Звательный падеж

Звательный падеж , звательная форма , вокатив (лат. vocativus ) – особая форма имени (чаще всего существительного), используемая для идентификации объекта, к которому ведётся обращение. Название этой формы «падежом» условно, т.к. в строго грамматическом смысле звательная форма падежом не является. Звательный падеж (вокатив), традиционный для славянских языков, является «названием предмета мысли (лица), к которому обращаются с речью». Будучи падежом, устанавливающим контакт между говорящим и воспринимающим речь, он реализует волю говорящего. Грамматическое значение звательного падежа реализуется в присущей ему особой синтаксической функции – обращения.

Исторически звательная форма являлась элементом индоевропейской системы падежей и существовала в латыни, санскрите, и древнегреческом. Хотя впоследствии она была утеряна многими современными индоевропейскими языками, некоторые языки сохранили её до нашего времени, примером чему могут являться греческий, цыганский, многие славянские языки (украинский, белорусский, польский, сербский и др.) и некоторые кельтские языки (шотландский и ирландский), балтийские языки (например: латышский и литовский). Из романских звательная форма сохранилась только в румынском языке. Она также присутствует в некоторых не-индоевропейских языках, таких как грузинский, арабский и корейский.

Звательный падеж начинает отмирать достаточно рано: уже в Остромировом евангелии (XI век) зафиксировано его смешение с именительным. Как показывают берестяные грамоты, в XIV–XV вв. он сохранялся исключительно как форма уважительного обращения к лицам более высокого социального ранга: господине! госпоже! княже! отче! брате! К середине XVI в. он окончательно исчез из живой речи, оставшись только в формах обращения к церковнослужителям (отче! владыко! ). До 1918 года звательный падеж формально числился в грамматиках как седьмой падеж русского языка. В наше время утрата представления о звательном падеже приводит к тому, что в живой речи архаические формы звательного падежа нередко употребляют в качестве именительного: «мне вчера отче сказал»; «владыко Досифей произнёс проповедь» . Это вызывает возмущение ревнителей чистоты языка, призывающих вовсе отказаться от звательных форм.

В современном русском языке существует в виде нескольких архаизмов, по большей части входящих в состав фразеологических оборотов и других речевых формул, либо перешедшие в разряд междометий (Бо?же , Созда?телю , Го?споди , Иису?се , Хри?сте , влады?ко , митрополи?те , вра?чу , ста?рче , о?тче , бра?те , сы?не , дру?же , кня?же , челове?че и другие). Иногда встречается в литературе либо в целях архаизации («…чего тебе надобно, старче?» – Пушкин), либо в цитатах из церковнославянских текстов и молитв («Царю небесный, спаси меня…» – Лермонтов), либо для «украинизации» речи героев-украинцев («А поворотись-ка, сынку!» – Гоголь; «Ты откуда, человече?» – Багрицкий). Однако, регулярное и нормативное употребление этой грамматической формы в церковнославянском языке, являющемся официальным языком богослужения в Русской Православной Церкви, а также появление таковых в новых религиозных текстах на русском языке в том числе (службы, акафисты, молитвы, тропари новопрославленным святым) влияет на речь современных православных верующих, в связи с чем можно отметить активизацию архаической звательной формы. Анализ современных гимнографических текстов, написанных на русском языке, свидетельствует о том, что звательная форма последовательно употребляется при обращении, нарушая грамматическую норму, но сохраняя традицию. Причём, в старозвательной форме употребляются не только имена собственные, но и неодушевлённые имена нарицательные, такие как сте?но, пра?вило, обра?зе, защи?то, ре?ко, тра?пезе, похва?ло, тепло?то, сто?лпе, лампа?до, ка?мене, ни?во, мо?сте и другие.

