года, одно из главных заданий летчика – так называемая "свободная охота". Обычно она осуществлялась в паре с другим истребителем сразу же после сообщений с дальних подступах о приближении вражеских "бомбардиров".
Советские пилоты отслеживали свою цель, отсекали ее от группы и уничтожали. Жизнь в любой авиачасти во время большой войны, в сущности, одинакова, и каждый ее день мало отличается от другого. Отдых, еда, боевой вылет, отдых, проверка технического обслуживания своего борта, вновь вылет на войну.
Нормы питания в РККА во время Великой Отечественной войны регламентировались Постановлениями СНК СССР и ЦК ВКП (б) за № 1357- 551сс от 15.05.41. и Приказом НКО за № 208 от 24.05.41. Очень приличные нормативы, открывающие возможности сытой жизни и рядового состава, и офицеров. С вторжением гитлеровцев на территорию СССР, продовольственный запас резко сократился. Из западных регионов не удалось эвакуировать почти 70% военного НЗ. Нормы питания в РККА пришлось срезать, однако ВВС оставались в привилегированном положении.
Летом – в начале осени 1941 года летчики авиачастей ПВО, оборонявших небо Москвы, в одной из которых и служил Виктор Талалихин, получали в сутки обязательное трехразовое горячее питание.
Как кормили летчиков
В суточный рацион экипажей были также включены:
К тому же, в каждый борт на случай непредвиденной ситуации полагалось положить по 3 банки сгущенного молока и 3 банки мясных консервов, 800 граммов галет, 400 граммов шоколада или 800 граммов печенья, 400 граммов сахара на одного члена экипажа.
Хроника 7 августа
Из сводок Совинформбюро, подписанных его руководителем и одновременно главным партийным городничим Москвы А. Щербаковым:
"18-я армия группы армий "Север" прорвала фронт обороны 8-й армии и 7 августа вышла на побережье Финского залива в районе Кунда, перерезав железную и шоссейную дорогу Ленинград - Таллин. Советские войска, сражавшиеся в Эстонии, оказались рассеченными на две части".
"26-я армия Юго-Западного фронта нанесла контрудар в направлении на Богуслав и на следующий день освободила город, создав угрозу тылу 1-й танковой группы противника".
"В течение 7 августа наши войска продолжали вести упорные бои с противником на Кексгольмском, Холмском, Смоленском и Белоцерковском направлениях".
Совинформбюро в тот же день оценила потери Германии с начала войны: 6 тысяч танков, 7 тысяч орудий, 6 тысяч самолетов.
Потери РККА в сообщении: 5 тысяч танков. 7 тысяч орудий, 4 тысячи самолетов.
7 августа 1941 года – четверг, седьмая неделя войны СССР с Германией. В этот же день Мосгорисполком принял два решения. Первое за № 30/15 "Об организации пунктов помощи погорельцам". В документе, в частности, предписывалось председателям райсоветов в суточный срок организовать районные пункты помощи погорельцам и разрешить использование под эти цели помещений эвакопунктов.
Второе решение за № 30/16 озаглавлено "О плане капитального ремонта жилого фонда Московского совета на 1941 г. и на 2-е полугодие". В документе, в частности, говорится: "Во изменение решения Мосгорисполкома от 24.02.41 № 8/1 утвердить суммы финансирования капремонта жилых домов Моссовета на 2-е полугодие и на 1941 год в целом, в т.ч. на проведение аварийно-восстановительных работ, противопожарных мероприятий, спецработ".
Из других событий дня в столице. На магистралях Московского железнодорожного узла приступили к практике учащиеся Московского железнодорожного училища № 4. После 8 месяцев обучения они стали трудиться кочегарами паровозов. В тот же день на торфоразработки отправились женские бригады города, а в ЦПКО им. Горького и Сокольническом парке Государственная библиотека СССР имени Ленина открыла свои летние филиалы.
И еще 7 августа 1941 года – очередной день массового сбора металлолома. Приносят даже негодные к употреблению самовары, примусы, утюги.
В этот день был 16-й по и один из последних крупных налетов гитлеровской авиации на Москву.
Сам Виктор Талалихин так рассказал военным журналистам обстоятельства своего ночного тарана (цитата по их записи):
"Зайдя со стороны луны, я стал выискивать самолеты противника и на высоте 4800 метров увидел "Хейкель-111". Он летел надо мною и направлялся к Москве. Я зашел ему в хвост и атаковал. Мне удалось подбить правый мотор бомбардировщика. Враг резко развернулся, изменил курс и со снижением полетел обратно. Вместе с противником я снизился до высоты примерно 2500 метров. И тут у меня кончились боеприпасы. Оставалось одно – таранить. Если я погибну, так один, – подумал я, – а фашистов в бомбардировщике четверо. Решив винтом обрубить противнику хвост, я стал вплотную подбираться к нему. Вот нас разделяют каких-нибудь девять-десять метров. Я вижу бронированное брюхо вражеского самолета. В это время враг пустил очередь из крупнокалиберного пулемета. Обожгло правую руку. Сразу дал газ и уже не винтом, а сразу всей своей машиной протаранил противника. Раздался страшный треск. Мой "ястребок" перевернулся вверх колесами. Надо было поскорее выбрасываться с парашютом".
Ни прибавить – не убавить. Прыгнув из обреченной машины, Виктор Талалихин около 800 метров летел, не раскрывая парашюта – страховался от пуль немецких самолетов. Приводнился на озерцо близ Подольска. И благополучно добрался до аэродрома базирования своей эскадрильи.
К тому времени свидетели боя с советской стороны зафиксировали таран. Командованию принесли и расшифровки радиоперехватов переговоров летчиков люфтваффе, в которых сообщалось о "сумасшедшем русском пилоте", уничтожившим своей машиной тяжелый немецкий бомбардировщик.
Парадигма истории непредсказуема. Но всегда объяснима. Именно 7 августа 1941 года дальняя авиация ВВС РККА в первый раз бомбила Берлин, приведя в ярость все нацистское руководство. 9 августа советские газеты напечатали Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении летчику Виктору Талалихину звания Героя Советского Союза, вручении ему медали "Золота звезда" и Ордена Ленина.
Отважный пилот погиб через два месяца и 20 дней после своего подвига, сбитый в небе там же, над Подольском. В воздушном бою получил тяжелое пулеметное ранение в голову. И управлять своим истребителем или выброситься из него с парашютом уже просто не смог.
Кто еще совершал тараны
Прославленный русский воздухоплаватель, создатель классики высшего пилотажа, среди которой знаменитая "петля Нестерова", Петр Николаевич Нестеров совершил самый первый в мире таран 26 августа (8 сентября) 1914 года в небе над небольшим городком Жолкиев Львовской губернии. Шла Первая мировая война. Россия воевала с германцем. На недосягаемой для орудий с земли высоте шел тяжелый австрийский аэроплан "Альбатрос". Не раздумывая, Петр Нестеров поднял в воздух свой "Моран". А поскольку никакого оружия (как, впрочем, и парашютов) на борту не было, он просто протаранил и уничтожил самолет противника. Но погиб и сам.
"Сознательно презрев личную опасность, преднамеренно поднялся, настиг и ударил неприятельский аэроплан собственной машиной, и погиб, разбившись о землю", – говорилось в посмертном представлении к награде штабс-капитана Нестерова, легенды русской авиации. А, в сущности, таран – техника воздушного боя, не так уж редко применяемая в различных войнах различных времен.
