Многим летчикам Великой Отечественной войны было присвоено высокое звание Герой Советского Союза. Но лейтенант Михаил Девятаев совершил подвиг, которому действительно нет равных. Отважный истребитель сбежал из нацистского плена на самолете, который захватил у врага.

Когда началась Великая Отечественная война, 24-летний летчик-истребитель Михаил Петрович Девятаев был лейтенантом, командиром звена. Всего за три месяца он сбил 9 вражеских самолетов, пока сам не был подбит и тяжело ранен.

После госпиталя советский ас летал на связном, а затем на санитарном самолете. В 1944 году Михаил Девятаев вернулся в истребительную авиацию, стал летать на P-39 «Аэрокобра» в 104-м гвардейском истребительном авиаполку. 13 июля Девятаев сбил 10-й самолет противника, но в тот же день был и сам подбит. Раненый летчик покинул горящую машину с парашютом, но приземлился на территории, занятой врагом.

После пленения и допроса Михаил Девятаев был отправлен в лагерь для военнопленных в Лодзь (Польша), откуда попытался сбежать. Попытка не удалась, и Девятаева отправили в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Советскому летчику чудом удалось избежать смерти, так как он добыл форму другого человека. Благодаря этому ему удалось покинуть лагерь смерти. Зимой 1944-1945 гг. Михаил Девятаев был отправлен на ракетный полигон Пенемюнде. Здесь немецкие инженеры проектировали и испытывали самое современное оружие – знаменитые ракеты «Фау-1» и «Фау-2».

Когда Михаил Девятаев попал на аэродром, полный самолетов, то сразу решил бежать, причем улететь на немецкой машине. Позже он утверждал, что эта мысль возникла в первые же минуты нахождения в Пенемюнде.

В течение нескольких месяцев группой из десяти советских военнопленных был тщательно продуман план побега. Время от времени немцы из авиачасти привлекали их для работ на летном поле. Этим нельзя был не воспользоваться. Девятаев побывал внутри немецкого бомбардировщика и теперь был уверен, что сможет поднять его в воздух.

8 февраля десять заключенных под присмотром эсэсовца расчищали летную полосу от снега. По команде Девятаева немец был устранен, и пленники бросились к стоящему самолету. На него установили снятый аккумулятор, все забрались внутрь, и бомбардировщик «Хейнкель-111» пошел на взлет.

Немцы на аэродроме не сразу поняли, что самолет угнан. Когда же это выяснилось, был поднят истребитель, но беглецов так и не нашли. Другой немецкий пилот, пролетавший мимо, услышал сообщение об угнанном «Хейнкеле». Он дал только одну очередь перед тем, как закончились патроны.

Девятаев пролетел 300 километров на юго-восток, в сторону наступающей Красной Армии. При подлете линии фронта бомбардировщик обстреляли как немецкие, так и советские зенитки, поэтому пришлось приземляться в чистом поле у польской деревни. Из десяти человек, улетевших из немецкого плена, трое были офицерами. До конца войны они проходили проверки в фильтрационном лагере. Остальные семеро были записаны в пехоту. Из них выжил только один.

Михаил Девятаев подробно доложил советскому командованию о немецкой ракетной технике и инфраструктуре полигона Пенемюнде. Благодаря этому секретная программа Германии попала в «правильные» руки. Информация и помощь Девятаева нашим ракетчикам была столь ценной, что в 1957 году Сергей Королев добился присвоения отважному летчику звания Героя Советского Союза.

И пока одни советские граждане вооружились и стали насмерть сражаться против врага, другие сотрудничали с немцами и даже организовали у себя дома

Чтобы вырваться из неволи, нужны были смекалка, решимость и надёжные товарищи

Сколько наших солдат и офицеров попало в плен за время Великой Отечественной войны, не подсчитано до сих пор. С немецкой стороны говорят о пяти миллионах, российские историки называют число на 500 тысяч меньше. Как гитлеровцы обращались с пленными, известно из документов и свидетельств очевидцев. Около 2,5 миллиона человек умерли от истощения и пыток, 470 тысяч были казнены. Через концлагеря прошло еще больше - 18 миллионов человек из разных стран, из них 11 миллионов было уничтожено. В кошмаре лагерей случалось всякое. Кто-то сразу покорялся судьбе, иные, спасая свою шкуру, пристраивались служить фашистам. Но всегда находились те, кто при минимальных шансах на успех все же решался на побег.

Угнал самолет

Это был 12-й боевой вылет 19-летнего Николая Лошакова . Мотор ЯК-16 дал сбой, летчик развернулся в сторону Ленинграда, который оборонял их полк в ноябре 1942 года. В бою подбил «мессершмитт», но оказался зажат в тиски двумя вражескими самолетами. Раненный в руку и ногу, Николай выпрыгнул с парашютом из горящего самолета над нашей территорией, но сильный ветер отнес его в сторону фрицев.

Пленного летчика немцы начали склонять перейти на свою сторону: решили, что юнец сбит в первом же бою и с перепугу согласится служить в их авиации. Поразмыслив, Лошаков согласился, а про себя решил - это лучший способ сорвать план фашистов о формировании эскадрильи из предателей. Его отправили на запасной аэродром в город Остров. Впрочем, к самолетам не подпускали. Зато свободу передвижения не ограничивали. Нашелся Николаю помощник - пленный пехотинец Иван Денисюк , работавший заправщиком. Он смог достать немецкую летную куртку и пилотку, срисовать расположение приборов в самолете. 11 августа 1943 года на аэродроме сел грузовой «шторх», и немецкий летчик ушел отдыхать. Денисюк быстро заправил машину, Лошаков незаметно переоделся в немецкую форму, спокойно подошел к самолету, завел мотор и взмыл в небо. Когда немцы поняли, что их облапошили, было поздно. Беглецы, преодолев 300 километров, посадили самолет на картофельном поле. Это был первый побег из плена на захваченном у врага самолете.

Ценный груз

Летчик-истребитель Михаил Девятаев попал в плен в июле 1944-го. Допросы, пытки, и Девятаева отправляют в лодзинский лагерь военнопленных, откуда он с товарищами через месяц пытается бежать. Их ловят, и теперь они - смертники, в робах с соответствующими нашивками - направляются в лагерь Заксенхаузен. Тут 27-летнему Михаилу помогает местный парикмахер: он меняет бирку смертника на идентификационный номер обычного узника, умершего несколько дней назад. Под именем Григорий Никитенко Михаил попадает в Пенемюнде - полигон на острове Узедом в Балтийском море, где испытывались ракеты «фау». Пленные были нужны для выполнения неквалифицированной работы.