В то же время, иногда под «современным звательным падежом» (или «новозвательным») понимаются словоформы с нулевым окончанием существительных первого склонения, как Миш , Лен , Тань , Марин , бабуль , мам , пап и т.п., то есть совпадающие по форме со склонением множественного числа родительного падежа. Статус данной формы слова пока остаётся предметом споров учёных: часть склоняется к выделению подобной формы в отдельную грамматическую категорию, часть же выступает против.

Недавно наткнулся на упоминание того факта, что в русском языке существует больше падежей, чем те шесть, которые мы проходили в школе. Стал копать дальше и, в общем, насчитал их целых тринадцать. Это позволило мне глубже прочувствовать суть понятий падеж и склонение, и ещё сильнее полюбить русский язык.

Про шесть официальных падежей мы более-менее «всё знаем», поэтому сразу напишу про то, что мне удалось накопать про другие семь: количественно-отделительный, лишительный, ждательный, местный, звательный, превратительный и счётный. Комментировать всё буду без ссылок на источники, потому, что я их уже совершенно не помню; всю эту информацию можно по крупицам собрать, подсовывая Яндексу названия падежей и обращая внимание на то, чтобы в находимых местах речь шла о русском языке. Во всех рассуждениях буду использовать собственное чувство языка, поэтому абсолютной правильности обещать не могу, но надеюсь, что кому-то всё это будет интересно. Буду очень рад компетентным комментариям или просто мнениям сочувствующих.

Количественно-отделительный падеж является разновидностью родительного, в том смысле, что он отвечает на его же вопросы и указывает на некоторые из его функций. Иногда его можно легко заменить родительным, но иногда это будет звучать коряво. Например, вам предложить чашку (кого? чего?) чая или (кого? чего?) чаю? Обратите внимание, что из классических шести падежей форма «чаю» подпадает под дательный падеж (кому? чему?), но здесь она отвечает на вопрос родительного (кого? чего?). Некоторые скажут, что форма «чаю» звучит как-то архаично, по-деревенски. Не уверен, что это правда; я бы скорее сказал «чаю», чем «чая», либо вообще бы переформулировал предложение так, чтобы использовать винительный падеж («Чай будете?»). Вот другой пример: «задать жару». По-деревенски? Пожалуй, нет. А вариант «задать жара» режет слух. Ещё примеры: «налить соку», «прибавить ходу».

Лишительный падеж используется вместе с отрицанием глагола во фразах вроде «не знать правды» (но «знать правду»), «не иметь права» (но «иметь право»). Нельзя сказать, что в варианте с отрицанием мы используем родительный падеж, потому, что в некоторых случаях слова остаются в форме винительного: «не водить машину» (а не машины), «не пить водку» (а не водки). Этот падеж возникает только в том случае, если мы считаем, что каждой функции существительного должен соответствовать какой-то один конкретный падеж. Тогда лишительный падеж - это такой падеж, формы которого могут соответствовать формам родительного или винительного. Иногда они взаимозаменяемы, но в некоторых случаях нам заметно удобнее использовать только один из двух вариантов, что говорит в пользу лишительного падежа. Например «ни шагу назад» (подразумевает «не делать») звучит намного более по-русски, чем «ни шага назад».

Ждательный падеж - явление довольно сложное. Ждать (бояться, остерегаться, стесняться) мы можем кого-то или чего-то, то есть, вроде бы, должны использовать родительный падеж с этими глаголами. Однако иногда этот родительный падеж вдруг принимает форму винительного. Например, мы ждём (кого? чего?) письма, но (кого? что?) маму. А наоборот - «ждать письмо» или «ждать мамы» - как-то не по-русски (особенно, второе). Конечно, если эти формы считать допустимыми, то никакого ждательного падежа нет, просто с глаголом ждать (и его собратьями) можно использовать и родительный, и винительный падежи. Однако если эти формы допустимыми не признавать (к чему я, лично, склоняюсь), то возникает ждательный падеж, который для некоторых слов совпадает с родительным, а для некоторых - с винительным. В этом случае нам нужен критерий того, как склонять данное слово.