Известно, по крайней мере, 7 видов таранов. Это удар шасси своего борта по крылу самолета противника, удар пропеллером по хвостовому оперению цели, удар крылом по машине врага, удар всем фюзеляжем. Другие виды таранов носят имена их "авторов" – летчиков Ибрагима Бикмухаметова, Валентина Куляпина, Серафима Субботина. При этом, последние два пилота "изобрели" свои тараны уже в эпоху реактивных самолетов, преимущественно во время участия советских ВВС в войне на Корейском полуострове.
В любом случае таран – последняя надежда на уничтожение противника в воздушном бою, когда все остальные резервы исчерпаны. Вот, и в годы Великой Отечественной войны "сталинские соколы" шли на таран, преимущественно, по крайности: или отказывало оружие и техника или заканчивались боеприпасы.
Тараны и другие подвиги первого дня битвы с гитлеровцами не слишком афишируется, потому как неразбериха и практическое незнание подробностей 22 июня 1941 года стали "проклятьем" военной истории, и нынче только в общих чертах известно, на какое геройство шли воины РККА. В документах, в частности, можно найти, что только 22.06.41. зафиксировано 7 таранов. Их совершили старшие лейтенанты И. И. Иванов и А. И. Мокляк, лейтенанты Л. Г. Бутелин, Е. М. Панфилов и П. С. Рябцев, старший политрук А. С. Данилов и младший лейтенант Д. В. Кокорев. Не все остались живы, но самолеты захватчиков уничтожили.
Впрочем, в истории войны были и те, кто шел на таран неоднократно. И выжил. И это, прежде всего, военный летчик Борис Ковзан. Он 4 раза и всякий – без последствий для себя уничтожал вражеские самолеты тараном. Умер своей смертью в Минске в 1985 году в чине полковника авиации в запасе. И все-таки, больше всего таранов за Великую Отечественную войну – "огненных". Их совершили из последних сил 237 летчиков ВВС РККА на своих подбитых и горящих машинах, направляя их в скопление вражеских войск, техники, на железнодорожные станции, мосты и другие стратегически важные объекты. Среди таких героев наиболее известны Николай Францевич Гастелло и Александр Прокофьевич Грибовский.
А прах "автора" первого ночного тарана в воздушном бою над Москвой Виктора Васильевича Талалихина покоится на главном кладбище страны – Новодевичьем. В его честь названы улицы в столице, Борисоглебске, Волгограде, Челябинске и других городах. В Подольске, в окрестностях которого погиб отважный пилот, ему установлен памятник.
Евгений Кузнецов
Сама природа не хотела, чтобы он стал летчиком, но всю свою короткую жизнь Виктор Талалихин умел принимать нужные решения
За прожитые 23 года этот саратовский парень успел пройти две войны и вырасти в опытного летчика, имевшего в своем послужном списке 10 воздушных побед. Он совершил один из первых воздушных таранов Великой Отечественной, получил Золотую Звезду Героя Советского Союза под номером 347 и превратился в настоящего идола советской молодежи, стремившейся прожить жизнь так, как Виктор Талалихин .
Вслед за братьями
Виктор родился 18 сентября 1918 года в селе Тепловка Вольского уезда Саратовской губернии, став «последышем». Родители жалели и любили малыша, который фактически заменил им самого старшего, погибшего в годы Гражданской войны. В 1933 году отец, в поисках лучшей доли, перевез семью в столицу Советского Союза. 15-летний Виктор поступил в училище при московском (микояновском) мясокомбинате, на который сразу же и пошел работать в 1937 году.
Но небо манило его к себе. Этому в немалой степени способствовали и судьбы старших братьев. Александр служил бортовым механиком, Николай – морским пилотом. И в свободное от работы и участия в драмкружке время Виктор посещает аэроклуб, приобретая общие навыки управления аэропланом и прыжков с парашютом.
Не на того напали
После призыва в армию Виктор изъявил желание стать военным летчиком и был направлен в Борисоглебскую военную школу, которую с успехом окончил в 1938 году. Надо учесть, что рост Талалихина составлял всего 155 см, его по жизни сопровождало прозвище «Малыш». Его даже не хотели допускать к самолетам, но не на того, как говорится, напали.
Молодому пилоту доверили управлять несколько устаревшим бипланом И-153 «Чайка». Боевую машину он освоил в совершенстве, что очень помогло младшему лейтенанту Талалихину в период советско-финской войны.
На устаревшем истребителе с открытой и продуваемой всеми ветрами кабиной молодой летчик совершил 49 боевых вылетов и сбил 4 вражеских самолета, за что его представили к награждению орденом Красной Звезды. На то время это была одна из наиболее уважаемых боевых наград, иметь которую мечтали даже военачальники самого высокого ранга.
В начале 1941 года Виктор Талалихин нес службу в городе Клин Московской области, исполняя обязанности заместителя командира авиационной эскадрильи 177-го истребительного авиаполка. Теперь он летал на «ишачке» И-16, зарекомендовавшем себя лучшим истребителем испанской кампании, но стремительно устаревавшем на фоне новейшей немецкой техники.
Сражение за небо Москвы
22 июля 1941 года состоялся первый авианалет на Москву. Прорваться к столице днем у фашистов не было практически никаких шансов, и они предпринимали попытки ночных бомбардировок, подлетая к городу с различных сторон.
Советское командование поставило перед истребителями 177-го авиаполка задачу полностью перекрыть один из секторов московского неба, не допуская подлета к столице вражеских бомбардировщиков. По сигналу тревоги в воздух поднимались только наиболее подготовленные летчики, способные ориентироваться и вести бой в ночном небе.
Нужно было не только обнаружить и уничтожить немецкие бомбардировщики «Юнкерс», «Хейнкель» и «Дорнье», но и не попасть под огонь наземных средств своей же противовоздушной обороны. Виктор Талалихин сразу же продемонстрировал себя виртуозом воздушного боя, умело лавировавшим между трассирующими очередями зенитных снарядов, а также выстрелами вражеских пушек и пулеметов.
Как стать героем, оставшись в живых
Звездный час молодого летчика наступил в ночь на 7 августа 1941 года, когда в небе над современным Домодедовским районом Москвы Виктор Талалихин обнаружил бомбардировщик «Хейнкель-111» немецкого лейтенанта И. Ташнера .
Это были два достойных соперника, умело уходящие от взаимных атак. Достаточно быстро наш летчик израсходовал боезапас. По инструкции ему следовало немедленно возвратиться на базу, но тогда бы фашист беспрепятственно сбросил свои бомбы на мирных жителей Москвы.
И советский парень, которому даже не исполнилось 23 лет, решил пожертвовать своей жизнью ради Родины. Он направил истребитель в сторону вражеского бомбардировщика и не позволил тому увернуться от удара. Винт нашего истребителя буквально срезал хвостовое оперение фашиста. Не остановили героя даже прямые пулеметные очереди, одна из которых нанесла ему серьезное ранение в руку.
Долгое время авторство первого воздушного тарана Великой Отечественной войны приписывалось разным лётчикам, но сейчас изученные документы Центрального архива минобороны РФ не оставляют сомнений, что первым в 04:55 утра 22 июня 1941 года был командир звена 46-го ИАП старший лейтенант И. И. Иванов, ценой жизни уничтоживший немецкий бомбардировщик. При каких обстоятельствах это произошло?
Подробности тарана были рассмотрены писателем С. С. Смирновым ещё в 60-х годах прошлого века, а спустя 50 лет подробнейшую книгу о жизни и подвиге земляка-лётчика написал Георгий Ровенский, краевед из подмосковного Фрязино. Тем не менее, чтобы объективно осветить эпизод, обоим не хватало информации из немецких источников (хотя Ровенский и пытался использовать данные о потерях люфтваффе и книгу по истории эскадры KG 55), а также понимания общей картины воздушного сражения первого дня войны на Ровненщине, в районе Дубно – Млынув. Взяв за основу исследования Смирнова и Ровенского, архивные документы и воспоминания участников событий, постараемся раскрыть как обстоятельства тарана, так и события, происходившие вокруг.
