60–е годы, наполненные оптимизмом исканий и открытий, даровали многим художникам слова невиданные ранее возможности описания и осмысления происходящего. Примечательным явлением в разных произведениях тех лет был активный герой, шло обновление и обогащение классического стиха новой рифмой, стихи стали отличаться большей свободой лирического высказывания, развивалась поэзия яркой публицистичности.

К середине 60–х годов критики заговорили о наметившемся тяготении многих поэтов к лирическим раздумьям, к разработке жанра философской поэзии (темы добра и зла, жизни и смерти, нравственного и духовного обновления личности).

И если бурное начало этого десятилетия характеризовалось своего рода «возрождением» формального эксперимента в творчестве молодых эстрадников А.Вознесенского, Е.Евтушенко, П.Вегина, В.Сосноры и др., единодушно названных критиками новаторами, то с приходом в литературу «тихих» лириков Н.Рубцова, А.Жигулина, А.Передреева, А.Прасолова, Э.Балашова и др., работавших в русле классических традиций, критика констатировала факт возобладания традиционного начала в молодой поэзии того периода.

При этом в поэзии наблюдались тенденции к сближению разных лирических систем, к их взаимопроникновению, как, например, лирика В.Соколова давала начало многим мотивам поэзии как «громких», так и «тихих» лириков. Да и сами молодые к концу десятилетия ощутили потребность в «обнаженности осенней» (Е.Евтушенко).

60–е годы качественно изменили творчество поэтов старшего поколения: А.Ахматовой, А.Твардовского, А.Прокофьева, М.Исаковского, В.Луговского, В.Бокова и др., а также и поэтов–фронтовиков К.Ваншенкина, Ю.Друниной, А.Межирова, М.Дудина, О.Берггольц и др. Память о пережитом вновь и вновь заставляла их осмысливать прошлое, соизмеряя его с настоящим. Они создавали лучшие образцы медитативной и философской лирики, творчески продолжая традиции Ф.Тютчева, А.Фета, Е.Баратынского в своем творчестве.

Итак, если в начале 60–х годов в поэзии (особенно в творчестве молодых) явно ощущалось возрождение стилевой традиции 20–х годов (В.Маяковский, В.Хлебников, М.Цветаева), то к середине 60–х стилевая ситуация быстро и решительно меняется. На передний план выходит новое направление, которое «отталкивалось» от «эстрадной» громкости предшествующего периода. К концу десятилетия оно занимает ведущее положение в поэзии и на его стилевые тенденции ориентируется подавляющее большинство поэтов. Это явление «тихой» лирики, ориентирующееся на классические образцы А.Пушкина, Ф.Тютчева, С.Есенина, А.Блока. Для «тихих» поэтов характерно крепкое ощущение «корня», любовь к своей «малой родине», тому уголку земли, где поэт родился и вырос. Так широко и мощно заявила о себе «деревенская» лирика Н.Рубцова, В.Бокова, С.Викулова, В.Солоухина и многих других поэтов. Деревня для них была истоком всего сущего на земле: «Я хотел бы, Россия, чтоб ты не забыла, что когда–то ты вся началась с деревень» (С.Викулов).

Среди молодых поэтов–шестидесятников, творчество которых развивалось под знаком классических традиций, выделяется Н.М.Рубцов (1936 – 1971). В критической литературе стало общим местом утверждение глубоко традиционного начала рубцовской лирики. Действительно, пристальное изучение исторических элегий Н.Рубцова, его медитативной лирики позволяет выявить не только влияние на его поэзию творчества Е.Баратынского, Ф.Тютчева, С.Есенина, но и творческое изучение поэтом художественных исканий его предшественников, а также продолжение и развитие их традиций.

Я у Тютчева и Фета

Проверю искреннее слово.

Чтоб книгу Тютчева и Фета

Продолжить книгою Рубцова.

Н.Рубцов сумел в своей лирике синтезировать их поэтический опыт и внести в историческое развитие литературного процесса новое, свое понимание «вечных» тем поэзии.

Лирика Н.Рубцова глубоко философична. Приобщение к «вечным» темам произошло у поэта еще в ранний период творчества, в самом начале 60–х годов, когда им было написано стихотворение «Мачты». Затем, на протяжении второй половины 60–х, тенденция философизации его лирики приведет поэта к созданию целого ряда стихов медитативного характера, стихов–размышлений: «Видения на холме», «Я буду скакать …», «Тихая моя родина», «Журавли», «Дорожная Элегия» и др.

Философское обобщение у поэта выражается в создании им обобщенных образов реалистичного бытия человека, в стремлении его понять неведомое в жизни природы, в умении слиться с гармонией природного начала, став «выраженьем осени живым».

В связи с уходом из жизни в самом начале 70–х гг. таких значительных поэтов, как А.Твардовский, Я.Смеляков, Н.Рубцов, казалось, наступил какой–то «физический» разрыв с традициями в современной поэзии. Но это было ошибочное представление, поскольку оно не принимало во внимание таких поэтов, как Л.Мартынов, Ю.Кузнецов, В.Соколов, Е.Винокуров, Д.Самойлов, активно работавших в 70–е годы в русле развития классических традиций.

Наиболее прочной связью с классической традицией характеризовалась лирика Л.Мартынова. Будучи современником В.Маяковского, Б.Пастернака, С.Есенина, поэт органично сочетал в своих стихах творческий опыт многих из них.

Особенно интересным кажется приобщение Л.Мартынова к пушкинской теме, ставшей глубоко традиционной в поэзии тех лет («Старый Пушкин», «Рисунок пером», «Дух творчества» и др.).
Интересным, мыслящим широко и объемно, предстает перед современным литературоведением поэт Е. Винокуров, начинавший писать в период ВОВ и названным критикой солдатским поэтом. Углубляя и развивая излюбленную военную проблематику, лирик уже в конце 60–х годов начинает ее реализовывать в обобщенной лирической форме стихотворения – размышления о войне, подвиге, о чести и солдатском долге. Поэзия для него становится «верховным актом мысли», а себя он осознает как «источник мыслей». Встав на стезю философского осмысления действительности, бытия человека, Винокуров оставался верен избранному пути до конца своих дней.