Попытаемся понять разницу между выражениями «ждать письма» и «ждать маму». Когда мы ждём письма, мы не ожидаем от письма никакой активности. Мы ждём не само письмо , а именно письма , доставки письма, пришествия письма, то есть какого-то явления, связанного с его появлением в нашем почтовом ящике. Письмо здесь играет пассивную роль. Но когда мы ждём маму, мы ждём не «доставки мамы таксистом до места нашей встречи», а именно саму маму, рассчитывая, что она поспешит прийти вовремя (при этом вполне возможно, что она воспользуется такси). То есть получается, что если объект, выраженный существительным, может влиять на собственное появление, то мы его ждём в форме винительного падежа (он будет «виноват», если опоздает), а если объект сам по себе ничего сделать не может, то мы его ждём уже в форме родительного. Возможно, это связанно с концепцией одушевлённости? Вполне может быть, так случается; например, в винительном падеже тоже есть схожий эффект - для неодушевлённых предметов во втором склонении он совпадает с именительным («сесть на стул»).

Местный падеж - самый понятный из всех особых падежей. Он есть, он используется каждым из нас, его формы очевидны, заменить другими словами их нельзя, и поэтому очень странно, что он не входит в школьный список. У предложного падежа можно выделить две функции (их больше, но мы это проигнорируем): указание на объект речи и указание на место или время действия. Например, можно говорить о (ком? чём?) площади, и можно стоять на (ком? чём?) площади, думать о (ком? чём?) комнате и находиться в (ком? чём?) комнате. Первый случай называется «изъяснительным падежом», а второй - «местным». У площади и комнаты эти формы не зависят от функции. А вот, например, у носа, леса, снега, рая, года - зависят. Мы говорим о носе, но выходные у нас на носу; думаем о годе, но день рождения только раз в году. Гулять в лесе нельзя, можно только в лесу.

Самое забавное, что здесь падежом управляет не предлог, а именно смысл. То есть если мы придумаем конструкцию с предлогом «в», когда нахождение в соответствующем месте не будет иметься в виду, нам обязательно захочется воспользоваться изъяснительным, а не местным падежом. Например, «я знаю толк в лесе». Если сказать «я знаю толк в лесу», то сразу кажется, что ты знаешь толк только, когда находишься в лесу, и, к тому же, забыл сказать, в чём же именно ты знаешь толк.

Звательный падеж используется при обращении к объекту, выраженному существительным. В разных источниках приводятся две группы примеров. Одна группа включает краткие формы имён, используемые только при обращении (Вась, Коль, Петь, Лен, Оль) и ещё некоторые слова (мам, пап). Другая группа включает устаревшие (жено) или религиозные (боже, господи) формы обращений. Мне не нравится идея считать это падежом, поскольку мне не кажется, что полученное в результате слово вообще является именем существительным. Поэтому же, кстати, притяжательный падеж в русском языке не является падежом, так как слова «Васин» или «мамин» являются не существительными, а прилагательными. Но что за часть речи тогда «Оль»? Я где-то встречал мнение, что это междометие, и, пожалуй, я соглашусь с этим. Действительно, «Оль» отличается от «эй» лишь тем, что оно образовано от имени «Оля», но по сути является всего лишь возгласом, направленным на привлечение внимания.

Превратительный падеж (он же включительный) используется во фразах вроде «пошёл в космонавты» или «баллотировался в президенты». В школе нам говорили, что все падежи кроме именительного - косвенные, однако это упрощение; суть косвенности не совсем в этом. Слово ставится в один из косвенных падежей, когда оно не является подлежащим. В английском языке косвенный падеж только один, поэтому его иногда так и называют - «косвенный». Его формы отличаются от прямых только у нескольких слов (I/me, we/us, they/them и т. д.).

