Испания – это многоязычная страна. Языки Испанииимеют свои традиции и историю. Впрочем, как и многие народы на её территории. Во времена правления Франсиско Франко этнические меньшинства подвергались искусственному давлению. Их речь истреблялась, а носителям грозила смертная казнь за использование неофициального языка.

Но спустя многие годы, языки этих народов не исчезли. Наоборот начали набирать силу и за последнее десятилетие пережили настоящее возрождение.

Эти народы – каталонцы, говорящие на каталанском, галисийцы – говорят на галисийском языке, баски – на баскском, астурийцы – на астурийском языке, окситанцы – на окситанском, ну и арагонцы соответственно на арагонском языке. Также существует диалект каталанского языка, на котором говорят валенсийцы. Иногда употребляется его название, как валенсийский язык. На каталанском языке общаются не только жители Каталонии , но и жители Балеарских островов.

К сожалению есть и исключения из правил. Так, например, только в нескольких сельских селениях остались носители арагонского языка, который постепенно исчезает.

Свою новую жизнь обретает астурийский язык, носителей которого с каждым годом все прибавляется. В зависимости от местности, этот язык также называют астур-леонским, леонским и эстрамадурским. Он встречается в таких автономных сообществах, как Астурия , Кастилия и Леон, Эстремадура и Кантабрия .

Больше всего в Испании кастильской народности. Кастильский язык еще называют просто испанским. Его носителем в стране являются около 40 миллионов жителей. И именно он считается главным языком в Испании.Хотя государственным языком официально признан испанский, не все так просто обстоит вне официальной обстановки.

Если обратиться к прошлому, тому далекому, когда королева Изабелла Кастильская обвенчалась с Фердинандом Арагонским, то в те времена был популяризирован и в основном использовался кастильский испанский, который привнесла королева. Позже по причине народных волнений и попыток отделений с сепаратистскими настроениями вкупе каждая исторически обособленная область Испании начала использовать свой язык или уже на фоне существующего одного – свое наречие. Вторая попытка насильного насаждения единого испанского языка для всех была сделана диктатором Франко. Он просто-напросто запретил использование других наречий в общении. Недовольные этим распоряжением сторонники независимости своих краев просто ушли в подпольное существование. Этот запрет, связанный с употреблением местных наречий, рухнул со смертью диктатора.

Испания насчитывает семнадцать территориальных единиц, каждая из которых не преминула создать свой собственный флаг, законы, мини-столицу, а у некоторых и свой особый язык, что является особым случаем. Кстати, если попытаться задать вопрос о патриотизме испанцу, то в итоге будет приблизительно такой вывод: на свете очень много противных и неприятных наций, да и испанцы не лучше, хорошие люди – бразильцы, но лучше, например, Каталонии (может последовать название Арагона, Кастилии, Андалусии и так далее) нет места и людей.

Каталонцы, раз уж о них зашла речь, считают «своей» столицей – Барселону, в то время как Мадрид большим почтением у них не пользуется. И говорят тут на своем языке – каталонском, имеющему общие корни с французским. И будет большая неприятность, если испанец, но не житель Каталонии, обратиться на кастильском наречии к истинному каталонцу.

А вот Баски, называющие свою маленькую историческую землю Эускадия, явно отграничивают себя от остальной Испании. Вдумайтесь: свой «национальный» баскский теле-канал, все надписи и даже указатели на дорогах – на баскском языке, а также полиция, налоги, законы и школы, которые полностью переведены на употребление баскского языка. Подкрепляет всю эту пирамиду страны Басков группировка под названием ЭТА, в переводе эта аббревиатура переводится как «свободу стране Басков». Вот так и страна в стране. И еще в некоторых областях будет аналогичное положение вещей в отношении самоопределения и языка.

ТАРТЕССИИ-ИБЕРЫ

Как уже говорилось, Тартессийская держава распалась под ударами карфагенян. Но государство тартессиев сохранилось. Античные авторы неоднократно упоминают тартессиев, противопоставляя их иберам. Так, Псевдо-Скимн (198—200) говорит о тартессиях и сразу же после них об иберах. Диодор (XXV, 10), рассказывая о походе Гамилькара, говорит, что тот воевал с тартессиями и иберами. Полибий (III, 33, 9) упоминает среди испанских народов, чьих воинов Ганнибал перевел в Африку, терситов, т. е. тех же тартессиев . Силий Италик (III, 391—405) выделяет «владения Аргантониевых внуков». Ливий (XXIII, 26) сообщает о восстании тартессиев против карфагенян. После этого восстания тартессии исчезают из источников, и речь уже идет о турдетанах и более мелких царствах, существующих на тартессийской территории. Вероятно, только во время решающей схватки с Римом, когда карфагеняне не решились оставлять в своем тылу столь беспокойного подданного, Тартессида как политическое целое была окончательно ликвидирована, и на ее месте возникли более мелкие образования.

Вернемся к Тартессиде V—III вв. до н. э. Упоминание Силием Италиком городов, подчиненных «Аргантониевым внукам», дает представление о ее территории. Все перечисленные поэтом города находятся в долине Бетиса и на крайнем южном выступе Пиренейского полуострова. Эта территория и в римское время отличалась известной индивидуальностью. По словам Страбона (III, 1, 6), ее жители имели иной, чем у остальных иберов, язык и письменность, свои исторические сочинения, законы, составленные в стихах. Вплоть до середины I в. до н. э. здесь сильнее, чем в других местах, ощущалось финикийское влияние. Культура этого района отличалась большей простотой и сохранением старых традиций, идущих от времени существования Тартессийской державы . Обычно эту культуру отличают от ориентализирующей тартессийской и называют турдетанской.

При сравнении территории «второй» Тартессиды с границами Тартессийской державы видно, что тартессии утеряли не только власть над другими народами Южной Испании, но и западную часть собственных земель, включая Онубский район. Это не могло не сказаться на экономической базе тартессийского государства в V—III вв. до н. э. Долина Бетиса отличалась необыкновенным сельскохозяйственным богатством, а омывающие Турдетанию воды обилием рыбы (Strabo III, 2,4—7). Именно разработка этих богатств и стала основой процветания турдетанов и их предшественников — тартессиев. Отголоском их богатств явились слухи, что карфагеняне застали там серебряные бочки для вина и кормушки для скота (Strabo III, 2, 14). Серебро не исчезло из жизни тартесиев (ср.: Strabo III, 2, 8), но его стало меньше. Даже в центрах, оставшихся в составе Тартессиды, выплавка его сократилась. Так что первенствующую роль теперь играет именно сельское хозяйство, в котором преобладающее место занимают выращивание зерна и оливы, изготовление оливкового масла и скотоводство .

О формах сельскохозяйственного производства сведений нет. Однако о разработке рудников и обработке металла кое-что известно. Диодор (V, 36, 3) говорит о разработке южноиспанских рудников до прихода римлян частными лицами. Возможно, часть добытой руды обрабатывали на месте, как это было и раньше. Но часть, несомненно, перевозили в более крупные центры. Таким центром в средней долине Бетиса была Кордуба, где раскопки обнаружили следы металлургии, хотя и в меньшем масштабе, чем в предыдущую эпоху. Они же показали, что отдельных мастерских в Кордубе не было и что металлургия по-прежнему носила домашний характер . При значительных находках местной керамики археологи пока не нашли гончарных мастерских; видимо, и гончарное ремесло было домашним.

Археологические исследования показали, что местные культуры являются органическим продолжением предшествующих . Следовательно, то тартессийское государство, которое в V—III вв. до н. э. существовало на юге Испании, является прямым продолжением Тартессийской державы, но в резко уменьшенном размере.

Основной ячейкой этого государства были города. Силий Италик (III, 391—405) называет шесть городов. Если отбросить Кастулон , то это Кордуба, Гиспалис, Набрисса, Гаста и Картея. Есть сведения и о других городах. Видимо, в Тартессиде и в это время существовала иерархия городов, и отмеченные Силием выступают в качестве глав целых округов, в пределах которых располагались подчиненные поселения.

Один из этих городов — Гаста — в римское время имел определение «Царская» (Regia) (Plin . III, 11). Некоторые исследователи даже считали ее искомым городом Тартессом . Если это и не так (раскопки это предположение никак не подтвердили), то во всяком случае это был древний город, служивший, вероятно, резиденцией местного правителя . Расположенная на невысоком холме над восточной оконечностью поймы нижнего Бетиса, Гаста возникла еще в конце неолита. В IV—II вв. до н. э. этот город был значительным торговым центром . О богатстве Гасты говорит клад богатейших вещей VI—III вв. до н. э., найденный в ее окрестностях .

Гаста владела городской областью (ager Astensis), которую упоминает Ливий (XXXIX, 21). Эта область была довольно значительна, если Ласкута (Ласкутская башня), где в 189 г. до н. э. находились гастийские рабы, располагалась в ее пределах, поскольку лежал она довольно далеко от Гасты (ср.: Plin . III, 11; 15) . Во время римского завоевания Гаста оказала упорное сопротивление, так что римский полководец Эмилий Павел пошел на освобождение рабов, чтобы нанести ущерб сопротивляющимся , а несколько позже под ее стенами пал римский претор (Liv. XXXIX, 21).

Значительным городом была также Кордуба, расположенная на пересечении сухопутных дорог и реки. Она была важным центром земледелия, скотоводства и выплавки меди, которую доставляли из недалеких рудников . Другим значительным центром был Гиспалис, до которого по Бетису могли подниматься морские суда . В окрестностях этого города отмечается необыкновенная плотность археологических местонахождений, слои которых датируются начиная от II тыс. до н. э. и до римского времени .

Раскопки в современной Лебрихе, которая, вероятнее всего, совпадает с древней Набриссой, показали, что речь идет о довольно старинном городе, существовавшем в течение всего I тыс. до н. э. По Плинию (III, 11), Набрисса прозывалась еще и Венерией. Эта Венера — местное женское божество плодородия, чей культ был широко распространен на юге Испании и чьи изображения довольно часто там находят . Видимо, Набрисса была значительным центром почитания этой богини, отождествленной римлянами с Венерой.

Несомненно, до римлян существовала и Картея, рядом с которой и возник пунический город, о котором шла речь в V главе . Косвенные соображения позволяют говорить о значительности и древности тартессийской Картеи . Предполагали, что именно здесь находился таинственный Тартесс (Plin . III, 7; Арр . Hisp. 63). Это мнение ошибочно, но возникнуть оно могло потому, что сама Картея была известна своим богатством и древностью . Местоположение города было очень удобным, хорошо подходило для стоянки судов, и недаром в 206 г. до н. э. Картея была базой римского флота (Liv . XXVIII, 30—31), а позже значительным рыболовецким центром (Strabo III, 2, 7; Plin . IX, 89; XXXI, 94). Едва ли случайно, что именно сюда римляне вывели первую латинскую колонию в Испании (Liv . XLIII, 3).

Таким образом, есть все основания считать города, названные Силием Италиком, древними и игравшими значительную роль на юге Испании. Они являлись важными экономическими либо религиозными центрами, восходящими ко времени существования Тартессийской державы. Поэтому естественно, что они являются и основными ячейками «новой» Тартессиды.

Однако, как говорилось выше, здесь имелись и другие города, в том числе Typтa (FHA III, р. 189), которую А. Шультен даже считал столицей турдетанов . Плутарх (Aem. 4) приписывает Л. Эмилию Павлу мирное подчинение 250 городов. Эта явно преувеличенная цифра дает все же представление об относительной многочисленности городов Турдетании. Их наличие подтверждает и археология . Эти города, видимо, подчинялись тем, которые упомянул Силий Италик.

В долине Бетиса и окружающих районах строились также укрепления башенного типа, охранявшие важнейшие торговые пути и самые богатые земледельческие территории (Liv. XXII, 19, 6) . В древности сооружение этих укреплений приписывалось Ганнибалу (Plin . II, 181), но современные исследования показали, что они относятся обычно к 400—200 гг. до н. э. Вероятно, таким укреплением была Ласкутская башня (turris Lascutana), упомянутая в древнейшей латинской надписи, найденной в Испании (CIL II, 5041), датируемой 189 г. до н. э. Эта надпись содержит декрет Эмилия Павла, согласно которому рабы гастийцев, находившиеся в этой башне, объявлялись свободными, а город и поле, которыми в это время завладели, отныне могли иметь в своем распоряжении, пока этого хочет народ и сенат римский.

Анализируя этот декрет, некоторые исследователи пришли к выводу, что речь идет о форме коллективного рабства, подобного илотии, и что остальные «башни» были населены людьми, подчиненными горожанам других, более значительных городов . Высказывалось также предположение, что речь идет об особых формах зависимости, свойственных Карфагену и распространенных в зоне карфагенского влияния на юге Испании . Но более правильной представляется другая интерпретация. В результате какого-то события, возможно восстания, рабы гастийцев (отдельных граждан, а не всей общины) собрались в Ласкутской башне, захватив ее, а римский полководец, воевавший с Гастой, утвердил их во владении городом и землей. Если бы находившиеся там рабы законно владели городом и землей, надобности в утверждении не было бы. Аналогию, как кажется, представляет договор римлян с Вириатом (Арр. Hisp. 69): лузитанам предоставляется земля, которой они в ходе войны завладели к моменту заключения договора. В тексте декрета Павла прямо говорится не только о городе и земле, но и об освобождении самих рабов. Из декрета видно, что все уступки были обусловлены волей Рима и могли быть в любое время взяты назад. Это, думается, свидетельствует о том, что речь идет не о закреплении за рабами города и земли, а о поднятии статуса рабов и о передаче им того, чем они в то время завладели (еа tempestate posidissent). И одно косвенное соображение: Ласкутская башня, как и другие подобные, явно была довольно сильной крепостью, и трудно представить, что такие башни были в то время рабскими поселениями, ибо в таком случае они постоянно представляли бы угрозу для господ. Поэтому думается, что в Южной Испании нет следов «коммунального рабства» (что, разумеется, не означает априорно, что такового и не было).