Почти все стихи Е.Винокурова обращены к «вечным» темам, имеющим общечеловеческий уровень существования. Тема вечного странничества становится своеобразным проводником по лирике поэта. Совсем не случайно возникают в его стихах условно–символические образы Одиссея, Авиценны, древнего алхимика. Личность в них вписывается поэтом в самый широкий, космический контекст, наполненный радостным ощущением единства с вечностью, с мировой гармонией.

Уникальность же литературной ситуации конца 70–х годов состояла в том, что в ней не было вождей. Были лидеры, те, кто шел впереди, но места, освободившиеся после Пастернака, Ахматовой, Твардовского, остались не занятыми и не видно было, кто бы мог их занять.

В конце 70–х годов в поэзии произошли качественные изменения, связанные не столько со сменой поэтических поколений, сколько с активной ориентацией молодых на новые формы стиха и способы художественного изображения. То, что в 60–е годы лишь робко приживалось в творчестве «эстрадников» – усложненная ассоциативность, формальный эксперимент, симбиоз разных стилевых тенденций, – в конце 70–х – начале 80–х годов заявило о себе как ведущее направление и повсеместно отвоевывало свое жизненное пространство. Причем существовало два разных направления, подобно тем, которые определяли направление развития молодой поэзии в начале 60–х годов. Это было традиционное направление (Н. Дмитриев, Г.Касмынин, В. Лапшин, Т.Реброва, И.Снегова, Т. Смертина и др.), ориентирующееся на продолжение классических традиций, и «метафорическое», или «полистилистическое», ориентирующееся на формальный эксперимент (А.Еременко, А.Парщиков, Н. Искренко, Ю. Арабов, Д. Пригов и др.).

Таким образом, формально и отдаленно поэтическая ситуация 80–х годов вновь напомнила 60–е годы. Но 80–е годы существенным образом отличались от 60–х тем, что с середины десятилетия начался процесс «возвращения» в литературу ранее преданных забвению имен Н.Гумилева, Н. Клюева, А. Платонова, М. Булгакова и других писателей, а также их произведений. 80–е явили миру и новые произведения поэтов А.Ахматовой, М. Исаковского, А. Твардовского, писавших «в стол» еще в 60–е годы. При этом критик Ю. Идашкин в статье «Трудные уроки эпохи» (ЛР, 1987, №43) писал даже о том, что в середине 80–х наблюдалось засилье «возвращенных» стихов, а в тень уходили имена современных поэтов.

Примером поэта, чье творчество в его полном объеме было возвращено читателям лишь недавно, может служить В. Корнилов. Многие стихи В. Корнилова увидели свет лишь в «Избранном» (М., 1991). Будучи созданными в разные годы, они обрели своего читателя лишь в 90–е. Поэт всей своей жизнью и творчеством доказал, что «на свете извечно правы Не склонившие головы». Стихи его полны энергией внутренней свободы, в них ощущается большая личная ответственность за каждое слово, за вздох, за шаг, за мысль, ибо «слово» для поэта – «начало всего и свет». И во всем этом он завидно постоянен. В выборе темы, формы, жанра (как правило, это лирическая исповедь), способа рифмовки (обычно это перекрестная рифма). Предпочтение Корнилов отдает двухсложным классическим размерам – ямбу и хорею, но использует и трехсложные, что разнообразит его лирическую систему. Главное для поэта – правда жизни, пусть и трагическая в своей основе. Многие его стихи публицистичны: «Виктору Некрасову», «Памяти А. Бека», «Молодая поэзия» и др. Однако, несмотря на то, что многие стихи Корнилова отмечены печатью злободневности, наличествуют в них и темы «вечные»: поэт поднимает проблемы любви и дружбы, гражданского служения народу и Отечеству, жизни и смерти, поэта и поэзии.

«Возвращенная» поэзия дала мощный толчок современной поэзии в освоении и развитии классических традиций русской лирической поэзии, органично «вписавшись» в основное направление развития поэтического процесса 80–х годов. Исключение составляет творчество И. Бродского – поэта не русской литературной традиции, «не пушкинскими заветами живущего» (Б. Чичибабин).

И. Бродский признавал, что в его лирике «возникают типичные шизофренические нюансы: иногда снабжаю английское существительное русским суффиксом или в качестве рифмы к русскому слову выскакивает слово английское. Но я привык к элементу бреда в своем существовании и не рассматриваю подобные ситуации как нечто ненормальное, скорее, наоборот».

И.Бродский избрал не лучший способ «отталкивания» от классических традиций – иронично–издевательский, ернический (например: «Я памятник себе воздвиг иной», «Служенье муз чего–то там не терпит» и т.д.). Попрание высоких нравственных критериев искусства, складывавшихся веками не только в русской, но и мировой классике, обернулось для поэта трагедией одиночества, утратой изначального и созданием имиджа надмирной личности, бытующей вне времени и пространства, подобно его образу–символу парящего одинокого и гордого ястреба. Формальный эксперимент, который стал основой художественной позиции поэта, породил в его творчестве в первую очередь стихи, более похожие на прозу, тягучую, «перетекающую» из одной формы в другую, являющие собой не что иное, как поток сознания автора, облеченный в знаковую систему слова. Этот принцип изображения действительности был подхвачен поэтами молодого поколения 80–90–х годов, образовавших ветвь иронической, абсурдистской поэзии.

