Введите слово и нажмите «Найти синонимы».

Предложения со словом «непроницаемым»

Мы нашли 50 предложений со словом «непроницаемым». Также посмотрите синонимы «непроницаемым» .
Значение слова

• Дым, смрад укрыли непроницаемым пологом от солнца, от воздуха, от развернувшейся над нами трагедии воздушного боя.
• Если мы случайно сталкивались с ними, Мандельштам становился непроницаемым , и я дрожала, что он вдруг нахамит по первому классу.
• Но Коба оставался таинственно непроницаемым .
• А. Н. Косыгин словно и не слышал, сидел с обычным непроницаемым видом.
• С непроницаемым лицом, молча он наблюдает сцену.
• Но в данном случае оказалось, что Сталин в еще большей степени обладает искусством непроницаемо го молчания.
• Велинов вынул фотографии, поглядел, и лицо его сразу стало непроницаемым .
• Алла не плакала, не кричала, лицо ее было безучастным и непроницаемым .
• Уильям, как обычно, отмалчивался с непроницаемым выражением лица.
• Перемешанный с толовым дымом, гарью и мелкой пылью дождя, он теперь казался непроницаемым и вечным.
• Митя чувствовал, как холодно этой продавщице с непроницаемым лицом и заученными движениями.
• И тот и другой любили пародировать товарищей, шутить с самым непроницаемым выражением на лице, отпускать ядовитые замечания.
• До Эйнштейна ученые полагали, что весь мир словно разделен на два громадных города, каждый из которых накрыт непроницаемым куполом.
• Дело в том, что применение в войне ядерного оружия приведет к тому, что солнце скроется за непроницаемым слоем пыли и дыма.
• И то, что внутри, остается для меня непроницаемым .
• Страна была скрыта от всего остального мира за непроницаемым «бамбуковым занавесом».
• Я посмотрел на Рассела, тот сидел с непроницаемым лицом.
• Лишь выражение лица Сталина было «и снисходительным, и скучающе-непроницаемым ».
• Дав на всё два часа времени, Иванов удалился с непроницаемым и свирепым выражением лица.
• Мир секретности и мир открытости не отгорожены друг от друга непроницаемым барьером, они питают друг друга.
• Это был невысокий дородный мужчина лет пятидесяти пяти, с непроницаемым лицом и вальяжными манерами.
• Резина загорелась, задымила, накрывая непроницаемым черным дымом склад.
• Туман был настолько непроницаемым , что я ничего не видела дальше метра вокруг.
• Страна Советов давно жила за непроницаемым железным занавесом.
• За непроницаемым лицом скрывалась огромная любовь к своей стране.
• Ольга с непроницаемым выражением сказала, что граф был большой друг ее maman.
• Каждая камера была соединена с датчиком движения и прожектором, так что кольцо безопасности получалось совершенно непроницаемым .
• Обладает таким непроницаемым взглядом, за которым фиг поймешь, какая мысль прячется в его идеальном по форме черепе.
• Когда появился Хрущев, Молотов приветствовал его с непроницаемым лицом.
• В тот день он с непроницаемым лицом следил за игрой.
• В основе своей ваше существование непроницаемо для потока мыслей или электромагнитных волн, которые возникают в чьем-то чужом мозге.
• Лицо кубинского лидера было непроницаемо , даже упоминание о планах его убийства не вызвало у него никаких эмоций.
• Пока непроницаемый казах задумчиво сверял мою фотографию с оригиналом, из самолета выпрыгнул некто в кожаном пальто и пыжиковой шапке.
• Лицо его было совершенно спокойно и непроницаемо .
• Оглянется, снова уйдет в воротник, тогда лицо непроницаемо .
• Мы оставляем позади ясное небо Баден-Вюртемберга ради непроницаемо го баварского тумана.
• В тот хмурый зимний день девятого декабря 1542 года, когда за окнами стоял непроницаемый туман, в ворота замка Фокленд постучал гонец.
• Окружающим он мог казаться чуть ли не «святым», в то самое время, как в его душе царил непроницаемый , чисто дьявольский мрак.
• И снова проваливался в забытье, такое же непроницаемо черное, как и его нечаянное убежище.
• Но, как всегда, лицо Сталина было непроницаемо .
• Ледяной пояс простирается на 18 футов, а именно: от 2 футов выше средней палубы до 2 футов ниже непроницаемо го стрингера.
• Кто бы в самом деле мог догадаться о моем авторстве, если на обложках тех изданий был такой непроницаемый псевдоним: Игорь Гарик?
• Но он умел владеть собой, и лицо его было совершенно непроницаемо .
• Наконец мы вошли, и я, крайне смущаясь, коряво поведал непроницаемо му портеро, что мы хотели бы снять номер на одну ночь.
• Боевая рубка соединялась с прочным корпусом посредством непроницаемо го люка.
• Можно вообразить, как слушает Бальфур, непроницаемо глядя из-под полуопущенных век.
• И для этого необычайно хорошо подходила маска непроницаемо го спокойствия.
• Все приглушено, непроницаемо , отгорожено от зрителя.
• Ценой большого усилия пробуждаюсь от сна, в котором я промок, как собака, отряхивающая с себя влагу густого, непроницаемо го тумана.
• Какие тайны хранит он в непроницаемо сумрачной воде?