Раскопки показывают, что среди населения Южной Испании выделяются три группы: знать, простой народ и зависимые люди . В соответствующей главе говорилось о подобном делении тартессийского общества. Страбон (III, 1, 6) говорит о существовании у турдетанов древних законов. Их сохранение свидетельствует и о сохранении старых социальных порядков, включая наличие «плебса» и исполнителей «рабских служб». «Плебеи» были, по-видимому, основными производителями, занимавшимися земледелием, скотоводством, домашним ремеслом . Кем были те «частные лица», которые, по Диодору, разрабатывали рудники, мы не знаем. Автор называет их «удачливыми». Едва ли это аристократы. Вероятнее, какая-то часть «плебса» сумела пробиться в ряды владельцев рудников. Все же само по себе существование аристократии сомнений не вызывает. Возможно, выделилась уже и жреческая знать, судя по скульптурам жрецов и жриц .

Сохранение старых законов показывает, что сохранился и старый политический строй, т. е. монархия. Если принять слова Силлия Италика об «Аргантониевых внуках» буквально, то можно считать, что сохранилась и старая династия. Однако в этом вопросе мы встречаемся с большими трудностями. Араврик и Форкис, возглавлявшие, по словам Силия Италика (III, 402—403), тартессийское войско, — не цари, а «вожди» (duces). Имя Араврик — кельтское. «Полководцем кельтов» назван Истолатий, возглавивший борьбу тартессиев с Гамилькаром (Diod . XXV, 10). Хальба, вставшего во главе последнего восстания тартессиев, Ливий (XXIII, 26, 6) называет «знатным вождем тартессиев» (nobilis dux Tartessiorum). Цари появляются на этой территории только после окончательного уничтожения Тартессиды.

Такое обстоятельство можно объяснить следующим предположением. Тартессийское государство и после его сокращения и подчинения карфагенянам представляло собой сложное политическое образование, и царь не выступал лично в роли командующего, поручая это другому лицу. Таким лицом мог быть предводитель наемников. Ливий (XXXIV, 17) говорит, что турдетаны считались самыми невоинственными среди испанцев. В целом это мнение не соответствует действительности, ибо известно о трудной борьбе римлян в Турдетании. Но оно могло возникнуть из-за активного использовании турдентами наемников. Такими наемниками могли быть и кельты (Diod . XXV, 10), и кельтиберы (Liv . XXXIV, 17).

После окончательной гибели Тартессиды на ее территории возникло несколько сравнительно небольших царств. Их политическая структура упростилась, и теперь цари стали брать на себя и функции военачальников. Таким царем был Кулхас, или Колихант, как его называет Полибий (XXI, 11, 13), властвовавший в 206 г. до н. э. над 28 городами (Liv. XXVIII, 13, 3), а в 197 — над 17 (Liv . XXXIII, 21, 6). Его владения находились где-то в Турдетании, вероятнее всего — в долине Бетиса. Царство другого царя — Луксиния — располагалось в средней части этой долины: ему принадлежали города Кармона и Бардон (Liv . XXXIII, 21,6). В Южной Испании локализуются владения Аттена (Liv. XXVIII, 15,4) и Коррибилона, господствовавшего над городом Ликабром (Liv . XXXV, 22, 5) . Эти царства были не очень мелкими, хотя и уступали Тартессиде даже в ее уменьшенном размере. Под властью Кулхаса и Луксиния был не один город. Коррибилона Ливий называет «славным царем» (nobilis rex), а про Аттена говорит, что он перешел к римлянам с большим количеством воинов.

Эти государства возникли в сложных условиях II Пунической войны. Полибий (XXI, 11, 3) приводит Колиханта (Кулхаса) наряду с илергетом Индибилом и нумидийцем Масиниссой в качестве примера незначительных и случайных властителей (династов), ставших царями. Масинисса утвердился в Нумидии с помощью Сципиона. Тесно был связан со Сципионом и Индибил. Видимо, с помощью того же Сципиона смог укрепить свое положение и Кулхас. Кельтские имена Кулхаса и Луксиния позволяют предположить, что оба они могли быть сначала предводителями наемников . Если это так, то такое обстоятельство проливает некоторый свет на образование новых государств на территории окончательно распавшейся Тартессиды. В ряде случаев (видимо, именно так произошло с Кулхасом и Луксинием) предводители наемных отрядов захватывали власть в тех или иных местах, а затем, балансируя между воюющими державами, расширяли ее. Когда же война между Карфагеном и Римом кончилась и римляне перестали быть заинтересованными в поддержке местных царьков, они начали их притеснять. Недаром после изгнания карфагенян из Испании они отняли у Кулхаса 11 городов.

Под властью царей находились города, которые, может быть, оставались основными ячейками и этих более мелких государств. О роли городов в военных действиях II Пунической войны нет сведений. Так, около Кармоны произошло большое сражение, но из описания Аппиана (Hisp. 25, 27) не видно, чтобы кармонцы играли в нем какую-либо роль. И позже, когда та же Кармона участвовала в восстании против римлян, она выступала не как самостоятельная единица, а как город под властью царя Луксиния (Liv . XXXIII, 21,6). Видимо, самостоятельного значения эти города не имели.

Цари же активно участвовали в событиях. Ливий (XXVIII, 13, 3) пишет, что Кулхас обещал Сципиону (по-видимому, в обмен на помощь в укреплении своей власти) всадников и пехотинцев. Римский автор использует слово conscripturus . Это говорит о насильственном наборе подданных Кулхаса в его армию, что свидетельствует о значительной власти царя. Армия Кулхаса насчитывала 3000 пехотинцев и 500 всадников. Насколько эта сила была значительной в тогдашних масштабах Южной Испании, не известно. Диодор (XXV, 10) говорит, что Гамилькар после убийства Истолатия, его брата и «всех других» оставшиеся три тысячи воинов включил в свою армию. Значит, тартессийское войско было больше армии Кулхаса, но в какой степени, мы не знаем.

После полной гибели Тартессиды появились, по-видимому, и города, не подчиняющиеся царям. Таков был, как кажется, случай Гасты. В своей борьбе против римлян город выступал как самостоятельная единица и, следовательно, не входил ни в какое более обширное государство. Гаста, как уже отмечалось, вероятно, имела собственного правителя, почему и получила прозвище «Царская».

Карфагеняне без нужды не вмешивались во внутренние дела подчиненных им государств и племен . Римляне же вскоре после изгнания карфагенян приступили к реальному покорению страны. Территория бывшей Тартессиды была инкорпорирована в провинцию Дальняя Испания.

ИБЕРЫ

Иберская цивилизация складывалась постепенно на большом пространстве от Гибралтара до Пиренеев, а какое-то время и до Родана, под воздействием многих факторов, включая финикийское и греческое влияние . Эти влияния, особенно финикийское, были довольно значительными на юге и востоке Пиренейского полуострова. Население северо-востока такие влияния испытывало сначала в меньшей степени. В первой половине I тыс. до н. э. в этом регионе уже выделяется местная знать, концентрирующаяся, как кажется, вместе с обслуживающими ее ремесленниками в сравнительно небольших поселениях, занимавших важное стратегическое положение и контролирующих торговые пути. Они осуществляли какой-то вид власти над другими поселениями, где сосредоточивалось население, занимавшееся земледелием и животноводством . Многое в социальной структуре этого населения еще неясно, но, видимо, можно говорить о начавшемся процессе социального, политического и экономического расслоения, сопровождавшемся иерархизацией поселений, когда одно из них осуществляет контроль над другими, близлежащими. Но говорить о том, что это были иберы, еще едва ли возможно.

Во второй половине VI в. до н. э. поселения на востоке были по каким-то причинам покинуты, и только в конце этого или, скорее всего, в начале следующего столетия старые места вновь заселяются, и их население было уже чисто иберским со всеми элементами иберской культуры, включая характерную керамику . Приблизительно с V в. до н. э. можно говорить о существовании довольно развитой иберской культуры. Разнообразие условий, в которых находились те или иные группы иберского этноса, отразились и в различиях в социальном развитии этих групп. Общая картина ко времени римского завоевания представляется довольно пестрой.

Одним из элементов этой картины были города или, может быть, протогорода (oppida) . Как правило, они располагались на холмах и были укреплены. Размеры таких городов различны — от 44 га в Кастулоне до менее одного га в поселении Пуэнте Таблас , но в целом в южной части иберской территории они обычно более крупные, чем на востоке и северо-востоке Испании. В них ясно различаются две зоны: общественная и частная , что свидетельствует о существовании какого-то управленческого аппарата. Их заполняли сравнительно небольшие дома, построенные без особого порядка, и среди них пока нельзя выделить особенно роскошные. Такие города являлись центрами окружающих территорий . На этих территориях располагались более мелкие поселения, подчинявшиеся крупным и тесно связанные с ними не только политическими, но и экономическими узами . Существовали и укрепленные городища, размерами не уступающие городам, но населявшиеся только время от времени, видимо, в период большой опасности . Это, вероятно, те крепости (castella), которые упоминают античные авторы (например, Liv. XXXIV, 11; 16). Уже само наличие таких укрепленных убежищ для окрестного населения подразумевает существование неукрепленных поселений, деревень, жители которых и укрывались в случае необходимости за стенами крепостей. О наличии деревень говорит Страбон (III, 4, 13). В последнее время археологи как будто уже находят подтверждение существованию таких неукрепленных деревень со сравнительно коротким (или во всяком случае нестабильным) временем их жизни, жители которых были заняты исключительно сельским хозяйством .

Некоторые города становились самостоятельными. Таким городом на юге была Астапа. И Ливий (XXVIII, 22, 2), и Аппиан (Hisp. 33) говорят, что этот город до конца стоял на стороне карфагенян, когда почти все окружающие перешли на римскую сторону. Астапийцы же предпочли все сами погибнуть и уничтожить все свое имущество, но не сдаться на милость завоевателя. Едва ли Астапу можно считать подлинным полисом , но ее самостоятельность несомненна. Судя по описанию Ливия, все вопросы в Астапе решали сами граждане; в городе имелась площадь, на которую жители перед решающей схваткой собрали свое имущество, жен и детей.

На территории бастетанов подобной общиной мог быть Оронгис. Из Ливия (XXVIII, 3,2-13) известно, что в распоряжении города находилась территория, на которой располагались земля и рудники. Эти владения и были основой богатства города, который Ливий называет богатейшим. Здесь, как и в Астапе, существовала площадь, где, по-видимому, тоже собирались граждане. С другой стороны, Ливий отмечает, что Оронгис относился к области месессов, которые, в свою очередь, являлись частью племени бастетанов. Описывая Испанию гораздо более позднего времени, Плиний (III, 4,9) упоминает город Ментесу Бастетанов. Возможно, что в конце III в. до н. э. Оронгис входил в сферу влияния Ментесы (или Месесы) либо даже ей подчинялся. Но когда Сципион штурмовал Оронгис, ни Ментеса, ни другие бастетанские общины на помощь ему не пришли. Объясняется ли это конкретными военными обстоятельствами или слабостью связей между бастетанскими общинами, сказать пока невозможно.

Самостоятельную и весьма активную роль играл оретанский Кастулон, как показывает его поведение во время II Пунической войны, когда он переходил от карфагенян к римлянам и обратно (Liv. XXIV, 41, 7; XXVI, 26, 6; XXVIII, 19, 1—2; Арр . Hisp. 16). Ливий называет этот город сильным и знаменитым (valida ас nobilis). Недаром Ганнибал, желая укрепить свои связи с иберами, взял себе жену из Кастулона (Liv. XXIV, 41,7). Основой богатства города были земледелие, скотоводство и металлургия . Базой кастулонской металлургии являлись богатые серебряные и свинцовые рудники окрестностей (Strabo III, 2,10-11), подобные руднику Бебелон, который, перейдя во владения Ганнибала, давал тому 300 фунтов серебра ежедневно (Plin. XXXIII, 97) . Ремесленные мастерские располагались в особом квартале города , что может свидетельствовать об их выделении в особую социальную группу. Вел этот город и активную внешнюю торговлю . Его основными контрагентами до прихода римлян были, вероятнее всего, карфагеняне, через которых до кастулонской знати доходили и греческие изделия, в том числе обильная эллинская керамика . Незадолго до римского завоевания Кастулон начал чеканить собственные монеты .

Выделяются и другие бастетанские города, как Басти и Тутуги. Под их властью находились относительно обширные территории с более мелкими поселениями. В их экономике некоторую роль играла добыча металлов, но в еще большей степени земледелие и разведение овец и коз, а с другой стороны, контроль над торговыми путями, по которым товары внутренних районов полуострова доставлялись в порты побережья .

В Восточной Испании самостоятельным городом был Сагунт. Это был довольно развитый центр, который еще до 219 г. до н. э. чеканил собственную монету с иберской легендой . Он, вероятно, активно торговал с греками и, может быть, италиками. В письме, написанном неким эмпоритом в VI или V в. до н. э., упоминается город Сайганте, и, вероятнее всего, речь идет о Сагунте . Иногда предполагают, что упомянутый Геркатеем город Иберии Сикана — тот же Сагунт . Если это так, то ясно, что Сагунт существовал, по крайней мере, в VI в. до н. э. и уже интересовал греков, в том числе эмпоритов, установивших с ним связи. Ливий (XXI, 7, 3) среди богатств Сагунта называет и плоды земли, что свидетельствует о существовании сельскохозяйственной округи. Об обильной земле Сагунта говорит и Полибий (III, 17). Этот город настолько выделялся среди соседей, что античные авторы считали его греческой колонией (Strabo III, 4, 6; Арр . Hisp. 6). По Ливию (XXI, 7, 3), в основании Сагунта еще участвовали и италики из Ардеи. Ливий же называет Сагунт самым богатым городом к югу от Ибера и противопоставляет сагунтинцев испанцам. Однако сейчас можно утверждать его местное происхождение .

Рассказ Ливия (XXI, 7—15) об осаде и взятии Сагунта Ганнибалом в 219 г. до н. э. позволяет представить в общих чертах управление городом. Во главе общины стоял претор, как его называет на римский манер Ливий. К «претору» пришел с предложением позорного мира некий Алорк. Но принять решение, от которого зависели жизнь и смерть города, «претор» в одиночку не мог. Он созвал сенат, который и принял окончательное решение в присутствии народа. Ливий говорит о populi cocilium ; следовательно, речь идет не о неорганизованной толпе случайно собравшихся горожан, а о каком-то виде народного собрания. Народ выступает, таким образом, как важная, но в то же время пассивная инстанция, ибо окончательно решает вопрос все же «сенат», т. е. аристократический совет. Это очень напоминает Спарту времен Тиртея (fr. 3). Если верить Диону Кассию (Zon . VIII, 21), совет собирался не на площади, а в акрополе. А это еще резче ограничивало роль народа.