Михаил ДЕВЯТАЕВ угнал самый важный «хейнкель»

Мысль о побеге свербила постоянно. Вон же сколько самолетов кругом, а он летчик-ас. Но нужны были сообщники - такие, что не сдадут ни при каких обстоятельствах. Девятаев потихоньку собирал команду и старался поближе подбираться к самолетам, дабы изучить приборные панели. Бежать решили на бомбардировщике «Хейнкель-111». На 8 февраля 1945 года десять заговорщиков выбили себе места в бригадах, которые должны были убирать аэродром. Заточкой убили конвоира, стянули чехлы с самолета, Девятаев сел за штурвал, и выяснилось, что аккумулятор… снят. А ведь каждая минута на счету. Бросились искать, обнаружили, привезли, установили. Машина завелась. Но взлететь с первого раза не смогла: Михаил не до конца разобрался с рычагами. Пришлось разворачиваться на новый разбег. По полосе уже мчались нацисты. Летчик направил самолет прямо на них. Кто-то рванул к зениткам, другие поднимали на перехват истребитель. Но беглецам удалось оторваться от погони. Поднявшись над облаками, ориентировались по солнцу. Долетели до линии фронта, и тут по фашистскому самолету начали палить советские зенитки. Пришлось садиться прямо в поле. Конечно, им не сразу поверили, что они - бежавшие из плена, а не перешедшие на сторону врага предатели. Но вскоре выяснилось, что из всех самолетов на полигоне смельчаки угнали тот, на котором была установлена аппаратура для запуска первых в мире баллистических ракет «фау-2». Так что они не только сами спаслись, но и доставили ценнейший для наших ученых-ракетостроителей груз. Михаилу Девятаеву в 1957-м было присвоено звание Героя Советского Союза за вклад в советское ракетостроение. К сожалению, из десяти бежавших к концу войны только четверо остались живы.

Взбесившийся танк

Куммерсдорфский полигон в 30 километрах от Берлина служил немцам испытательным центром еще с конца XIX века. Во время войны туда доставляли захваченную в бою военную технику - для досконального изучения. Пленные танкисты тоже попадали в Куммерсдорф: чтобы понять, как действует танк в бою, нужен был экипаж.

Очередные стрельбы в конце 1943 года. Заключенным обещана свобода, если после испытания они останутся живы. Но наши знают: шансов нет. В танке командир приказывает слушаться только его и направляет машину на наблюдательную вышку, где находится все командование фашистов. Вызванный по тревоге бронетранспортер танк давит гусеницами на полном ходу и беспрепятственно выезжает с полигона. В концлагере, что располагался неподалеку, танк сносит будку на проходной и часть ограждения - несколько узников сбегают. Когда кончится горючее, танкисты пойдут к своим пешком. Живым добрался только радист, но и он умер от истощения, успев лишь вкратце рассказать свою историю подполковнику Павловцеву . Тот попытался выяснить подробности у немцев, живших вблизи Куммерсдорфа. Но никто не захотел говорить, кроме дряхлого старика, подтвердившего историю со «сбежавшим» танком. Дед признался, что больше всего их поразил эпизод с детьми, оказавшимися на дороге. Танкисты, которым дорога была каждая минута, остановились, прогнали детей и только тогда рванули дальше.

Свидетелей этого случая не осталось, и его герои безымянны. Но история легла в основу фильма «Жаворонок», снятого в 1964 году.

Бунт обреченных

Польский Собибор был лагерем уничтожения. Но и на фабрике смерти требовались рабочие. Поэтому самых сильных оставляли в живых - до поры до времени. В сентябре 1943-го прибыла очередная группа советских евреев-военнопленных. Среди них 34-летний Александр Печерский , которого направили в строительную бригаду. Он организовал подпольную группу и начал планировать побег. Поначалу хотели вырыть подземный ход. Но пробраться через узкий лаз нескольким десяткам людей - на это потребовалось бы значительное время. Решено было поднимать восстание.

Первой жертвой стал унтерштурмфюрер Берг . Он пришел в местное ателье на примерку костюма, а нарвался на топор бунтовщика. Следующим оказался начальник лагерной охраны. Действовали четко: одни ликвидировали руководство лагеря, другие перерезали телефонные провода, третьи собирали трофейное оружие. Бунтовщики пытались пробраться к арсеналу, но их остановил пулеметный огонь. Решено было выбираться из лагеря. Часть погибла на минном поле, окружавшем Собибор. Остальные скрылись в лесу, разделились на группы и разошлись. Большинство беглецов, в том числе Александр Печерский, подались в партизаны. Уйти живыми удалось 53 узникам.

Охота на зайцев

Начало 1945 года. Австрия, концлагерь Маутхаузен. Сюда привезли советского летчика Николая Власова - Героя Советского Союза, совершившего 220 боевых вылетов. В плен попал в 1943-м, когда его самолет был сбит, а он ранен. Фашисты даже разрешили ему носить «Золотую Звезду». Они хотели заполучить себе аса и призывали перейти в армию предателя - генерала Власова . А Николай пытался бежать из всех лагерей, где ему довелось сидеть. И в Маутхаузене организовал группу сопротивления.

Сначала штаб, состоявший из нескольких человек, разработал план. В качестве оружия у них будут булыжники из мостовой, палки, разломанные на осколки умывальники. Охранников на вышках нейтрализуют струями из огнетушителей. Ток, пропущенный по колючей проволоке, закоротят мокрыми одеялами и одеждой. Договорились с остальными. 75 человек, истощенных до того, что не могли ходить, пообещали отдать свою одежду: им уже все равно, а беглецы могли замерзнуть на десятиградусном морозе. Была назначена дата: в ночь на 29 января. Но нашелся предатель. За три дня до побега нацисты заживо сожгли в крематории 25 человек, среди них всех организаторов. Но это не остановило прочих. В ночь на 3 февраля узники исполнили свой план.

Из лагеря вырвалось 419 человек. 100 были убиты пулеметным огнем с вышек. На остальных объявили охоту. Подняли всех: военных, жандармерию, народное ополчение, гитлерюгенд и местных жителей. Приказали живыми не брать, трупы свозить на задний двор школы в деревне Рид-ин-дер-Ридмаркт. Убитых считали, зачеркивая палочки мелом на школьной доске.

Операцию назвали «Охота на зайцев в округе Мюльфиртель».

Люди были в азарте! Стреляли во все, что двигалось. Беглецов находили в домах, телегах, скотных дворах, стогах сена и подвалах и убивали на месте. Снег окрасился кровью, - записал тогда местный жандарм Йохан Кохоут .

Однако девять палочек на школьной доске остались незачеркнутыми. Среди выживших были Михаил Рябчинский и Николай Цемкало . Они рискнули забраться на сеновал одного из домов: в нем единственном не было портрета Гитлера . Затем Михаил, говоривший по-немецки, пошел к хозяевам - Марии и Йогану Лангталерам . Набожные крестьяне, четверо сыновей которых были на фронте, решили помочь русским. Думали задобрить Бога, чтобы их отпрыски остались живы. Им удалось укрывать беглецов от поисковых команд СС до самой капитуляции. Сыновья Лангталеров действительно вернулись домой. А Рябчинский и Цемкало всю жизнь поддерживали связь со своими спасителями и даже навестили их в Австрии в 1965 году.

Загадочная зараза

Владимиру Беспяткину в 1941 году было 12. Его мать умерла за четыре года до начала войны, отца и старших братьев призвали на фронт, и мальчик остался с пятилетней сестренкой Лидой. Они жили на Донбассе, в заводском бараке, впроголодь. Приходилось выпрашивать хлеб у оккупантов. Однажды Володю схватили полицаи и отвезли в здание местного детдома. Умоляя отпустить его, мальчик проговорился, что дома ждет маленькая сестра. Тогда в детдом привезли и Лиду.