Если, анализируя фразу «он пошёл в космонавты», мы будет считать, что «космонавты» - это множественное число, то нам надо поставить это слово в винительный падеж, и получится, что «он пошёл в (кого? что?) космонавтов». Но так не говорят, говорят «он пошёл в космонавты». Однако это не именительный падеж по трём причинам: 1) перед «космонавтами» стоит предлог, которого не бывает у именительного падежа; 2) слово «космонавты» не является подлежащим, поэтому этот падеж должен быть косвенным; 3) слово «космонавты» в данном контексте не отвечает на вопросы именительного падежа (кто? что?) - не скажешь же «в кто он пошёл?», только «в кого он пошёл?». Следовательно, имеем превратительный падеж, который отвечает на вопросы винительного, но форма которого совпадает с формой именительного во множественном числе.

Счётный падеж возникает при использовании некоторых существительных с числительными. Например, мы говорим «в течение (кого? чего?) чáса», но «три (кого? чего?) часá, то есть используем не родительный, а особый, счётный падеж. В качестве другого примера называется существительное „шаг“ - якобы, „два шагá“. Но я бы, кажется, сказал „два шáга“, поэтому непонятно, насколько это корректный пример. Самостоятельную группу примеров составляют существительные, образованные от прилагательных. В счётном падеже они отвечают на вопросы прилагательных, от которых они произошли, причём во множественном числе. Например, „нет (кого? чего?) мастерской“, но „две (каких?) мастерских“. Обратим внимание, что использование множественного числа тут не оправдывается тем, что мастерских две, ведь когда у нас два стула мы говорим „два стула“, а не „два стульев“; множественное число мы используем лишь начиная с пяти.

Итого. Из всех этих хитрых падежей только местный и превратительный представляются мне полноценными. Ждательный тоже имеет некоторый смысл, поскольку ждать у моря „погоду“ мне не нравится. Количественно-отделительный и лишительный слишком скользкие и часто могут быть заменены родительным, поэтому их можно считать просто вариантами, предпочтительными в тех или иных случаях. Звательный я не готов считать падежом вообще, поскольку, как я уже сказал, мне не кажется, что „дядь“ - это существительное. Ну, а счётный, - чёрт его знает. Эффект с существительными, образованными от прилагательных, можно считать просто глюком языка, а пример с часом, вроде бы, только один.

Нет необходимости много говорить о так называемом звательном падеже. В некоторых языках, например в латинском, он имеет особую форму, а поэтому должен считаться отдельным падежом. Однако в большинстве языков он совпадает с именительным падежом, а поэтому не нуждается в отдельном названии. Звательный падеж там, где он существует, указывает на то, что существительное употреблено как второе лицо и что оно стоит вне предложения или само по себе образует предложение. Он имеет точки сопри­косновения с повелительным наклонением; про него также можно сказать, что он выражает побуждение: „Слушай!“ или „Будь вни­мателен!“

Тесную связь между звательным и именительным падежами можно наблюдать в повелительных предложениях типа You, take that chair! „Ты, возьми этот стул!“, где you стоит вне предложения; при быстром произнесении получается You take that chair!, где you будет подлежащим повелительного наклонения.

Заключительные замечания о падежах

Принято говорить о двух типах падежей: о грамматических падежах (именительный, винительный и т. д.) и конкретных падежах, главным образом локальных (местный, отложительный, сопроводи­тельный, творительный и т. д.). Вундт примерно в том же смысле различает падежи внутренней детерминации и падежи внешней детерминации, а Дейчбейн - „падежи логического мышления“ (Kasus des begrifflichen Denkens) и „падежи созерцания“ (Kasusder­ Anschauung). Однако подобное разграничение, по крайней мере в наиболее изученных языках, провести нельзя. Даже в финском языке с его развитой системой локальных падежей такое различие четко установить невозможно, поскольку эссив, который является теперь в основном грамматическим падежом, когда-то был локаль­ным. На это указывают в первую очередь некоторые пережиточные случаи, сохранившиеся в виде наречий. В индоевропейских же языках эти две категории были неразрывно связаны с самого начала. Постепенно, однако, чисто конкретное употребление падежей было утрачено, главным образом ввиду появления предлогов, обо­значавших локальные и другие отношения более отчетливо, чем уступающие им по численности падежи; и, таким образом, падежи стали излишними.