Такие города, как Сагунт или Астапа, видимо, представляли собой города-государства, состоящие из собственно города и некоторой округи. В рамках этой округи в ряде случаев имелись другие города, которые были меньшего размера и явно подчинялись более крупным центрам . Такие политические единицы можно сравнить с «номовыми государствами» Древнего Востока . Однако таких городов-государств было немного. Может быть, на юго-востоке Пиренейского полуострова их было больше, на востоке же Сагунт представляется исключением из общего правила . Характерно, что Ливий (XXI, 5), говоря о войнах Ганнибала в Испании, упоминает отдельные племена (олькадов, вакцеев, карпетанов) и сагунтинцев. Сагунт, следовательно, стоит в одном ряду с племенами. Ясно, что в большинстве случаев именно племя выступает основной единицей в жизни иберов.

На территориях племен тоже существовали города и иногда довольно обширные . Так, Тарракон занимал площадь в 9 га, а Ульястрет (современное название, ибо древнее неизвестно) — даже 18 га . Они могли быть центрами племен, но самостоятельно не выступали. Известно только об одном их самостоятельном акте: в 195 г. до н. э. Катон потребовал от городов срыть стены, послав по городам специальные письма, которые там были по его приказу вскрыты в один и тот же день (Liv. XXXIV, 17; Арр . Hisp. 41; Plut . Cato 10). Но этот случай вполне объясним: Катону было важно, чтобы города иберов не успели снестись ни друг с другом, ни с вышестоящими (племенными) органами и были вынуждены действовать по своему разумению.

В иберских племенах уже довольно далеко зашло социальное расслоение. Раскопки некрополей показывают наличие в одних случаях трех, в других четырех различающихся групп. Одну составляли простые ямы с самым скромным инвентарем, а противоположную — погребальные камеры под насыпными холмами, в которых кроме местных продуктов находились произведения греческих и финикийских мастеров, особенно сосуды, многие из которых использовались как погребальные урны. Между этими полюсами располагались сравнительно скромные могилы «среднего слоя». В таком некрополе, как Тутуги, эти группы даже занимали разные зоны, отделяясь друг от друга территориально . На основании этого можно говорить, что речь идет уже не только о фактическом, но об официальном делении общества.

Люди, похороненные в самых простых ямах, относились, вероятнее всего, к зависимому слою населения. Были ли они рабами в собственном смысле слова или клиентами, подобными тем, кого описал в Галлии Цезарь, мы сказать точно не можем . Сохранилась традиция, приписывающая убийство Гасдрубала рабу, мстящему за казнь своего господина (Liv. XXI, 2, 6; Diod . XXV, 12; App . Hisp. 8; Iust . XLIV, 5, 5). Но в этом случае возможно перенесение на испанский материал греко-римских представлений. Сравнительно большое количество захоронений «рабов» и их расположение на одном кладбище с остальным населением говорит скорее о клиентеле, чем о рабстве .

«Средний слой» составляли свободные члены общества. Одни их могилы содержат оружие, другие нет. В некоторых случаях, как в некрополях Басти и Эль Сигарралехо, и те и другие находятся на одном кладбище , в других располагаются на разных: лежащие недалеко друг от друга некрополи Эль Молар и Альбуферрета различаются тем, что в первом имеется оружие, а в другом его нет . Видимо, у иберов, по крайней мере в южной части иберского мира, среди свободного населения выделяются, с одной стороны, ремесленники, земледельцы, рыбаки, лишенные доступа к оружию, а с другой — те, кто это оружие имел. Относительно большое количество могил с оружием не дает основания говорить о профессиональных дружинах. Диодор (XXV, 10) упоминает пятидесятитысячное войско иберов Индорта. Такая армия могла быть только общеплеменным ополчением, в которое, по-видимому, все-таки включались не все взрослые мужчины племени, а какая-то их часть, хотя и довольно значительная. Вотивные статуэтки, находимые в святилищах Юго-Восточной Испании, представляют и конных, и пеших воинов . Учитывая, что в «варварском» обществе конь рассматривался как принадлежность знатного человека, можно считать, что пехотинцами были рядовые свободные, а конниками аристократы.

Об иберских аристократах не раз говорят античные авторы (например, App . Hisp. 5; Liv . XXIV, 49,7). Краткие упоминания сенаторов, старейшин, принцепсов многократно встречаются при описании войн на Пиренейском полуострове. Эти упоминания говорят об активности знати. Ее органом был совет, игравший довольно значительную роль. Именно членов таких советов (сенаторов по римской терминологии) созвал в 195 г. до н. э. Катон для осуществления своего замысла разрушить городские стены (Liv. XXXIV, 17). Совет мог действовать совместно с монархом, всячески его поддерживая, как это было с илергетским царем Индибилом, но мог и выступить против него, как это произошло с братом Индибила Мандонием, который после смерти Индибила был выдан членами илергетского совета римлянам (Liv. XXIX, 3,4).

Эпизод с выдачей Мандония говорит о том, что аристократия и монарх — разные элементы иберского общества. То, что царский род уже выделялся из среды соплеменников, ясно видно из рассказа Полибия (X, 34) о переходе к римлянам эдетанского царя Эдекона. Историк отмечает, что это сделал не только сам царь, но и его друзья и родственники. О переходе на римскую службу всего народа Полибий не упоминает. Учитывая словоупотребление эллинистического времени, можно полагать, что «друзья» Эдекона — его приближенные, а точнее, пожалуй, дружина . Существование монархических институтов у иберов сомнений не вызывает. Повествуя о войнах с иберами, античные авторы не раз говорят о царях, царьках, властителях. Эта терминология, к сожалению, слишком расплывчата, чтобы на ее основании определить круг полномочий и степень власти монарха, но характерно, что почти все эти термины «привязываются» именно к Южной и Восточной Испании.

Монархом является Индибил. Правда, рядом с ним обычно упоминается его брат Мандоний. Но из описания событий видно, что именно Индибил играл первенствующую роль и именно его Ливий (XXII, 21, 3) называет царьком илергетов, а Мандоний выдвигается на первый план только после гибели брата. Полибий (III, 76, 1) именно Индибила считает союзником карфагенян. В этом случае он его называет полководцем, но несколько дальше — царем (X, 18) и династом (X, 35) . И позже, в 195 г. до н. э., выступает один царь илергетов — Билистаг (Liv. XXXIV, 11). Так что ни о какой диархии не может быть и речи.

Индибил и другие иберские монархи выступают в источниках как командующие или дипломаты. Это объясняется характером источников, говорящих преимущественно о войнах и дипломатических переговорах и лишь очень редко о внутренних делах племен и общин. Эти краткие сведения о «внутренней политике» касаются наследования власти. А она явно закреплялась за одним родом. После гибели Индибила его брат Мандоний тотчас в качестве царя собрал совет, и нет никаких данных о его выборе. Мандоний уверенно действует как брат погибшего монарха и, следовательно, новый монарх. После смерти главы общины Ибы его преемником стал его сын, но двоюродный брат нового главы с этим не согласился, и спор между ними решался поединком (Liv. XXVIII, 21, 5—9). В этом событии обращает на себя внимание то, что один претендент был старше другого, но другой — сыном умершего предводителя. Их поединок являлся по существу столкновением двух принципов: старого, родового, по которому власть переходит к старшему в роде, и нового, наследственного, в соответствии с которым она передается от отца к сыну.

Показателем разложения иберского общества является существование наемничества. Видимо, часть разорившихся соплеменников, возглавляемая какими-то аристократами, по тем или иным причинам не ужившимися дома, уходила в наемники. Их упоминает уже Фукидид (VI, 90), считая иберов среди варваров лучшими воинами. А по Диодору (XX, 70, 1), Дионисий в 369 г. до н. э. даже посылал иберских наемников в Спарту. Воины-иберы не раз упоминаются в карфагенской армии .

Верхушку общества составляла родовая знать, а руководство им совместно с аристократическим советом осуществлял монарх. Эти две силы — совет и монарх — обычно, видимо, действовали согласно, но могли и вступать в противоречия друг с другом. В последнем случае царь не имел силы навязать свою волю ни всему племени, как Эдекон эдетанам, ни аристократии, как Мандоний членам илергетского совета. В некоторых случаях царь мог быть и сакральной фигурой, на что намекает имя Эдекона, более или менее совпадающее с названием племени.

Эта картина, однако, не охватывает все иберское общество. Далеко не всегда римлянам или карфагенянам приходилось иметь дело с царями либо принцепсами. Часто, особенно в северной зоне (и живущие там илергеты выглядят, пожалуй, исключением), контрагентами завоевателей выступают целые племена. Так, в 195 г. до н. э. Катон имел дело с царем илергетов Билистагом (Liv. XXXIV, 11) и племенами того же региона — седетанами, авзетанами, суессетанами, лацетанами (Liv. XXXIV, 20). Археологические исследования в средней долине Ибера показали отсутствие ясных следов дифференциации во время, предшествующее римскому завоеванию . Здесь процесс развития родового общества был более медленным.

Итак, иберское общество нельзя рассматривать как единое целое. Здесь уже выделяются «номовые государства», как Астапа, Оронгис, Кастулон, Сагунт. Ряд иберских «народов», по-видимому, более или менее близко подошел к рубежу, отделяющему позднеродовое общество от государства. Видимо, совсем близко к этому рубежу стояли илергеты. Процесс формирования нового общества шел медленнее в средней долине Ибера и у небольших племен между Ибером и Пиренеями. Дальнейшее же развитие было прервано римским завоеванием.

КЕЛЬТИБЕРЫ

Среди народов внутренней части Испании значительную роль играли кельтиберы, населявшие восточную часть Месеты и правобережную часть средней долины Ибера. Это — кельтский народ, основной фонд их материальной культуры восходит к галльштаттским культурам первой половины I тыс. до н. э., топонимика и ономастика кельтиберов — кельтская, к кельтским относится и их язык, хотя его место среди кельтских языков еще вызывает споры . Плиний (III, 26) упоминает четыре «народа» кельтиберов. О четырех кельтиберских племенах говорит и Страбон (III ,4, 13). Поскольку в разных источниках (например у Аппиана) к кельтиберам зачастую причисляют разные племена, современные ученые склоняются к тому, что кельтиберских племен было пять: ареваки и пелендоны, населяющие так называемую Дальнюю Кельти-берию, и титты, лузоны и беллы, обитающие в так называемой Ближней Кельтиберии .

Во главе племен стоял вождь. Древние авторы называют его dux (Flor . I, 33, 13; 34; II, 13) или στρατηγός (App . Hisp. 44, 45, 50 и др.). Только однажды Ливий (XXXV, 7, 6) упоминает царя Гилерна, говоря о союзных войсках вакцеев, вектонов и кельтиберов. Но кроме его имени ничего больше о нем неизвестно. Эти вожди избирались, и в первую очередь именно для выполнения определенных военных функций. Например, когда вспыхнула война с римлянами, ареваки, беллы и титты собрались в Нуманции и избрали своим вождем Кара (App . Hisp. 45). Хотя выборы проходили в Нуманции, городе ареваков, и жители Сегеды, города беллов, выступали как просители, предводителем был избран человек из Сегеды, поскольку он был, по словам Аппиана, самым опытным в военном деле. Решающим фактором, таким образом, оказывалось не происхождение, а опытность, что невозможно, если бы речь шла о монархе. Кар сам активно участвовал в военных действиях и погиб. После его смерти были избраны новые вожди — Амбон и Левкон, которые никак не были связаны с покойным Каром (App . Hisp. 46). Позже появились другие вожди, тоже не связанные со своими предшественниками. Детальный рассказ Аппиана упоминает вождей относительно редко. Все указывает на то, что функции вождей были ограниченны и кратковременны.

Вождей избирали на собраниях. Именно на таком собрании ареваков и других кельтиберов был избран Кар. После его смерти ареваки в ту же ночь собрались в Нуманции и выбрали Амбона и Левкона. Собрания могли решать и другие важные вопросы. Диодор (XXXI, 42) утверждает, что ареваки обсуждали на собрании вопрос о войне с римлянами и на собрании народ принял решение вести войну.

Однако как целое кельтиберское племя, а тем более союз племен, действуют редко. На территориях племен располагались различные города: у лузонов — Контребия, Нертобрига, Бильбилис, Комплега; у ареваков — Клуния, Терманция, Уксама, Сегонтия, Нуманция, Контребия Левкада, Арегада и др.; у беллов — Сегеда, Аркобрига, Аттас, Оцилис, Сегобрига, Контребия Белеска . Кроме городов, упоминаются также крепости (castella) и неукрепленные деревни (vici, κώμαι) (Liv . XXXV, 22, 5; XL, 33; 47; App . Hisp. 77; Strabo III, 4, 13). Неукрепленные поселки были небольшими и насчитывали 50—100 жителей . Они были, вероятно, родовыми поселениями. Города же были населены более плотно. Так, Нуманция насчитывала около 8000 жителей, а Терманция — 6500 . Города были центрами нескольких родов. Например, среди жителей Контребии Белески можно найти представителей не менее десяти родов .

Именно эти общины были реальными социально-политическими единицами. Так, совершенно самостоятельно действовали Комплега, Сегеда, Нуманция, Оцилис, Нертобрига, Палланция (App . Hisp. 44 50; 55). Этим городам подчинялись более мелкие, а также, видимо, крепости и деревни . Известно, например, что нумантинцы держали гарнизон в небольшом городке Маллии (App . Hisp. 77). После римского завоевания именно такие общины стали основными ячейками римской административной системы . Для сравнения можно отметить, что в Галлии такими ячейками стали целые племена.

Сведения об управлении общинами можно получить из латинской надписи из Контребии Белески (А. é., 1979, 377), точно датированной 15 мая 87 г. до н. э., и из кельтиберских надписей из того же города . Во главе общин стоял сенат, т. е. городской совет. Судя по надписи, он имел судебные полномочия, но в других городах по поручению совета также выпускались монеты и заключались договоры . И едва ли в Контребии его полномочия были меньше.