Итак, 80–е годы представляются более напряженными и противоречивыми в своем развитии, нежели 60–е и 70–е. С одной стороны, в поэзии этого времени шло дальнейшее углубление и развитие традиционного начала, усиление гражданственности, с другой стороны, происходило резкое размежевание молодой поэзии на «новаторов» и «традиционалистов», утверждался формальный эксперимент как способ создания новой поэзии и как результат этого процесса – появилась абсурдистская лирика и еще более вычурный жанр – стихопроза.

10. Тенденции и жанры развития поэзии 30-х годов

Отличительной особенностью поэзии 30-х годов являлось бурное развитие песенного жанра , тесно связанного с фольклором. В эти годы были написаны прославленные «Катюша» (М.Исаковский), «Широка страна моя родная…» (В.Лебедев-Кумач), «Каховка» (М.Светлов) и многие другие.

Поэзия 30-х годов активно продолжала героико-романтическую линию предшествующего десятилетия. Ее лирический герой – революционер, бунтарь, мечтатель, опьяненный размахом эпохи, устремленный в завтра, увлеченный идеей и работой. Романтичность этой поэзии как бы включает в себя и ярко выраженную привязанность к факту. «Маяковский начинается» (1939) Н.Асеева, «Стихи о Кахетии» (1935) Н.Тихонова, «Большевикам пустыни и весны» (1930-1933) и «Жизнь» (1934) В.Луговского, «Смерть пионерки» (1933) Э.Багрицкого, «Твоя поэма» (1938) С.Кирсанова – не похожие по индивидуальной интонации, но объединенные революционным пафосом образцы советской поэзии этих лет.

В ней звучит и крестьянская тематика , несущая свои ритмы и настроения. Произведения Павла Васильева с его «удесятеренным» восприятием жизни, необычайной сочностью и пластикой рисуют картину ожесточенной борьбы в деревне.

Поэма А.Твардовского «Страна Муравия» (1936) , отражая поворот многомиллионной крестьянской массы к колхозам, эпически повествует о Никите Моргунке, безуспешно ищущем счастливую страну Муравию и находящем счастье в колхозном труде. Стихотворная форма и поэтические принципы Твардовского стали этапными в истории советской поэмы. Близкий к народному, стих Твардовского ознаменовал частичное возвращение к классической русской традиции и вместе с тем внес существенный вклад в нее. Народность стиля сочетается у А.Твардовского со свободной композицией, действие переплетается с раздумьем, прямым обращением к читателю. Эта внешне простая форма оказалась весьма емкой в смысловом отношении.

Глубоко искренние лирические стихи писала М.Цветаева , осознавшая невозможность жить и творить на чужбине и вернувшаяся в конце 30-х годов на родину. В конце периода видное место в советской поэзии заняли моральные вопросы (Ст.Щипачев ).

Поэзия 30-х годов не создала своих особых систем, но она весьма емко и чутко отразила психологическое состояние общества, воплотив и мощный духовный подъем, и созидательное вдохновение народа.

Одним из важных факторов истории русской литературы XVII в. было появление и развитие книжной поэзии. Вопрос об ее истоках, причинах возникновения занимал и занимает многих исследователей. Еще в прошлом столетии сложились две противоположные точки зрения. А. Соболевский считал, что силлабические стихи – вирши (от лат. versus – стих) возникли под влиянием украинской и польской поэзии . Л. Н. Майков утверждал, что "первые опыты рифмованных стихов явились, так сказать, сами собою и, во всяком случае, не как подражание западноевропейским силлабическим стихам с рифмами" .

Значительный вклад в изучение начального этапа развития русской поэзии внесен советскими исследователями А. В. Позднеевым, Л. И. Тимофеевым и А. М. Панченко .

Возникновение книжной поэзии относится к первой трети XVII в. и связано с усилением роли городов в культурной жизни страны и стремлением передовых слоев русского общества освоить достижения европейской культуры, а также, по мнению А. М. Панченко, ослаблением роли фольклора. Русский речевой стих опирается, с одной стороны, на декламационный стих скоморохов, а с другой – использует опыт украинско-польской силлабической поэзии.

В период борьбы русского народа с польской интервенцией, в связи с усилением в литературе эмоционально-публицистического элемента, появляются первые попытки дать образцы стихотворной речи. В "Сказании" Авраамия Палицына часто встречаем рифмованную организацию повествовательной речи. Рифмованными виршами завершается "Летописная книга", приписываемая Катыреву-Ростовскому. Как отмечает Л. И. Тимофеев, стих в этих произведениях целиком основан на средствах речевой выразительности и не обращается к каким-либо элементам музыкальности. Однако речевая структура стиха давала некоторую возможность передать внутреннее состояние человека, его индивидуальные переживания. Стих еще не был упорядочен в ритмическом отношении: количество слогов в строке свободно менялось, на чередование ударений внимания не обращалось, рифма употреблялась преимущественно глагольная, мужская, женская, дактилическая и гипердактилическая. Эти так называемые досиллабические вирши начинают приобретать все большую популярность.

Однако наряду с досиллабическими виршами уже в первой трети XVII в. появляются силлабические стихи. Они утверждаются преимущественно в жанре послания. Так, в 1622 г. князь С. И. Шаховской "Послание к некоему другу зело полезно о божественных писаниих" завершает 36 рифмованными неравносложными строками .

Поп Иван Наседка заканчивает полемический трактат "Изложение налюторы" силлабическими стихами. "Многие укоризны", обличения пишет виршами князь И. А. Хворостинин. В конце своей жизни он создает полемический стихотворный трактат, направленный против еретиков,– "Предисловие изложено двоестрочным согласием, крае- стиховие по буквам" в 1000 стихотворных строк.