46-й истребительный авиаполк и его противник
46-й ИАП был кадровой частью, сформированной в мае 1938 года в первой волне развёртывания полков ВВС РККА на аэродроме Скоморохи под Житомиром. После присоединения Западной Украины 1-я и 2-я эскадрильи полка перебазировались на аэродром Дубно, а 3-я и 4-я – в Млынув (совр. Млинов, укр. Млинів).
К лету 1941 года полк подошёл в довольно неплохой форме. Многие командиры имели боевой опыт и вполне представляли, как сбивать врага. Так, командир полка майор И. Д. Подгорный воевал на Халхин-Голе, командир эскадрильи капитан Н. М. Зверев – в Испании. Наиболее опытным лётчиком, видимо, был заместитель командира полка капитан И. И. Гейбо – он успел поучаствовать даже в двух конфликтах, совершил на Халхин-Голе и в Финляндии более 200 боевых вылетов и имел на счету сбитые самолёты врага.
Высотный разведчик Ju 86, выполнивший вынужденную посадку в районе Ровно 15 апреля 1941 года, сожжённый экипажем
Собственно, одним из доказательств боевого настроя лётчиков 46-го ИАП является инцидент с принуждением к посадке высотного немецкого разведчика Ju 86, произошедший 15 апреля 1941 года северо-восточнее Ровно – отличился флагштурман полка старший лейтенант П. М. Шалунов. Это был единственный случай, когда советскому лётчику удалось посадить немецкий разведчик из числа «группы Ровеля», совершавшей полёты над СССР весной 1941 года.
К 22 июня 1941 года полк всеми подразделениями базировался на аэродроме Млынув – на аэродроме Дубно было начато строительство бетонной взлётно-посадочной полосы.
Слабым местом было состояние материальной части 46-го ИАП. 1-я и 2-я эскадрильи полка летали на И-16 тип 5 и тип 10, ресурс которых заканчивался, а боевые характеристики не шли ни в какое сравнение с «мессершмиттами». Летом 1940 года полк, согласно плану перевооружения ВВС РККА, в числе первых должен был получить современные истребители И-200 (МиГ-1), однако из-за задержек в доводке и развёртывании серийного производства новых машин в части так и не дождались. Вместо И-200 личный состав 3-й и 4-й эскадрилий летом 1940 года получил на вооружение И-153 взамен И-15бис и довольно вяло занимался освоением этого «новейшего» истребителя. К 22 июня 1941 года в наличии на аэродроме Млынув было 29 И-16 (20 исправных) и 18 И-153 (14 исправных).
Командир 46-го ИАП Иван Дмитриевич Подгорный, его заместитель Иосиф Иванович Гейбо и командир 14-й САД Иван Алексеевич Зыканов
Личным составом к 22 июня полк был обеспечен не полностью, так как в конце мая – начале июня 12 лётчиков были переведены во вновь формируемые части. Несмотря на это, боеспособность части практически не понизилась: из оставшихся 64 лётчиков 48 служили в полку более года.
Так сложилось, что 14-я авиационная дивизия ВВС 5-й Армии КОВО, в состав которой входил 46-й ИАП, находилась прямо на острие немецкого удара. Два основных «панцерштрассе», выделенные немецким командованием для движения 3-го и 48-го моторизованных корпусов 1-й танковой группы группы армий «Юг», проходили через направления Луцк – Ровно и Дубно – Броды, т.е. через населённые пункты, где базировались управление дивизии и её 89-й ИАП, 46-й ИАП и 253-й ШАП.
Противниками 46-го ИАП в первый день войны стала бомбардировочная группа III./KG 55, входившая в состав V авиакорпуса 4-го Воздушного Флота люфтваффе, соединения которого должны были действовать против ВВС КОВО. Для этого 18 июня 25 «Хейнкелей» He 111 группы перелетели на аэродром Клеменсов в 10 км западнее города Замостье. Командовал группой гауптман Генрих Виттмер (Hptm. Heinrich Wittmer). Две другие группы и штаб эскадры расположились на аэродроме Лабуние в 10 км юго-восточнее Замостья – буквально в 50 км от границы.
Командир бомбардировочной авиагруппы III./KG 55 гауптман Генрих Виттмер (1910–1992) за штурвалом «Хейнкеля» (справа). 12 ноября 1941 года Виттмер был награждён Рыцарским крестом, а войну закончил в звании полковника
В Замостье располагался штаб V авиакорпуса, истребительная группа III./JG 3 и разведывательная эскадрилья 4./(F)121. Ближе к границе базировались только части JG 3 (штаб и II группа в 20 км на аэродроме Хостуне, а I группа – в 30 км на аэродроме Дуб).
Сложно сказать, как бы сложилась судьба 46-го ИАП, если бы все эти немецкие части были брошены на завоевание господства в воздухе над осью наступления 48-го моторизованного корпуса, пролегавшей через район Дубно – Броды. Скорее всего, советские полки были бы разгромлены подобно частям ВВС ЗапОВО, попавшим под сокрушительные удары самолётов II и VIII авиакорпусов, но у командования V авиакорпуса были более широкие цели.
Тяжёлый первый день войны
Сконцентрированные в районе Замостья части должны были атаковать аэродромы от Луцка до Самбора, основной упор сделав на районе Львова, куда в первую очередь были утром 22 июня 1941 года отправлены «мессершмитты» из JG 3. Кроме того, по каким-то фантастическим соображениям I./KG 55 была утром отправлена бомбить аэродромы в районе Киева. В итоге для атак аэродромов в Бродах, Дубно и Млынуве немцы смогли отрядить только III./KG 55. Всего в первый вылет были подготовлены 17 He 111, каждый был снаряжен для атаки по аэродромам и нёс по 32 50-килограммовые осколочные бомбы SD-50. Из журнала боевых действий III./KG 55:
«…Предусматривался старт 17 машин группы. По техническим причинам две машины не смогли стартовать, еще одна возвратилась из-за неполадок с мотором. Старт: 02:50–03:15 (по Берлинскому времени – прим.авт.), цель – аэродромы Дубно, Млынов, Броды, Рачин (северо-восточная окраина Дубно – прим.авт.). Время атаки: 03:50–04:20. Высота полета – бреющий полет, способ атаки: звенья и пары…»
В итоге в первом вылете приняли участие всего 14 самолётов из 24 боеспособных: шесть машин из 7-й, семь из 8-й и одна из 9-й эскадрилий соответственно. Командир и штаб группы совершили серьёзную ошибку, решив для максимального охвата целей действовать парами и звеньями, и экипажам пришлось заплатить за неё высокую цену.
Взлёт пары He 111 из эскадры KG 55 утром 22 июня 1941 года
Из-за того что немцы действовали мелкими группами, невозможно точно установить, какие экипажи атаковали какой из советских аэродромов. Для того чтобы восстановить картину событий, будем использовать советские документы, а также воспоминания участников событий. Капитан Гейбо, 22 июня фактически возглавлявший полк в отсутствие майора Подгорного, в своих послевоенных воспоминаниях указывает, что первое столкновение произошло на подступах к аэродрому Млынув около 04:20.