Сытнее в этом заведении не стало. Кормили варевом из горелого зерна с сожженных полей. За малейшую провинность избивали. Могли, разозлившись, вышвырнуть в окно с третьего этажа или полоснуть ножом по горлу. И, как выяснилось, проводили над детьми медицинские эксперименты. Единственной, кто старался хоть как-то помогать узникам, была заведующая фрау Бэтта - немка из Поволжья.

Самым страшным для детей было попасть в изолятор. Что там делают, они не знали, но оттуда никто не возвращался. Только увозили деревянные ящики и сжигали, а пепел зарывали в карьере. Однажды в изолятор попал Володя. В комнатушке их было двое. У второго мальчика выкачали кровь, и он уснул, обессиленный. А Володе расцарапали тело металлической кисточкой. Через несколько часов он покрылся волдырями и осознал: его тоже увезут в карьер в деревянном ящике. Надо бежать!

Став взрослым, я много раз вспоминал эту ситуацию и понял, что спасла меня фрау Бэтта, - вспоминал Владимир Беспяткин. - Ночью медсестра уж очень нарочито захрапела, а окно кабинета оказалось открытым. Я хотел позвать мальчика, у которого брали кровь, но оказалось, что он умер. Тогда я тихонько подошел к окну и сбежал. Ползком, перебежками, прячась, добрался до станции Щебенка и постучал в первый же дом.

Ирина Омельченко , приютившая паренька, стала ему второй матерью. После освобождения Донбасса забрала и Лиду. Периодически проявляющиеся струпья беспокоили Владимира всю жизнь. Врачи так и не смогли понять, чем его заразили фашисты.

Пели и копали

В лагере Шталаг Люфт III содержались офицеры - летчики союзников, в основном британской и американской армий. Жили они совсем в других условиях, чем советские военнопленные: их неплохо кормили, разрешали заниматься спортом, устраивать театральные представления. Это и помогло им прорыть четыре глубоких тоннеля: звук работ заглушали хоровым пением. В одном из ходов даже бегала вагонетка и были вентиляционные трубы, составленные из молочных бидонов. Рыли подкопы 250 человек. Каждому тоннелю дали имя. «Гарри» был самым длинным: 102 метра и проходил на глубине 8,5 метра. Сбежали за ночь 76 человек. Однако большинство были пойманы. 50 расстреляли, остальных вернули в лагерь. Только троим удалось выжить и добраться до своих.

20 лет назад, 16 августа 1996 года из афганского города Кандагар удалось совершить побег российским лётчикам, чей самолёт был принудительно посажен годом ранее. Невероятность этой истории прежде всего в том, что пилотам удалось не только спасти не только себя, но и самолёт «Ил-76», за что командир экипажа и второй пилот стали Героями России, а остальные члены экипажа были награждены орденами Мужества.

Редактор LJ Media

Захват и плен

Чтобы понять, почему российские лётчики угодили в плен к талибам, стоит вспомнить о политической ситуации в Афганистане, сложившейся к 1995-1996 годам. После вывода советских войск из Афганистана в 1989 году просоветский режим Наджибуллы, которому чуть ли не все эксперты предсказывали падение «на следующий же день» смог продержаться более трёх лет и пал лишь потому, что в 1991 году распался сам СССР, а России и другим странам СНГ, возникшим на его обломках, в те дни вообще было «не до Афганистана»: прекратилась поддержка оружием, топливом и т.д. 28 апреля 1992 года моджахеды вошли в Кабул и сформировали своё правительство. Наджибулла укрылся в здании миссии ООН. Но новый режим оказался тоже недолговечным: в 1994 году зародилась новая, более радикальная исламистская военно-политическая группировка - «Талибан», для которой уже моджахеды представлялись чересчур светскими, либеральными и прозападно-пророссийскими. К 1995 году талибы взяли под контроль треть территории Афганистана (главным образом, на юге страны, в районе Кандагара - города издавна имевшего славу мятежного и оппозиционного центральной кабульской власти).

Уже после благополучного побега пленённых российских лётчиков из Кандагара в сентябре 1996 года талибы вступят в Кабул и провозгласят там Исламский Эмират Афганистан. Они, грубо нарушая международное право, ворвутся в здание миссии ООН, схватят там Наджибуллу, подвергнут его жестоким пыткам и публично казнят. Прежняя, «моджахедовская» власть сохранит контроль лишь за северными районами Афганистана. Основной силой там станет «Северный Альянс» Ахмад Шаха Масуда. Почти все страны мира будут признавать законным правительством страны именно его, а не талибов. Россия в числе прочих начнёт оказывать помощь «Северному Альянсу», c лидерами которого СССР ранее воевал, чтобы в новых реалиях талибы не вышли к южным рубежам стран СНГ. В 1995 году уже делались первые шаги на этом направлении, и одним из них был рейс самолёта Ил-76ТД, угодившего в плен к талибам.

3 августа 1995 года этот самолёт с 7 членами экипажа на борту совершал рейс по заказу тогда ещё кабульского правительства моджахедов, перевозя груз стрелковых боеприпасов из Албании. Самолёт должен был приземлиться на авиабазе Баграм, контролируемой Ахмад Шахом Масудом. Но над территорией Афганистана самолёт был перехвачен истребителями талибов и принужден к посадке в районе Кандагара под предлогом досмотра груза. Более года российские лётчики находились в плену, страдая от жары, некачественной воды и пищи. Россия пыталась обменять пленников на запчасти к вертолётам, но переговоры зашли в тупик.

16 августа 1996 года после года плена в стане афганских талибов русский экипаж В.Шарпатова сбежал на своем самолете ИЛ-76.

Из блога

14 июля 1995 года российский самолет Ил-76 авиакомпании «Аэростан» совершал коммерческий рейс из Албании в Кабул. Этот самолет был передан в субаренду правительству Бурхануддина Раббани и перевозил боеприпасы по маршруту Тирана-Шарджа(ОАЭ)-Кабул. Экипаж самолёта состоял из семи человек: командира Владимира Шарпатова, второго пилота Газинура Хайруллина, штурмана Александра Здора, бортинженера Асхата Аббязова, радиста Юрия Вшивцева, инженеров Сергея Бутузова и Виктора Рязанова. На борту самолета находились патроны, предназначенные для правительства Афганистана - груз, нормами международного права признанный гуманитарным. В небе над Кандагаром наш самолёт неожиданно атаковал МИГ-21 - истребитель повстанческого движения Талибан. ИЛу-76 было приказано немедленно совершить посадку под угрозой ракетного огня на поражение. Так российские лётчики стали пленниками афганских талибов.

Талибы обвинили летчиков и Россию в целом во вмешательстве во внутриафганские дела и поместили экипаж под усиленную охрану до выяснения отношений и выполнения всех их многочисленных требований. Летчики содержались в хозяйственной пристройке дома губернатора Кандагара и находились под круглосуточной вооруженной охраной. Экипаж склоняли к принятию ислама, работе на Талибан и постоянно угрожали казнью в соответствии с нормами шариата. Самое сложное для них было - неизвестность. Даже у преступников тюрьме есть определенность - срок, который он отбывает. У летчиков срока не было, он мог закончится в любой день...

