Славу А. А. Фета в русской литературе составила его поэзия. Причем в читательском сознании он давно воспринимается как центральная фигура в области русской классической лирики. Центральная с хронологической точки зрения: между элегическими опытами романтиков начала XIX столетия и Серебряным веком (в знаменитых ежегодных обзорах русской литературы, которые печатал в начале 1840-х годов В. Г. Белинский, имя Фета стоит рядом с именем М. Ю. Лермонтова; итоговый же свой сборник «Вечерние огни» Фет издает в эпоху пред-символизма). Но центральная и в другом смысле — по характеру его творчества: оно в высшей степени отвечает нашим представлениям о самом явлении лирики. Можно было бы назвать Фета самым «лиричным лириком» XIX века.

Один из первых тонких ценителей фетовской поэзии критик В. П. Боткин главным ее достоинством называл лиризм чувства. Об этом же писал и другой его современник, известный литератор А. В. Дружинин: «Фет чует поэзию жизни, как страстный охотник чует неведомым чутьем то место, где ему следует охотиться».

Непросто сразу ответить на вопрос о том, как проявляется этот лиризм чувства, откуда берется это ощущение фетовского «чутья поэзии», в чем, собственно, состоит своеобразие его лирики.

По своей тематике на фоне поэзии романтизма лирика Фета, особенности и темы которой мы подробно разберем, достаточно традиционна. Это пейзажная, любовная лирика, антологические стихотворения (написанные в духе античности). И сам Фет в своем первом (изданном в то время, когда он был еще студентом Московского университета) сборнике «Лирический пантеон» (1840) открыто продемонстрировал свою верность традиции, представив своеобразную «коллекцию» модных романтических жанров, подражая Шиллеру, Байрону, Жуковскому, Лермонтову. Но это был ученический опыт. Собственный голос Фета читатели услышали чуть позже — в его журнальных публикациях 1840-х годов и, главное, в последующих его сборниках стихотворений — 1850,1856 годов. Издатель первого из них, друг Фета поэт Аполлон Григорьев, в своей рецензии написал о самобытности Фета как поэта субъективного, поэта неопределенных, недосказанных, смутных чувств, как он выразился — «получувств».

Конечно, Григорьев имел в виду не размытость и неясность фетовских эмоций, а стремление поэта выразить такие тонкие оттенки чувства, которые не могут быть однозначно поименованы, охарактеризованы, описаны. Да Фет и не тяготеет к описательным характеристикам, к рационализму, наоборот — всячески стремится уйти от них. Тайна его стихов во многом определяется как раз тем, что они принципиально не поддаются растолкованию и вместе с тем производят впечатление удивительно точно переданного душевного состояния, переживания.

Таково, к примеру, одно из самых известных, ставшее хрестоматийным стихотворение «Я пришел к тебе с приветом... ». Лирический герой, захваченный красотой летнего утра, стремится поведать о ней своей любимой — стихотворение представляет собой произнесенный на одном дыхании монолог, обращенный к ней. Наиболее часто повторяющееся слово в нем — «рассказать». Оно возникает на протяжении четырех строф четырежды — как рефрен, определяющий настойчивое желание, внутреннее состояние героя. Однако никакого связного рассказа в этом монологе как раз и нет. Нет и последовательно выписанной картины утра; есть ряд маленьких эпизодов, штрихов, деталей этой картины, как будто выхваченных наугад восторженным взглядом героя. Но чувство, цельное и глубокое переживание этого утра в высшей степени есть. Оно сиюминутно, но сама минута эта бесконечно прекрасна; рождается эффект остановленного мгновения.

В еще более заостренной форме этот же эффект видим в другом стихотворении Фета — «Это утро, радость эта... ». Здесь чередуются, смешиваются в вихре чувственного восторга уже даже не эпизоды, детали, как это было в предшествующем стихотворении, а отдельные слова. Причем слова номинативные (называющие, обозначающие) — имена существительные, лишенные определений:

Это утро, радость эта,

Эта мощь и дня и света,

Этот синий свод,

Этот крик и вереницы,

Эти стаи, эти птицы,

Этот говор вод...