Источник – ознакомительные фрагменты книг с ЛитРес.

Мы надеемся, что наш сервис помог вам придумать или составить предложение. Если нет, напишите комментарий. Мы поможем вам.

Читайте также: ENELOOP Lite - аккумуляторы с низким саморазрядом для устройств с маленьким энергопотреблением А сердцевина белых лилий в затоне после того случая навеки приобрела розоватый цвет, словно впитала в себя кровь несчастной Зореславы». А тот и не жалел, что сбежал, топал рядом, пыхтел. Сам толстый, мордастый и выносливый, как верблюд... Безусловно жемчужиной римского градостроительства и архитектуры является сам Рим (фильм). Безусловное принятие - принцип без принятия которого все попытки наладить отношения с ребенком оказываются безуспешными. БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ. ЧТО ВОЗВЫШАЕТ ВАС В ГЛАЗАХ ВАШИХ ДЕТЕЙ

– Надеюсь, все прошло успешно? – не удержавшись, съязвил Файрли. – Вам позволили нажимать на все пусковые кнопки?

– Мы не сдвинемся с мертвой точки, Боб, пока вы не достигнете серьезных результатов, – устало ответил Де Витт. – Скажите откровенно, есть ли хоть какая-то надежда получить их в обозримом будущем?

– Никакой, – с усмешкой бросил Файрли, наслаждаясь болью в глазах экс-полковника. – И вообще, я считаю, что ваш шеф Кристенсен прав. Это абсурд – изучать неизвестные машины, да еще созданные на другой планете, на основе всего двух слов «включено» и «выключено».

– Не так уж это и мало, – тихо возразил Де Витт. – Вы меня удивили, Боб. Я надеялся, что такой молодой человек, как вы, станет моим союзником, а вы…, вы оказались замшелым стариком. Кристенсена еще можно понять, он совершенно закостенел. Он долгие годы по кирпичику складывал фундамент своей карьеры и теперь просто не способен идти вперед, не оглядываясь. Но вы…, э-эх…

Де Витт внезапно поднялся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Файрли ошеломленно посмотрел ему вслед и вдруг почувствовал, что щеки его горят. В нем разгорался гнев – и не только по отношению к Де Витту…

Не выдержав, он вновь включил заветную запись и, закрыв глаза, в сотый раз стал слушать голос давно умершей женщины со звезд. Она звала его, звала…, а он струсил, встав на сторону Кристенсена и старперов из Вашингтона. Де Витт прав – он уже старик, который так никогда и не был по-настоящему молодым…

С этого дня Файрли стал работать с каким-то диким исступлением. Свет в его кабинете по ночам почти не гас, спал он не более двух-трех часов в сутки, держась на черном кофе и тонизирующих таблетках.

И наконец в, казалось бы, гранитной стене Непознанного появилась крохотная трещина. Файрли понимал, что это скорее всего оптический обман – уж слишком безумной и безнадежной была осенившая его идея, но продолжал упорно идти вперед.

Вскоре трещинка превратилась в расщелину, в конце которой появились робкие лучи света.

Он никому ничего не сказал, даже Спееру. Де Витт демонстративно не появлялся, словно поставив крест на нем, но иногда посреди ночи у Файрли появлялось неприятное ощущение, что кто-то следит за ним через оконное стекло.