Из дневника капитана экипажа Владимира Шарпатова:

«Стены белые, крутые,

А в зените солнца диск.

Здесь законы все иные:

Ходят рядом смерть и риск.

Гул родного самолета

Снится, снится по ночам...

Три месяца как мы из дома и 40 дней как здесь. На обед сегодня один тростник. Осталось только пять ящиков воды. На таком „топливе“ через пару недель, наверное, не сможем передвигаться. С утра пришел старый проповедник, который хотел выучить нас Корану и сделать из нас мусульман. Взамен обещал походатайствовать о нашем освобождении. Я высказал свое сомнение...»

«Приснилось, что лежу в гробу. Покойница тетя Нюра оббила его темно-синим бархатом. Не заколочена только доска у головы. Мимо проходят какие-то люди, одни с безразличием, другие неодобрительно покачивают головами. Я прикинулся мертвым и думаю: хорошо, что сделал гроб про запас... Проснулся. У нас все беспросветно. Хочется однажды не проснуться...

В 4 ночи стало плохо Саше Здору. Боль в животе. Всего трясет. Я - часовому: „Быстро доктора!“ Тот не пошевельнулся. Да и какой тут доктор? Вообще все сильно сдали. У Рязанова - сердце. У меня началась желтуха. Бессонница. Пытаюсь не показывать вида. Но как?».

Попытки России, ООН, Организации исламская конференция и США освободить экипаж оказались безрезультатными. Все способы давления и аргументации исчерпаны. Силовой вариант освобождения был практически нереален в тех условиях. Он бы неизбежно повлек большие потери и/или уничтожение летчиков талибами. Была и попытка выкупа. Велись тайные переговоры с руководством движения Талибан. Но по многим причинам согласие не было достигнуто. Лишь через год после пленения, российские летчики совершили дерзкий побег, использовав оплошность охраны, которая допустила их в полном составе ремонтировать самолет.

Пленникам было позволено регулярно проводить техобслуживание захваченного самолета, который все это время стоял заправленным в кандагарском аэропорту (были у талибов виды на ИЛ-76). Очередное техобслуживание самолета пленные летчики должны были провести в пятницу. Этот день считается у мусульман выходным. В связи с этим на аэродром летчики приехали без обычной для подобного случая многочисленной охраны.

Но за работой летчиков наблюдало порядка 15-20 талибов из службы охраны аэродрома. Дождавшись, когда наблюдатели отправятся на обед, летчики поднялись на борт самолета. Вместе с ними в салон Ил-76 вошли и трое охранников. Командир корабля попытался запустить двигатели. Удалось это только с третьей попытки. Убедившись, что действия экипажа не вызывают у охраны никаких подозрений, командир приказал бортинженеру закрыть «рампу» (грузовой трап, расположенный в хвостовой части самолета) и вырулил на взлетную полосу, которой катастрофически не хватало (была перегорожена почти на середине грузовыми машинами).

Самолет долго не мог набрать скорость и оторвался от земли буквально с последней плиты взлетной полосы. Охранники опомнились, только когда самолет поднялся в воздух. Тогда находчивые летчики объяснили им, что по инструкции им необходимо сделать пару кругов над аэродромом, после чего они приземлятся.

Между тем экипаж направил самолет в сторону иранской границы и попросил у властей Ирана предоставить им воздушный коридор. Когда подлетали к границе, один из охранников дослал патрон в патронник автомата и пригрозил, что откроет огонь. Тогда Шарпатов резко направил самолет к земле, охранники упали на пол, а летчики отобрали у них оружие и связали. До иранской границы некоторое время самолет был вынужден лететь на предельно низкой высоте (50-100 метров) для того, чтобы Ил-76 не смогли запеленговать локаторы талибов. К тому же на такой высоте практически невозможно атаковать самолет ракетами. При этом, правда, самолет вполне мог врезаться в сопки.

Через несколько часов самолет благополучно приземлился в аэропорту Шарджи (Объединенные Арабские Эмираты).

Владимир Шарпатов

Владимир Шарпатов родился в 1940 году в Марийской АССР, в 1996 году ему было уже 56 лет. К тому времени он уже отдал авиации более 30 лет жизни, выполняя как внутренние так и международные рейсы. После возвращения из плена, высокой награды Героя России и всемирной славы Шарпатов проработал всего два года - в 1998 году его уволили «по сокращению штатов» и он безуспешно пробовал добиться восстановления на работе, даже через суд. На героя обратил внимание тогдашний тюменский губернатор Леонид Рокецкий - ему выделили большую квартиру в центре Тюмени и пригласили на работу в «Тюменьавиа», на самолётах которой он летал до 62 лет. В 2015 года имя Владимира Шарпатова присвоено самолёту Airbus A320 Авиакомпании «Ямал». О подвиге экипажа Ил-76 в 2010 году был снят художественный фильм «Кандагар».

В некоторых СМИ за последние 20 лет публиковались материалы, в которых побег российских лётчиков называли своего рода «договорным матчем» - мол, выкуп Россия талибам всё-таки заплатила, при этом сохранила лицо и обрела в трудные для себя времена новых героев. Но документальных подтверждений такой версии событий в Кандагаре нет.

Кадр из фильма «Кандагар», из блога

Фильм режиссера Андрея Кавуна «Кандагар», снятый на основе известных событий 1995 года, когда российский грузовой самолет был посажен в Кандагаре талибами... Историю кандагарского пленения, думаю, все помнят. Россия поставляла гуманитарную помощь, оружие и боеприпасы правительству Раббани, и рейсы в Кабул осуществлялись достаточно регулярно. Экипаж самолета ИЛ-76, состоявший из семи человек, совершил вынужденную посадку в столице «исламской талибской республики» Кандагаре, и больше года насильственно удерживался вооруженной охраной на территории дома кандагарского губернатора (точнее, в хозпостройках) в условиях, которые трудно назвать человеческими. Все усилия, предпринимавшиеся официальной российской дипломатией, оказались тщетными - на переговоры талибы не шли и от денежного выкупа отказывались. Поначалу цель пленения летчиков была непонятна, но по истечении нескольких месяцев плена их заставили обучать летному делу талибанских «студентов». Видимо, талибы всерьез были настроены обзавестись собственным воздушным флотом и разбираться с кабульским правительством с воздуха.

Командиру экипажа Владимиру Шарпатову было также вменено в обязанность техобслуживание и ремонт самолета, и лётчики регулярно, в разном составе доставлялись на борт (талибы следили, чтобы экипаж никогда не привозили в полном составе - возможность бежать по отдельности, поодиночке пленные для себя исключали). Прошло больше года, прежде чем Шарпатову удалось уговорить похитителей доставить на борт весь экипаж, и на 378-й день пребывания на гостеприимной афганской земле ИЛ-76 взял курс на Шарджу, а оттуда - на Москву.

Владимир Шарпатов. Снимок сделан в Кандагаре (Афганистан, год 1996) - до побега еще несколько месяцев, из блога

«Мы уболтали талибов, что Ил-76 - очень дорогой самолет, которому нужно время от времени проводить профилактику. Причем чтобы досконально проверить машину, нужен весь экипаж на борту. Потихоньку завели двигатель, но афганцы подвоха не учуяли или не ожидали, что мы рискнем лететь. А я на взлете сделал „горку“ - резко взмыл вверх, - и все, кто был в салоне, попадали. Афганцы просто тупо рухнули, а наши уже сверху навалились на них, обезоружили и связали. Уходить решили через пустыню на Иран и затем на Объединенные Арабские Эмираты. Чтобы не засекли средства ПВО, приходилось идти на максимально низкой высоте - метров 50 - 70 ».