В первой половине XVII в. появляются сборники посланий, написанные силлабическим стихом. Один из таких сборников включает стихотворения "справщиков" Печатного двора с довольно разнообразной тематикой. Силлабические книжные песни создаются в начале 50-х годов XVII в. поэтами никоновской школы. Среди этих поэтов выделяется Герман, проявивший особую виртуозность в разработке акростиха, который можно читать справа налево и наоборот, снизу вверх и сверху вниз. Силлабические вирши начинают использоваться в описаниях гербов, в "Царском титулярнике" 1672 г., в надписях на иконах, лубочных картинках.

Большую роль в развитии силлабической поэзии сыграло творчество Симеона Полоцкого и его учеников Сильвестра Медведева и Кариона Истомина.

Симеон Полоцкий (1629–1680) Белорус по национальности, Симеон Полоцкий получил широкое образование в Киево-Могилянской академии. Приняв в 1656 г. монашество, он становится учителем "братской школы" в родном Полоцке. В 1661 г. город был временно занят польскими войсками. Полоцкий в 1664 г. переезжает в Москву. Здесь он обучал подьячих приказа тайных дел латинскому языку, для чего при Спасском монастыре была создана специальная школа. В 1667 г. царь Алексей Михайлович поручает Симеону Полоцкому воспитание своих детей – сначала Алексея, а затем Федора.

Активное участие Полоцкий принимает в борьбе со старообрядцами. На церковном соборе 1666 г. он выступает с богословским трактатом "Жезл правления", где полемизирует с "челобитной" попа Никиты и попа Лазаря. По личной просьбе царя трижды ездит увещевать Аввакума.

Свою деятельность Симеон Полоцкий посвятил борьбе за распространение просвещения. Он активно участвует в спорах сторонников греческой и латинской образованности, принимая сторону последних, поскольку защитники греческой системы образования стремились подчинить развитие просвещения контролю церкви. Полоцкий считал, что в развитии образования основная роль принадлежит школе, и, обращаясь к царю, призывал его строить училища и "стяжати" учителей. Он разрабатывает проект создания первого в России высшего учебного заведения – академии. Незадолго до смерти им был написан проект устава будущей академии. В нем Симеон Полоцкий предусматривал весьма широкое изучение наук – как гражданских, так и духовных.

Большое значение придавал Полоцкий развитию печати: "Ничто бо тако славу разширяет, яко же печать",– писал он. По его инициативе и личному ходатайству перед царем Федором Алексеевичем в 1678 г. в Кремле была открыта "Верхняя" типография.

Одним из любимых занятий Симеона Полоцкого было "рифмотво- рение", т. е. поэтическая литературная деятельность, которая привлекала к себе внимание многих историков литературы.

Начало литературной деятельности Симеона Полоцкого относится ко времени его пребывания в Киево-Могилянской академии. В Полоцке он пишет стихи на польском, белорусском, украинском языках, обнаруживая незаурядное поэтическое дарование: он создает элегии, сатирическую поэму, направленную против шведского короля Густава-Адольфа, эпиграммы (в их античном значении). Прибыв в Москву, Полоцкий пишет стихи только на русском языке. Здесь его поэтическое творчество достигает своего наивысшего расцвета. Как отмечает его ученик – Сильвестр Медведев, Полоцкий "на всякий же день имея залог писати в полдесть и полутетради, а писание его бе зело мелко и уписисто".

Силлабический стих Полоцкого формировался под непосредственным воздействием украинского и польского стиха. Однако возможность использования в русском стихосложении одиннадцати- и тринадцатисложного силлабического стиха с обязательной парной женской рифмой была подготовлена длительным историческим развитием выразительных средств, органически присущих русскому книжному языку. Силлабический стих Симеона Полоцкого был тесно связан с тем рафинированным книжным "словенским языком", который им сознательно противопоставлялся языку разговорному.

Своим поэтическим произведениям Полоцкий придавал большое просветительное и воспитательное значение. Высокое призвание поэта Полоцкий видел в способности привлекать "слухи и сердца" людей. Могучее оружие поэзии, считал он, должно быть использовано для распространения просвещения, светской культуры, правильных нравственных понятий. Кроме того, вирши должны служить образцом для всех пишущих на "словенстем книжном языце".

Симеон Полоцкий выступает в качестве первого придворного поэта, создателя панегирических торжественных стихов, явившихся прообразом хвалебной оды.

В центре панегирических виршей стоит образ идеального просвещенного самодержца. Он является олицетворением и символом Российской державы, живым воплощением ее политического могущества и славы. Он должен посвятить свою жизнь благу государства, благу своих подданных, заботиться об их "гражданской потребе" и их просвещении, он строг и милостив и в то же время точный исполнитель существующих законов.

Панегирические вирши С. Полоцкого носят "характер сложного словесно-архитектурного сооружения – словесного зрелища" . Таковы, например, панегирические вирши "Орел российский". На фоне звездного неба ярко блистает своими сорока восемью лучами солнце, движущееся по зодиаку; в каждый его луч вписаны добродетели царя Алексея. На фоне солнца – венценосный двуглавый орел со скипетром и державою в когтях. Сам текст панегирика написан в форме столпа – колонны, опирающейся на основание прозаического текста.

Как отмечает И. П. Еремин, поэт собирал для своих виршей вещи преимущественно редкие, "курьезы", но видел в них только "знак", "гиероглифик" истины. Он постоянно переводит конкретные образы на язык отвлеченных понятий, логических абстракций. На таком переосмыслении построены метафоры С. Полоцкого, вычурные аллегории, химерные уподобления.

В свои панегирические вирши С. Полоцкий вводит имена антич- ныхбогов и героев: "Фойе (Феб)златой", "златовласый Кинфей", "лоно Диево" (Зевса), "Даева птица" (орел). Они непосредственно соседствуют с образами христианской мифологии и играют роль чистой поэтической условности, являясь средством создания гиперболы. С. Полоцкий культивирует фигурные стихи в виде сердца, звезды, лабиринта.