Рабочий дневник распухал от торопливых записей. Вскоре в нем появился первый перевод одной из «инструкций» к машине пришельцев – ею оказался киберштурман; за ней последовала вторая инструкция, третья… Однажды ночью Файрли выключил компьютер и с изумлением и даже некоторым страхом посмотрел на толстые тетради, лежащие на столе. Если он окончательно не сошел с ума, то перед ним находился ключ к звездам. Фотографии машин, найденных в Гассенди, их подробное описание, сделанное инженерами, и переводы инструкций… Любая из авиакосмических фирм, работавших на НАСА, могла на основе всего этого материала начать проектировать звездолет. Звездолет!!

| | | | | | | | | | 11 | | | | | | | | | | | | | | Анна шла, опустив голову и играя кистями башлыка. Лицо ее блестело ярким блеском; но блеск этот был не веселый — он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи. Увидав мужа, Анна подняла голову и, как будто просыпаясь, улыбнулась. — Ты не в постели? Вот чудо! — сказала она, скинула башлык и, не останавливаясь, пошла дальше, в уборную. — Пора, Алексей Александрович, — проговорила она из-за двери. — Анна, мне нужно поговорить с тобой. — Со мной? — сказала она удивленно, вышла из двери и посмотрела на него. — Да. — Что же это такое? О чем это? — спросила она, садясь. — Ну, давай переговорим, если так нужно. А лучше бы спать. Анна говорила, что приходило ей на уста, и сама удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны были ее слова и как похоже было, что ей просто хочется спать! Она чувствовала себя одетою в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая сила помогала ей и поддерживала ее. — Анна, я должен предостеречь тебя, — сказал он. — Предостеречь? — сказала она. — В чем? Она смотрела так просто, так весело, что кто не знал ее, как знал муж, не мог бы заметить ничего неестественного ни в звуках, ни в смысле ее слов. Но для него, знавшего ее, знавшего, что, когда он ложился пятью минутами позже, она замечала и спрашивала о причине, для него, знавшего, что всякую свою радость, веселье, горе она тотчас сообщала ему, — для него теперь видеть, что она не хотела замечать его состояния, что не хотела ни слова сказать о себе, означало многое. Он видел, что та глубина ее души, всегда прежде открытая пред ним, была закрыта от него. Мало того, по тону ее он видел, что она и не смущалась этим, а прямо как бы говорила ему: да, закрыта, и это так должно быть и будет вперед. Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, возвратившийся домой и находящий дом свой запертым. «Но, может быть, ключ еще найдется», — думал Алексей Александрович. — Я хочу предостеречь тебя в том, — сказал он тихим голосом, — что по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать в свете повод говорить о тебе. Твой слишком оживленный разговор сегодня с графом Вронским (он твердо и с спокойною расстановкой выговорил это имя) обратил на себя внимание. Он говорил и смотрел на ее смеющиеся, страшные теперь для него своею непроницаемостью глаза и, говоря, чувствовал всю бесполезность и праздность своих слов. — Ты всегда так, — отвечала она, как будто совершенно не понимая его и изо всего того, что он сказал, умышленно понимая только последнее. — То тебе неприятно, что я скучна, то тебе неприятно, что я весела. Мне не скучно было. Это тебя оскорбляет? Алексей Александрович вздрогнул и загнул руки, чтобы трещать ими. — Ах, пожалуйста, не трещи, я так не люблю, — сказала она. — Анна, ты ли это? — сказал Алексей Александрович тихо, сделав усилие над собою и удержав движение рук. — Да что же это такое? — сказала она с таким искренним и комическим удивлением. — Что тебе от меня надо? Алексей Александрович помолчал и потер рукою лоб и глаза. Он увидел, что вместо того, что он хотел сделать, то есть предостеречь свою жену от ошибки в глазах! света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и боролся с воображаемою им какою-то стеной. — Я вот что намерен сказать, — продолжал он холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда не позволю себе руководиться этим чувством; но есть известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче не я заметил, но, судя по впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя не совсем так, как можно было желать. — Решительно ничего не понимаю, — сказала Анна, пожимая плечами. «Ему все равно, — подумала она. — Но в обществе заметили, и это тревожит его». — Ты нездоров, Алексей Александрович, — прибавила она, встала и хотела уйти в дверь; но он двинулся вперед, как бы желая остановить ее. Лицо его было некрасиво и мрачно, каким никогда не видала его Анна. Она остановилась и, отклонив голову назад, набок, начала своею быстрою рукой выбирать шпильки. — Ну-с, я слушаю, что будет, — проговорила она спокойно и насмешливо. — И даже с интересом слушаю, потому что желала бы понять, в чем дело. Она говорила и удивлялась тому натурально-спокойному верному тону, которым она говорила, и выбору слов, которые она употребляла. — Входить во все подробности твоих чувств я не имею права и вообще считаю это бесполезным и даже вредным, — начал Алексей Александрович. — Копаясь в своей душе, мы часто выкапываем такое, что там лежало бы незаметно. Твои чувства — это дело твоей совести; но я обязан пред тобою, пред собой, пред Богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана, и связана не людьми, а Богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару. — Ничего не понимаю. Ах, Боже мой, и как мне на беду спать хочется! — сказала она, быстро перебирая рукой волосы и отыскивая оставшиеся шпильки. — Анна, ради Бога, не говори так, — сказал он кротко. — Может быть, я ошибаюсь, но поверь, что то, что я говорю, я говорю столько же за себя, как и за тебя. Я муж твой и люблю тебя. На мгновенье лицо ее опустилось, и потухла насмешливая искра во взгляде; но слово «люблю» опять возмутило ее. Она подумала: «Любит? Разве он может любить? Если б он не слыхал, что бывает любовь, он никогда и не употреблял бы этого слова. Он и не знает, что такое любовь». — Алексей Александрович, право, я не понимаю, — сказала она. — Определи, что ты находишь... — Позволь, дай договорить мне. Я люблю тебя. Но я говорю не о себе; главные лица тут — наш сын и ты сама. Очень может быть, повторяю, тебе покажутся совершенно напрасными и неуместными мои слова; может быть, они вызваны моим заблуждением. В таком случае я прошу тебя извинить меня. Но если ты сама чувствуешь, что есть хоть малейшие основания, то я тебя прошу подумать и, если сердце тебе говорит, высказать мне... Алексей Александрович, сам не замечая того, говорил совершенно не то, что приготовил. — Мне нечего говорить. Да и... — вдруг быстро сказала она, с трудом удерживая улыбку, — право, пора спать. Алексей Александрович вздохнул и, не сказав больше ничего, отправился в спальню. Когда она вошла в спальню, он уже лежал. Губы его были строго сжаты, и глаза не смотрели на нее. Анна легла на свою постель и ждала каждую минуту, что он еще раз заговорит с нею. Она и боялась того, что он заговорит, и ей хотелось этого. Но он молчал. Она долго ждала неподвижно и уже забыла о нем. Она думала о другом, она видела его и чувствовала, как ее сердце при этой мысли наполнялось волнением и преступною радостью. Вдруг она услыхала ровный и спокойный носовой свист. В первую минуту Алексей Александрович как будто испугался своего свиста и остановился; но, переждав два дыхания, свист раздался с новою, спокойною ровностью. — Поздно, поздно, уж поздно, — прошептала она с улыбкой. Она долго лежала неподвижно с открытыми глазами, блеск которых, ей казалось, она сама в темноте видела.