Перед нами как будто только простое перечисление, свободное от глаголов, глагольных форм; стихотворение-эксперимент. Единственное поясняющее слово, многократно (уже не четыре, а двадцать четыре (!) раза) возникающее на пространстве восемнадцати коротких строк — «это» («эти», «этот»). Согласимся: чрезвычайно неживописное слово! Казалось бы, оно так мало подходит для описания такого красочного явления, как весна! Но при чтении фетовской миниатюры возникает завораживающее, магическое, прямо проникающее в душу настроение. И в частности, заметим, благодаря неживописному слову «это». Многократно повторенное, оно создает эффект непосредственного видения, нашего соприсутствия в мире весны.

Являются ли остальные слова только отрывочными, внешне беспорядочными? Они выстроены в логически «неправильные» ряды, где соседствуют абстракции («мощь», «радость») и конкретные черточки пейзажа («синий свод»), где союзом «и» соединены «стаи» и «птицы», хотя, очевидно, подразумеваются птичьи стаи. Но и эта бессистемность значима: так выражает мысли человек, захваченный непосредственным впечатлением и глубоко его переживающий.

Зоркий глаз исследователя-литературоведа может выявить в этом как будто сумбурном перечислительном ряду глубинную логику: сначала взгляд, устремленный вверх (небо, птицы), потом — вокруг (ивы, березы, горы, долы), наконец — обращенный внутрь себя, в свои ощущения (мгла и жар постели, ночь без сна) (Гаспаров). Но это именно глубинная композиционная логика, восстанавливать которую читатель не обязан. Его дело — пережить, прочувствовать «весеннее» душевное состояние.

Ощущение удивительно прекрасного мира присуще лирике Фета, и во многом оно возникает благодаря такой внешней «случайности» отбора материала. Создается впечатление, что любые, наугад выхваченные взглядом из окружающего черты и детали упоительно прекрасны, но тогда (делает вывод читатель) таков и весь мир, остающийся за пределами внимания поэта! Такого впечатления Фет и добивается. Его поэтическая саморекомендация красноречива: «природы праздный соглядатай». Иными словами, красота природного мира не требует усилий для ее выявления, она бесконечно богата и как будто сама идет навстречу человеку.

Образный мир лирики Фета создается нетрадиционно: зрительные детали производят впечатление случайно «бросившихся в глаза», что дает повод называть фетовский метод импрессионистическим (Б. Я. Бухштаб). Цельность, единство фетовскому миру придают в большей степени не зрительные, а другие виды образного восприятия: слуховые, обонятельные, осязательные.

Вот его стихотворение, названное «Пчелы »:

Пропаду от тоски я и лени,

Одинокая жизнь не мила,

Сердце ноет, слабеют колени,

В каждый гвоздик душистой сирени,

Распевая, вползает пчела...

Если бы не заглавие, то начало стихотворения могло бы озадачить неотчетливостью своего предмета: о чем оно? «Тоска» и «лень» в нашем сознании — явления, достаточно далекие друг от друга; здесь же они соединены в единый комплекс. «Сердце» перекликается с «тоской», но в противовес высокой элегической традиции здесь сердце — «ноет» (фольклорно-песенная традиция), к чему тут же добавляется упоминание о совсем уж невозвышенных слабеющих коленях... «Веер» этих мотивов фокусируется в конце строфы, в ее 4-й и 5-й строках. Они готовятся композиционно: перечисление в рамках первой фразы все длится, перекрестная рифмовка настраивает читателя на ожидание четвертой строки, рифмующейся со 2-й. Но ожидание затягивается, оттягивается неожиданно продолжающей рифменный ряд строчкой со знаменитым «гвоздиком сирени» — первой зримой деталью, сразу впечатывающимся в сознание образом. Его возникновение завершено в пятой строке появлением «героини» стихотворения — пчелой. Но тут уже важна не внешне зримая, а звуковая ее характеристика: «распевая». Это распевание, помноженное на бесчисленное множество пчел («в каждый гвоздик»!), и создает единое поле поэтического мира: весеннего роскошного гула-гуда в буйстве цветущих сиреневых кустов. Вспоминается заглавие — и определяется главное в этом стихотворении: чувство, трудно передаваемое словом состояние весенней неги, «смутных душевных порывов, не поддающихся даже тени анализа прозаического» (А. В. Дружинин).

Птичьим криком, «зыком», «свистом», «дробью» и «трелями» созидался и весенний мир стихотворения «Это утро, радость эта...».