Особенности стиля С. Полоцкого – типичное проявление литературного барокко . Все панегирические вирши (800 стихотворений), стихи на различные случаи придворной жизни были объединены С. Полоцким в сборник, который он назвал "Рифмологион" (1679– 1680).

Наряду с панегирическими стихами С. Полоцкий писал вирши на самые разнообразные темы. 2957 виршей различных жанров ("подобия", "образы", "присловия", "толкования", "епитафия", "образов подписания", "повести", "увещевания", "обличения") он объединил в сборнике "Вертоград (сад) многоцветный" (1677–1678). Этому сборнику поэт придал характер энциклопедического поэтического справочника: вирши расположены по темам в алфавитном порядке названий. Все произведения как светской, так и религиозной тематики носят нравоучительный характер. Поэт считает себя носителем и хранителем высших религиозно-нравственных ценностей и стремится внушить их читателю.

В виршах С. Полоцкий ставит вопросы моральные, стараясь дать обобщенные образы "девы" ("Дева"), "вдовы" ("Вдовство"), рассматривает вопросы женитьбы, достоинства, нести и т. п. Так, в стихотворении "Гражданство" С. Полоцкий говорит о необходимости каждому человеку, в том числе и правителю, строго блюсти установленные законы. Основой общества поэт считает труд, и первейшая обязанность человека – трудиться на благо общества. Впервые намечена поэтом тема, которая займет видное место в русской классицистической литературе, – тема противопоставления идеальному правителю, просвещенному монарху тирана, жестокого, своевольного, немилостивого и несправедливого.

Философский вопрос о смысле жизни поднимает С. Полоцкий в стихотворении "Достоинство". Истинное блаженство поэт видит не в погоне за почестями, чинами, знатностью, а в возможности человека заниматься любимым делом.

Важным разделом поэзии С. Полоцкого является сатира-"обличе- ние". Большинство его сатирических произведений носит обобщенноморалистический, абстрактный характер. Таковы, например, обличения "Невежда", направленные против невежд вообще; "Чародейство", разоблачающее "баб", "шептунов".

Лучшими сатирическими произведениями С. Полоцкого являются его стихотворения "Купецтво" и "Монах".

В сатире "Купецтво" поэт перечисляет восемь смертных "грехов чину купецкого". Эти "грехи" – обман, ложь, ложная клятва, воровство, лихоимство – отражают реальную социальную практику купечества. Однако в стихотворении отсутствует конкретный сатирический образ. Поэт ограничивается простой констатацией грехов, с тем чтобы в заключение выступить с нравственным увещением "сынов тмы лютых отложить дела тмы", чтобы избежать будущих адских мук.

Сатира "Монах" строится на противопоставлении идеала и действительности: в начале поэт говорит о том, каким должен быть настоящий монах, а затем переходит к обличению.

Но увы бесчиния! Благ чин погубися.

Иночество в безчинство в многих преложися.

Сатирические зарисовки пьянства, чревоугодия, нравственной распущенности монахов даны довольно ярко:

Не толико миряне чреву работают,

Елико то монаси поят, насыщают.

Постное избравши житие водити.

На то устремишася, дабы ясти, нити...

Мнози от вина буи сквернословят зело,

Лают, клевещут, срамят и честные смело...

В одеждах овчих во.щи хищный бывают.

Чреву работающе, духом погибают.

С. Полоцкий спешит подчеркнуть, что в его сатире речь идет не о всех монахах, а только о "бесчинных", которых он и обличает "с плачем". Цель его сатиры нравоучительно-дидактическая – способствовать исправлению нравов, и в заключение поэт обращается к "бесчинным" инокам с призывом перестать "сия зла творити".

Эта моралистическая дидактика, стремление исправить пороки общества и тем самым укрепить его основы отличает дворянско-просветительную сатиру С. Полоцкого от демократической сатирической повести, где обличение носит социально острый, более конкретный характер.

Из поэтических трудов С. Полоцкого следует отметить рифмованное переложение Псалтыри в 1678 г., изданной в 1680 г. Положенная па музыку певческим дьяком Василием Титовым (им были заложены основы камерной вокальной музыки) рифмованная Псалтырь пользовалась большой популярностью. По этой книге М. В. Ломоносов познакомился с российским силлабическим стихотворством.

Таким образом, творчество С. Полоцкого развивалось в русле панегирической и дидактической поэзии барокко с его обобщенностью и многозначностью символики, аллегорий, контрастностью и гиперболизмом, дидактическим морализаторством. Язык поэзии С. Полоцкого чисто книжный, подчеркивающий отличие поэзии от прозы.

С. Полоцкий пользуется риторическими вопросами, восклицаниями, инверсивными оборотами. Тесно связанный с традициями архаического книжного языка, Симеон Полоцкий прокладывает пути развития будущей классицистической поэзии.

Сильвестр Медведев (1641 – 1691). Учениками и последователями Симеона Полоцкого были поэты Сильвестр Медведев и Карион Истомин. "Человек великого ума и остроты ученой", как характеризовали его современники, "справщик" (редактор) Печатного двора, Сильвестр Медведев выступил как поэт лишь после смерти своего учителя. Его перу принадлежат "Епитафион" Симеону Полоцкому и панегирические стихотворения, посвященные царю Федору Алексеевичу ("При- вество брачное" и "Плач и утешение" по поводу кончины Федора) и царевне Софье ("Подпись к портрету царевны Софьи"), которую поэт активно поддерживал, за что и был казнен по распоряжению Петра.

В "Епитафионе" Сильвестр Медведев прославляет заслуги "учителя славна", пекущегося о пользе ближнего. Медведев перечисляет труды Симеона Полоцкого.

В защищены церкве книгу Жезл создал есть,

В ея же пользу Веней, и Обед издал есть.

Вечерю, Псалтырь, стихи со Рифмословием,

Вертоград многоцветный с Беседословием .