Боевая тревога была объявлена во всех частях ВВС КОВО около 03:00–04:00 после получения штабом округа текста директивы №1, и личный состав частей и соединений успел подготовить матчасть к боевым действиям ещё до первых налётов немецкой авиации. Самолёты были рассредоточены на аэродромах ещё 15 июня. Тем не менее, говорить о полной боеготовности не приходится, прежде всего из-за противоречивого текста директивы №1, в котором, в частности, было указано, что советские лётчики не должны поддаваться на «провокации» и имеют право атаковать самолёты противника только в ответ на огонь с немецкой стороны.
Эти указания утром первого дня войны были в прямом смысле смертельными для целого ряда частей ВВС КА, самолёты которых были уничтожены на земле, не успев взлететь. Погибло нескольких десятков лётчиков, сбитых в воздухе при попытках эволюциями вытеснить самолёты люфтваффе с советской территории. Лишь немногие командиры различного ранга взяли на себя ответственность и отдали приказы на отражение немецких ударов. Одним из них был командир 14-й САД полковник И. А. Зыканов.
Аэрофотоснимок аэродрома Млынув, сделанный 22 июня 1941 года с борта бомбардировщика He 111 из эскадры KG 55
В послевоенные годы усилиями недобросовестных авторов этого человека незаслуженно очернили и обвинили в несуществующих ошибках и преступлениях. Надо отметить, что на то были причины: в августе 1941 года полковник Зыканов какое-то время находился под следствием, но осуждён не был. Правда, его уже не восстановили в прежней должности, и в январе 1942 года он возглавил 435-й ИАП, далее командовал 760-м ИАП, был лётчиком-инспектором 3-го Гв.ИАК и, наконец, стал командиром 6-го ЗАП.
В послевоенных воспоминаниях генерал-майора авиации И. И. Гейбо чётко прослеживается, что комдив вовремя объявил тревогу, а после того как посты ВНОС сообщили о пересечении границы немецкими самолётами, приказал их сбивать, чем привёл в состояние прострации даже такого опытного бойца как Гейбо. Именно это твёрдое решение комдива буквально в последний момент спасло 46-й ИАП от внезапного удара:
«Прерванный сон возвращался с трудом. Наконец, я стал понемногу подремывать, но тут снова ожил телефонный аппарат. Чертыхнувшись, взял трубку. Снова комдив.
– Объявите полку боевую тревогу. Если появятся немецкие самолеты – сбивать!
В телефоне звякнуло, и разговор прервался.
– Как сбивать? – заволновался я. – Повторите, товарищ полковник! Не выдворять, а сбивать?
Но трубка молчала…»
Учитывая, что перед нами воспоминания со всеми присущими любым мемуарам недостатками, сделаем небольшой комментарий. Во-первых, приказ Зыканова объявить тревогу и сбивать немецкие самолёты на самом деле состоит из двух, полученных в разное время. Первый, об объявлении тревоги, очевидно, был отдан около 03:00. Приказ сбивать немецкие самолёты явно был получен после поступления данных от постов ВНОС, около 04:00–04:15.
Истребители И-16 тип 5 (вверху) и тип 10 (внизу) из состава 46-го ИАП (реконструкция по фото, художник А. Казаков)
В связи с этим становится понятны дальнейшие действия капитана Гейбо – до этого дежурное звено было поднято в воздух с целью выдворять нарушителей границы, а вот Гейбо взлетел следом уже с приказом сбивать немецкие самолёты. При этом капитан явно был в больших сомнениях: в течение часа ему выдали два полностью противоречащих друг другу приказания. Тем не менее, в воздухе он разобрался в ситуации и атаковал встретившиеся немецкие бомбардировщики, отразив первый удар:
«Примерно в 4 часа 15 минут от постов ВНОС, которые вели постоянное наблюдение за воздушным пространством, поступило сообщение, что четыре двухмоторных самолета на малой высоте идут курсом на восток. В воздух по заведенному порядку поднялось дежурное звено старшего лейтенанта Клименко.
– Знаешь, комиссар, – сказал я Трифонову, – полечу-ка сам. А то видишь, мгла опускается, как бы чего-нибудь опять, вроде Шалунова, не напутали. Сам разберусь, что за самолеты. А ты тут командуй.
Вскоре я уже догонял звено Клименко на своем И-16. Приблизившись, подал сигнал: «Пристроиться ко мне и следовать за мной». Бросил взгляд на аэродром. На краю летного поля резко выделялась длинная белая стрела. Она указывала направление на перехват неизвестных самолетов… Прошло чуть меньше минуты, и впереди, немного ниже, в правом пеленге, появились две пары больших самолетов…
«Атакую, прикройте!» – подал я сигнал своим. Быстрый маневр – и в центре перекрестья прицела ведущий Ю-88 (типичная даже для опытных летчиков всех стран ошибка идентификации – прим.авт.). Нажимаю на гашетку пулеметов ШКАС. Трассирующие пули вспарывают фюзеляж вражеского самолета, он как-то нехотя кренится, делает оборот и устремляется к земле. С места его падения вздымается яркое пламя, к небу тянется столб черного дыма.
Бросаю взгляд на бортовые часы: 4 часа 20 минут утра…»
Согласно журналу боевых действий (ЖБД) полка, капитану Гейбо была засчитана победа над Хе-111 именно в составе звена. Вернувшись на аэродром, он попытался связаться со штабом дивизии, но из-за проблем со связью не смог этого сделать. Несмотря на это, дальнейшие действия командования полка были чёткими и последовательными. Гейбо и замполит полка уже не сомневались, что началась война, и чётко ставили подчинённым задачи на прикрытие аэродрома и населённых пунктов Млынув и Дубно.
Простое имя - Иван Иванов
Судя по сохранившимся документам, по приказу штаба полка лётчики около 04:30 начали взлетать на боевое дежурство. Одно из звеньев, которое должно было прикрыть аэродром, вёл старший лейтенант И. И. Иванов. Выписка из ЖБД полка:
«В 04:55, находясь на высоте 1500–2000 метров, прикрывая аэродром Дубно, заметили идущих на бомбежку трех Xе-111. Перейдя в пикирование, атакуя Хе-111 сзади, звено открыло огонь. После израсходования боекомплекта старший лейтенант Иванов протаранил Хе-111, который упал в 5 км от аэродрома Дубно. Старший лейтенант Иванов погиб при таране смертью храбрых, защитив Родину своей грудью. Задание прикрытия аэродрома выполнено. Хе-111 ушли на запад. Израсходовано 1500 шт. патронов ШКАС».
Таран видели сослуживцы Иванова, в тот момент находившиеся в дороге из Дубно в Млынув. Вот как описал этот эпизод бывший техник эскадрильи 46-го ИАП А. Г. Больнов:
«…В воздухе была слышна пулеметная стрельба. Три бомбардировщика шли на аэродром Дубно, а три истребителя пикировали на них и вели огонь. Через мгновение огонь прекратился с обеих сторон. Пара истребителей отвалила и ушла на посадку, расстреляв весь боекомплект… Иванов продолжал преследовать бомбардировщики. Они с ходу отбомбили Дубненский аэродром и уходили на юг, а Иванов продолжал преследование. Будучи отличным стрелком и пилотом, он не стрелял – видимо, не было уже боеприпасов: все расстрелял. Мгновение, и… Мы остановились на повороте шоссе на Луцк. На горизонте, к югу от нашего наблюдения, мы увидели взрыв – клубы черного дыма. Я крикнул: «Столкнулись!» – слово «таран» в наш лексикон еще не вошло…»
Ещё один свидетель тарана, техник звена Е. П. Соловьёв:
«Наша машина неслась из Львова по шоссе. Заметив перестрелку «бомберов» с нашими «ястребками», мы поняли, что это война. Момент, когда наш «ишачок» врезал «хейнкелю» по хвосту и тот камнем повалился вниз, видели все, и что наш пошел на посадку – тоже. Прибыв в полк, мы узнали, что в сторону затихшего боя выехали Бушуев и Симоненко, не дождавшись врача.