А вот примеры обонятельной и осязательной образности:

Что за ночь! Прозрачный воздух скован;

Над землей клубится аромат.

О, теперь я счастлив, я взволнован,

О, теперь я высказаться рад!

«Что за ночь…»

Еще аллей не сумрачен приют,

Между ветвей небесный свод синеет,

А я иду — душистый холод веет

В лицо — иду — и соловьи поют.

«Еще весна...»

На пригорке то сыро, то жарко,

Вздохи дня есть в дыханьи ночном...

«Вечер»

Насыщенное запахами, влагой, теплом, ощущаемое в веяниях и дуновениях, пространство лирики Фета ощутимо материализуется — и цементирует детали внешнего мира, превращая его в неделимое целое. В пределах этого единства слиты воедино природа и человеческое «я». Чувства героя не столько созвучны событиям природного мира, сколько принципиально неразделимы с ними. Это можно было видеть во всех текстах, о которых шла речь выше; предельное («космическое») проявление этого найдем в миниатюре «На стоге сена ночью...». А вот стихотворение, также выразительное в этом плане, которое относится уже не к пейзажной, а к любовной лирике:

Жду я, тревогой объят,

Жду тут на самом пути:

Этой тропой через сад

Ты обещалась прийти.

Стихотворение о свидании, о предстоящей встрече; но сюжет о чувствах героя разворачивается через демонстрацию частных деталей природного мира: «плачась, комар пропоет»; «свалится плавно листок»; «словно струну оборвал Жук, налетевши на ель». Слух героя предельно обострен, состояние напряженного ожидания, всматривания и вслушивания в жизнь природы переживается нами благодаря замеченным им, героем, мельчайшим штрихам жизни сада. Они соединяются, сплавляются воедино в последних строчках, своеобразной «развязке»:

Ах, как пахнуло весной!

Это наверное ты!

Для героя дуновение весны (весеннего ветерка) неразделимо с приближением любимой, и мир воспринимается целостным, гармоничным и прекрасным.

Этот образ Фет выстраивал на протяжении долгих лет своего творчества, сознательно и последовательно уходя от того, что сам называл «тягостями будничной жизни». В реальной биографии Фета таких тягостей было более чем достаточно. В 1889 году, подводя итог своему творческому пути в предисловии к сборнику «Вечерние огни» (третий выпуск), он писал о своем постоянном стремлении «отворачиваться» от будничного, от скорби, не способствовавшей вдохновению, «чтобы хотя на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии». И несмотря на то что у позднего Фета появляется немало стихотворений и печально-элегического, и философско-трагедийного характера, в литературную память многих поколений читателей он вошел прежде всего как создатель прекрасного мира, хранящего вечные человеческие ценности.

Он жил представлениями об этом мире, а поэтому стремился к убедительности его облика. И это ему удавалось. Особая достоверность фетовского мира — своеобразный эффект присутствия — возникает во многом благодаря конкретике образов природы в его стихах. Как давно было замечено, у Фета, в отличие, скажем, от Тютчева, мы почти не встретим слов родовых, обобщающих: «дерево», «цветок». Гораздо чаще — «ель», «береза», «ива»; «георгин», «акация», «роза» и т. п. В точном, любовном знании природы и умении использовать его в художественном творчестве рядом с Фетом можно поставить, пожалуй, только И. С. Тургенева. И это, как мы уже отметили, природа, неотделимая от душевного мира героя. Она обнаруживает свою красоту — в его восприятии, и через это же восприятие раскрывается его душевный мир.

Многое из отмеченного позволяет говорить о сходстве лирики Фета с музыкой. На это обращал внимание сам поэт; о музыкальности его лирики неоднократно писала критика. Особенно авторитетно в этом отношении мнение П. И. Чайковского, считавшего Фета поэтом «безусловно гениальным», который «в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область».

Понятие музыкальности, вообще говоря, может подразумевать многое: и фонетическое (звуковое) оформление стихотворного текста, и мелодичность его интонации, и насыщенность гармоничными звуками, музыкальными мотивами внутреннего поэтического мира. Все эти особенности присущи поэзии Фета.