Все оны книги мудрый он муж сотворивый,

В научение роду российску явивый.

Как поэт Медведев малооригинален. Он многое заимствовал из панегирических стихов своего учителя, но, в в отличие от Симеона Полоцкого, избегал в своих виршах употреблять аллегорические и мифологические образы.

Карион Истомин (? – 1717). Более талантливым и плодовитым учеником Симеона Полоцкого был Карион Истомин. Поэтическое творчество он начал в 1681 г. приветственными панегирическими стихами царевне Софье. Прославляя "пречестну деву добросчянну", поэт говорит о значении Мудрости (Софья в переводе с греческого означает "мудрость") в управлении государством и в жизни людей.

Так же как и С. Полоцкий, К. Истомин использует поэзию в качестве средства борьбы за просвещение. В 1682 г. он обращается к царевне Софье со стихотворным сборником (16 стихотворений), в котором просит ее основать в Москве учебное заведение для преподавания свободных наук: педагогических, исторических и дидактических.

С рядом наставлений одиннадцатилетнему Петру выступает поэт в книге "Вразумление" (1683). Правда, эти наставления идут от имени Бога:

Учися ныне, прилежно учися,

В младости твоей царь мудр просветися.

Пой передо мною, твоим Богом, смело

Явль суд и правду, гражданское дело.

Стихами была написана книга "Полис", дававшая характеристику двенадцати наук. К. Истомин часто создает акростихи (стихотворения, в которых из начальных букв строк складываются целые слова или фразы), а также использует вирши в педагогических целях: для обучения царевича Алексея Петровича он в 1694 г. составляет "Малый букварь", а в 16% г. "Большой букварь", где каждую букву снабжает небольшим дидактическим стихотворением.

Благодаря деятельности Симеона Полоцкого и его ближайших учеников, силлабический стих начинает широко применяться в литературе. Возникает новый поэтический род–лирика, появление которой – яркое свидетельство начала дифференциации личности. Принципы силлабического стихосложения, разработанные во второй половине XVII в., получили дальнейшее развитие в творчестве поэтов- силлабиков первой трети XVIII столетия: Петра Буслаева, Феофана Прокоповича.

См.: Былинин В. К., Илюшин А. А. Начало русского виршеписания // Виршевая поэзия первой половины XVII века. М., 1989.

Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы. С. 285.

См.: Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко. М., 1991.

"Жезл" – "Жезл Правления"; "Венец" – "Венец веры кафолический"; "Обед" – "Обед душевный", "Вечеря" – "Вечеря душевная", "Псалтырь рифмованная", "Вертофад многоцветный".

Процесс демократизации литературы встречает ответную реакцию со стороны господствующих сословий. В придворных правительствен​ных кругах насаждается искусственный нормативный церемониальный стиль, элементы украинского барокко.

Проблема барокко в русской литературе. Термин «барокко» был введен сторонниками классицизма в XVIII в. для обозначения искусства грубого, безвкусного, «варварского» и первоначально связывался толь​ко с архитектурой и изобразительным искусством.

В литературоведение этот термин ввел в 1888 г. Г. Вельфлин в работе «Ренессанс и барокко». Он сделал первую попытку определить признаки барокко, сведя их к живописности, глубине, открытости формы, т. е. чисто формальным признакам.

Современный французский исследователь Жан Руссэ в работе «Литература века барокко во Франции» (1954) сводит барокко к выражению двух характерных мотивов: непостоянства и декоратив​ности. По отношению к русской литературе термин «барокко» ввел Л. В. Пумпянский.

С расширительным толкованием барокко выступил венгерский ученый А. Андьял в книге «Славянское барокко». Его точка зрения была развита А. А. Морозовым, который склонен относить всю лите​ратуру второй половины XVII и первой половины XVIII столетия к барокко, видя в этом направлении выражение национального своеоб​разия русской литературы.

Точка зрения А. А. Морозова вызвала резкие возражения П. Н. Беркова, Д. С. Лихачева, чешской, исследо​вательницы С. Матхаузеровой.

П. Н. Берков выступил с решительным отрицанием существования русского барокко и поставил вопрос о необходимости рассматривать русскую виршевую поэзию и драматургию конца XVII в. как зарожде​ние нового классицистического направления.

С. Матхаузерова пришла к выводу о существовании в русской литературе конца XVII в. двух направлений барокко: национального русского и заимствованного польско-украинского.

Д. С. Лихачев полагает, что следует говорить о существовании только русского барокко, которое первоначально было заимствовано из польско-украинской литературы, но затем приобрело свои специ​фические особенности.

В начале 60-х годов И. П. Еремин подробно и обстоятельно про​анализировал особенности русского барокко в поэзии Симеона Полоцкого. Выводы и наблюдения этого ученого имеют важное зна​чение для уяснения данной проблемы.

Несмотря на значительные расхождения во взглядах на барокко в русской литературе, исследователи установили наиболее существенные формальные признаки этого стиля.

Для него характерно эстетическое выражение преувеличенного пафоса, нарочитой парадности, церемониальности, внешней эмоциональности, избыточное нагромождение в одном произведении, казалось бы, несовместимых стилевых компо​нентов подвижных форм, аллегоричность, орнаментальность сюжета и языка.

Необходимо разграничивать два различных аспекта в содержании термина барокко: а) барокко как художественный метод и стиль, возникший и развивавшийся в определенную историческую эпоху; б) барокко как тип художественного творчества, проявлявшийся в разные исторические периоды.

Барокко как стиль сформировалось в России во второй половине XVII века, и обслуживал зарождающийся просвещенный абсолютизм. По своей социальной сущности стиль барокко был аристократическим явлением, противостоящим демократической литературе.