Симоненко рассказывал журналистам, что когда они с комиссаром выносили Ивана Ивановича из кабины, он был в крови, без сознания. Помчались в госпиталь в Дубно, но там застали весь медперсонал в панике – им было предписано срочно эвакуироваться. Ивана Ивановича все же приняли, санитары унесли его на носилках.
Бушуев и Симоненко ждали, помогая грузить оборудование и больных в машины. Потом вышел врач и сказал: «Летчик умер». «Мы похоронили его на кладбище, – вспоминал Симоненко, – поставили столбик с табличкой. Думалось, что отгоним немцев быстро, – установим памятник».
И. И. Гейбо тоже вспоминал про таран:
«Еще днем, в перерыве между вылетами, кто-то доложил мне, что из первого боевого вылета не вернулся командир звена старший лейтенант Иван Иванович Иванов… Была снаряжена группа механиков на поиски упавших самолетов. Они и нашли И-16 нашего Ивана Ивановича рядом с обломками «Юнкерса». Осмотр и рассказы участвовавших в бою летчиков позволили установить, что старший лейтенант Иванов, израсходовав в бою все боеприпасы, пошел на таран…»
По прошествии времени сложно установить, по какой причине Иванов совершил таран. Свидетельства очевидцев и документы говорят о том, что лётчик расстрелял все патроны. Скорее всего, он пилотировал И-16 тип 5, вооружённый всего двумя ШКАСами калибра 7,62 мм, а сбить He 111 было непросто и более серьёзным оружием. Кроме того, у Иванова была не такая уж большая практика стрельбы. В любом случае, это не так уже и важно – главное, что советский лётчик готов был драться до последнего и уничтожил врага даже ценой собственной жизни, за что совершенно заслуженно был посмертно представлен к званию Героя Советского Союза.
Старший лейтенант Иван Иванович Иванов и лётчики его звена в утреннем вылете 22 июня: лейтенант Тимофей Иванович Кондранин (погиб 05.07.1941) и лейтенант Иван Васильевич Юрьев (погиб 07.09.1942)
Иван Иванович Иванов был опытным лётчиком, закончившим Одесскую авиационную школу ещё в 1934 году и пять лет прослужившим в качестве пилота лёгкого бомбардировщика. К сентябрю 1939 года он, уже будучи командиром звена 2-го легкобомбардировочного авиаполка, участвовал в походе на Западную Украину, а в начале 1940 года выполнил несколько боевых вылетов в ходе советско-финской войны. После возвращения с фронта лучшие экипажи 2-го ЛБАП, в том числе и экипаж Иванова, приняли участие в первомайском параде 1940 года в Москве.
Летом 1940 года 2-й ЛБАП переформировали в 138-й СБАП, а на смену устаревшим бипланам Р-Z полк получил бомбардировщики СБ. Видимо, это переучивание послужило для части лётчиков 2-го ЛБАП поводом к «изменению амплуа» и переквалификации в истребители. В итоге И. И. Иванов вместо СБ переучился на И-16 и получил назначение в 46-й ИАП.
Другие лётчики 46-го ИАП действовали не менее отважно, и немецким бомбардировщикам так и не удалось прицельно отбомбиться. Несмотря на несколько налётов, потери полка на земле были минимальные – согласно сводке 14-й САД, к утру 23 июня 1941 года «…уничтожен на аэродроме один И-16, один не вернулся с задания. Сбит один И-153. Ранено 11 человек, один убит. Полк на аэродроме Грановка». Документы III./KG 55 подтверждают минимальные потери 46-го ИАП на аэродроме Млынув: «Результат: Аэродром Дубно не занят (самолётами противника – прим.авт.). На аэродроме Млынув бомбы сброшены на стоящие группой примерно 30 бипланов и многомоторных самолетов. Попадания между самолетами…»
Сбитый «Хейнкель» He 111 из состава 7-й эскадрильи бомбардировочной эскадры KG 55 «Greif» (художник И. Злобин)
Наибольшие потери в утреннем вылете понесла 7./KG 55, которая лишилась из-за действий советских истребителей трёх «Хейнкелей». Два из них не вернулись с задания вместе с экипажами фельдфебеля Дитриха (Fw. Willi Dietrich) и унтер-офицера Вольфайля (Uffz. Horst Wohlfeil), а третий, пилотируемый обер-фельдфебелем Грюндером (Ofw. Alfred Gründer), сгорел после посадки на аэродроме Лабуние. Ещё два бомбардировщика эскадрильи были серьёзно повреждены, несколько членов экипажей были ранены.
Всего лётчики 46-го ИАП утром заявили три воздушные победы. Помимо «Хейнкелей», сбитых старшим лейтенантом И. И. Ивановым и звеном капитана И. И. Гейбо, ещё один бомбардировщик засчитан старшему лейтенанту С. Л. Максименко. Точное время этой заявки не известно. Учитывая созвучие «Клименко» – «Максименко» и что лётчика с фамилией Клименко в 46-м ИАП не было, можно достаточно уверенно утверждать – именно Максименко утром возглавлял дежурное звено, упомянутое Гейбо, и в результате атак именно его звена был подбит и сгорел «Хейнкель» обер-фельдфебеля Грюндера, а ещё два самолёта получили повреждения.
Вторая попытка гауптмана Виттмера
Подводя итоги первого вылета, командир III./KG 55 гауптман Виттмер должен был всерьёз обеспокоиться потерями – из 14 вылетавших самолётов пять вышли из строя. При этом записи в ЖБД группы о якобы 50 уничтоженных на аэродромах советских самолётах представляются банальной попыткой оправдать тяжёлые потери. Надо отдать должное командиру немецкой группы – он сделал правильные выводы и попытался в следующем вылете взять реванш.
«Хейнкель» из 55-й эскадры в полёте над аэродромом Млынув, 22 июня 1941 года
В 15:30 гауптман Виттмер повёл все исправные 18 «Хейнкелей» III./KG 55 в решительную атаку, единственной целью которой стал аэродром Млынув. Из ЖБД группы:
«В 15:45 группа в сомкнутом строю с высоты 1000 м атаковала аэродром… Подробности результатов не наблюдались из-за сильных атак истребителей. После сброса бомб дальнейший старт вражеских самолетов не состоялся. Это был хороший результат.
Оборона: очень много истребителей с атаками на отходе. На одну нашу машину напали 7 вражеских истребителей. Посадка: 16:30–17:00. Один истребитель И-16 сбит. Экипажи наблюдали его падение. Погодные условия: хорошие, местами небольшие облака. Использовано боеприпасов: 576 SD 50.
Потери: Самолет ефрейтора Ганца пропал, обстрел истребителями после сброса бомб. Скрылся вниз. Дальнейшую судьбу не могли наблюдать из-за сильных атак истребителей. Ранен унтер-офицер Парр».
Позднее в примечании к описанию налёта упомянуто о настоящем триумфе: «По уточнению на месте после захвата Млынува достигнут полный успех: на стоянке уничтожено 40 самолетов».