Теа смотрела на меня, прищурившись. Страх она видела, но откуда он - не знала. То есть либо она прочла у меня в голове только о своих сыновьях, либо не поняла, почему меня пугает беременность. Если первое - хорошо; если второе - слишком она мне чужда, чтобы с ней говорить.

Я повернулась к Огги и его разгневанной подружке - единственной женщине на той стороне комнаты. На каблуках она была выше шести футов. Но в отличие от Клодии, мускулистой и зловещей, эта женщина была худой. Не играли у нее мышцы на руках и ногах. Она гневно размахивала большими ладонями, ногтями с темным лаком, на правой руке сверкал бриллиант. Красное платье с серебряными блестками облегало ее как сверкающая кожа. И было такое короткое, что, когда она обходила диван излишне широким шагом, я заметила, что под ним ничего нет. Да-а…

Огги подвел ее ко мне. Лицо у нее было красиво как у модели - со впалыми щеками, почти изможденное, но косметики на нем было достаточно, чтобы это слово не приходило в голову. Волосы длинные, начесанные слишком высоко, будто она так и осталась в восьмидесятых, но темные. Может быть, это даже был ее натуральный цвет. Тоненькие бретельки платья и его легкая ткань не были предназначены для поддержки груди. Такого размера грудь не торчит вперед без помощи более серьезной, чем от такого платья. Она выступала из-под него так, как настоящая грудь просто не может.

Женщина дернулась ко мне, держа Огги за руку. Хорошая походка, пружинная, но грудь даже не колыхнулась. Большие груди, хорошей формы, но держались под платьем так, будто были тверже, чем грудям полагается.