Исполнительную власть осуществляли шесть магистратов, возглавляемых претором (так он именуется на римский манер, его местное название неизвестно). Все шесть магистратов принадлежали к разным родам. По-видимому, каждый из них представлял свой род или, может быть, избирался общим собранием, но от своего рода. Так как в этом городе жили не менее десяти родов, ясно, что не все они одновременно были представлены среди магистратов. Представители одного рода не могли занимать две должности сразу. «Претор» и магистраты были в определенной степени и эпонимами своей общины, поскольку время составления латинской надписи определяется не только официальной римской датировкой, но и местной: когда это дело разбиралось, контребийскими магистратами были... (А. é., 1979, 377, 15—18).

Эти данные позволяют лучше оценить сведения античных авторов. Так, наличие совета отмечается в Бельгеде (App . Hisp. 100); во многих местах упоминаются старейшины, которые явно были членами совета. Диодор (XXXI, 9) называет имя одного из старейшин Бегеды, т. е. Сегеды, — Какюр. Скорее всего, это уже известный нам Кар, который был избран вождем объединенного войска в Нуманции. Если это так, то можно думать, что вожди избирались из числа старейшин. Видимо, магистратами Нуманции были упомянутые Плутархом (Tib. Grac. 6) архонты, которые обладали обширной властью в городе. У Ливия (XL, 49) встречается одно из редких упоминаний монархического титула в несомненной связи с кельтиберами: «царек» (regulus) Турр, чьи дети были захвачены римлянами в городе Альце. Вполне возможно, что речь идет в этом контексте о «преторе».

Основной ячейкой организации кельтиберов была родовая община, гентилиция , входившая в состав городских общин. До нас дошло несколько десятков упоминаний гентилиций . Чаще всего упоминание гентилиции стоит между личным именем и патронимиком, и это свидетельствует о том, что родовая связь была для кельтиберов важнее, чем семейная. Это относится и к упоминаниям женщин, причем имя супруга также упоминается после гентилиции . Правда, нельзя сказать, в таком случае отмечается род ее мужа или ее собственный. В латинских надписях упоминаются принцепсы гентилиций (CIL II, 5763; А. é., 1946, 121; 122). Но неизвестно, возникла ли эта должность до или уже после римского завоевания.

Таким образом, кельтиберское общество сохраняло основные черты родового. Но старого родового равенства у кельтиберов уже не было.

С одной стороны, из общества выделяется знать. Явно знатным человеком был Аллюций, которого Ливий (XXVI, 50, 2) называет принцепсом кельтиберов. Тот же Ливий (XL, 49) упоминает nobiles в городе Альце. Валерий Максим (III, 2, 21) некоего Пирреза называет выдающимся среди всех кельтиберов по знатности и доблести. Нумантинским аристократом был Ретоген по прозвищу Каравний (App . Hisp. 94). Флор (I, 34, 15) называет последнего нумантинского вождя Рекогеном. Это — тот же Ретоген. Из этого видно, что верховная власть в обществе принадлежала аристократам. Они даже жили в особом квартале города (Val. Max. III, 2, 7).

В руках аристократии сосредоточились и основные богатства. Это доказывается раскопками кельтиберских могил. Почти все некрополи (а некоторые содержат до 5000 могил) включают в себя как богатые, так и бедные погребения. Так, в некрополе Миравече из более чем сотни могил богатых только 17. Подобное отмечается и в других некрополях. Бедные могилы содержат обычно только урну с пеплом, нож и фибулу. Богатые погребения — это и погребения с оружием. А это означает, что знать монополизировала и владение оружием, оттесняя от участия в войне в обычных условиях широкие слои населения. Только в особых обстоятельствах, когда речь шла о свободе или порабощении, жизни или смерти племени, в военных действиях принимало участие все мужское население, как это было в Нуманции во время ее осады римлянами.

В Кельтиберии, как и вообще у испанских кельтов, не отмечается выделение особого жреческого сословия, подобного запиренейским друидам. Сами аристократы чувствовали себя особо связанными с небесными силами. Так, по словам Флора (I, 33, 13—14), вождь кельтиберов Олиндик потрясал перед народом копьем с серебряным наконечником, якобы полученным им с неба, и изображал из себя прорицателя. И позже, уже в римские времена, когда во главе восстания кельтиберов против Рима встал римский эмигрант Серторий, кельтиберы мистически верили в него, видя в нем человека, через его белую лань связанного с божествами. Видимо, перед ними мятежный римский полководец появлялся как наследник старой местной аристократии.

С другой стороны, в кельтиберском обществе выделяется зависимое население. Исследования ономастики уже римского времени показали наличие среди кельтиберов потомков так называемых амбактов . По словам Энния (in: Fest., p. 4), на кельтском языке амбактами называли рабов. Само слово «амбакт», означающее «тот, кто вокруг», а также функции амбактов у запиренейских кельтов говорят в пользу того, что речь идет о военной свите. Перед нами — несвободные люди, используемые преимущественно на войне. Перевод Энния говорит не об их аналогичности с римскими рабами, а об их несвободном статусе. Другой категорией «рабов» были дойдерии . Вероятнее всего, рабами были слуги, сопровождавшие Ретогена и его друзей во время вылазки из Нуманции (App . Hisp. 94). В последнем случае речь, вероятно, идет о челяди или оруженосцах. Об использовании таких рабов в производстве данных нет.

Другой группой зависимых людей у кельтиберов были клиенты. Таких клиентов привел с собой Аллюций к Сципиону (Liv . XXVI, 50, 14). Друзья Ретогена, по-видимому, тоже были клиентами . У цизальпинских галлов клиенты образовывали своеобразное товарищество (Polyb . II, 17, 12); также, вероятно, обстояло дело и у галлов собственно Галлии (Caes . Bel. Gal. VI, 30, 3) . Так что ничего удивительного, если подобное сообщество «друзей» существовало и у кельтиберов. Клиентов у некоторых аристократов было довольно много. Например, Аллюций из числа клиентов набрал 1500 всадников, которых привел к Сципиону. Из этого видно, что клиенты, как и амбакты, участвовали в военных предприятиях знати. Различие между амбактами и клиентами, вероятно, состояло в том, что первые были несвободны, а вторые официально сохраняли свое положение свободных членов общины.

От клиентов надо, по-видимому, отличать людей, кому-либо себя посвятивших и гибнувших вместе с патроном (Strabo III,4, 18; Serv. Georg. 4, 218). Считается, что такими людьми были соратники Ретогена, которые, как рассказывает Флор (I, 34, 13—15), устроили вылазку, чтобы погибнуть, а оставшиеся после этого в живых погубили себя, близких и город «мечом, ядом, поджогами» . Каково было происхождение этих людей и почему они вступали в более тесную связь со своим патроном, чем обычные клиенты, неизвестно. Может быть, большинство их было иностранцами, и такие отношения оказывались для них единственной социальной связью?

И после утраты независимости клиентские отношения продолжали существовать. Патроном кельтиберов был уже упомянутый Серторий . В таком качестве он щедро расточал серебро и золото, снабжал своих воинов всем необходимым, исполнял их желания (Plut . Sert. 14). Видимо, как и у галлов (Caes . Bel. Gal. VI, 11 — 14), отношения «патрон — клиент» были взаимными. Клиенты повиновались патрону, участвовали в его войнах, а тот в ответ щедро их одаривал. Отказ патрона от своих обязательств мог привести к прекращению клиентских связей, как это было с некоторыми кельтиберами, начавшими выступать против Сертория, когда серториевские полководцы якобы по приказанию самого Сертория стали налагать на них суровые кары и высокие подати (Plut. Sert. 25). И все же окончательно клиентская связь с Серторием прекратилась только с его гибелью.

Таким образом, в кельтиберском обществе выделяются два полюса: родовая знать и различные категории зависимых людей. Эти два полюса были тесно связаны друг с другом. Из своих амбактов, клиентов и «посвятившихся» аристократы составляли дружины, с которыми они могли действовать не только у себя на родине, но и на службе у иностранцев. Имеется много данных о кельтиберских наемниках .

Раскопки показали наличие в Кельтиберии широкого слоя свободных людей, не вовлеченных в клиентско-патронские связи и отстраненные в обычное время от участия в военных действиях , что определяло и их подчиненное положение в обществе. Эти люди и были, видимо, основными производителями.

Отношения кельтиберов с внешним миром регулировались преимущественно двумя институтами: наемничеством, о котором уже шла речь, и гостеприимством. Разумеется, и то и другое было свойственно не только кельтиберам, но и многим другим народам, особенно стоящим на той же или близкой ступени общественного развития. В Испании же Диодор (V, 34, 1) особенно отмечает гостеприимство именно кельтиберов: по отношению к гостям они милостивы и человеколюбивы и даже соперничают между собой из-за гостеприимства, считая тех, к кому следуют гости, любезными богам. Последнее выражение показывает, что институт гостеприимства получил какое-то религиозное оформление. Это видно и из дошедших до нас тессер с изображениями либо священных животных, либо сжимающих друг друга рук с надписями на кельтском языке иберским письмом (ибо кельты, в том числе кельтиберы, своей письменности не имели), а позже латинских надписей . При отсутствии международного и межплеменного права обычай гостеприимства обеспечивал общение различных общин и людей.

Гостеприимство и наемничество вели к установлению контактов, без которых кельтиберы обойтись не могли. Согласно Диодору (V, 35), кельтиберы покупали вино от приплывавших торговцев (по-видимому, через посредство прибрежных иберов, ибо непосредственно к кельтиберам приплыть невозможно). Контакты привели и к определенным влияниям. Влияние соседних иберов ощущается в принятии кельтиберами типично иберского оружия — фалькаты (кривого меча), в некоторых женских украшениях, как фибулы и пряжки поясов, письменности . В то же время ни греческого, ни финикийского импорта в доримской Кельтиберии не обнаружено, а это говорит об отсутствии прямых контактов с миром классического Средиземноморья. Исключением являются войны, во время которых кельтиберы могли принести на родину награбленные богатства. Порой эти богатства могли достигать значительного размера. По словам Страбона (III, 4,13), римский полководец Марцелл получил от кельтиберов контрибуцию в 600 талантов. Географ удивляется такому количеству, подчеркивая, что жили кельтиберы в неплодородной стране. Конечно, такие богатства могли скопиться только в результате участия кельтиберов в многочисленных войнах.

Таким образом, кельтиберское общество предстает перед нами как позднеродовое. Основной ячейкой жизни являлся родовой коллектив — гентилиция, но гентилиции объединялись в общины во главе с городом, и эта-то общность и выступает как реальная рамка организации общества. Племена можно рассматривать скорее как союзы таких общин. В особо грозных случаях, как это было иногда перед лицом римлян, возникал и союз кельтиберских племен. В обществе уже выделяются, с одной стороны, знать, а с другой — различные категории зависимого населения. Но еще оставалось большое количество свободного рядового населения, находившегося все же в неравноправном положении, судя по его отстранению от военных предприятий, явно наиболее выгодных и почетных.

ЛУЗИТАНЫ

Более архаичным представляется лузитанское общество. Хотя упоминания гентилиций на территории лузитан редки, но и по этим редким упоминаниям можно говорить о родовом характере этого этноса . По Плинию (IV, 117), в римской провинции Лузитании существовало 45 народов. Их значительную часть составляли, по-видимому, собственно лузитанские «народы». Надпись 104 г. до н. э. говорит об одном таком «народе» — сеано. Здесь под властью наиболее крупного поселка, вероятно, находилось еще шесть. Сам главный поселок Сеано состоял из домов и полей (agros et aedificia) . Хотя древние авторы не раз упоминают лузитанские города , собственно городов у лузитан практически не было. Речь могла идти о протогородах (oppida), укрепленных (castella) и неукрепленных (vici) поселках (Sall . Hist. I, 112). Видимо, такой «народ», совпадающий с родовым объединением, и был реальной социально-политической единицей.

Руководство общинами осуществляли старейшины, которых Плутарх (Sert. 10) называет архонтами. Для военных предприятий отдельные общины могли объединяться в более крупные союзы, во главе которых стояли избираемые вожди. Такими вождями были Пуник и Кайсар, ему наследовавший, но явно не его родственник (App . Hisp. 56). И лишь однажды лузитаны сумели создать более крупное образование, охватывающее всю совокупность их племен, к которым примкнули и некоторые другие. Во главе его встал Вириат, которого Флор (I, 33, 15) называет Ромулом Испании. Вириат был избран вождем в чрезвычайных обстоятельствах (App . Hisp. 61-62), и хотя иногда в источниках он определяется как «династ» (Diod . XXXIII, 1,3), власть его явно основывалась только на огромном личном авторитете. Недаром после его убийства созданное им объединение тотчас распалось. Диодор (XXXIII, 1, 5) говорит, что лузитаны считали Вириата «благодетелем» и «спасителем». Если это не перенесение на лузитан обычных эллинистических представлений , то можно полагать, что в ходе успешных войн возникла какая-то религиозная санкция власти Вириата. Политическое и военное объединение под властью Вириата способствовало этническому сплочению, объединению более мелких общин в лузитанский этнос . Однако и тогда наряду с Вириатом существовали и отдельные лузитанские предводители (App . Hisp. 68; 73).

Статуя Воина

Лузитания, I в. н. э. Гранит

Лиссабон. Национальный археологический музей

Внутри лузитанского общества уже отмечается имущественное расслоение. Так, богатейшим человеком был некий Астолп, ставший тестем Вириата (Diod . XXXIII, 7). Привела ли имущественная дифференциация к социальной, мы не знаем. Но в любом случае лузитанские аристократы едва ли составляли такой же обособленный слой, как кельтиберские. Рассказы о лузитанских войнах говорят о довольно больших лузитанских армиях, что было бы невозможным, если основными военными силами были аристократические дружины. По словам Ливия (per. 52), Вириат был сначала пастухом, затем охотником, позже разбойником и, наконец, вождем . Такая карьера в аристократическом обществе, подобном кельтиберскому, невозможна.