Несмотря на очередной «успех» и в донесении, и позднее в примечании, очевидно, что над аэродромом Млынув немцев вновь ждал «тёплый приём». Советские истребители атаковали бомбардировщики ещё на подходе. Из-за непрерывных атак немецкие экипажи не имели возможности зафиксировать ни результаты бомбардировки, ни судьбу потерянного экипажа. Вот как передает атмосферу боя И. И. Гейбо, который возглавлял группу перехвата:
«На высоте около восьмисот метров появилась еще одна группа немецких бомбардировщиков… На перехват вышли три наших звена, а вместе с ними и я. Когда мы приблизились, я увидел две девятки в правом пеленге. «Юнкерсы» тоже заметили нас и мигом сомкнулись, прижались друг к другу, готовясь к обороне – ведь чем плотнее строй, тем плотнее, а значит, и эффективнее огонь воздушных стрелков…
Я подал сигнал: «Переходим в атаку все сразу, каждый самостоятельно выбирает себе цель». И тут же ринулся на ведущего. Вот он уже в прицеле. Вижу вспышки ответного огня. Нажимаю на гашетку. Огненная трасса моих очередей уходит к цели. «Юнкерсу» пора бы заваливаться на крыло, а он как заколдованный продолжает следовать прежним курсом. Дистанция стремительно сокращается. Надо отваливать! Совершаю крутой и глубокий отворот влево, готовясь снова зайти в атаку. И вдруг – резкая боль в бедре…»
Итоги дня
Подводя итоги и сравнивая результаты, отметим, что лётчикам 46-го ИАП и в этот раз удалось прикрыть свой аэродром, не позволив противнику удержаться на боевом курсе и прицельно отбомбиться. Надо отдать должное и мужеству немецких экипажей – они действовали без прикрытия, но советским истребителям не удалось разбить их строй, а сбить один и повредить другой He 111 они смогли только ценой таких же потерь. Один И-16 был поражен огнём стрелков, и младший лейтенант И. М. Цибулько, только что сбивший бомбардировщик, выпрыгнул с парашютом, а капитан Гейбо, повредивший второй He 111, получил ранение и с трудом посадил повреждённый самолёт.
Истребители И-16 тип 5 и 10, а также учебные УТИ-4, разбитые в результате лётных происшествий или оставленные из-за неисправностей на аэродроме Млынув. Возможно, одну из этих машин в вечернем бою 22 июня пилотировал капитан Гейбо, а затем из-за боевых повреждений выполнил вынужденную посадку
Вместе со сбитым «Хейнкелем» из 9./KG 55 погиб экипаж ефрейтора Ганца (Gefr. Franz Ganz) в составе пяти человек, ещё один самолёт той же эскадрильи получил повреждения. На этом боевые действия первого дня войны в воздухе в районе Дубно и Млынува фактически закончились.
Чего же добились противоборствующие стороны? Группе III./KG 55 и другим частям V авиакорпуса не удалось уничтожить материальную часть советских авиачастей на аэродроме Млынув, несмотря на возможность первого внезапного удара. Уничтожив два И-16 на земле и сбив ещё один в воздухе (кроме самолёта Иванова, разбитого при таране), немцы потеряли пять He 111 уничтоженными, а ещё три – повреждёнными, что составляет треть от числа имевшихся на утро 22 июня. Справедливости ради необходимо отметить, что немецкие экипажи действовали в трудных условиях: их цели располагались в 100–120 км от границы, они действовали без истребительного прикрытия, находясь около часа над контролируемой советскими войсками территорией, что наряду с тактически неграмотной организацией первого вылета и привело к большим потерям.
46-й ИАП был одним из немногих полков ВВС КА, лётчики которых смогли 22 июня не только надёжно прикрыть свой аэродром и понести минимальные потери от штурмовых ударов, но и нанести противнику серьёзный урон. Это было следствием как грамотного управления, так и личного мужества лётчиков, готовых ценой жизни отразить атаки врага. Отдельно нужно отметить выдающиеся лидерские качества капитана И. И. Гейбо, великолепно сражавшегося и бывшего примером для молодых пилотов 46-го ИАП.
Отличившиеся 22 июня 1941 года лётчики 46-го ИАП, слева направо: заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Симон Лаврович Максименко – опытный лётчик, участник боевых действий в Испании. В мемуарах Гейбо указан как «комзвена Клименко». Позднее – командир эскадрильи 10-го ИАП, погиб 05.07.1942 в воздушном бою; младшие лейтенанты Константин Константинович Кобызев и Иван Мефодьевич Цибулько. Иван Цибулько погиб в авиакатастрофе 09.03.1943, будучи командиром эскадрильи 46-го ИАП в звании капитана. Константин Кобызев был в сентябре 1941 года ранен, и после излечения на фронт не вернулся – был инструктором в Армавирской школе пилотов, а также лётчиком наркомата авиационной промышленности
Количество заявленных советскими лётчиками побед и реально уничтоженных немецких самолётов практически совпадает даже без учёта повреждённых машин. Кроме упомянутых потерь, после полудня в районе Дубно был сбит He 111 из 3./KG 55, вместе с которым погибли пять человек экипажа унтер-офицера Берингера (Uffz. Werner Bähringer). Вероятно, автором этой победы был младший лейтенант К. К. Кобызев. За успехи в первых сражениях (он был единственным лётчиком полка, заявившим две личные победы в июньских боях) 2 августа 1941 года он был удостоен высшей награды СССР – ордена Ленина.
Отрадно, что и все другие лётчики 46-го ИАП, отличившиеся в боях первого дня, были награждены правительственными наградами тем же указом: И. И. Иванов посмертно стал Героем Советского Союза, И. И. Гейбо, И. М. Цибулько и С. Л. Максименко получили ордена Красного Знамени.
Таран как прием воздушного боя остается последним аргументом, к которому летчики прибегают в безвыходной ситуации. Остаться в живых после него удается не всем. Тем не менее, некоторые наши летчики прибегали к нему по нескольку раз.
Первый в мире таран
Первый в мире воздушный таран совершил автор «мертвой петли» штабс-капитан Петр Нестеров. Ему было 27 лет, и он, совершив в начала войны 28 боевых вылетов, считался опытным пилотом.
Нестеров давно считал, что вражеский аэроплан можно уничтожить, ударив по плоскостям колесами. Это было вынужденной мерой - в начале войны самолеты не оснащались пулеметами, и авиаторы летали на задание с пистолетами и карабинами.
8 сентября 1914 года в районе Львова Петр Нестеров протаранил тяжелый австрийский самолет под управлением Франца Малины и барона Фридриха фон Розенталя, который летал над русскими позициями, совершая разведку.
Нестеров на легком и быстром аэроплане «Моран» поднялся в воздух, догнал «Альбатрос» и протаранил его, нанеся удар сверху вниз в хвостовое оперение. Произошло это на глазах местных жителей.
Австрийский самолет потерпел крушение. При ударе Нестеров, который торопился взлететь и не пристегнулся ремнями безопасности, вылетел из кабины и разбился. По другой версии – Нестеров выбросился из разбитого самолета сам, в надежде уцелеть.
Первый таран Финской войны
Первый и единственный таран Советско-финской войны был совершен старшим лейтенантом Яковом Михиным, выпускником 2-й Борисоглебской военной авиационной школы летчиков имени Чкалова. Это произошло 29 февраля 1940 года после полудня. 24 советских самолета И-16 и И-15 атаковали финский аэродром Руоколахти.
Чтобы отразить атаку, с аэродрома в воздух поднялись 15 истребителей.
Завязался жестокий бой. Командир звена Яков Михин в лобовой атаке крылом самолета ударил по килю «Фоккера» знаменитого финского аса лейтенанта Тату Гуганантти. От удара киль отломился. «Фоккер» рухнул на землю, пилот погиб.