Командир корабля и второй пилот Газиннур Хайруллин были награждены Звездой Героя России, остальным дали по ордену Мужества. Сейчас Герой России Владимир Шарпатов уже на пенсии и живет в родной Тюмени. Почти сразу же по возвращении из плена 58-летний командир экипажа был уволен из авиакомпании «Аэростан» по сокращению штатов - весьма показательное отношение государства к собственным героям.... Герой России обратился было в суд, но в восстановлении на работе ему отказали. Правда, в виде компенсации предложили должность ночного сторожа. Шарпатов отказался и вместе с семьей уехал из Казани к сестре в Тюмень, где ему по распоряжению губернатора выделили большую квартиру в центре города. Владимир Ильич обратился с просьбой к депутатам облдумы: хотел, чтоб на основании областного закона «О доплате к пенсии Героям Советского Союза, Героям РФ...» ему прибавили к пенсии положенные 460 рублей. Депутаты подумали и отказали.

Фильм, друзья, получился, вопреки моим ожиданиям, вполне смотрибельным и весьма приличным. Единственное отступление авторов от исторической правды - в реале летчиков было семь, в фильме их пять. Командира играет Балуев, второго пилота - Машков (фамилии прототипов в фильме изменены). Получился не примитивный боевичок, а вполне себе психологическая драма. Опять-таки вопреки всем возможным ожиданиям, в фильме нет особо неуместного и раздражающего пафоса, строго говоря, пафосный момент всего один - в сцене, когда у пленников берут интервью журналисты из какой-то международной миссии, на вопрос тупой француженки «Скучаете ли вы по России? », командир экипажа-Балуев после некоторого размышления отвечает: «А мы и есть Россия... »

Командир экипажа устами актера Балуева говорит молоденькому радисту, задумавшемуся, а не принять ли от отчаяния ислам, как советуют похитители, чтобы приблизить своё освобождение: «Не поможет. Они не за ислам воюют. Ислам - предлог, мусульмане у них убивают мусульман, тут не в этом дело... »

В фильме откровенно рассказывается о явных косяках тогдашней российской власти, отправлявшей в Афган патроны и оружие по фальшивым документам, под видом «гуманитарной помощи» - это, кстати, породило дополнительные проблемы во взаимоотношениях пленников с похитителями, породив недоверие.

Авторы избежали многих очевидных соблазнов - нет фальшивого квасного патриотизма, а есть патриотизм не крикливый, не слепящий глаза. Да и талибов можно было показать сплошной массой спустившихся с гор дикарей, как это зачастую делают западные кинематографисты, а в «Кандагаре» талибы очень и очень разные, многие из них с московским университетским образованием. Честно и без каких-либо прикрас и лакировки показаны люди в экстремальных обстоятельствах...

В конце Великой Отечественной войны побеги заключенных из немецких концлагерей случались довольно часто. Но есть среди них один, который в буквальном смысле повлиял на ход войны. Группа летчика Михаила Девятаева, чудом избежавшего смерти, не только сумела вырваться из плена и угнать самолет, но и рассекретить немецкое чудо-оружие .

Полигон Пенемюнде, который располагается на острове Узедом в Балтийском море, считается местом рождения легендарных ракет Фау-1 и Фау-2, а также нескольких самых современных на тот момент самолетов. В систему полигона также входил концентрационный лагерь, узники которого использовались немцами для выполнения черновой работы. Именно в этом лагере содержался советский летчик-истребитель Михаил Петрович Девятаев, человек, который совершил невозможное.

Герой Советского Союза летчик Михаил Девятаев

Михаил Девятаев родился в 1917 году в простой крестьянской семье, где был тринадцатым ребенком. По национальности мокшанин. Как и многие советские подростки в 30-е годы, он увлекался авиацией, посещал аэроклуб. Эта тяга к небу во многом предопределила его будущую военную специальность — в 1940 году Михаил окончил Чкаловскую военно-авиационную школу летчиков.

На фронт попал с первых дней войны, 24 июня 1941 года уже записал на свой счет первого сбитого — пикирующий бомбардировщик «Штука» (Junkers Ju 87). Всего же до своего попадания в плен в июле 1944 года «Мордвин», как его называли боевые товарищи, сбил 9 вражеских самолетов и успел полетать под начальством легендарного трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина.

В плену Девятаев несколько раз подвергался допросам и пыткам, после чего его и других пленных летчиков конвоировали в Лодзинский лагерь военнопленных. Спустя месяц после попадания в плен 13 августа 1944 года «Мордвин» и еще несколько человек совершают побег из лагеря, но довольно скоро их ловят и переводят в категорию «смертников». Буквально на следующий день всех «смертников» в специальных робах с нашивками отправляют в печально известный лагерь Заксенхаузен.

Казалось, что здесь все и закончится для славного летчика Девятаева, но сочувствующий пленнику лагерный парикмахер подменил номер его нашивки, превратив смертника в обычного узника. За несколько дней до прихода новой партии заключенных в лагере от голода и болезней умер врач Никитенко, его идентификационный номер был аккуратно срезан цирюльником с робы. Вместе с новым номером появилась и новое имя — Григорий Никитенко, под которым «Мордвин» и попал в лагерь Пенемюнде.

В своих многочисленных интервью Девятаев говорил, что бежать из лагеря на самолете он решил в первые же минуты своего прибытия на остров Узедом. Ему, с детства увлекающемуся самолетами, показалось довольно просто угнать условный «Юнкерс» из-под носа охраны. Теперь осталось подобрать себе команду проверенных людей, которые и под пытками не выдадут информации о будущем побеге.

Всего таких подобралось десять человек, кто-то работал недалеко от аэродрома, кто-то имел связи с конвоирами, и все без исключения молчали о будущем побеге. Да и как можно было предать своих товарищей, если у каждого, кто вошел в этот список беглецов, были свои личные счеты с немцами? Например, Немченко при допросах и пытках выбили глаз, Урбанович попал в лагерь еще мальчиком в 1941 году, а Кривоногов не знал, что такое страх и в предыдущем лагере даже убил у всех на глазах местного полицая.

Следующие месяцы до побега Девятаев старался незаметно изучать приборные панели самолетов, которые ремонтировались в соседних бараках. Тогда же он узнал от старых заключенных об испытаниях немецкого оружия, а потом увидел их сам.

Немецкий бомбардировщик Heinkel He 111. На одном из таких совершила побег группа летчика Михаила Девятаева

Что осталось неизвестным в биографии летчика Михаила Девятаева:
«Опять будет падать штанга с неба, — сказал работавший рядом со мной человек.
— Какая штанга? — спросил я.
— Сейчас увидишь, — послышался ответ, и тут же кто-то объяснил:
— Реактивный выпустят.