Только когда Мика дернул меня за руку, я поняла, что пропустила что-то, пялясь на ее грудь. Встряхнув головой, я глянула в глаза Огги:

Прости, я не расслышала?

Это Банни, моя метресса.

Банни. Интересно, это настоящее имя? Наверное. Кто захотел бы носить имя Банни?

Я кивнула:

Здравствуй, Банни.

Огги чуть дернул ее за руку, кивнул ей.

Она обернулась ко мне мрачным лицом:

Я хотя бы у одного мужика шлюха, а не у дюжины.

Мика в буквальном смысле меня от нее оттащил. Я не сопротивлялась - настолько оторопела от ее грубости, что лишилась речи. Даже не разозлилась пока - слишком это было неожиданно. И слишком грубо.

Огги велел ей встать на колени, а когда она замешкалась, поставил силой.

Извинись немедленно!

Сила его заполнила комнату, как холодная вода, пустила у меня по коже мурашки.

А почему это я шлюха, если та проституирует собственных сыновей, а эта трахается со всем, что убежать не может?

Я знала эту интонацию - взвешенную, тщательно контролируемую, когда сама боишься того, что можешь сделать, если заорешь.

Во время судебного процесса над нацистскими преступниками 1945 года среди обвиняемых выделялась одна девушка. Она была довольно миловидной, но сидела с непроницаемым лицом. Это была Ирма Грезе – садистка, каких еще поискать. В ней странным образом сочетались красота и необыкновенная жестокость. Приносить мучения людям доставляло ей особое удовольствие, за что надзирательница концлагеря получила прозвище «белокурый дьявол».


Женские вспомогательные подразделения СС. Ирма Грезе в центре.

Ирма Грезе (Irma Grese) появилась на свет в 1923 году. Она была одной из пяти детей в семье. Когда Ирме исполнилось 13 лет, мать покончила с собой, выпив кислоту. Она не могла выдерживать побои мужа.

Через два года после смерти матери Ирма бросила школу. Она стала вести активную деятельность в Союзе немецких девушек, перепробовала несколько профессий, а в 19 лет, несмотря на протесты отца, записалась в состав вспомогательных подразделений СС.


После войны надзирательница собиралась стать актрисой.

Свою деятельность Ирма Грезе начала с лагеря Равенсбрюк, затем по собственному желанию ее перевели в Аушвиц. Грезе настолько рьяно исполняла свои обязанности, что уже через полгода стала старшей надзирательницей, вторым человеком после коменданта лагеря. Сегодня это звучит довольно забавно, но Ирма Грезе говорила, что не собиралась оставаться надзирательницей всю жизнь, а хотела потом играть в кино.

Ирма Грезе - самая жестокая надзирательница лагерей смерти во время Второй мировой войны.

За свою красоту и ужасную жестокость Грезе получила прозвища «Светловолосый дьявол», «Ангел смерти», «Прекрасное чудовище». Надзирательница с прекрасной прической, ароматом дорогих духов, исходивших от нее, вполне оправдывала свои прозвища. Она с особым садизмом расправлялась с заключенными.

Помимо оружия, у Ирмы всегда при себе имелся хлыст. Она лично забивала до смерти женщин-заключенных, устраивала отстрелы во время построения, отбирала тех, кто отправится в газовую камеру. Но больше всего удовольствия ей доставляли «забавы» с собаками. Грезе специально морила их голодом, а затем натравливала на заключенных. У нее даже имелся абажур, сделанный из кожи убитых женщин.


Надзирательница Ирма Грезе и комендант концлагеря Йозеф Крамер.

Зверства нацистов в концлагерях.

В марте 1945 года по личной просьбе Ирмы Грезе ее перевели в концлагерь Берген-Бельзен. Через месяц ее взяли в плен британские войска. Бывшая надзирательница вместе с другими работниками концлагеря предстала перед судом, который получил название «Бельзенский процесс». Ее приговорили к смертной казни через повешение. Приговор привели в исполнение 13 декабря 1945 года.

Ирма Грезе во время Бельзенского процесса.

По словам очевидцев, в ночь перед казнью Ирма Грезе вместе с еще одной приговоренной Элизабет Фолькенрат распевала песни и смеялась. На следующий день, когда ей накидывали петлю на шею, Ирма с непроницаемым лицом бросила палачу: «Schneller» (нем. «быстрее»). «Ангелу смерти» на тот момент было всего лишь 22 года. За свое недолгое существование она лишила жизни тысячи людей.