Лузитаны, по-видимому, переживали период так называемой военной демократии, и это объясняет особенно воинственный характер этого народа . У лузитан существовал обычай, согласно которому молодые люди, не имеющие имущества, но обладающие смелостью и силой, уходили в недоступные места, где объединялись в банды, промышляющие разбоями далеко за пределами Лузитании (Diod . V, 34). Этот обычай, свойственный времени распада родовых отношений, напоминает италийскую «священную весну» , и он служил, видимо, одним из главных путей расселения лузитан. Молодые и, следовательно, наиболее динамичные элементы лузитанского общества и составляли, вероятно, те отряды, которые боролись с римлянами, не имея правильной родовой организации. Аппиан (Hisp. 68) упоминает об отрядах Курия и Апулея и называет их предводителей «главарями разбойников». По-видимому, такое противопоставление более или менее организованной армии Вириата отражало и разные принципы организации воинских сил.

ДРУГИЕ НАРОДЫ

Между лузитанами и кельтиберами в западной части Месеты жили различные кельтские племена, наиболее крупными среди которых были веттоны. В свое время через эту территорию проходил важный торговый путь из Тартесса на северо-запад Испании. Постепенное увеличение спроса и самих тартессиев, и финикийских колонистов, требовавших все больше товаров из северных районов, привело к интенсификации торговли, в которую во все большей мере вовлекалась местная аристократия. Археологические данные показывают, что в районе расселения веттонов и их соседей в западной части Месеты оседают в это время преимущественно различные предметы роскоши, а также ритуальные предметы. А это означает, что главными (если не единственными) потребителями южного импорта была племенная знать. Существовали ли в это время профессиональные торговцы, неизвестно, но, скорее всего, таких людей все же не было. Да и говорить о торговле в полном смысле слова, по-видимому, тоже невозможно. Южные вещи были, вероятно, в большой мере дарами, получаемыми местными аристократами, позволявшими за это пришельцам с юга проходить через их районы. В это время возникает ряд укрепленных поселений, расположенных на расстоянии 50—75 км друг от друга, и сеть более мелких, явно подчиненных крупным. Такие аристократические общины, видимо, и являлись реальными политическими единицами.

Кризис Тартесса и связанных с ним финикийских колоний, о котором говорилось выше, отразился и на обществе Западной Месеты. К этому надо добавить и начавшиеся в это же время передвижения соседних племен. По-видимому, существовали и какие-то внутренние причины, пока ускользающие от нашего знания. Все это привело и к кризису в местном кельтском обществе. Ряд старых поселений был оставлен. Но одновременно появляются новые, порой еще большего размера. Так, площадь поселения JIac Коготас составляет 14,2 га, а Месы де Миранда — 29,8 га. А позже появляются города (или, точнее, протогорода) площадью даже до 70 га. Совершенствуется оборонительная система, стены укрепляются башнями, а перед ними вырываются специальные рвы. Прекращение южной торговли было компенсировано установлением связей с иберами, через посредство которых к веттонам попадали и греческие изделия, в частности керамика. Расцвет этой торговли падает на IV в. до н. э., хотя она продолжалась и в более позднее время. Раскопки показали, что культура этой фазы является органическим продолжением предшествующей, так что речь идет не о смене культуры или этноса, а о развитии того же самого общества.

Находки в некрополях показывают большое богатство, но распределено оно очень неравномерно. Наряду с богатыми могилами имеются и бедные. Но и там и там встречается оружие (естественно, в мужских могилах), хотя в богатых могилах оно более роскошное. Веттонское общество явно было в большой степени иерархическим с господством аристократии, но и рядовое население полностью от военной деятельности отстранено не было. Веттоны отличались воинственностью. Страбон (III, 4, 16) рассказывает, как веттоны поражались римским воинам, в свободное время прогуливавшимся по лагерю, ибо, с их точки зрения, мужчины должны либо сражаться, либо отдыхать от сражений. Тот же Страбон (III, 1, 6) отмечает, что эта страна не очень плодородная. Здесь больше было развито скотоводство, чем земледелие, и веттоны славились как пастухи и всадники (Sil. It. III, 378). Они разводили свиней, быков и коров, а также коней, игравших огромную роль в военном деле. Всем этим занимались мужчины, а женщины собирали в обширных лесах каштаны и желуди, активно используемые в пище: их размалывали в муку и выпекали из этой муки хлеб (Strabo III, 3, 7). Владельцами стад были аристократы, и можно думать, что именно этот вид собственности и обеспечивал их богатство.

На территории веттонов и их соседей так же, как и на землях кельтиберов, были широко распространены гентилиции, и все, что говорилось о кельтиберских гентилициях, приложимо и к гентилициям веттонским. Они также были родовыми единицами и являлись естественными рамками жизни определенного человеческого сообщества. Гентилиции играли довольно значительную роль в обществе; раскопки показывают, что каждая такая гентилиция занимала свое отдельное место в некрополе, и нет сомнения, что и в жизни именно гентилиция объединяла людей. В относительно крупном поселении обитало несколько гентилиций, хотя, как кажется, могли существовать и сравнительно небольшие родовые поселки. Никаких сведений об организации управления у веттонов до нас не дошло. На основании археологических находок можно только предполагать, что во главе каждой гентилиции стояла своя родовая знать, и в тех поселениях, где жили несколько гентилиций, какой-то орган, объединяющий аристократов отдельных родовых единиц, управлял данным сообществом. Никакие объединения более высокого уровня не засвидетельствованы .

Народы северо-запада Пиренейского полуострова — галлаики, астуры, кантабры — жили в условиях родового строя. Начавшийся было в IX в. до н. э. процесс иерархизации общества и выделения местной элиты был прерван; общество вернулось к более эгалитарной модели . Вполне возможно, что огромное влияние на это явление оказало прекращение связей с Южной Испанией . В результате социальное развитие началось заново и протекало довольно медленно . Все авторы говорят о наличии здесь большого количества мелких племен, которых Мела (III, 15) называет «народами», а Плиний (III, 28) — и «народами», и «общинами». По Плинию, Астурия насчитывала 22 народа, Кантабрия — 9 общин, а Галлеция — 40. В состав астурийских и кантабрийских племен, как и кельтиберских, веттонских и лузитанских, входили гентилиции . И так же как в Кельтиберии, принадлежность к этим коллективам была важнее семейной связи. Судя по договорам, которые уже в римское время заключали между собой гентилиции, например, дензонкоры и тридавы (CIL II, 2633), они были автономны и вели независимую политику. Впрочем, гентилиции признавали авторитет более высокого объединения — племени. Так, упомянутые дезонкоры и тридавы отмечают свою принадлежность к племени зелов. И Страбон (III, 3, 8), и Плиний (III, 27), и Птолемей (II, 6) говорят именно о племенах. После римского завоевания именно племена были приняты римлянами за административные единицы.

У галлаиков место гентилиций занимали центурии . Вопрос об их сущности спорен. Думается, что это все же такие же родовые единицы, что и гентилиции. Центурий известно гораздо меньше, чем гентилиций. Это, как кажется, объясняется тем, что все упоминания таких коллективов дошли уже от римского времени, а Галлеция была более романизована, чем Астурия и Кантабрия, так что там меньше сохранились туземные институты. Каждый отдельный род жил в своем поселке. Такие поселки — castros — круглого или овального плана, расположенные на вершинах холмов, найдены археологами в большом количестве . В зависимости от силы рода и количества его членов и размеры поселков тоже были различны. Поскольку при упоминании центурий обычно называется также и народ или община, можно думать, что именно последние и были структурными подразделениями галлаикского общества .

Надписи говорят о несомненном патриархальном обществе, но все же кантабрам, возможно и астурам, были свойственны и признаки материнского права. Страбон (III, 4, 18) пишет, что у кантабров мужчины дают приданое женам, дочери наследуют имущество и женят братьев. Вероятно, это связано с особенностями производства, ибо, по тому же Страбону (III, 4, 17) и Юстину (XLIV, 3, 7), именно женщины занимаются там земледелием. Но упомянутые в надписях люди именуют себя по отцу, а матронимики совсем не встречаются. Среди известных божеств этого региона очень редки матриархальные Матери (Matres) . К тому же главной отраслью хозяйства здесь, как и в Галлеции, было скотоводство (Strabo III, 3, 7) , а оно являлось чисто мужским занятием. У северных племен, возможно, уже начала выделяться военная аристократия и знатных людей героизировали в виде коней , но различия, видимо, проходили не внутри рода, а между родами.

В некоторых районах Испании жили племена, находившиеся на еще более ранней стадии родового строя. Такими были, например, харацитаны в Кельтиберии, обитавшие в пещерах (Plut . Sert. 17).

Итак, Испания и в этническом, и в социально-политическом плане представляла довольно пеструю картину. Финикийские и греческие колонии являлись небольшими, но очень важными ячейками развитого классового общества. Местные народы были очень разнообразны. В Южной Испании еще довольно долго существовало тартессийское государство, а затем на его развалинах образовались небольшие царства. Одновременно с ними на юге и юго-востоке Пиренейского полуострова и, как исключение, в одном случае на востоке возникли «номовые государства», состоящие из городского центра с округой. А за их пределами находились общества, еще не перешедшие рубеж между родовым строем и государством. Эти общества находились на разных стадиях родового строя, в том числе и весьма продвинутых. Некоторые из них стояли уже накануне превращения в государства. При этом пути становления государственности были различны. Если некоторые иберские племена (илергеты, эдетаны) шли к возникновению монархий на племенной основе, то кельтиберы — к аристократическим республикам. Другие родоплеменные объединения, как в неиндоевропейской, так и в индоевропейской зонах полуострова, были более отсталыми, но тоже в разной степени. Дальше других от уровня государственности стояли, по-видимому, харацитаны и, может быть, горные васконы, а также некоторые другие племена.

Испанская народность начала формироваться во времена соединения иберов и кельтов. В тот момент возникла народность, называвшаяся кельтиберы. На тот момент Испания называлась Иберия. В Иберии жили не только кельтиберы, но и другие народности.

После того, как римляне завоевали Испанию, население стало иберо-римским. А в 5 веке германцы оставили свой отпечаток на народах Испании, вторгшись на их территории.

В 8 веке Испания была захвачена арабами и берберами. После этого испанцы начали распространяться на чужих территориях и сыграли важную роль в формировании народностей Латинской Америки и Филиппин. Представители испанской народности смело вступали во всевозможные отношения с иностранными женщинами, поэтому сегодня мы можем встретить как смуглых, темноволосых испанцев, так и светлых, напоминающих славян.

Народы, населяющие Испанию

Представителями древних народностей являются те, кто имеет семитские, берберские и арабские корни. Численность этого населения составляет лишь малую часть всей Испании.

В основном испанцы живут на Пиренейском полуострове. Их предками являются кельтоиберийцы, вестготовы, мавры и римляне. Потомки этих народностей живут не только на территории Испании, но и во всех испаноязычных нациях и странах.

Испанцы не считают себя общей нацией, они продолжают бороться за свои корни, поэтому среди Испанцев можно встретить обособленные народности - галисийцев, каталонцев и басков.

Говоря о каталонцах стоит отметить то, что они живут на своей провинциальной территории - Каталонии. Общепринятым языком является каталонский, но есть и те, кто говорит на итальянском, французском и испанском языках. Жители этих мест исповедуют католицизм.

Каталонский язык появился во времена кельтов и иберов. Когда римляне захватили Испанские земли, латынь стала неотъемлемой частью жизни Испании. Именно романские языки и породили каталонский, существующий и в наши дни.

Цыгане являются представителями меньшинств в Испании. В Испании их называют: рома, мануш, синти и кале.

Общепринятым языком является испанский, но встречаются и те, кто говорит на баскском, аранском и галисийском.

Культура и быт Испании

Говоря о культуре, быте и повседневной жизни испанцев, стоит начать с их семейных отношений. Семейный круг испанцев не ограничивается близкими родственниками. Семья для испанцев - это троюродные дяди, тети, внучатые племянники, дети сводных братьев и сестер. Они действительно любят и оберегают друг друга, стараются быть как можно ближе к своим родственникам.

Испанцы очень любят детей. Когда в семье рождается первенец, ему дают фамилии отца и матери одновременно. Как правило, детей называют в честь родственников, поэтому в одной семье может быть несколько человек, отзывающихся на одно и тоже имя.

В Испании чтут и уважают стариков. У них не принято сдавать пожилых людей в дома престарелых или "психиатрические пансионаты", тут все иначе. Если в каких-то странах принято отказываться от стариков, то в Испании семьи помогают друг другу в уходе за пожилыми людьми.

Как правило, испанцы достаточны вольный и ленивый народ. У них все откладывается на потом, на завтра, переносится на пару часов - лишь бы не сейчас. Об этом не стоит забывать, договариваясь о встрече с испанцем.

Многие считают, что испанцы любят вино. Да, это так, но чаще всего это ограничивается небольшими бокалами. Возможно, человек возьмет несколько раз за день в руки бокал, но это будут совсем небольшие порции, которые никак не повлияют на его эмоциональность и общительность с другими людьми.

Некоторые необычные обычаи и традиции

Испания славится своими красочными и веселыми традициями и праздниками. Одной из этих традиций является так называемы бег от быков - коррида. Стадо быков выпускается на оживленные улицы, и люди убегают от них. Выброс адреналина, страх, азарт и веселье - все это ежегодно притягивает людей на это мероприятие.

Еще одной традицией Испании является День Гуся. Над водой вешается гусиная тушка, а участники состязания пытаются ее сбить, проплывая на лодках под привязанной птицей.

Еще одним странным обычаем является битва помидорами. Люди выходят на улицы и начинают обкидываться помидорами. В этом празднике нет никакого смысла, однако в этот момент все участники по-настоящему счастливы, словно дети.

Численность населения Испании - 31 млн. 339 тыс. человек (1964 г.). Ежегодный естественный прирост - в среднем 11,7 человек на 1 тыс. жителей. Средняя плотность населения по стране - 61,7 человек на 1 кв. км. Более половины населения сосредоточено в прибрежных провинциях и на островах.

Обычно вне Испании ее население в целом называют испанцами, хотя внутри страны очень остро ощущаются национальные различия между населяющими ее народами. Подавляющее большинство составляют собственно испанцы (около 23 млн. человек). Они расселены в Кастилии, Астурии, Леоне, Эстремадуре, Арагоне, Андалусии, Мурсии и Валенсии. Национальные меньшинства: каталонцы (5 млн. 500 тыс. человек), галисийцы (2 млн. 700 тыс. человек), баски (около 600 тыс. человек) населяют окраины страны. На юге Испании живут гитанос - особая этнографическая группа оседлых цыган (около 30 тыс. человек).