И действительно, через несколько минут появился на высоких шасси, с широко разведенными крыльями не известный мне по своей конструкции самолет. Нам приказали прекратить работу и спуститься в ямы, которые были заранее подготовлены для этой цели. Охранники с собаками стали над нами. Я услышал, как заревел один, потом другой двигатели… Я смотрю, а кругов от воздушного винта не вижу… Звук мотора тоже необычный — какой-то шипящий, со свистом.

Вот самолет быстро пробежал и оторвался от земли. В воздухе уже от него отделилось что-то, похожее на шасси или штангу, и упало в море. Сделав на огромной скорости два круга, самолет зашел на посадку и приземлился. Еще одна тайна острова: реактивный самолет. Может быть, это и есть «чудо-оружие» Гитлера, о котором нам неоднократно говорили пропагандисты Геббельса. Знают ли о нем в Москве? — спрашивал я сам себя».

Первоначально побег планировали осуществить ближе к марту 1945 года, уже выбрали себе самолет — бомбардировщик Heinkel He 111, достаточно вместительный для десяти человек, но бежать, а точнее лететь, пришлось раньше…

Снимок стартового стола в Пенемюнде, сделанный с британского самолета-разведчика в июле 1943 года

В концентрационных лагерях существовали банды заключенных, которые думали, что целиком и полностью управляют всеми остальными. Их действия поощрялись немецкой администрацией, которой было выгодно иметь свои глаза и уши внутри бараков. Но, помимо доносов, у этих банд была еще одна, страшная функция – «Десять дней жизни». Вот как об этом вспоминал сам Михаил Девятаев:

«Десять дней жизни»- это лагерная формула самосуда, самочинная расправа группки бандитов-заключенных. Они выбирают себе жертву по указанию коменданта или охраны и в угоду им убивают ее, уничтожают варварским способом. Кто проявлял недовольство лагерными порядками, кто носил на груди красный («политический») винкель, кто сопротивлялся ограблению, кто сказал не так, — тот попадал во власть банды головорезов.

Девять дней «виновного» истязали всеми способами, какие только могли придумать организаторы издевательства, а если он еще оставался в живых, на десятый день его приканчивали. Заводилы имели право бить обреченного как угодно, когда угодно и так, чтобы свои последние десять дней тот прожил только в муках, в бреду, в полубессознательном состоянии. Чем сильнее он страдал, тем выше была награда за их работу. Самые дикие инстинкты пробуждались в низких, отвратительных существах таким своеволием, такой безнаказанностью» .

Неудивительно, что заключенные боялись такого исхода значительно больше, чем «гуманного» расстрела. За несколько недель до побега близкий друг Девятаева уже стал жертвой такого самосуда. И вот «Десять дней» выписывают для него самого. Причиной стала драка с одним из заключенных, Костей-морячком. Его резкие слова: «А мне какая разница, где жить! Водка, девушка и деньги! », — не раз выводили из себя других узников, для которых домом была оставленная на Родине семья.

И однажды Девятаев не стерпел, ударил обидчика, но был тут же зверски избит. Очнувшись, он понял, что оставшиеся девять дней «приговора» пережить не сможет, и чем скорее они с товарищами угонят самолет — тем лучше. Спустя еще 3 дня побоев и издевательств, окончательный план побега был готов.

Утром 8 февраля 1945 года будущие беглецы выменяли себе места в двух рабочих бригадах по пять человек. Обычная задача таких групп — это уборка аэродрома, подходить к самолетам им было категорически запрещено. Но беглецы сообщили часовому, что им дана задача отремонтировать земляной ров — капонир. Когда тот удалился, группа по сигналу перешла к активным действиям. Кривоногов по сигналу убил заточкой конвоира, и теперь в радиусе ста метров кроме них и самолета никого не было.

Быстро стянули чехлы с моторов «хейнкеля», Девятаев прыгнул на место пилота, попытался завести моторы — тишина, оказывается, у машины отсутствовал аккумулятор! Каждая минут промедления приближала заключенных к смерти за побег и убийство, поэтому действовали молниеносно. Всего за пять минут нашли тележку с аккумулятором и, наконец, завели мотор!

«Плавно нажимаю на кнопку стартера. Мотор зашумел жу-жу-жу! Спокойно включаю «лапкой» зажигание, мотор несколько раз фыркнул и загудел. Увеличиваю газ — заревел. Круг винта стал чистым, прозрачным. Друзья от восторга дают в плечи радостные легкие пинки ».

Машина разгоняется, минует вахтманов, садящиеся «юнкерсы» и… чуть не падает с обрыва в море. Даже на самой максимальной скорости она никак не идет вверх, только спустя несколько минут Девятаев догадывается, что мешают триммеры руля, у незнакомой машины они установлены в режиме «на посадку». Новый разгон, но теперь на взлетной полосе уже бегают немцы, явно догадывающиеся, что с самолетом, а может и с пилотом что-то не так, сейчас они преградили живой цепью полосу.

«Они не ожидали, что «хейнкель» двинет на них. Да их же давит летчик-заключенный! Они бросились врассыпную. Те, что были дальше и которым ничего не угрожало, вынимали из кобуры пистолеты. Другие бежали к своим зениткам. Но время было выиграно, только время, а не победа. Самолет снова мчался на тот конец аэродрома, с которого мы начинали взлет ».

С помощью товарищей Девятаев все-таки смог вытянуть штурвал на себя, и самолет оторвался от земли, полетел! Но полетел неуверенно, слишком быстро стал набирать высоту и терять скорость, пришлось наугад искать триммер высоты и лишь после этого грузный бомбардировщик стал быстро удаляться от злосчастного Пенемюнде.

Старт ракеты «Фау-2»

Казалось бы, все, долгожданный побег совершен, впереди родная земля. Но на хвост сел немецкий истребитель, который возвращался с задания. Он успел выпустить в сторону «хейнкеля» с заключенными несколько пулеметных очередей, но был вынужден приземлиться, так как у него то ли кончилось топливо, то ли закончились боеприпасы.

Девятаев и его товарищи исчезли в облаках. По солнцу они смогли сориентироваться и вскоре уже приблизились к линии фронта, где по ним открыли огонь советские зенитные орудия. Пришлось вынужденно посадить самолет в поле, недалеко от города Вольдемберга, уже на территории, контролируемой Красной Армией.

Первое время бывшие пленные допрашивались НКВД несколько раз в день — судьба бывших заключенных концлагеря тогда была незавидна. Но ситуацию спас легендарный советский ученый Сергей Королев: ознакомившись с «начинкой» и документацией «хейнкеля», он пришел в восторг. Ведь группе беглецов получилось ненароком добыть такие сведения и аппаратуру, которую не смогли бы получить и десяток-другой разведчиков. Речь, конечно, шла о первой в мире баллистической ракете Фау-2, «оружии возмездия» немцев.

Оказалось, что из всех стоявших на взлетной полосе самолетов группе Девятаева попался именно тот, в котором была установлена специальная радиоаппаратура для запуска чудо-ракет. Добытые сведения помогли советским конструкторам самим создать первые прототипы баллистических ракет, а, впоследствии и создать космическую программу.

Памятник подвигу М.Девятаева в Нижнем Новгороде

Дальнейшая судьба беглецов в большинстве своем печальна. Только четверо из десяти пережили кровавую мельницу войны. Сам же М.Девятаев был награжден высшей наградой СССР — Звездой Героя — в 1957 году за вклад в советское ракетостроение.