В наибольшей мере мы можем ощутить их в стихотворениях, где музыка становится предметом изображения, прямой «героиней», определяя собой всю атмосферу поэтического мира: например, в одном из известнейших его стихотворений «Сияла ночь... ». Здесь музыка формирует сюжет стихотворения, но одновременно и само оно звучит особенно гармонично и напевно. В этом проявляется тончайшее фетовское чувство ритма, стиховой интонации. Такие тексты легко положить на музыку. И Фет известен как один из самых «романсных» русских поэтов.

Но можно говорить о музыкальности лирики Фета и в еще более глубоком, сущностно-эстетическом смысле. Музыка — самое выразительное из искусств, непосредственно воздействующее на сферу чувств: музыкальные образы формируются на основе ассоциативного мышления. Вот к этому качеству ассоциативности и взывает Фет.

Встречаясь неоднократно — то в одном, то в другом стихотворении,— наиболее любимые им слова «обрастают» дополнительными, ассоциативными смыслами, оттенками переживаний, тем самым семантически обогащаясь, приобретая «экспрессивные ореолы» (Б. Я. Бухштаб) — дополнительные смыслы.

Таким становится у Фета, например, слово «сад». Сад у Фета — лучшее, идеальное место мира, где происходит органичная встреча человека с природой. Там царит гармония. Сад — место размышлений и воспоминаний героя (здесь можно увидеть отличие Фета от близкого ему по духу А. Н. Майкова, у которого сад — пространство человеческого преобразующего труда); именно в саду происходят свидания.

Поэтическое слово интересующего нас поэта — слово преимущественно метафорическое, и оно многосмысленно. С другой стороны, «кочуя» из стихотворения в стихотворение, оно связывает их между собой, формируя единый мир лирики Фета. Не случайно поэт так тяготел к объединению своих лирических произведений в циклы («Снега», «Гадания», «Мелодии», «Море», «Весна» и многие другие), в которых каждое стихотворение, каждый образ особенно активно обогащался благодаря ассоциативным связям с соседствующими.

Эти особенности лирики Фета были замечены, подхвачены и развиты уже в следующем литературном поколении — поэтами-символистами рубежа веков.