Поскольку переход к барокко в русской литературе осуществляется не от Ренес​санса, как на Западе, а непосредственно от средневековья, этот стиль был лишен мистико-пессимистических настроений и носил просвети​тельский характер; его формирование шло путем секуляризации куль​туры, т. е. освобождения ее от опеки церкви.

Писатели русского барокко, однако, не отвергали полностью ре​лигиозных взглядов, но представляли мир усложненно, считали его таинственным непознаваемым, хотя и устанавливали причинно-след​ственные связи внешних явлений.

Отходя от старого средневекового религиозного символизма, они пристально всматривались в дела мир​ские, живую жизнь земного человека и выдвигали требования «разум​ного» подхода к действительности, несмотря на признание идеи судьбы и воли бога в сочетании с дидактизмом.

На этой системе взглядов строился вымысел, система аллегорий и символов, а также сложная, порой изощренная структура произведений.

Стиль барокко в русской литературе конца XVII — начала XVIII века подготовил появление русского классицизма. Он получил наиболее яркое воплощение в стиле виршевой поэзии, придворной и школьной драматургии.

Становление и развитие русской книжной поэзии. Одним из важных факторов истории русской литературы XVII в. было появление и развитие книжной поэзии.

Вопрос об ее истоках, причинах возникно​вения занимал и занимает многих исследователей. Еще в прошлом столетии сложились две противоположные точки зрения. А. Соболев​ский считал, что силлабические стихи — вирши (от лат. versus — стих) возникли под влиянием украинской и польской поэзии.

Л. Н. Майкоп утверждал, что «первые опыты рифмованных стихов явились, так сказать, сами собою и, во всяком случае, не как подражание западно​европейским силлабическим стихам с рифмами».

Значительный вклад в изучение начального этапа развития рус​ской поэзии внесен советскими исследователями А. В. Позднеевым, Л. И. Тимофеевым и А. М. Панченко.

Возникновение книжной поэзии относится к первой трети XVII в. и связано с усилением роли городов в культурной жизни страны и стремлением передовых слоев русского общества освоить достижения европейской культуры, а также, по мнению А. М. Панченко, ослабле​нием роли фольклора.

Русский речевой стих опирается, с одной стороны, на декламационный стих скоморохов, а с другой — исполь​зует опыт украинско-польской силлабической поэзии.

В период борьбы русского народа с польской интервенцией, в связи с усилением в литературе эмоционально-публицистического элемента, появляются первые попытки дать образцы стихотворной речи.

В «Сказании» Авраамия Палицына часто встречаем рифмованную орга​низацию повествовательной речи. Рифмованными виршами заверша​ется «Летописная книга», приписываемая Катыреву-Ростовскому.

Как отмечает Л. И. Тимофеев, стих в этих произведениях целиком основан на средствах речевой выразительности и не обращается к каким-либо элементам музыкальности.

Однако речевая структура стиха давала некоторую возможность передать внутреннее состояние человека, его индивидуальные переживания.

Стих еще не был упорядочен в ритми​ческом отношении: количество слогов в строке свободно менялось, на чередование ударений внимания не обращалось, рифма употреблялась преимущественно глагольная, мужская, женская, дактилическая и гипердактилическая.

Эти так называемые досиллабические вирши начинают приобретать все большую популярность.

Однако наряду с досиллабическими виршами уже в первой трети XVII в. появляются силлабические стихи. Они утверждаются преимущественно в жанре послания. Так, в 1622 г. князь С. И. Шаховской «Послание к некоему другу зело полезно о божественных писаниих» завершает 36 рифмованными неравносложными строками.

Поп Иван Наседка заканчивает полемический трактат «Изложение на люторы» силлабическими стихами. «Многие укоризны», обличения пишет виршами князь И. А. Хворостинин. В конце своей жизни он создает полемический стихотворный трактат, направленный против еретиков,— «Предисловие изложено двоестрочным согласием, краестиховие по буквам» в 1000 стихотворных строк.

В первой половине XVII в. появляются сборники посланий, напи​санные силлабическим стихом. Один из таких сборников включает стихотворения «справщиков» Печатного двора с довольно разнообраз​ной тематикой. Силлабические книжные песни создаются в начале 50-х годов XVII в. поэтами никоновской школы.

Среди этих поэтов выделяется Герман, проявивший особую виртуозность в разработке акростиха, который можно читать справа налево и наоборот, снизу вверх и сверху вниз. Силлабические вирши начинают использоваться в описаниях гербов, в «Царском титулярнике» 1672 г., в надписях на иконах, лубочных картинках.

Большую роль в развитии силлабической поэзии сыграло творче​ство Симеона Полоцкого и его учеников Сильвестра Медведева и Кариона Истомина.

Симеон Полоцкий (1629—1680). Белорус по национальности, Симеон Полоцкий получил широкое образование в Киево-Могилянской ака​демии. Приняв в 1656 г. монашество, он становится учителем «братской школы» в родном Полоцке.

В 1661 г. город был временно занят польскими войсками. Полоцкий в 1664 г. переезжает в Москву. Здесь он обучал подьячих приказа тайных дел латинскому языку, для чего при Спасском монастыре была создана специальная школа.

В 1667 г. царь Алексей Михайлович поручает Симеону Полоцкому воспитание своих детей — сначала Алексея, а затем Федора.

Активное участие Полоцкий принимает в борьбе со старообрядца​ми. На церковном соборе 1666 г. он выступает с богословским трак​татом «Жезл правления», где полемизирует с «челобитной» попа Никиты и попа Лазаря. По личной просьбе царя трижды ездит увещевать Аввакума.

Свою деятельность Симеон Полоцкий посвятил борьбе за распро​странение просвещения. Он активно участвует в спорах сторонников греческой и латинской образованности, принимая сторону последних, поскольку защитники греческой системы образования стремились подчинить развитие просвещения контролю церкви.