Нищенские заработки, отсутствие работы и политические притеснения породили эмиграцию. Основной поток эмигрантов сейчас дают прибрежные районы, главным образом Галисия, Барселона, Астурия, Бискайя, Валенсия, юг Андалусии, Канарские острова.

В странах Америки находится около 1 млн. уроженцев Испании. Особую группу (около 500 тыс. человек) составляют политические эмигранты - республиканцы, покинувшие страну после 1938 г. Больше всего их во Франции, странах Латинской Америки и СССР.

Испанский язык принадлежит к романской группе индоевропейской семьи и является литературным и государственным языком Испании. В самой Испании на особых языках говорят и имеют литературу баски, каталонцы и галисийцы. В испанском языке различают диалекты: леоно-астурийскин на северо-западе, арагоно-наваррский на северо-востоке, андалусский на юге и кастильский в остальной, большей части страны. Последний послужил основой для современного литературного языка испанцев.

По грамматическому строю испанский язык прост, как и другие романские языки. Склонение утрачено, образование множественного числа одинаково для всех существительных и прилагательных; грамматический род только мужской и женский. Более сложен глагол, сохраняющий чередование гласных в корне в разных формах и обладающий большим разнообразием форм времени и наклонений, чем, например, в итальянском языке.

Природные условия

Испания расположена на юг-западе Европы и занимает 5 / 6 площади Пиренейского полуострова, Балеарские и Питиусские острова в Средиземном море и Канарские в Атлантическом океане. Общая площадь страны 503,5 тыс. кв. км.

Берега Пиренейского полуострова расчленены слабо. Наиболее изрезано северо-западное побережье, самое удобное для строительства укрытых портов.

Более 60% поверхности страны расположено выше 500 м над уровнем моря. Центральное Кастильское плоскогорье (Месета) разделено труднопроходимыми горами Центральной Кордильеры на две части: северную: (Старокастильское плоскогорье, высота в среднем 800 м) и южную (Новокастильское плоскогорье, высота 600 м). Традиционные перевалы через Центральную Кордильеру - Сомосьерра, Навасеррада, Гвадаррама, Горнавакас и др.

На север от Месеты непрерывной полосой с запада на восток тянутся Кантабрийские горы, затрудняющие сообщение между Месетой и прибрежными районами. На северо-востоке простираются Пиренеи - одна из наиболее труднодоступных горных систем Европы, где перевалы лежат на высоте не менее 1,5-2 тыс. м. Дороги, связывающие Испанию с Францией, идут в обход этих гор по побережью Бискайского залива и Средиземного моря. Параллельно руслу реки Эбро, вдоль ее правого берега, простирается самый большой по площади горный массив страны - Иберийские горы, которые затрудняют сообщение между Кастилией, Арагоном и Каталонией. Вдоль южного и юго-восточного побережья на протяжении 630 км тянутся Андалусские, или Бетские, горы.

Низменности занимают около 11% поверхности Испании, однако они играют огромную роль в хозяйственной жизни населения. Самая крупная низменность страны - Андалусская. Она расположена в бассейне Гвадалквивира. Бассейн Эбро занимает Арагонская низменность. На востоке Испании, вдоль средиземноморского побережья, узкими полосами вытянуты сильно расчлененные Валенсийская и Мурсийская низменности, сложенные из плодородных наносов. Здесь мягкий средиземноморский климат. Для Испании характерно необычайное разнообразие природных условий даже в районах, расположенных рядом, иногда на расстоянии в несколько километров, и разделенных горами. В прошлом по горам проходили границы средневековых королевств (теперь их называют историческими областями), поэтому природные области в Испании, пожалуй, в большей степени, чем во многих других странах, совпадают с историческими. Когда мы говорим об Арагоне, то можно подразумевать и историческую область и низменность; таким же образом совмещается Галисийский массив с исторической областью Галисией, Андалусия с Андалусской низменностью, Ново- и Старокастильское плоскогорье с Новой и Старой Кастилией.

ОЧЕРК ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Судя по археологическим памятникам, на Пиренейском полуострове к концу верхнего палеолита образовались две основные группы населения: северная - франко-кантабрийская, создавшая мадленскую культуру (живопись в пещере Альтамира в Астурии и во многих других), и южная или юго- восточная, для которой характерна капсийская культура, принесенная в Испанию африканскими племенами. Эти две группы вплоть до эпохи меди и бронзы оставались обособленными.

В бронзовом веке на севере Испании сложилась пиренейская культура, носителями которой были племена васконов, предки современных басков. Капсийцы же распространились до Центрального плоскогорья и Западных Пиренеев. Капсийцы позднее смешались на юго-востоке полуострова с новыми пришельцами из Африки. В результате этого слияния появились племена иберов, с которыми связывают богатую медью и бронзой эль-аргарскую культуру III тыс. до н. э. Вопрос о родстве иберов с предками современных басков, которому посвящено много исследований, остается до сих пор не решенным.

Иберы постепенно подчинили племена центра, юга и востока полуострова.

В первой половине I тыс. до н. э. Пиренейский полуостров дважды подвергся нашествиям кельтских племён. К III в. до н. э. кельтов почти полностью вытеснили с полуострова иберийские племена, но местами, особенно в нынешних Галисии, Португалии, их осталось очень много, а в центре иберы с ними смешались, образовав племена кельтиберов.

Богатая металлами страна иберов привлекала к себе колонистов из Средиземноморья. Первыми были финикийцы, основавшие между XI - VIII вв. до н. э. на южном побережье город Гадир или Гадес (ныне Кадис). По сообщению Птолемея, жители И южноиспанских городов были потомками финикийских колонистов. Следы влияния финикийцев остались в керамике, в во- тивной мелкой скульптуре гробниц Кадиса и погребений Малаги. Особенно сильно влияние финикийцев сказалось в иберийской письменности (еще не расшифрованной).

По-видимому, в VII в. до н. э. у северо-восточных берегов Испании появились греческие торговцы из Фокеи. Ими были основаны в нынешней Каталонии колонии Эмпория, Рода, Майнака и др. В ранний период знакомства с Испанией греки называли ее Гесперией (страной Запада). Позднее они дали ей название,удержавшееся вплоть до римского завоевания,-Иберкя.

Греческие колонии, организованные по образцу рабовладельческих полисов метрополии, оживленная торговля греков с местным населением ускорили разложение родо-племенного строя иберов. Греки привили иберам навыки виноделия и разведения оливок. Взаимодействие местного и греческого искусства создало особый иберо-классический стиль в скульптуре.

После длительной борьбы греки были вытеснены из Иберии карфагенянами, основавшими на юго-восточном побережье несколько колоний, в том числе в III в. до н. э. Новый Карфаген (современная Картахена). Новые колонисты подчинили иберийские племена юга и юго-запада полуострова. Однако этническое влияние карфагенян было слабее, чем финикийцев. В 206 г. до н. э. карфагеняне были изгнаны с полуострова римлянами, которые застали здесь многочисленные племена, часто объединявшиеся в союзы.

Все племена полуострова того времени можно разделить на четыре основные группы, обладавшие известным единообразием этнографического облика: южную средиземноморскую; центральную; западную лузитанскую и северную кантабрийскую. Средиземноморская группа включала племена тар- 1ессов (турдетан) и турдулов, населявших район современной Андалусии. В эту же группу входили иберийские племена (бастулы, бастетаны, эдетаны, контестаны, индигеты, илергеты, гимнеты, лаэтаны и др.), занимавшие район Мурсии, Валенсии и Каталонии. К центральной группе можно отнести кельтиберов и ареваков, расселившихся в Новой Кастилии и Арагоне, веттонов (между Дуэро и Гвадианой, в Саламанке и Авиле), карпетанов (в районе провинций Толедо, Гвадалахары и Мадрида), оретанов (в области Сьюдад Реаль) и ваккеев (в Старой Кастилии). Западную группу составляли племена лузитан. Они расселялись в районе нынешней Португалии и включали племена кинетов, кельтиков и собственно лузитан. Социальные отношения этих племен стояли на грани общинно-родовых и раннеклассовых. В их городах иногда правили племенные царьки, большую роль играла родовая знать и старейшины, составлявшие сенат. В четвертую группу народов, подробно описанную в I в. н. э. римскими писателями, входили галаики, или гальеги, астуры, кантабры, аутригоны, каристии, вардулы и васконы. Судя по топонимике, языки северо-западных гальегов и астуров были сильно кель- тизированы. Эти народы были самыми отсталыми на полуострове. В их хозяйстве важную роль играло еще собирание желудей, из муки которых они пекли хлеб. Мужчины занимались охотой. Общинно-родовой строй северных племен сохранял сильные пережитки материнского права.

Пиренейский полуостров оставался под властью Рима до V в. н. э. Уже в римских источниках появляется современное название страны-«Испания». С тех пор оно удерживалось сначала за всем полуостровом, а затем, после выделения Португалии, за большей его частью.

При Августе (30 г. до н. э.- 14 г. н. э.) Испания была разделена на провинции Тарраконию (восток, центр и север полуострова), Бэтику (совпадала с современной Андалусией) и Лузитанию (нынешняя Португалия). В III в. из Тарраконии выделилась Галисия, включавшая современные Галисию и Астурию. Таким образом, административное деление римлян в очень грубых чертах, но все же учитывало древние племенные границы. Несмотря на постоянные войны с местным населением, особенно с лузи- танами и кельтиберами, смешение с римлянами было очень сильным. Между 196 и 168 гг. до н. э. в Испанию переправилось не менее 150 тыс. римских воинов, многие из них остались там и после службы. Смешанные браки были обычным явлением. По сообщению Тита Ливия, уже в 171 г. до н. э. 4 тыс. потомков римских солдат и испанских женщин получили для жительства город Картейю.

Рабовладение стало основой социальных отношений Испании. На ее серебряных рудниках трудилось более 40 тыс. рабов. Рабовладение и новая административная система, введенная завоевателями, разрушали старые племенные группы, создавая на основе новых классовых отношений новые территорг- альные объединения.

То, что принято называть романизацией страны, было следствием многостороннего взаимодействия местных племенных и римских форм ведения хозяйства, социальных отношений, культуры и языка. Разговорным языком народа постепенно стала «народная латынь», которая, по мнению испанского лингвиста Менендеса Пидаля, продержалась и в письменности до середины XI в. Между складывавшимися романскими языками юга, запада, центра, востока и северо-востока были существенные различия, которые коренились, с одной стороны, в разном языковом субстрате, а с другой - в степени освоения римлянами разных районов Испании. Опорой римского влияния были города. Поэтому быстрее и сильнее других областей страны были латинизированы те, в которых было больше городов: Бэтика (Андалусия), юг Лузитании и восточная часть Тарраконии (современная Каталония), где через римскую аристократию и интеллигенцию насаждалась литературная латынь. Слабее романизировались племена центральной и северной групп. Почти совсем в стороне остались васконы. На севере с местным населением общались простые воины, земледельцы, сборщики налогов, торговцы, распространявшие народную латинскую речь. Эти особенности проявились позднее в языках Пиренейского полуострова (кастильском, каталанском, галисийском, португальском)и их диалектах.

В 409 г. в Испанию через Ронсевальское ущелье пришли германские племена свевов, вандалов и сарматское племя аланов. Их поддержали восставшие в начале V в. рабы-багауды, движение которых, начавшись в Галлии, перекинулось в северные районы Испании. Вандалы и свевы заняли Галисию, аланы - Лузитанию и Картахенскую провинцию (некоторые исследователи считают, что название «Каталония» произошло от « Got - Alania »), а вандалы - Бэтику (возможно, «Андалусия» происходит от «Vandalitia »). Северо-восток остался в руках империи. Раздел, таким образом, прошел по старым рубежам племенных областей.

В 414 г. в Испанию вторглось из Галлии германское племя вестготов. Вестготы подчинили своей власти к концу VI в. почти весь Пиренейский полуостров.

К 429 г. свевы вытеснили вандалов и аланов в Африку и создали на землях Галисии и северной Лузитании королевство, продержавшееся до 585 г. Топонимика северо-западного угла полуострова сохраняет до сих пор в названиях селений память о владычестве свевов: Суэвос, Суэгос, Пуэрте де Суэве и др. Возможно, что 170 лет господства свевов в этой области способствовали, наряду с другими причинами, формированию здесь галисийского наречия.

Вторжение германских племен, движения рабов и крестьян привели к постепенному разрушению рабовладельческого строя в Испании. Уже в VI - VII вв. у вестготов стали развиваться феодальные отношения. Вестготская военная знать, слившаяся с римскими землевладельцами, закрепощала крестьянство. Вестготские короли для закрепления за собой завоеванных земель поощряли слияние местной и пришлой знати. Были разрешены смешанные браки.

Вестготы и другие германцы, которые составляли в момент вторжения не более 3% местного населения, были уже знакомы с римской культурой и легко усваивали романизированный язык жителей полуострова. Вклад готского языка в испанскую лексику невелик - всего около 90 слов, большинство из которых связано с военным делом. Готского происхождения и прижившиеся в Испании звучные имена - Эльвира, Рамиро, Бермудо, Гонсало и др.

Испанское население того времени можно разделить на три основные этнические группы: германскую (из разных племен), романскую (римляне и романизированные жители), местное население смешанного состава (наибольшая по численности группа).

Герма"нцы вырвали земли Испании из состава Римской империи и таким образом изолировали их от влияния развивавшейся италийской латыни, римской администрации, римской культуры. Хотя непосредственное влияние германцев на этнический облик народов полуострова было невелико, в период их господства был сделан шаг вперед по пути создания единого и своеобразного этнического целого из разрозненного населения Пиренейского полуострова. Это была вторая попытка централизации страны (после римлян).

В IV в. большинство населения Испании приняло христианство. В V в. вместе с вестготами в Испанию проникает арианство, но уже в 587 или в 589 г. на Толедском соборе король Рекаред вместе со всей семьей перешел в католичество, которое с тех пор стало государственной религией Испании.