Творчество А. А. Фета - одна из самых ярких страниц в истории русской поэзии. Вместе с Ф. И. Тютчевым они придали лирике такую глубину и всеохватность, которой до них поэзия не знала. Философская насыщенность, непосредственное чувствование природы, гармоническое единение с ней - все это мы находим в стихах Фета.
Судьба Фета была необычна и во многом предопределила особенности его поэтического творчества. Сын мелкого немецкого чиновника, Фет был за взятку записан сыном орловского помещика Шеншина, который увез мать поэта от его отца. Но обман раскрылся, и Фет в течение многих лет испытывал на себе, что значит быть незаконнорожденным. Главное, что он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался «выслужить» дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой, стал жестоким и прижимистым сельским хозяином.
Революционерам и даже либералам Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету было уже 53 года, Александр II изложил благоприятную резолюцию на его прошение. Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорблением пожалование ему царем камер-юн- керского звания (придворный чин, обычно даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал себе камер-юнкерство уже в 70 лет.
Сотрудничал Фет и в «Современнике». Однако несмотря на то, что сотрудники «Современника» 50-х гг. оказали благотворное влияние на развитие творчества Фета, полного сближения поэта с их кругом не произошло. Даже у тех из них, кто лично более других был дружески к нему расположен, были существеннейшие пункты идейного и эстетического расхождения с ним. JI. Толстого - особенно позже, в период их дружеской близости - раздражало в Фете его безразличие к проблемам нравственности и религии. В конечном счете они не могли сойтись и в отношении к искусству, его задачам и целям, ибо Фет отрицал социально-этическое значение искусства, которое Толстому представлялось главным.
Фет отстаивал бессознательность и субъективность творчества. Вместе с тем Фет стремился не к разобщению, а к сближению людей посредством искусства. Не веря в исторический и социальный прогресс, он верил в природную способность людей к взаимному пониманию и видел в общении источник счастья и выражение полноты жизни. Именно из острой жажды полноты духовного общения у Фета возникает ощущение «недостаточности» словесного выражения, логической речи. В жадном стремлении Фета «дополнить» словесную речь другими языками сказались критика им разума и рационалистического начала сознания, с одной стороны, и любовь к физической природной жизни человека, ко всем ее появлениям - с другой. Фет ищет и находит помимо слов другие средства передачи мысли и чувства и наслаждается этими новыми путями, ведущими к сближению между людьми.
Известно, что Фет обожал музыку, буквально благоговел перед ней. Не случайно на его стихи было написано множество популярных романсов («О, долго буду я в мол- чаньи ночи тайной...», «Какое счастие! и ночь, и мы одни...», «Сияла ночь. Луной был полон сад...», «Давно в любви отрады мало...», «В дымке-невидимке...», «Я тебе ничего не скажу...», «На заре ты ее не буди...» и др.).
Тематически лирика Фета не слищком разнообразна: красота природы («Я пришел к тебе с приветом...», «Шепот. Робкое дыханье...», «Какая грусть! Конец аллеи...», «Это утро, радость эта...», «Жду я, тревогой объят...») и женская любовь («Нет, я не изменил...», «Моего тот безумства желал...», «Люби меня! Как только твой покорный...», «Еще люблю, еще томлюсь...») - вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах! Кроме того, сливаясь воедино, они рисуют поразительный, истинно фетовский образ России. В провинции, в глухих углах страны сформировался он: литературные успехи не дали Фету определенного места в обществе, по окончании университета он вынужден был скитаться по глухим провинциальным углам, вращаться в кругу армейских офицеров-однополчан и местных помещиков.
Россия Фета - это Россия патриархального деревенского уклада с ее суровыми, занесенными снегами равнинами, тройками, уносящимися вдаль, таинственными святочными вечерами, тоской ее деревянных городов. При этом Фет остро чувствует красоту мира и природы, причем выражает это в совершенных, классических, вечно прекрасных формах. За этим восприятием жизни стоит отход от традиционного отношения к красоте как идеалу, лежащему вне современной действительности. Фет остро воспринимает красоту действительности и рассматривает красоту как непременный атрибут жизни. Родная природа в ее непосредственной реальной жизни выступает в поэзии Фета как главная сфера проявления прекрасного. И «низкий быт», и скука длинных вечеров, и томительная тоска житейского однообразия, и мучительная дисгармония души русского Гамлета делаются в творчестве Фета предметом поэтического осмысления.
Отличие восприятия родного простора у Фета от того, которое выразили, например, в своих произведениях Лермонтов и (в «Мертвых душах») Гоголь, состоит в большей пространственной ограниченности его образов. Если Гоголь в лирических отступлениях «Мертвых душ» озирает как бы всю русскую равнину с вынесенной наверх, над нею, точки зрения, а Лермонтов видит обширную панораму родины глазами едущего по ее бесконечным дорогам и полям странника, то Фет воспринимает природу, непосредственно окружающую его оседлый быт, его дом. Он отмечает изменения мертвой зимней природы именно потому, что они происходят на хорошо известной ему в мельчайших подробностях местности. Например,
Как любят находить задумчивые взоры
Завеянные рвы, навеянные горы...
Иль средь нагих полей,
Где холм причудливый...
Изваян полночью, -
Круженье вихрей дальных...»
Поэт знает, где были рвы, занесенные снегом, отмечает, что ровное поле покрылось сугробами, что за ночь вырос холм, которого не было.
Поэт окружен особой сферой, «своим пространством», и именно это пространство является для него образом родины.
Этот круг лирических мотивов отражен, например, в стихотворении Фета «Печальная береза». Образ березы в стихотворениях многих поэтов символизирует русскую природу. «Чета белеющих берез» и в «Родине» Лермонтова предстает как воплощение России. Фет изображает одну березу, которую он ежедневно видит в окно своей комнаты. Малейшие изменения на этом обнаженном зимой, как бы омертвевшем на морозе дереве для поэта служат воплощением красоты и своеобразной жизни природы родного края.
Дом поэта составляет центр пространства, природы, которые изображаются в его пейзажной лирике. Поэтому в стихах его часты упоминания о том, что поэт созерцает природу в окно. Своеобразие поэтического восприятия природы, присущее Фету, передано, например, в его стихотворении «Деревня». Поэт любит деревню как мир, окружающий милую ему девушку, являющийся ее «сферой». Поэт любит природу и людей, окружающих девушку, звуки и игру света вокруг нее, ароматы и движение воздуха ее леса, ее луга, ее дома. Он любит кошку, которая резвится у ее ног, и работу в ее руках. Ведь все это - она. Недаром стихотворение носит собирательное название «Деревня», т. е. мир, составляющий живое и органическое единство. Девушка - душа этого единства, но она неотделима от него, от своей семьи, своего дома, деревни. Поэтому поэт говорит о деревне как о приюте всей семьи («Люблю я приют ваш печальный...»).
Внутри этого поэтического круга для поэта нет более важных предметов или менее важных. Все они равно поэту милы. Сам поэт становится его частью, и у него открывается новое отношение к самому себе. Он начинает любить себя как часть этого мира, любить свои собственные рассказы, которые отныне делаются принадлежностью нравственной атмосферы, окружающей девушку. Воспринимая родину как пространственное единство, Фет воспринимает ее и во временной протяженности. Это не только «деревня», но и «вечер деревни глухой», и часы от «благовеста» до восхода месяца, и «речи замедленный ход», и «смолкающие пташки». То есть это те явления, которые окружают его в пространстве и времени. Фет не просто любит окружающий его мир, он словно растворяется в нем. Если для Пушкина любовь была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. Эту мысль он утверждает в своих стихах с удивительной силой.
Итак, лирика Фета поднимает краеугольные, важнейшие вопросы бытия. Она говорит о человеке и о его связи с природой. Вера в беспредельность жизни природы и в возможность гармонического слияния с нею человека пронизывает многие стихотворения Фета. Являясь их философской основой, она придает им светлое, умиротворяющее звучание. Фет по-новому отобразил в своей поэзии тему родины, с одной стороны, ограничив ее, но с другой - углубив, сделав неизмеримо богаче.
А. А. Фет был одним из родоначальников русского импрессионизма, появившегося как стиль в Европе в конце XIX в. Он привнес в русскую поэзию совершенно новое чувствование мира, новый взгляд на вещи, оказав огромное влияние на всю последующую русскую литературу.