С течением времени количество падежей постоянно уменьшалось, особенно потому, что более твердого порядка слов оказывалось часто вполне достаточно для того, чтобы охарактеризовать роль слова в предложении. Однако ни один язык нашей семьи ни­когда не обладал такой падежной системой, которая была бы осно­вана на точной и последовательной системе значений; иначе говоря, падеж есть категория чисто грамматическая (синтаксическая), а не понятийная в настоящем смысле слова. Основные значения паде­жей следующие:

Обращение - звательный.

Подлежащее - именительный.

Предикатив - специального падежа нет.

Дополнение - винительный или дательный.

Связь - родительный.

Место и время, много различных отношений - местный и т. д.

Мера - специального падежа нет.

Образ действия - специального падежа нет.

Орудие - творительный.

Другая классификация (в некоторых отношениях она представ­ляется более совершенной) была бы основана на трех рангах, рассмотренных в главе VII.

I. Падежи в качестве первичных элементов:

Падеж подлежащего.

Падеж дополнения.

Последний можно подразделить на падеж прямого допол­нения и падеж косвенного дополнения.

Падеж предикатива.

II. Падеж адъюнкта:

Родительный падеж.

III. Падежи субъюнкта:­

Их можно подразделить на падежи, обозначающие время (когда? в течение какого времени?), падежи, обозначающие место (где, куда, откуда), падежи, обозначающие меру, образ действия и орудие.

Многие понятия, однако, очень трудно определить, и они неза­метно переходят одно в другое. Поэтому не приходится удивляться, что существуют значительные различия даже между теми языками, которые в конечном счете восходят к одному и тому же „праязыку“. Падежи представляют собой одну из наименее рациональных частей языка в целом 1 .

Порядок падежей школьники запоминают с помощью забавных двустиший: «Иван (Ирина) Родил(а) Девчонку, Велел(а) Тащить Пелёнку»; «Иван, Роман, Дайте Вашу Трубку Покурить»; «Имя Ребёнку Дали, Винни Топтыжку Прозвали»; «Иван Рубил Дрова, Велел Тащить Пилу»; «Иван Рубил Дрова, Варвара Топила Печь»; «И Родила Дарья Ваньку Толстого, Пузатого»; «Иван Романов Дал Вите Тетрадь Подержать»; «Иван, Родимый, Дай Ванюше Табака Понюхать»; «Иван Родил Девочку Валю Толстенькую, Пузатенькую»

Однако существует мнение, что в русском языке можно выделить, помимо этих шести падежей, еще несколько словоформ-падежей, которые не упоминаются при обучении в школе. К таким падежам относят: звательный, количественно-отделительный, местный, исходный, лишительный, ждательный, превратительный и счётный.

1. Формы звательного падежа (вокатив) используются при обращении к человеку (им. падеж: Аня - звательный: Ань!) (Ань, домой пойдешь?). Однако в настоящее время вместо вымершего старого звательного падежа используется так называемый новый звательный падеж, который образуется путем усечения конечной гласной существительного. Звательный падеж считался седьмым русским падежом в грамматиках, изданных до 1918 года (в близкородственных белорусском и украинском языках он выделяется как 7-ой падеж и поныне). Слова в форме этого архаичного звательного падежа можно обнаружить в старой литературе, особенно церковной (например, слова «отче», «Боже», «Господи», «старче», которые в современном русском языке являются архаизмами).

Звательный падеж не выражает зависимости между словами и необходим для выражения зависимости слов в предложении: (кто?) Иван родил (кого?) девчонку

Существительное «Иван» применено в форме именительного падежа, «девчонка» - в форме винительного. Отсюда мы понимаем, что именно Иван родил девчонку, а не наоборот.