Полоцкий считал, что в развитии образования основная роль принадлежит школе, и, обращаясь к царю, призывал его строить училища и «стяжати» учителей. Он разрабатывает проект создания первого в России высшего учебного заведения — академии.

Незадолго до смерти им был написан проект устава будущей академии. В нем Симеон Полоцкий предусмат​ривал весьма широкое изучение наук — как гражданских, так и духов​ных.

Большое значение придавал Полоцкий развитию печати: «Ничто бо тако славу разширяет, яко же печать»,— писал он. По его иници​ативе и личному ходатайству перед царем Федором Алексеевичем в 1678 г. в Кремле была открыта «Верхняя» типография.

Одним из любимых занятий Симеона Полоцкого было «рифмотворение», т. е. поэтическая литературная деятельность, которая привле​кала к себе внимание многих историков литературы.

Начало литературной деятельности Симеона Полоцкого относится ко времени его пребывания в Киево-Могилянской академии.

В Пол​оцке он пишет стихи на польском, белорусском, украинском языках, обнаруживая незаурядное поэтическое дарование: он создает элегии, сатирическую поэму, направленную против шведского короля Густа​ва-Адольфа, эпиграммы (в их античном значении).

Прибыв в Москву, Полоцкий пишет стихи только на русском языке. Здесь его поэтическое творчество достигает своего наивысшего расцвета.

Как отмечает его ученик — Сильвестр Медведев, Полоцкий «на всякий же день имея залог писати в полдестъ и полутетради, а писание его бе зело мелко и уписисто».

Силлабический стих Полоцкого формировался под непосредствен​ным воздействием украинского и польского стиха.

Однако возмож​ность использования в русском стихосложении одиннадцати - и тринадцатисложного силлабического стиха с обязательной парной женской рифмой была подготовлена длительным историческим раз​витием выразительных средств, органически присущих русскому книжному языку.

Силлабический стих Симеона Полоцкого был тесно связан с тем рафинированным книжным «словенским языком», который им сознательно противопоставлялся языку разговорному.

Своим поэтическим произведениям Полоцкий придавал большое просветительное и воспитательное значение. Высокое призвание поэта Полоцкий видел в способности привлекать «слухи и сердца» людей.

Могучее оружие поэзии, считал он, должно быть использовано для распространения просвещения, светской культуры, правильных нрав​ственных понятий. Кроме того, вирши должны служить образцом для всех пишущих на «словенстем книжном языце».

Симеон Полоцкий выступает в качестве первого придворного поэта, создателя панегирических торжественных стихов, явившихся прообразом хвалебной оды.

В центре панегирических виршей стоит образ идеального просве​щенного самодержца. Он является олицетворением и символом Рос​сийской державы, живым воплощением ее политического могущества и славы.

Он должен посвятить свою жизнь благу государства, благу своих подданных, заботиться об их «гражданской потребе» и их про​свещении, он строг и милостив и в то же время точный исполнитель существующих законов.

Кусков В.В. История древнерусской литературы. - М., 1998 г.

Понятие современности в мире литературы весьма относительное. Современным считается поэт или прозаик, которого от читателя может отделять до сорока лет. Если учесть темпы сегодняшней жизни, стремительно меняющиеся экономические и политические реалии, срок огромный. И сравнивать поэзию советской России 1969 года с поэзией России 2009 года практически невозможно. Перестройка, развал Советского Союза, внедрение в привычную размеренную жизнь рыночной экономики, смена приоритетов в сознании людей не могли не изменить современную поэзию.

Основная тенденция, которую можно наблюдать среди практически всех современных авторов, это уход в себя. Свой внутренний мир, свои ощущения, чувства, рефлексии стали интересовать поэтов гораздо больше, чем окружающая действительность. Этому есть вполне разумное объяснение. С одной стороны, внешний мир стал слишком жестоким, коммерческим и рациональным для тех, у кого смысл жизни заключается в иррациональности. Согласитесь, сложно представить себе поэта-лирика, ведущего крупный бизнес по перепродаже нефти, ежедневно перегрызающего горло конкурентам, а в перерывах сочиняющего поэмы о добром и вечном. С другой стороны, исчезла необходимость в бравурных стихах на общественно-политические темы. Уже не нужно писать о комсомольских стройках и освоении целины, чтобы стать членом Союза писателей. Да и исчезли гражданские темы как таковые. Даже при желании написать что-то патриотическое и жизнеутверждающее, найти тему для вдохновения весьма непросто. О какой гражданской лирике можно говорить в эпоху, когда даже слово «патриот» считалось почти что ругательным? Общество слишком устало от политики и идеологии, любая попытка внести в стихотворение гражданский лейтмотив может восприниматься как политическая агитация и отвергаться читателем.

Некоторые изменения наблюдаются сейчас, в 2000-х годах. Появляются стихи о Родине, о России. Разумеется, без политических намеков и чаще всего среди поэтов-песенников. К сожалению, не всегда приемлемого качества, традиции гражданской лирики уже утрачены, но есть и положительные примеры – Александр Добронравов, Александр Шаганов, Андрей Никольский. Возрождается интерес к белогвардейскому движению, появляются стихи о героях гражданской войны и дореволюционной России.

Отдельного разговора заслуживают стихи представителей отдельных молодежных субкультур . Талантливая молодежь все чаще примыкает к каким-либо движениям, где может проявить себя и привлечь внимание общественности. Особенно характерно массовое поэтическое творчество в группах готов, этно и фолк коллективах, а также в среде рэперов и рокеров. Можно по-разному относиться к их произведениям, но это еще один облик современной поэзии, от которого сложно откреститься.

Что касается перспектив развития современной поэзии, можно с уверенностью сказать, что таланты не перевелись, стихи рождаются, а уровень поэтической культуры, резко упавший в начале девяностых, показывает положительную динамику, что не может не обнадеживать.