Лирика Фета по тематике не очень разнообразна. Это в основном темы любви, природы, личностные переживания - темы, которые присущи практически всем поэтам.

Но у каждого есть то, что отличает его поэзию от поэзии других. У Тютчева, например, преобладающим является философский мотив. У Фета основным мотивом, который встречается практически во всех его стихотворениях, является мотив огня. Ему в лирике противопоставлен мотив воды, моря. Можно встретить мотивы полета, гадания, двоемирия.

Мотив огня, как я уже упоминала, основной. Огонь был стихией Фета, так же как у Тютчева стихией была вода. Наверное, правы были мудрецы, когда говорили, что каждому человеку соответствует своя стихия.

Огонь в поэзии Фета имеет свои образы. Это - заря, закат, костер, лампа, звезды. Как видим, это не только то, что в прямом смысле относится к огню, но и то, что отдаленно напоминает его. Огонь в жизни Фета связан еще и с личностными переживаниями. Его любимая девушка - Мария Лазич - погибла от огня, уронив горящую спичку на платье. В стихотворении «Весеннее небо глядится...» огонь представлен в виде своего маленького собрата - огонька. Этот огонек вызывает у нас чувство жалости, но мы знаем, что он может быть частичкой чего-то большого и страшного:

Вдали огонек одинокий

Трепещет под сумраком липок;

Исполнена тайны жестокой

Душа замирающих скрипок.

В этом стихотворении вводится образ скрипки, которая вызывает в нашем сознании протяжные, печальные мелодии, и это еще больше убеждает нас в чем-то грустном и плачущем.

Огонь в лирике Фета часто связывается с одиночеством:

Как на черте полночной дали

Тот огонек,

Под дымкой тайною печали

Я одинок...

Эти строки напоминают нам предыдущее стихотворение, в нем чувствуется та же печаль и грусть. Недаром здесь одиночество существует «под дымкой тайною печали». Когда мы говорим о мотиве огня, мы имеем в виду огонь не только, допустим, костра, но и свечи:

Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,

Я при свечах навела,

В два ряда свет - и таинственным трепетом

Чудно горят зеркала.

В этих строчках огонь, свеча сопровождают ритуал гадания. Поэтому огонь здесь воспринимается как нечто таинственное. Можно предположить, что это сближаются два мира - мир земной и мир небесный. Еще одно стихотворение, где гадание связано с чем-то личным:

Помню я, старушка няня

Мне в рождественской ночи

Про судьбу мою гадала

При мерцании свечи.