В 711 г. семитысячное войско арабов переправилось через Гибралтар и вступило в Испанию, почти не встретив сопротивления со стороны вестготских феодалов, занятых междоусобной борьбой за власть. Уже через семь лет в руках завоевателей оказался почти весь полуостров, за исключением северных районов Галисии, Леона, Астурии, Наварры, Арагона, Каталонии и всей Басконии. Арабы разделили завоеванную территорию, которую они, так же как и римляне, называли «Испанией», на четыре провинции: Мериду (Лузитания и Галисия), Андалусию (совпадавшую с Бэтикой), Саракосту (совпадавшую с Тарраконой) и Толайтолу Толедскую (совпадавшую с римской Картахенской провинцией). Эти областные границы повторяли римское административное деление, которое, в свою очередь, воспроизводило доримскую группировку племен.

Испанцы называли новых завоевателей ^аврами (moros ), что было с древности общим наименованием для жителей Магреба (Марокко).

Самой влиятельной, хотя и не самой крупной группой завоевателей были собственно арабы, составлявшие военную знать. Они обосновались в поместьях плодородной Андалусии, Мурсии, Валенсии и в богатых городах юга и юго-востока Испании.

Основную массу воинов среди мавров составляли кочевники-берберы, обращенные арабами в ислам. Берберы расселились в удобных для скотоводства районах.

Мусульмане проявляли сначала большую веротерпимость к христианскому населению, стремясь предотвратить враждебные выступления. Ко второму веку мавританского господства большая группа христианского населения южных областей перешла в мусульманство. Таких новых мусульман испанские источники называют «renegados », арабские - «мауля». Большинство «ренегатов» составляли освободившиеся путем вероотступничества рабы и крепостные. Среди них было немало «славян», как называли в Испании рабов европейского происхождения. Такими же неомусульманами были и так называемые муваллады (от этого термина впоследствии произошло слово «мулат»), мусульмане по отцу или по матери.

В городах значительную прослойку населения составляли евреи, положение которых при веротерпимых арабах было гораздо прочнее, чем при последних вестготских королях.

Среди христиан, остававшихся на арабской территории, в XI в. еще отличали по происхождению испано-римлян от вестготов. Но постепенно эти различия отступили на задний план. И тех и других стали называть мосара- бами - арабизированными. Язык мосарабов (альхамия, как называли его испанцы) содержал элементы и латинского и арабского.

Когда христиане стали отвоевывать у мавров свои земли, образовалась новая группа покоренного населения - мудехары, состоявшая из мусульман, которым разрешили придерживаться своей религии. Впоследствии и мосарабы и мудехары стали носителями арабского влияния в испанской культуре.

С самого начала как арабы, так и берберы охотно женились на испанках, обзаводились обширными гаремами. Сам Абд-аль-Азиз, сын завоевателя Мусы, женился на Эгилоне, вдове готского короля Родриго; халиф Аль-Ман- сур женился на дочери наваррского короля и т. д.

Вклад арабов в культурную и хозяйственную жизнь Испании очень велик. Арабы принесли на полуостров навыки орошаемого земледелия, ввели новые сельскохозяйственные культуры. Они превратили города Андалусии Севилью, Кордову и Гранаду в богатые центры ремесленного производства, торговли и культуры. Следы арабской архитектуры до сих пор сохраняются в южных городах страны. Арабская наука (особенно математика) и литература (особенно лирика) оказали сильное влияние не только на испанскую, но и на всю европейскую культуру. В свою очередь Испания стала проводником европейской культуры на Востоке.

В современном испанском языке сохранилась богатая арабская лексика, связанная с военной техникой (alcazar - крепость), организацией управления ( alcalde - судья, alguacil - полицейский), торговлей, ремеслом. В испанский язык вошли названия перенятых у арабов плодов ( naranja - апельсин) и растений, каналов и оросительных сооружений, математические термины (algebra , cifra ) и т. д. Арабские обычаи (подчиненное положение женщины), одежда (шаровары, тюрбаны, плащи-бурнусы), утварь (замена металлической посуды стеклянной, матерчатых скатертей кожаными, низкая мебель, ковры, жаровни) - все это широко распространилось и наложило отпечаток на облик и быт местного населения южных и юго-восточных районов. В этих районах до сих пор прослеживаются следы восточного влияния.

С точки зрения этнической консолидации испанцев влияние арабского завоевания было двояким. В начале завоевания оно замедлило этот процесс. Разделение полуострова на две воюющие стороны, раздробление на арабской территории всего населения на различные враждующие этнокультурные группировки, утрата городом Толедо роли объединяющего языкового центра играли отрицательную роль. Позднее подъем хозяйства и торговли в занятой арабами части Испании, создание хозяйственных и культурных центров - Кордовы, Севильи и др.- оказали объединяющее влияние. Кроме того, местное население настолько остро ощущало свою противоположность иноязычным и иноверным маврам, что перед этим стали отступать прежние различия происхождения. В этом смысле арабы дали толчок формированию национального самосознания испанцев - романоязычных христиан-как единого целого, противоположного арабоязычным мусульманам.

В незавоеванных областях горной Астурии и вскоре освобожденной Галисии укрылись вестготские феодалы, духовенство, остатки разбитых войск. Там уже в начале VIII в. образовался первый очаг так называемого движения Реконкисты («обратное завоевание», от «reconquistar » - отвоевывать ); второй возник на границе северного Арагона и баскской области в графстве Собрар- бе; третий - в Наварре. Наварра и Арагон впоследствии объединили свои действия. Наконец, на северо-востоке в 801 г. франки отвоевали у арабов Барселону и под ее главенством объединили несколько соседних с ней графств (Урхель, Серданью, Жерону, Бесалу, Ампурдан и Руссильон). Эту область они позднее включили в так называемую Испанскую марку. Она стала четвертым очагом борьбы христиан с мусульманами.

Различия между северными областями полуострова, сдерживаемые раньше внешним единством вестготской власти, сразу проступили при ее ослаблении. Распаду на отдельные владения способствовал и феодальный строй северных районов, основанный на натуральном хозяйстве.

Северо-запад (Астурия, Галисия) вследствие большого притока вестготских сеньоров полнее сохранил вестготские законы, обычаи и т. д. Авторы IX - XI вв. называют готами всех обитателей этих областей. Здесь больше, чем в других частях полуострова, названий поселений типа Годос, Года, Гоуде и т. д. Это обстоятельство стало еще одним звеном в цепи причин, поро- дивших этническое своеобразие населения Галисии и северной Португалии.

В X в. столица Астурии из Овьедо была перенесена в Леон. Образовалось королевство Астурия-и-Леон, из которого выделилась Кастилия.

На северо-востоке мавры завладели территорией до линии Тортоса - Лерида. Когда в XII в. эти области были отвоеваны христианами, они назвали их Новой Каталонией, а бывшую Испанскую марку стали называть Старой Каталонией.

Отрыв от запада, завоевание Наварры и Каталонии Карлом Великим, влияние провансальской культуры и языка наложили своеобразный отпечаток на этнический облик населения северо-восточных областей Пиренейского полуострова - будущих каталонцев.

Совершенно независимыми оставались баски, которых не коснулось ни ветсготское, ни арабское завоевание.

Потребности ведения войны способствовали тому, что североиспанские государства сливались в более прочные военно-политические союзы. Ведущую роль играли два самых крупных государственных объединения: на северо-западе Кастилия, подчинившая Галисию, Леон, Астурию и Эстремадуру, на северо-востоке - образовавшийся в XII в. Арагоно-Каталонский союз. В XII в. из Кастилии выделилось в самостоятельное государство Португальское графство, бывшее до тех пор частью Галисии. Португалия была провозглашена королевством в 1139 г. (дальнейшую историю Португалии см. в главе «Португальцы»).

В течение XI - XIII вв. христиане отвоевали у арабов весь полуостров, кроме Гранадского эмирата. Главную роль в отвоевании испанских земель у мавров играло Леоно-Кастильское объединение, занимавшее в XIII в. 3 / 5 всего полуострова. Арагоно-каталонцы отняли у мусульман Балеарские острова (с тех пор там укоренился каталанский язык) и завоевали Валенсию. Валенсиано - диалект каталанского языка - доныне сохранился в северо- западных районах современной провинции Валенсия.

Завоевания эпохи Реконкисты сопровождались заселением освобожденных земель, постройкой городов и укрепленных поселений (недаром Кастилия получила свое название от «castillo » - замок, крепость). Жители сдвига- . лись со своих нажитых мест, перемешивались с населением самых различных уголков полуострова, иногда теряли свой язык и традиции и приобретали новые. Кастилию после отвоевания плоскогорья заселили горцы из Кантабрии и Сантандера, Леон - в значительной степени мосарабы. Альфонс I Воитель (1101-1134 гг.) вывел из Андалусии 14 тыс. мосарабов и расселил их в Арагоне. Память об этих передвижениях сохранилась в названиях селений. Например, в Галисии бежавшие от мавров толедцы основали деревню Толеданос, в Кастилии, отвоеванной у мусульман, галисийцы основали Гальегос, в Португалии астурийцы - Астурианос, баски в Леоне - Басконес и т. д. Это перемешивание населения помогало созданию единого языка испанцев. До XI в. языком официальных документов в северных государствах оставалась латынь. Но в этой латыни уже в XI в. было так много слов из местных разговорных диалектов, что авторы называли язык, на котором они писали, «сельским» ( rustico ) или «нашим» (nuestro ). Разговаривали же на полуострове в то время на разновидностях восходящего к латыни языка, называвшегося «romance ». Главными диалектами романсе были галисийский на северо-западе полуострова, кастильский на Центральном плоскогорье и каталанский на востоке. Галисийский был тогда и языком освободившейся от мавров северной Лузитании (т. е. северной Португалии).

Языком этнического ядра, вокруг которого складывалась испанская на- ч ция, стал кастильский язык, так как Кастилия играла ведущую роль в Реконкисте, а затем и в объединенном абсолютистском государстве Испании. Уже в XII в. именно на этом языке был создан такой литературный памятник, как эпос «Песнь о моем Сиде».

В период Реконкисты зародился и сознательно поддерживались религиозный фанатизм и нетерпимость, столь типичные для средневековой Испании. Именно тогда в Галисии были «открыты» мощи святого апостола Якова и вокруг храма Сантьяго вырос город Сантьяго де Компостела, в который стали стекаться паломники не только из Испании, но и из других стран Европы. По образцу арабских монашеских организаций - «рибатов»-были созданы испанские духовно-рыцарские ордена Калатравы, Алькантары и Сант Яго. Папа объявил несколько крестовых походов против испанских мусульман, и на полуострове появились тамплиеры и госпитальеры.

Единство религиозного самосознания было в какой-то степени выражением складывающегося единого национального самосознания испанцев, выработанного в борьбе против политических и религиозных врагов - мусульман. Воины Испании теперь шли в бой с кличем «Сант Яго и единая Испания!»

Духовенство постепенно стало мощной экономической и политической силой, располагавшей громадными сеньориями й привилегиями, пожалованными королями церквам и монастырям.

Объединение двух самых сильных государственных союзов полуострова - Арагоно-Каталонского и Кастильско-Леонского - произошло в 1479 г. Оно было достигнуто путем брака короля Фердинанда Арагонского с Изабеллой Кастильской. Создалась крупная держава, включившая большую часть Пиренейского полуострова, Балеарские острова, Сицилию, Сардинию и Южную Италию.

В 1492 г. пала Гранада, и полуостров был очищен от мавров. Образовалась единая территория испанского государства. Королевская власть начала борьбу против независимости местных сеньоров, была введена всеобщая воинская повинность, повсюду от имени короля были разосланы наместники - коррехидоры. В борьбе за единовластие королевская власть искала поддержки у церкви, разжигая религиозную нетерпимость в стране.

Вскоре после падения Гранады из Испании изгнали евреев. Данные авторов XVI в.о количестве изгнанных колеблются от 800 тысяч до 165тыс.человек. Потомки их (сефарды, около 100 тысяч) живут сейчас преимущественно в Турции, Болгарии и Сербии. Они говорят на языке, близком к испанскому языку XV в.

Веком позже, в 1610 г., были изгнаны мориски (принявшие христианство мавры). Около 500 тьтс. мавров вынуждены были покинуть Испанию.

Церковная реформация, охватившая в XVI в. всю Западную Европу, едва коснулась Испании, в которой беспощадно преследовались лица, заподозренные в одном только знакомстве с идеями протестантизма.

Орудием борьбы против мусульман, евреев, протестантов и других «еретиков» стала «святая инквизиция», которая была особенно активна в XV - XVI вв. Ее деятельность не прекращалась вплоть до XVIII в. За время существования этой организации в стране было сожжено на кострах и подвергнуто другим наказаниям около 3 млн. человек.

В год падения Гранады (1492) Христофор Колумб открыл новый континент - Америку. Испанские конкистадоры стали завоевывать владения в Новом Свете: в 1519-1521 гг. государство ацтеков (Мексику), в 1531 - 1533 гг. землю инков (Перу), в 1535 г. Чили, в 1536-1538 гг. государство чпбчей (Колумбию). Затем были покорены области JIa Платы, Венесуэлы, Панамы и др. В 1500 г. Фердинанд приобрел Канарские острова, населенные бербероязычными племенами гуанчей. После кругосветной экспедиции Магеллана (1519 -1522 гг.) к колониальным владениям Испании прибавились Филиппины. Еще в XV в., благодаря браку дочери Фердинанда и Изабеллы с Филиппом Красивым из дома Габсбургов к Испании были присоединены Нидерланды. Их сын в 1516 г. был избран императором Священной Римской империи (Карл V) и начал борьбу за мировое господство.

В 1534 г. монах Игнатий Лойола основал печально знаменитый международный орден иезуитов, а в конце XVI в. в стране имелось уже 98 иезуитских учебных заведений и до 2,5 тыс. членов ордена.

Испанское духовенство скопило громадные богатства как за счет конфискованного имущества еретиков и королевских пожалований, так и за счет налогов, поступавших в пользу церкви из американских владений, где неустанно обращали в христианство индейцев.

Объединение страны, присоединение Нидерландов, Португалии (в 1580 г.), приток ценностей из Америки способствовали временному процветанию экономики Испании и налаживанию торговых связей между географически разобщенными ее районами.