Существовавшая в русском языке третья форма звательного падежа сохранилась в словах «деда», «доча» и т. п.

Однако некоторые лингвисты трактуют эти формы не как звательный падеж, а как звательную форму, поскольку в современном языке сохранились только отдельные остаточные формы древнего звательного падежа, в то время как далеко не все имена имеют звательную форму. Это объясняется определением падежа, который должен выражать синтаксические отношения. Обращения между тем членами предложения не являются и в синтаксических отношениях не участвуют.

Звательный падеж используется при обращении к объекту, выраженному существительным. В разных источниках приводятся две группы примеров. Одна группа включает краткие формы имён, используемые только при обращении (Вась, Коль, Петь, Лен, Оль) и ещё некоторые слова (мам, пап). Другая группа включает устаревшие (жено) или религиозные (боже, господи) формы обращений. Мне не нравится идея считать это падежом, поскольку мне не кажется, что полученное в результате слово вообще является именем существительным. Поэтому же, кстати, притяжательный падеж в русском языке не является падежом, так как слова «Васин» или «мамин» являются не существительными, а прилагательными. Но что за часть речи тогда «Оль»? Я где-то встречал мнение, что это междометие, и, пожалуй, я соглашусь с этим. Действительно, «Оль» отличается от «эй» лишь тем, что оно образовано от имени «Оля», но по сути является всего лишь возгласом, направленным на привлечение внимания.

2.Количественно-отделительный (партитив, или второй родительный) (партитив, или второй родительный) является разновидностью родительного, в том смысле, что он отвечает на его же вопросы и указывает на некоторые из его функций. Иногда его можно легко заменить родительным, но иногда это будет звучать коряво. Например, вам предложить чашку (кого? чего?) чая или (кого? чего?) чаю? Обратите внимание, что из классических шести падежей форма «чаю» подпадает под дательный падеж (кому? чему?), но здесь она отвечает на вопрос родительного (кого? чего?). Некоторые скажут, что форма «чаю» звучит как-то архаично, по-деревенски. Не уверен, что это правда; я бы скорее сказал «чаю», чем «чая», либо вообще бы переформулировал предложение так, чтобы использовать винительный падеж («Чай будете?»). Вот другой пример: «задать жару». По-деревенски? Пожалуй, нет. А вариант «задать жара» режет слух. Ещё примеры: «налить соку», «прибавить ходу».

3.Местный (локатив, или второй предложный) падеж, в котором ставится существительное, означает место действия, например: «стоять в снегу» (но предложный падеж: «думать о снеге»).

самый понятный из всех особых падежей. Он есть, он используется каждым из нас, его формы очевидны, заменить другими словами их нельзя, и поэтому очень странно, что он не входит в школьный список. У предложного падежа можно выделить две функции (их больше, но мы это проигнорируем): указание на объект речи и указание на место или время действия. Например, можно говорить о (ком? чём?) площади, и можно стоять на (ком? чём?) площади, думать о (ком? чём?) комнате и находиться в (ком? чём?) комнате. Первый случай называется «изъяснительным падежом», а второй - «местным». У площади и комнаты эти формы не зависят от функции. А вот, например, у носа, леса, снега, рая, года - зависят. Мы говорим о носе, но выходные у нас на носу; думаем о годе, но день рождения только раз в году. Гулять в лесе нельзя, можно только в лесу.

Самое забавное, что здесь падежом управляет не предлог, а именно смысл. То есть если мы придумаем конструкцию с предлогом «в», когда нахождение в соответствующем месте не будет иметься в виду, нам обязательно захочется воспользоваться изъяснительным, а не местным падежом. Например, «я знаю толк в лесе». Если сказать «я знаю толк в лесу», то сразу кажется, что ты знаешь толк только, когда находишься в лесу, и, к тому же, забыл сказать, в чём же именно ты знаешь толк.