Слова: «свеча», «ночь», «судьба»... В этот ряд хочется добавить слово «тайна». Наверное, и само гадание есть тайна, которую постигнуть могут немногие. Тайну судьбы поэта раскрывает перед нами старушка няня. Но поэт прерывает свое стихотворение, так и не сказав нам, что нагадала няня. В это, мне кажется, вложен философский смысл: зачем знать свою судьбу раньше времени.

Какая ночь!

Алмазная роса

Живым огнем с огнями неба в споре,

Как океан, разверзлись небеса,

И спит земля - и теплится, как море.

Здесь рядом с огнем присутствует вода. Эти две стихии - основные в природе. В стихотворении они противопоставляются друг другу благодаря чему от этих строк веет спокойствием и умиротворенностью. Это спокойствие усиливает словосочетание «и теплится, как море». Здесь море - не грозная стихия, но что-то безобидное и очень красивое.

В творчестве Фета часто встречается мотив полета. До него его использовал Островский в пьесах «Бесприданница» и «Гроза», главные героини которых тоже хотели летать. Но у Фета полет не отвлеченный. Это, например, полет птицы:

Зато, когда пора приспела,

С гнезда ты крылья распустил

И, взмахам их доверясь смело,

Ширяясь, по небу поплыл.

Мотив полета у Фета в разных стихотворениях имеет разное значение. В одних случаях он обозначает приход новой жизни, возвращение, любовь. В таких стихотворениях используются образы бабочки, сокола. В других стихотворениях полет - это переход в другой мир, в вечность. Такой полет символизируют грачи, осенние листья, слетающие с деревьев. Сюда можно отнести стихотворения «Опять осенний блеск денницы...», «Бабочка». Эти стихотворения яркие, от них веет солнцем, теплом.

В стихотворении «На кресле отвалясь, гляжу на потолок...» показан полет грачей по кругу. Круг - это символ вечности. Здесь подразумевается смерть, но смерть не как конец, пустота, а как вечность. Символом смерти у Фета является и пчела, с которой поэт тоже связывает мотив полета.

Любовная тема в лирике Фета имеет глубоко личностный характер. Любовь связана с девушкой поэта, Марией Лазич, которая оставалась для Фета единственной любимой. К этому циклу можно отнести стихотворения «Ты отстрадала, я еще страдаю...», «Дома снились мне вопли рыданий твоих...» и другие. Ты душою младенческой все поняла, Что мне высказать тайная сила дала, И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить, Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить. Эти строки - из стихотворения «Alter ego», что в переводе с латинского означает «второе я». Любимая поэта навсегда останется вместе с ним.

К любовной лирике можно отнести стихотворение «Вакханка». Фета всегда тянуло к прекрасному, гармоничному, чего не хватало в реальной жизни. Поэтому в своем творчестве в поисках гармонии и красоты он обращается к античным временам. В стихотворении «Вакханка» описывается страстная и красивая девушка: Закинув голову, с улыбкой опьяненья, Прохладного она искала дуновенья, Как будто волосы уж начинали жечь Горячим золотом ей розы пышных плеч. Поэзия Фета неповторима и многогранна. Ее можно читать и перечитывать, и каждый раз в ней обязательно найдешь что-то новое и важное, которое раньше не смог заметить. Поэтому она вечно молодая и прекрасная.

Стихи Афанасия Афанасьевича Фета необычны, как и его биография. Усыновленный русским помещиком, мальчик вынужден был всю жизнь добиваться признания дворянского звания.

В течение долгих лет Фет добивался независимости – духовной, материальной: и тогда, когда учился в университете, и тогда, когда служил в кирабирском полку. Его первые стихотворные опыты относятся к 1840-му году, тогда выходит его первый сборник “Лирический пантеон”.

Фет сразу же заявляет о себе как о поэте самобытном, оригинальном. Увидев красоту мира, он пытается запечатлеть, сохранить ее в своих стихах. Главное для Фета – отразить впечатление, которое, как известно, является основой чувств человека. Эту особенность фетовской лирики можно назвать импрессионистической.

Основные темы поэзии Фета – любовь и природа. Они так тесно связаны между собой, что невольно приходишь к выводу: природа и человек – главные составные части мира. Состояние природы отражается на состоянии человеческой души. Через природу человек лучше понимает себя, описывая ее, полнее выражает собственное психологическое состояние.