XVI век был эпохой грандиозных внешнеполитических успехов Испании, «золотым веком» культуры, науки и искусства, испанским Ренессансом. Испания становится сильнейшей мировой державой. Однако ориентация монархии на феодальные силы, пренебрежение аристократии к союзу с городами привели к тому, что заокеанские богатства не укрепили хозяйства Испании, а обескровили его. Аристократия предпочитала покупать на американское золото товары за границей, а не вкладывать его в отечественное производство. Обилие драгоценных металлов на европейском рынке привело к так называемой революции цен. С середины XVI в. появились первые признаки экономического кризиса. В XVII в. он охватил всю Испанию.

Однако начавшийся еще в XVI в. расцвет испанской культуры продолжался и весь XVII век.

Экономический упадок страны привел к ее политическому ослаблению. Вспыхнула Нидерландская революция (1568-1609 гг.), и семь самых развитых из семнадцати провинций этой страны отпали от Испании. В 1588 г. в войне против Англии была почти полностью уничтожена Непобедимая армада - символ морского могущества испанской монархии. Экономический и политический упадок привел к ослаблению связи между районами страны. Увеличилась их политическая обособленность. Особенно оторваны были от центра окраины с сильными языковыми отличиями, где сложились особые народы (галисийцы, каталонцы, баски), заявившие впоследствии о своих правах на самостоятельное национальное развитие. В других частях полуострова - в Кастилии, Астурии, Леоне, Арагоне, Эстремадуре, Андалусии - надолго сохранились местные диалекты, экономическое и этнографическое своеобразие. В начале XVIII в. Испания стала объектом так называемой войны за испанское наследство (1701-1714 гг.) между Англией и Францией, после которой испанский престол от Габсбургов перешел к Бурбонам. Испанские владения в Нидерландах и Италии перешли к австрийским Габсбургам, а Англия получила Гибралтар и остров Менорку.

Различия областей Испании были сильны и в XVIII в., когда государство делилось на двенадцать королевств и семь провинций. Королевствами назывались Старая и Новая Кастилия, Андалусия, Гранада, Кордова, Хаен, Мурсия, Валенсия, Арагон, Леон, Наварра и Галисия, а провинциями - Каталония, Бискайя, Алава, Гипускоа, Астурия, Риоха и Эстремадура.

В королевствах центральную власть представляли вице-короли, в провинциях - капитан-генералы и гражданские губернаторы. Степень независимости каждой области определялась не названием, а сохранениями fueros - прав местного самоуправления. В большинстве районов их осуществляли кортесы из представителей духовенства, дворянства и буржуазии и депутация - исполнительный орган, избираемый кортесами. Больше всего фуэрос сохранили провинции басков, меньше всего - Галисия, Андалусия, Кордова и Гранада.

В частности, и на эту разобщенность Испании рассчитывал Наполеон, начиная против нее войну. Для всей Европы были неожиданны неудачи французов в Испании в 1808-1814 гг., непонятны истоки широкого движения партизан герильерос.

Освободительная война в Испании слилась с первой буржуазной революцией (1808-1814 гг.). Необходимость борьбы против иноземного вторжения сплотила все испанское общество - от патриотически настроенных дворян и священников до нищих крестьян. Но сопротивление не было централизовано, им руководили провинциальные революционные хунты Галисии, Астурии, Мурсии и других областей.

Отсутствие материальной основы для объединения привело к тому, что единство, рожденное в борьбе с Наполеоном, оказалось непрочным. Это сказалось во всех последующих испанских революциях XIX в. Хотя депутаты кортесов в Кадисе приняли в 1812 г. конституцию от имени «нации» испанцев, это было ещетуманное понятие.Революции 1808-1814,1820-1823,1833-1843, 1854-1856, 1868-1874 гг. (Первая республика) - все связаны с региональными выступлениями, последний подъем которых относится к 1870-м годам. Региональная рознь испанских областей была следствием чрезвычайно медленного развития капитализма, ослабление ее связано с постепенным преодолением областной замкнутости и усилением хозяйственного и культурного сплочения. Приблизительно в это время выступления испаноязычных провинций страны затухают, но усиливается национальное движение на окраинах: в Басконии, Каталонии, Галисии.

В это время уже можно говорить о существовании испанской нации в ее современных границах. Постепенно складывались и каталонская, баскская и галисийская нации.

Только в 1931 г. монархия в Испании, наконец, была свергнута, и в стране была провозглашена Вторая республика. После упорной борьбы пролетариата и победы Народного фронта на выборах в кортесы 16 февраля 1936 г. победило правительство Народного фронта, но уже 17 июля фашистские генералы во главе с Франсиско Франко подняли антиреспубликанский мятеж в Испанском Марокко и на Канарских островах. Борьбу с фашизмом возглавил блок левых партий Народного фронта, в котором ведущую роль играла коммунистическая партия (она была образована в 1920 г.).

В этот период параллельно с организацией обороны республики были проведены важнейшие реформы, в частности дана автономия Каталонии, Басконии и Галисии. Помощь итало-германского фашизма решила исход войны в пользу войск мятежников. Конституция была уничтожена, а в августе 1939 г. Франко объявил себя абсолютным диктатором. Правительство Испанской республики в 1939 г. эмигрировало в Мексику, где оно находится и поныне.

Политический режим Испании после 1939 г.- вариант тоталитарных структур национал-социалистского государства Гитлера и корпоративного фашистского государства Муссолини. Хотя после поражения гитлеризма во второй мировой войне франкистская печать отмежевывается от фашизма и называет Испанию страной «регулируемого демократизма», по существу это фашистское государство, увенчанное личной и безответственной диктатурой генерала Франко, По аналогии с «фюрером» Гитлером и «дуче» Муссолини, Франко обычно называют «каудильо» (вождь). Начиная с 1937 г. появилось и новое летосчисление: первый, второй и т. д. «победоносный год». В стране нет конституции. Ее заменяет серия так называемых Основных законов.

Согласно закону 1947 г., Испания объявлена монархией. Пост главы государства сохраняется за Франко пожизненно. Ему предоставляется право в любой момент назначить себе преемника, который и станет королем Испании после смерти или добровольной отставки каудильо. Законодательносовещательный орган - кортесы. Это однопалатный парламент из 560 членов, большая часть которых кооптируется по занимаемым должностям (министры, крупные военные и церковные чиновники, главари фашистских организаций). Глава государства может наложить вето на любой законопроект, а также издавать законы без ведома кортесов. В стране запрещены все политические партии. Единственной легальной политической организацией была объявлена так называемая Фаланхе Эспаньоль (Испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления), созданная в 1937 г. путем объединения фалангистов, традиционалистов (монархистов) и католиков. Фаланга была задумана как широкое «национальное движение», объединяющее всех испанцев, которая должна заменить им упраздненные политические организации. После поражения гитлеровской Германии начался затяжной кризис фаланги из-за раздиравших ее групповых противоречий.

С установлением франкистского режима деятельность всех независимых профсоюзов, в том числе Всеобщего союза трудящихся в Национальной конфедерации труда, была запрещена. Были созданы 24 отраслевых вертикальных синдиката, находящихся под контролем фаланги,- основа «корпоративного строя» Испании. Государственные вертикальные синдикаты объединяют в единую организацию рабочих, предпринимателей и технический персонал каждой отрасли хозяйства и культуры. Руководство профсоюзов сверху донизу назначается.

Современный режим Испании представляет собой диктатуру наиболее реакционных групп финансового капитала, земельной аристократии, крупной военщины и духовенства. Она поддерживается постоянными политическими репрессиями.

Через год после окончания гражданской войны, в 1940 г., в испанских тюрьмах насчитывалось 270 тыс. политических заключенных. Судя по показаниям политических заключенных, в 1939-1940 гг. в испанских тюрьмах было казнено не менее 60 тыс. человек. Жертвами фашизма стали такие выдающиеся деятели культуры, как Федерико Гарсия Лорка, Леопольдо Алас, Карраско Формигуэро, Мигель Эрнандес и многие другие.

Волна репрессий снова вспыхнула в 1956 г. в связи с усилением сопротивления режиму. Так, в 1958 г. 60 рабочих были осуждены на сроки от 6 до 20 лет за участие в забастовках в Астурии и Бильбао. Весной 1959 г. было арестовано 700 человек за подготовку к всеобщей забастовке. После астурийской забастовки 1964 г. власти арестовали несколько сот шахтеров и спровоцировали дело Хулиана Гримау, беззаконно осужденного на смертную казнь.

В антиправительственную оппозицию в последнее время включилась значительная часть господствующих классов Испании, потому что франкистская диктатура уже перестала быть для них гарантией сохранения капиталистического строя в стране. Группа представителей земельной аристократии и финансового капитала образовала в 1958 г. партию Испанский союз - крайнее правое крыло оппозиции, требующее восстановления монархии при жизни Франко. Католики организовали две оппозиционные христианско-демократические партии: правую партию Христианско-социальной демократии, примыкающую к Испанскому союзу, и левую Христианско-демократическую партию. Эта последняя выступает за создание либеральной конституционной монархии. В Каталонии и Басконии действуют христианско-демократические группы с националистическими программами. Сильные оппозиционные течения имеются и в легальных католических организациях (Рабочие братства католического действия, Католическая рабочая молодежь и др).

Либеральные круги (мелкая буржуазия, интеллигенция, низшие категории священников) представлены такими группировками, как Социальная партия демократического действия и Фронт народного освобождения. В оппозиции стоят, конечно, и остатки всех партий и организаций, некогда входивших в состав Народного фронта, а сейчас находящихся в эмиграции: Испанская социалистическая рабочая партия и примыкающий к ней Всеобщий рабочий союз, анархистские группировки и их профобъединение - Национальная конфедерация труда, а также мелкобуржуазные, республиканские и националистические партии. Коммунистическая партия Испании участвует в массовом движении трудящихся против франкистской тирании. Она ведет борьбу под лозунгом политики «национального согласия», провозглашенной июньской декларацией 1956 г. Это политика объединения всех антифашистских сил Испании для достижения мирным путем общей цели - свержения диктатуры Франко.

По состоянию на сегодняшний день численность населения Испании составляет более 47 миллионов человек. Современные жители страны являются единой нацией. Это положение закреплено в Конституции. Вместе с тем следует учитывать тот факт, что сформировалась она в результате слияния различных народностей и этнических групп. В связи с этим на территории страны сейчас принято выделять отдельные историко-географические регионы.

Формирование испанской нации

Исходя из официальных исторических сведений, изначально Пиренейский полуостров заселяли народности западноевропейского (кельты, иберы, баски) и североафриканского происхождения. В южной части страны ранее активно создавали свои колонии карфагенцы, греки и финикийцы. Позже нынешняя территория государства завоёвывалась арабами и римлянами. Говоря о том, какое население Испании, необходимо учитывать, что его нынешние культура, религия и язык образовались под воздействием всех этих народов. Исследователи полагают, что испанская нация начала формироваться в восьмом веке (во времена так называемой Реконкисты). Более интенсивно этот процесс развивался после 1492 года, когда кастильская корона объединила под своей единой властью все местные исторические провинции.

Этнический состав

Многие жители страны не считают себя испанцами. Дело в том, что здесь у людей доминирует региональное самосознание. Другими словами, в разных районах население Испании считает себя отдельными народами (каталонцами, валенсийцами, басками, галисийцами и другими), несмотря на отметку о гражданстве в своём паспорте. Этому способствовал тот факт, что власти страны в 1983 году приняли решение о присвоении автономного статуса семнадцати историческим провинциям. Таким образом, каждая из них сейчас имеет собственное правительство и парламент.

Самыми большими этническими группами, представляющими население Испании, являются каталонцы и андалусийцы. На каждую из них приходится почти по 16% от общего количества жителей государства. Наиболее численными группами после них можно назвать кастильцев (11%), валенсийцев (10%), галисийцев (7,5%), басков (5,6%).

Демографические особенности

Количество женщин и мужчин, проживающих в стране, является примерно одинаковым. Городское население Испании составляет почти 76%. Что касается распределения граждан по территории, то на каждый квадратный километр приходится в среднем 91 человек. В этом показателе страна существенно уступает другим европейским государствам. В целом жители распределяются крайне неравномерно. Наиболее заселённым можно назвать побережье, где выросли крупнейшие местные агломерации. Столица страны Мадрид находится на третьем в Евросоюзе месте по численности населения. Почти половина жителей страны обитает в семи её крупнейших провинциях.

Языки

Население Испании преимущественно разговаривает на государственном испанском (кастильском) языке. Такой его статус распространяется на всю территорию страны. Неудивительно, что 99% жителей государства свободно им владеют. В пределах Испании существует множество диалектов, которые принято делить на две больших группы - южную и северную. Как бы там ни было, фонетические различия между ними являются более устойчивыми и чёткими по сравнению с лексическими.

Согласно испанской Конституции, в соответствующих административно-территориальных единицах разрешается использование региональных диалектов наряду с государственным языком. В настоящее время такой статус присвоен каталонскому, баскскому, галиссийскому и валенсийскому диалекту. Помимо них, без официального звания в государстве в отдельных районах довольно часто можно услышать арагонский, леонский, эстремадурский и даже португальский языки.

Религия

Практически всё верующее население Испании исповедует католицизм. Как бы там ни было, для жителей страны, которые родились во второй половине двадцатого века, вера сводится лишь к церковным обрядам по крещению, бракосочетанию и погребению. После серьёзного конфликта между церковью и государственной властью в 1978 году церковь была официально отделена от государства. Как бы там ни было, финансовую помощь от правительства она всё-таки получает. В Испании также существуют некоторые религиозные меньшинства. К ним относятся Свидетели Иеговы, мормоны, адвентисты Седьмого дня и некоторые протестантские группы. Их деятельность активизировалась в семидесятых годах прошлого века. В связи с иммиграционными процессами довольно численным (около 800 тысяч человек) является представительство сторонников ислама.

Большая демографическая проблема

Главной демографической особенностью последних лет в стране следует назвать то, что численность населения Испании постепенно уменьшается. Если среднегодовое число иммигрантов, начиная с 2008 года, остаётся на прежнем уровне, то количество граждан, покидающих страну, заметно выросло. По версии исследователей, такая ситуация в стране сложилась в связи с ухудшением финансово-экономического положения в государстве. По их мнению, снизится данная тенденция лишь при условии роста местной экономики.