4.Исходный (аблатив) падеж, в котором ставится существительное, означает место начала движения, например: «вышел и́з лесу» (отличается от местного падежа ударением)

http://www.bestreferat.ru/referat-213818.html

5. Лишительный падеж используется вместе с отрицанием глагола во фразах вроде «не знать правды» (но «знать правду»), «не иметь права» (но «иметь право»). Нельзя сказать, что в варианте с отрицанием мы используем родительный падеж, потому, что в некоторых случаях слова остаются в форме винительного: «не водить машину» (а не машины), «не пить водку» (а не водки). Этот падеж возникает только в том случае, если мы считаем, что каждой функции существительного должен соответствовать какой-то один конкретный падеж. Тогда лишительный падеж - это такой падеж, формы которого могут соответствовать формам родительного или винительного. Иногда они взаимозаменяемы, но в некоторых случаях нам заметно удобнее использовать только один из двух вариантов, что говорит в пользу лишительного падежа. Например «ни шагу назад» (подразумевает «не делать») звучит намного более по-русски, чем «ни шага назад».

6. Ждательный падеж - явление довольно сложное. Ждать (бояться, остерегаться, стесняться) мы можем кого-то или чего-то, то есть, вроде бы, должны использовать родительный падеж с этими глаголами. Однако иногда этот родительный падеж вдруг принимает форму винительного. Например, мы ждём (кого? чего?) письма, но (кого? что?) маму. А наоборот - «ждать письмо» или «ждать мамы» - как-то не по-русски (особенно, второе). Конечно, если эти формы считать допустимыми, то никакого ждательного падежа нет, просто с глаголом ждать (и его собратьями) можно использовать и родительный, и винительный падежи. Однако если эти формы допустимыми не признавать (к чему я, лично, склоняюсь), то возникает ждательный падеж, который для некоторых слов совпадает с родительным, а для некоторых - с винительным. В этом случае нам нужен критерий того, как склонять данное слово.

Попытаемся понять разницу между выражениями «ждать письма» и «ждать маму». Когда мы ждём письма, мы не ожидаем от письма никакой активности. Мы ждём не само письмо , а именно письма , доставки письма, пришествия письма, то есть какого-то явления, связанного с его появлением в нашем почтовом ящике. Письмо здесь играет пассивную роль. Но когда мы ждём маму, мы ждём не «доставки мамы таксистом до места нашей встречи», а именно саму маму, рассчитывая, что она поспешит прийти вовремя (при этом вполне возможно, что она воспользуется такси). То есть получается, что если объект, выраженный существительным, может влиять на собственное появление, то мы его ждём в форме винительного падежа (он будет «виноват», если опоздает), а если объект сам по себе ничего сделать не может, то мы его ждём уже в форме родительного. Возможно, это связанно с концепцией одушевлённости? Вполне может быть, так случается; например, в винительном падеже тоже есть схожий эффект - для неодушевлённых предметов во втором склонении он совпадает с именительным («сесть на стул»).

7.Превратительный падеж (он же включительный) используется во фразах вроде «пошёл в космонавты» или «баллотировался в президенты». В школе нам говорили, что все падежи кроме именительного - косвенные, однако это упрощение; суть косвенности не совсем в этом. Слово ставится в один из косвенных падежей, когда оно не является подлежащим. В английском языке косвенный падеж только один, поэтому его иногда так и называют - «косвенный». Его формы отличаются от прямых только у нескольких слов (I/me, we/us, they/them и т. д.).