Яков Михин с обломанной плоскостью сумел дотянуть до аэродрома и благополучно посадил своего «ишачка». Надо сказать, что Михин прошел всю Великую Отечественную, а после продолжил служить в ВВС.
Первый таран Великой Отечественной
Считается, что первый таран Великой Отечественной был совершен 31-летним старшим лейтенантом Иваном Ивановым, который 22 июня 1941 года в 4:25 утра на И-16 (по другим данным – на И-153) над аэродромом Млынов близ Дубно протаранил бомбардировщик «Хейнкель», после чего оба самолета упали. Иванов погиб. За этот подвиг ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Его первенство оспаривают несколько летчиков: младший лейтенант Дмитрий Кокорев, который в районе Замбро протаранил «Мессершмитт» через 20 минут после подвига Иванова и остался жив.
22 июня в 5:15 младший лейтенант Леонид Бутерин погиб над Западной Украиной (Станислав), взяв на таран «Юнкерс-88».
Еще через 45 минут над Выгодой погиб неизвестный пилот на У-2, протаранив «Мессершмитт».
В 10 утра над Брестом протаранил «Мессер» и выжил лейтенант Петр Рябцев.
Некоторые пилоты прибегали к тарану по нескольку раз. Герой Советского Союза Борис Ковзан совершил 4 тарана: над Зарайском, над Торжком, над Лобницей и Старой Руссой.
Первый «огненный» таран
«Огненным» тараном называют прием, когда пилот направляет подбитый самолет на наземные цели. Все знают подвиг Николая Гастелло, который направил самолет на танковую колонну с цистернами горючего. Но первый «огненный» таран был совершен 22 июня 1941 года 27-летним старшим лейтенантом Петром Чиркиным из 62-го штурмового авиационного полка. Чиркин направил подбитый И-153 на колонну немецких танков, приближавшуюся к городу Стрый (Западная Украина).
Всего же за годы войны его подвиг повторили больше 300 человек.
Первый женский таран
Советская летчица Екатерина Зеленко стала единственной в мире женщиной, совершившей таран. За годы войны она успела совершить 40 боевых вылетов, участвовала в 12 воздушных боях. 12 сентября 1941 года совершила три вылета. Возвращаясь с задания в районе Ромны, была атакована немецкими «Ме-109». Сумела сбить один самолет, а когда закончился боезапас, протаранила самолет врага, уничтожив его. Сама погибла. Ей было 24 года. За подвиг Екатерина Зеленко была награждена орденом Ленина, а в 1990 году ей было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Первый таран реактивным самолетом
Уроженец Сталинграда капитан Геннадий Елисеев совершил свой таран на истребителе МиГ-21 28 ноября 1973 года. В этот день в воздушное пространство Советского Союза над Муганской долиной Азербайджана вторгся иранский «Фантом-II», который производил разведку по заданию США. Капитан Елисеев вылетел на перехват с аэродрома в Вазиани.
Ракеты «воздух-воздух» не дали нужного результата: «Фантом» выпустил тепловые ловушки. Чтобы выполнить приказ, Елисеев решился на таран и нанес крылом удар по хвостовому оперению «Фантома». Самолет потерпел крушение, его экипаж был задержан. МиГ Елисеева стал снижаться и врезался в гору. Геннадию Елисееву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Экипаж разведывательного самолета – американского полковника и пилота-иранца через 16 дней выдали властям Ирана.
Первый таран транспортного самолета
18 июля 1981 года транспортный самолет аргентинской авиакомпании «Канадэр CL-44» нарушил границу СССР над территорией Армении. На борту самолета находился швейцарский экипаж. Перед заместителем эскадрильи летчиком Валентином Куляпиным была поставлена задача посадить нарушителей. На требования летчика швейцарцы не реагировали. Тогда поступил приказ сбить самолет. Дистанция между Су-15ТМ и «транспортником» была мала запуска ракет Р-98М. Нарушитель уходил в сторону границы. Тогда Куляпин решил идти на таран.
Со второй попытки он ударил фюзеляжем по стабилизатору «Канадэра», после чего благополучно катапультировался из поврежденного самолета, а «аргентинец» свалился в штопор и упал всего в двух километрах от границы, его экипаж погиб. Позже выяснилось, что самолет вез оружие.
За подвиг летчика наградили орденом Красной Звезды.
Одним из эталонов ратного подвига считается воздушный таран, когда летчик, сознательно рискуя собственной жизнью, обрушивает свой самолет на самолет врага. Подобных таранов наши летчики совершили в годы Великой Отечественной войны, по некоторым данным, более шестисот. Разумеется, эта цифра ещё далеко не окончательная, она всё время меняется: свидетельства очевидцев и архивные документы сверяются с данными противника, становятся известными имена новых героев и дополнительные подробности этих удивительных подвигов.
Среди тех, кто одним из первых заслонил собою нашу красавицу Одессу, - заместитель командира эскадрильи 146-го истребительного авиаполка старший лейтенант Константин Оборин. В боевом донесении штаба 21-й авиадивизии Одесского военного округа кратко сообщалось, что 25 июня 1941 года, в абсолютной темноте, Оборин по направлению трассирующих пуль зенитно-пулеметных точек нашел и протаранил самолет противника, в результате чего тот упал. Фактически это был первый ночной воздушный таран в Великой Отечественной войне, совершенный на четвертый день войны. И до подвига младшего лейтенанта Виктора Талалихина, который таранил врага в небе Подмосковья в ночь с 6 на 7 августа, было ещё целых полтора месяца. Однако Талалихин получил за свой таран Золотую Звезду Героя, и имя его стало известным всей стране. Позднее стало известно ещё об одном летчике - старшем лейтенанте Петре Еремееве, который тоже совершил ночной таран под Москвой, но раньше Талалихина - в ночь с 29 на 30 июля 1941 года. Хоть и с большим опозданием, но ему всё же было присвоено звание Героя России 21 сентября 1995 года.
Старшему лейтенанту Оборину в этом отношении повезло гораздо меньше. К большому сожалению, о подвиге Оборина практически неизвестно, и его имя затерялось среди многих безызвестных героев войны. Пора исправить эту обидную несправедливость и золотыми буквами вписать имя Константина Оборина в славную когорту Героев.
Константин Петрович Оборин родился 3 января 1911 года в г. Пермь. Окончив шесть классов школы, работал сначала учеником, а затем и мастером холодной обработки металлов на одном из местных предприятий. Но, как и многих мальчишек того времени, его влекло небо. В августе 1933 года он поступил в 3-ю Оренбургскую военную школу летчиков и успешно закончил её. Приказом Народного Комиссара Обороны № 02126 от 5 ноября 1936 года ему было присвоено звание «лейтенант» и он был зачислен слушателем 2-й Борисоглебской школы летчиков-истребителей. С 1937 года он служит младшим летчиком 68-й авиационной эскадрильи Московского военного округа. В мае 1938 года его назначают начальником парашютно-десантной службы 16-го истребительного полка. Приказом НКО № 0766/п от 17 февраля 1939 года ему было присвоено звание «старший лейтенант». В январе 1940 года Оборин становится адъютантом эскадрильи 16-го полка. Однако, вскоре он получает назначение в Одесский военный округ. Здесь карьера боевого летчика успешно продолжается. В августе 1940 года его назначают командиром звена 146-го истребительного авиаполка, в марте 1941 года он становится старшим адъютантом эскадрильи, а с мая 1941 года он уже заместитель командира 2-й эскадрильи 146-го полка. Отличный пилот, он одним из первых освоил новый истребитель МиГ-3. С первых дней войны Константин Оборин активно участвовал в отражении налетов фашистской авиации. А вскоре он совершил выдающийся подвиг.