То, что произошло 8 февраля 1945 года можно смело назвать удивительным чудом и примером невероятного многократного везения. Судите сами.

Лётчик-истребитель Михаил Девятаев смог разобраться с управлением совершенно незнакомого ему вражеского бомбардировщика, за штурвалом которого он до этого никогда не сидел.

Угнать сверхсекретный самолёт могла бы помешать охрана аэродрома, но у неё это не вышло.

Взлётную полосу немцы могли просто перегородить, но не успели этого сделать.

Огонь зениток ПВО, прикрывающих военную базу и аэродром, мог пресечь попытку побега мгновенно, но этого не произошло.

Летящую на восток крылатую машину могли перехватить немецкие истребители, но им это сделать тоже не удалось.

И в завершении героического перелёта Хейнкель-111 с германскими крестами на крыльях могли сбить советские зенитчики - они стреляли по нему и даже подожгли, но удача в тот день была на стороне отважных беглецов.

О том, КАК ЭТО БЫЛО сейчас расскажу подробнее.

После войны Михаил Девятаев в своей книге «Побег из ада» вспоминал об этом так: «Как выжил, не знаю. В бараке — 900 человек, нары в три этажа, 200 гр. хлеба, кружка баланды и 3 картофелины - вся еда на день и изнурительная по тяжести работа».

И он бы сгинул в этом страшном месте, если бы не первый случай судьбоносного везения - лагерный парикмахер из числа заключённых заменил Михаилу Девятаеву его нашивку смертника на лагерной робе. Накануне в нацистских застенках умер узник по имени Григорий Никитенко. В мирной жизни он был школьным учителем в киевской Дарнице. Его нашивной номер, срезанный парикмахером, не просто спас жизнь Девятаеву, но и стал его пропуском в другой лагерь с более «лёгким» режимом - у городка Пенемюнде, который был расположен на острове Узедом в Балтийском море.

Так пленный лётчик старший лейтенант Михаил Девятаев превратился в бывшего учителя Григория Никитенко.

Разработкой германских ракет Фау руководил талантливый инженер Вернер фон Браун , ставший впоследствии отцом американской космонавтики.

Военную базу Пенемюнде, расположенную на западной оконечности острова Узедом немцы называли "Заповедником Геринга" . А вот у заключённых было другое название для этой местности - «Остров дьявола» . Каждое утро узники этого дьявольского острова получали наряды на работу. Тяжелее всех приходилось аэродромной бригаде: военнопленные таскали цемент и песок, замешивали раствор и заливали им воронки от налётов британской авиации. Но именно в эту бригаду рвался «учитель из Дарницы Никитенко». Он хотел быть поближе к самолётам!

В своей книге он вспоминал об этом так: «Рёв самолётов, их вид, их близость с громадной силой всколыхнули мысль о побеге».

И Михаил начал готовить побег.

На свалке подбитых и неисправных самолётов Девятаев изучал их фрагменты, пытался вникнуть в конструкцию незнакомых бомбардировщиков, внимательно осматривал приборные панели кабин. Михаил старался понять - как запускаются двигатели и в какой именно последовательности надо включать оборудование - ведь счёт времени при захвате пойдёт на секунды.

И вот тут Девятаеву в очередной раз повезло. Причём подфартило весьма курьёзно : благородный немецкий пилот, пребывая в добром расположении духа и в хорошем настроении, САМ показал дикому варвару и недочеловеку КАК арийские небожители запускают моторы у летающей машины.

Было это так, цитирую воспоминания Михаила Петровича: «Случай помог проследить операции запуска. Однажды мы расчищали снег у капонира, где стоял "Хейнкель". С вала я видел в кабине пилота. И он заметил моё любопытство. С усмешкою на лице - смотри, мол, русский зевака, как легко настоящие люди справляются с этой машиной, - пилот демонстративно стал показывать запуск: подвезли, подключили тележку с аккумуляторами, пилот показал палец и отпустил его прямо перед собой, потом пилот для меня специально поднял ногу на уровень плеч и опустил - заработал один мотор. Следом - второй. Пилот в кабине захохотал. Я тоже еле сдерживал ликование — все фазы запуска "Хейнкеля" были ясны»…

Работая на аэродроме, узники стали примечать все подробности его жизни и распорядка: когда и как заправляют самолёты, как и в котором часу меняется охрана, когда экипажи и обслуга идут обедать, какой самолет удобнее всего для захвата.

После всех наблюдений Михаил остановил свой выбор на Хейнкеле-111 с именным вензелем на борту «Г.А.» , что означало «Густав-Антон» . Этот «Густав-Антон» чаще других взлетал на задания. И что ещё было хорошо в нём - после приземления его сразу же заправляли снова. Этот самолёт узники стали называть не иначе как "наш "Хейнкель" .

7 февраля 1945 года команда Девятаева решилась на побег. Пленники мечтали: "Завтра в обед хлебаем баланду, а ужинаем уже дома, среди своих".

На следующий день, после полудня, когда техники и обслуга потянулись на обед, наши начали действовать. Иван Кривоногов ударом стального прута обезвредил охранника. Пётр Кутергин снял с бездыханного часового шинель с фуражкой и одел их на себя. С винтовкой наперевес этот переодетый вахтман повёл "пленных" в направлении самолета. Это чтобы охрана на сторожевых вышках ничего не заподозрила.

Пленники вскрыли люк и проникли в самолёт. Внутренность Хейнкеля Девятаеву, привыкшему к тесной кабине истребителя, показалась огромным ангаром. Тем временем, Владимир Соколов и Иван Кривоногов расчехлили моторы и сняли с закрылков струбцинки. Ключ зажигания был на месте…

Вот как этот тревожный момент описывал Михаил Девятаев: «Нажал на все кнопки сразу. Приборы не зажглись… аккумуляторов нет!... «Неудача!» - резануло по сердцу. Перед глазами проплыла виселица и болтающиеся на ней 10 трупов»…

Но к счастью, парни быстро раздобыли аккумуляторы, подтащили их на тележке к самолёту, и подключили кабель. Стрелки приборов сразу качнулись. Поворот ключа, движение ноги - и один мотор ожил. Еще минута - и закрутились винты другого движка. Оба мотора ревели, но никакой заметной тревоги на лётном поле пока не было видно - потому как все привыкли: "Густав-Антон" летает много и часто. Самолёт стал набирать скорость и, разгоняясь, начал стремительно приближаться к краю взлётной полосы. Но удивительное дело - он почему-то не мог оторваться от земли!... И чуть было не рухнул с обрыва в море. За спиной у пилота возникла паника - крики и удары в спину: "Мишка, почему не взлетаем!?"

А Мишка-то и сам не знал почему. Догадался только спустя несколько минут, когда развернулся и пошёл на вторую попытку взлёта. Виной всему был триммеры! Триммер - это подвижная, с ладонь шириною плоскость на рулях высоты. Её немецкий лётчик оставил в положении "посадка". Но как за несколько секунд в незнакомой машине найти механизм управления этими триммерами!?