Фет замечает малейшие перемены в состоянии природы, каждое движение человеческой души. Например, в стихотворении “Шепот, робкое дыханье”, которое было опубликовано в 1850 г. во втором сборнике стихотворений.

Это стихотворение стало едва ли не символом всей поэзии Фета. Оно звучит как музыка, передающая волнение и нарастание чувства.

Слово у Фета призвано передавать запахи, звуки, музыкальные тона, световые впечатления. Это очень тонко подметил Алексей Константинович Толстой, который писал: “Я наконец познакомился с книгой Фета – там есть стихотворения, где пахнет душистым горошком и клевером, где запах переходит в цвет перламутра, в сияние светляка, а лунный свет или луч утренней зари переливается в звук. Фет – поэт единственный в своем роде, не имеющий себе равных ни в одной литературе”. Все природные явления Фет воспринимает в единстве.

В конце 50-х годов, когда во главе “Современника” стал Н.А. Некрасов, обострились отношения руководства журнала и группы литераторов – И.С. Тургенева, А.А. Фета, Л.Н. Толстого, которые покинули журнал. Они не понимали, как можно “чистое художество” отвергать во имя практической пользы.

В 1859 г. в журнале “Русское слово” Фет публикует статью о стихотворениях Тютчева. Главной мыслью ее является следующее: искусство не должно придерживаться каких-то идеологических направлений, оно не должно участвовать в политической общественной борьбе, искусство должно служить “чистой красоте”.

Его начинают считать реакционером. Писатель уезжает в имение Степановку и живет там, превращая усадьбу в образцовое хозяйство. Последние его стихи публикуются в сборниках “Вечерние огни”. Темы лирики остались теми же, что и в юности. Слово “вечерние” в названии сборника, конечно, говорит о вечере жизни. Но важно здесь и слово “огни” – поздняя лирика Фета сохранила трепет сердечного чувства, пылкость, присущую молодости, и обрела свойство изучать свет мудрости.

Афанасий Афанасьевич Фет. поэзия жизнеутверждающей мощи, которой напоен каждый звук, поэзия первозданной свежести и благоухания. Лирика Фета ограничена узким кругом тем. В ней отсутствуют гражданские мотивы, социальные вопросы. Суть его взглядов на назначение поэзии в выходе из мира страданий и печали окружающей жизни - погружение в мир красоты.

Именно красота - главный мотив и идея творчества великого русского лирика. Тайны красоты, язык ее созвучий, ее многоликий образ и стремится воплотить Фет в своих творениях. Поэзия - храм искусства, а поэт - творец этого храма.

Основные темы поэзии Фета - природа и любовь, как бы слитые воедино. Именно в природе и любви, как в единой мелодии, соединены вся красота мира, все очарование. Три поэтических предмета - природа, любовь и песня - тесно связаны между собой, проникают друг в друга, образуя фетовскую вселенную красоты. Используя прием олицетворения, Фет одушевляет природу, она у него живет: "лес проснулся", "солнце встало... затрепетало" ("Я пришел к тебе с приветом"). Поэт полон жажды любви и творчества.

Поэт в слове воспроизводит не предмет, а впечатление. С таким явлением в литературе мы впервые сталкиваемся в поэзии именно Фета (в живописи это направление называется импрессионизмом). Привычные образы окружающего мира приобретают совершенно неожиданные свойства. И хотя в стихах Фета много вполне конкретных цветов, деревьев, птиц, изображены они необычно. И эту необычность нельзя объяснить только тем, что Фет широко использует олицетворение:

Сбирались умирать последние цветы,

И ждали с грустию мороза

Фет не столько уподобляет природу человеку, сколько наполняет ее человеческими эмоциями, так как предметом его поэзии становятся чаще всего именно чувства, а не явления, которые их вызывают.

Для Фета порой не столь важно проследить развитие чувств или событий, сколько запечатлеть мимолетное состояние, остановить мгновение, задержать его.

Но в стихотворении "Шепот, робкое дыханье..." быстрая смена статичных картин придает стиху удивительную динамичность, воздушность, дает поэту возможность изобразить тончайшие переходы из одного состояния в другое.

Стихи Фета необыкновенно музыкальны. Это чувствовали и композиторы, современники поэта. Фет считал музыку высшим видом искусства и доводил свои стихи до музыкального звучания.