В ночь с 24 на 25 июня 1941 года в 3 часа 20 минут на аэродроме близ районного центра Тарутино (126 километров юго-западнее Одессы), на котором базировался тогда 146-й полк, объявили воздушную тревогу. Вскоре в густых предрассветных сумерках над аэродромом стали слабо прорисовываться силуэты двух вражеских бомбардировщиков Хейнкель-111. По ним открыли огонь зенитные пулеметы, но немцы продолжали кружить в районе аэродрома. Обнаружив цель, вражеские летчики в 3 часа 47 минут начали сбрасывать бомбы.
Для отражения налета взлетело два МиГ-3 и один И-16. Вскоре на фоне неба, куда тянулись трассы зенитных пулеметов, пилот одного из «мигов» старший лейтенант Оборин обнаружил вражеский бомбардировщик. Подойдя к нему, Оборин прицелился и нажал на гашетки. Оглушительно затарахтели скорострельные пулеметы ШКАС, но, видимо, пули не попали в уязвимые места вражеской машины. Немецкий самолет сбросил очередную серию бомб и стал разворачиваться для нового захода на цель.
На аэродроме услышали треск пулеметных очередей истребителя, и зенитчики прекратили стрельбу. Наш летчик повторил атаку, однако после короткой очереди пулеметы замолкли. Оборин перезарядил оружие, но и после этого выстрелов не последовало: пулеметы отказали...
Тогда, увеличив обороты двигателя до самых полных, Оборин стал сближаться с «хейнкелем». Приблизившись к врагу вплотную, он винтом своего истребителя нанес удар по левому крылу Хе-111. Бомбардировщик накренился и, медленно заваливаясь на крыло, начал падать. Вскоре в темноте полыхнул яркий взрыв. При таране Оборин ударился головой о прицел, но сознания не потерял и начал выравнивать свой, начавший падать, истребитель. Из-за поврежденного винта мотор самолета сильно трясло, но, выпустив шасси, летчик смог совершить благополучную посадку на аэродромную полосу. При осмотре машины выяснилось, что помят лишь кок винта и сильно погнуты винты. В общем, повреждения были незначительными, и после небольшого ремонта МиГ-3 снова вернулся в строй.
Продолжал воевать и Оборин. Представленный к ордену Ленина в числе первых на Южном фронте, он успел совершить ещё 30 боевых вылетов и сбить второй вражеский самолет. Но, к сожалению, военная судьба героя оказалась слишком короткой. Ночью 29 июля 1941 года при посадке на аэродром Харькова в сложных условиях истребитель Оборина перевернулся, и летчик получил перелом позвоночника. Травма оказалась смертельной: 18 августа 1941 года Константин Оборин умер в походно-полевом госпитале № 3352 и был похоронен на харьковском кладбище № 2. А представление на награждение орденом Ленина затерялось где-то в штабах…
На этом можно было бы закончить эту историю. Но недавно стали известны некоторые любопытные подробности о немецком бомбардировщике, который таранил Оборин. Оказалось, что пилотом Хе-111 был один из лучших летчиков 27-й бомбардировочной эскадры «Бельке» обер-лейтенант Гельмут Путц. Он был награжден двумя Железными крестами, Серебряным кубком за отличия в воздушных боях и, так называемой, Золотой пряжкой за 150 боевых вылетов, совершенных им в небе Франции и Англии. Именно этот огромный боевой опыт и спас жизнь Путцу и его экипажу.
Оказалось, что после тарана бомбардировщик упал не сразу. После таранного удара русского истребителя, штурман «хейнкеля» капитан Карл-Хайнц Вольф (между прочим, награжденный Золотым крестом с бриллиантами за Испанию!) вынужден был аварийно сбросить остаток бомб. Взрыв этих бомб был воспринят на советском аэродроме как падение и взрыв вражеского самолета. Однако, управляемый опытным пилотом Хе-111 продолжал ещё какое-то время лететь. Всё же повреждения, полученные при таране, были настолько серьезными, что, не долетев до линии фронта 130 километров, Путцу пришлось совершить вынужденную посадку на фюзеляж в поле недалеко от реки Днестр. Но и здесь немецкому экипажу несказанно повезло. При посадке самолета экипаж не пострадал, к тому же, в районе места посадки не оказалось советских войск. Радист экипажа смог сообщить по радио об аварии и, узнав о плачевном положении экипажа Путца, ему на помощь прилетели два других Хе-111 из его эскадрильи. Пилоты «хейнкелей» лейтенанты Вернер Краус и Пауль Фендт посадили свои самолеты в поле рядом с разбитым самолетом и забрали экипаж Путца. А обломки «хейнкеля» номер 6830 с бортовым кодом 1G+FM остались ржаветь на безымянном поле…
И всё же Путцу не удалось избежать советского плена: спустя два года, 13 июня 1943 года, будучи командиром эскадрильи и кавалером Рыцарского креста, он был сбит нашими зенитчиками под Козельском и вместе с экипажем оказался в плену.
После боев на дальних подступах к Одессе, 146-й истребительный авиационный полк с 17 июля 1941 года воевал на Юго-Западном фронте, а затем и на других фронтах. 3 сентября 1943 года, за мужество и отвагу, проявленную летчиками полка в боях, 146-й полк был преобразован в 115-й гвардейский истребительный авиационный полк. В дальнейшем полк был удостоен почетного звания «Оршанский», а на знамени полка появились ордена Александра Невского и Кутузова. Летчики-гвардейцы сражались до победного мая 1945 года, во время Берлинской операции совершили 1.215 боевых вылетов и сбили 48 немецких самолетов. 1 мая 1945 года группе летчиков полка совместно с группой летчиков 1-го гвардейского полка была поручена почетная миссия: сбросить над Берлином вымпелы-знамена с надписью «Победа!» и «Да здравствует 1 Мая!». Задание было успешно выполнено: два шестиметровых красных полотнища были сброшены точно над центром горящей столицы фашистской Германии. Кстати, в составе сводной группы из 16 истребителей были два летчика отличившихся в обороне Одессы в 1941 году: Герой Советского Союза майор В. Н. Буянов из 115-го гвардейского полка и Герой Советского Союза майор П. В. Полоз, бывший летчик 69-го полка.
Всего за годы войны, на боевом пути от Одессы до Берлина, летчики 115-го гвардейского авиаполка совершили 8.895 боевых вылетов и уничтожили 445 вражеских самолетов. Четырем летчикам полка были присвоены звания Героя Советского союза: В. Н. Буянову, К. В. Новоселову, Г. И. Филатову и Б. А. Хлуду…
Изучение истории 146-го истребительного авиаполка, защищавшего дальние подступы к Одессе, и поисковые работы продолжаются. Устанавливаются имена летчиков, погибших в тех первых боях июня-июля 1941 года, разыскиваются их могилы близ Тарутинского аэродрома. Обнаружены материалы, согласно которым на третий день войны командир звена того же полка лейтенант Алексей Иванович Яловой в групповом бою сначала подбил, а затем тараном добил вражеский самолет. Вероятно, это произошло тоже в районе Тарутино, но, к сожалению, подробности этого боя пока не известны. Возможно, причиной этого стала ранняя смерть летчика, который погиб 26 июля 1941 года. Известно только, что А. И. Яловой родился в 1915 году в селе Спасское Новомосковского района Днепропетровской области. Кадровый военный летчик, он погиб в воздушном бою и был похоронен в Кировограде…
Верится, что со временем в летопись героической обороны Одессы будут вписаны имена всех её отважных защитников.