А в это время ожил аэродром, на нём началась суета и беготня. Лётчики и механики выбежали из столовой. Все, кто был на поле, ринулись к самолёту. Ещё немного - и начнётся стрельба! И тогда Михаил Девятаев закричал друзьям: «Помогайте!» . Втроём, вместе с Соколовым и Кривоноговым, они навалились на штурвал…

… и у самой кромки балтийской воды Хейнкель таки оторвал хвост от земли!

Вот оно - очередное счастливое везение отчаянных парней - истощённые узники-доходяги подняли в воздух тяжёлую многотонную машину! Кстати, управление триммером Михаил таки отыскал, но только чуть позже - когда самолет нырнул в облака и стал набирать высоту. И сразу же машина стала послушной и лёгкой.

С момента удара по голове рыжего охранника до ухода в облака прошла всего 21 минута…

Двадцать одна минута натянутых нервов.

Двадцать одна минута борьбы со страхом.

Двадцать одна минута риска и отваги.

Конечно же, за ними послали погоню и подняли в воздух истребители. На перехват, в том числе, взлетел истребитель, пилотируемый известным воздушным асом - обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом , обладателем двух «Железных крестов» и «Немецкого креста в золоте» . Но, без знания курса удравшего Хейнкеля обнаружить его можно было только лишь случайно, и Гюнтер Хобом беглецов не нашёл.

Остальные воздушные охотники так же вернулись на свои аэродромы ни с чем. В первые часы после угона немцы были уверены, что секретный самолёт угнали британские военнопленные, и поэтому основные силы перехватчиков бросили в северо-западном направлении - в сторону Великобритании. Так что Судьба в очередной раз благоволила Девятаеву и его товарищам.

Интересная и весьма опасная встреча произошла над Балтикой. Угнанный Хейнкель шёл над морем на юго-восток - к линии фронта, в сторону советских войск. Внизу двигался караван кораблей. А его сверху сопровождали истребители. Один Мессершмитт из охранения покинул строй, подлетел к бомберу и сделал возле него красивую петлю. Девятаев даже смог заметить недоумённый взгляд немецкого летчика - тот удивился тому, что Хейнкель летел с выпущенными шасси. Михаил к тому времени ещё не разобрался - как их убирать. Да и опасался, что при посадке могут возникнуть проблемы с их выпуском. «Мессер» не стал сбивать странный бомбардировщик либо из-за неимения на это приказа, либо из-за отсутствия связи с главным командованием. Так что, это было очередное в тот день благоприятное стечение обстоятельств для экипажа Михаила Девятаева.

О том, что самолёт перелетел линию фронта, беглецы догадались по трём важным наблюдениям.

Во-первых, внизу на земле потянулись бесконечные обозы, колонны советских машин и танков.

Во-вторых, пехота на дорогах, завидев немецкий бомбардировщик, разбегалась и прыгала в кювет.

И в-третьих, по Хейнкелю ударили наши зенитки. И ударили весьма точно: среди экипажа появились раненые, а правый двигатель самолёта загорелся. Горящую машину, своих товарищей и себя заодно спас Михаил Девятаев - он резко бросил самолет в боковое скольжение и тем самым сбил пламя . Дым исчез, но двигатель был повреждён. Нужно было срочно садиться.

Беглецы-из-Ада приземлились на весеннее поле в расположении одного из артиллерийских дивизионов 61-й армии. Самолет днищем пропахал большую часть поля, но всё-таки приземлился удачно. И в этом удачном приземлении на тающее февральское поле на неосвоенной ещё до конца машине с одним только исправным двигателем есть очень большая заслуга… ангела-хранителя Михаила Девятаева. Без Высших Сил тут явно не обошлось!

Вскоре бывшие узники услышали: «Фрицы! Хенде хох! Сдавайтесь, иначе пальнём из пушки!». Но для них это были очень дорогие и милые сердцу русские слова. Они ответили: «Мы не фрицы! Мы свои! Из плена мы... Свои мы…».

Наши солдаты с автоматами, в полушубках, подбежав к самолету, были ошеломлены. К ним вышли десять скелетов в полосатой одежде, обутые в деревянные башмаки, забрызганные кровью и грязью. Страшно худые люди плакали и постоянно повторяли одно только слово: «Братцы, братцы…»…

В расположение своей части артиллеристы понесли их на руках, как детей, ведь беглецы весили по 40 килограммов...

Вы можете себе представить, что именно творилось на дьявольском острове Узедом после дерзкого побега! В эти минуты на ракетной базе в Пенемюнде царил страшный переполох. Герман Геринг, узнав о ЧП в своём секретном «Заповеднике», топал ногами и орал: "Виновных повесить!".

Головы виновных и причастных уцелели только благодаря спасительной лжи начальника подразделения по испытаниям новейшей техники Карла Хайнца Грауденца. Он заявил прибывшему с инспекцией Герингу: "Самолет догнали над морем и сбили".

Ещё раз повторю - первое время немцы полагали, что Хейнкель-111 угнали британские военнопленные. Но правда вскрылась после срочного построения в лагере и тщательной поверки: не хватало 10 русских заключённых. И только через день после побега служба SS выяснила: один из бежавших вовсе не школьный учитель Григорий Никитенко, а лётчик Михаил Девятаев из дивизии Александра Покрышкина.

За угон секретного самолёта Heinkel-111 с радиоаппаратурой для полигонных испытаний баллистических ракет Фау-2 Адольф Гитлер объявил Михаила Девятаева своим личным врагом.

Британцы два года, начиная с 1943-го, бомбили остров Узедом и его объекты, но всё дело в том, что чаще всего они «воевали» с ложным аэродромом и бутафорскими самолётами. Немцы перехитрили наших союзников - они искусно маскировали настоящий аэродром и ракетные установки передвижными колёсными платформами с деревьями. Благодаря фальшивым рощам секретные объекты базы Пенемюнде сверху выглядели как перелески.

Последняя ракета Фау-2 с заводским номером 4299 взлетела со стартовой площадки №7 14 февраля 1945 года.

Больше германские ракеты с базы Пенемюнде в воздух не поднимались.

Главная заслуга Михаила Петровича Девятаева перед нашей Родиной заключается в том, что он внёс большой вклад в развитие советского ракетостроения.

Во-первых, (как вы уже знаете) угнанный им самолет Хейнкель-111 имел уникальную аппаратуру контроля полётов ракет Фау-2.

И во-вторых, он несколько раз показывал базу Пенемюнде самому Сергею Павловичу Королёву - будущему генеральному конструктору советских ракет. Они вместе ходили по острову Узедом и осматривали его былые секреты: пусковые установки Фау-1, стартовые площадки Фау-2, подземные цеха и лаборатории, брошенное немцами оборудование, остатки ракет и их узлы.

В 50-е годы прошлого века Михаил Девятаев испытывал на Волге речные суда на подводных крыльях. В 1957 году он одним из первых в Советском Союзе стал капитаном пассажирского судна типа "Ракета" . Позже водил по Волге "Метеоры" , был капитаном-наставником. Уйдя на пенсию, активно участвовал в ветеранском движении, часто выступал перед школьниками, студентами и рабочей молодёжью, создал свой Фонд Девятаева, и оказывал помощь тем, кто в ней особо нуждался.

P.S.