Если, анализируя фразу «он пошёл в космонавты», мы будет считать, что «космонавты» - это множественное число, то нам надо поставить это слово в винительный падеж, и получится, что «он пошёл в (кого? что?) космонавтов». Но так не говорят, говорят «он пошёл в космонавты». Однако это не именительный падеж по трём причинам: 1) перед «космонавтами» стоит предлог, которого не бывает у именительного падежа; 2) слово «космонавты» не является подлежащим, поэтому этот падеж должен быть косвенным; 3) слово «космонавты» в данном контексте не отвечает на вопросы именительного падежа (кто? что?) - не скажешь же «в кто он пошёл?», только «в кого он пошёл?». Следовательно, имеем превратительный падеж, который отвечает на вопросы винительного, но форма которого совпадает с формой именительного во множественном числе.

7.Счётный падеж возникает при использовании некоторых существительных с числительными. Например, мы говорим «в течение (кого? чего?) чáса», но «три (кого? чего?) часá», то есть используем не родительный, а особый, счётный падеж. В качестве другого примера называется существительное «шаг» - якобы, «два шагá». Но я бы, кажется, сказал «два шáга», поэтому непонятно, насколько это корректный пример. Самостоятельную группу примеров составляют существительные, образованные от прилагательных. В счётном падеже они отвечают на вопросы прилагательных, от которых они произошли, причём во множественном числе. Например, «нет (кого? чего?) мастерской», но «две (каких?) мастерских». Обратим внимание, что использование множественного числа тут не оправдывается тем, что мастерских две, ведь когда у нас два стула мы говорим «два стула», а не «два стульев»; множественное число мы используем лишь начиная с пяти. несколько отличная от родительного форма, использующаяся при счёте: три часа́ (не ча́са), два шага́.

http://www.sinykova.ru/russkij-yazyk/padezhi-russkogo-yazyka/

Таким образом, стандартно считается, что в современном русском языке 6 падежей (именительный, родительный, дательный, винительный, творительный, предложный), тем не менее некоторые языковеды (Зализняк) выделяют ещё минимум семь, имеющих ограниченное распространение и функции. Шесть основных падежей определяются посредством грамматических вопросов, которые можно поставить на место слова (кто?, что?, кого?, чего? и т. д.), остальные падежи можно выделить только по косвенным смысловым признакам (так, изъяснительный и местный падежи определяются одним вопросом: о/на/в ком, чём?)
http://nashol.com/2011060955536/tablica-padejei-russkogo-yazika.html

Нас в школе учили, что в русском языке существует 6 падежей. На днях узнал, что можно выделить ещё 4 падежа: звательный падеж (вокатив), местный падеж (локатив) и разделительный падеж (партитив), эготивный падеж (эготив)
Вот что пишет научный сайт Грамота.ру :

Звательный падеж (вокатив ), традиционный для славянских языков, является «названием предмета мысли (лица), к которому обращаются с речью». Будучи падежом, устанавливающим контакт между говорящим и воспринимающим речь, он реализует волю говорящего. Грамматическое значение звательного падежа реализуется в присущей ему особой синтаксической функции — обращения.

Звательный падеж традиционно рассматривается в системе падежной парадигмы имени существительного, однако, с одной стороны, вокатив не сигнализирует о наличии подчинительных синтаксических связей между словами, а употребляется независимо, обнаруживая свою «самодостаточность», с другой — он сам, как и именительный падеж, может обозначать логико-грамматический субъект действия.

В современном польском языке форму звательного падежа регулярно принимают не все имена существительные, а только единственного числа мужского и женского родов, причем преимущественно обозначающие лиц и животных: «Co, dziewczyno?» (J. Wittlin); «Dobranoc, mкїczyzno, Zbiegany za groszem jak mrуwka... Dobranoc, mуj chіopie... Dobranoc, niewiasto, Skіoс gіуwkк na miкkk№ poduszkк» (J. Przybora); «Krowo, krowo, daj mleka!» (B. Janowicz). Неодушевленные имена существительные приобретают вокативную форму только в художественно-поэтической речи: «O Polsko moja! Tyњ pierwsza њwiatu Otwarіa duchem tajemnic wrota» (J. Sіowacki). У имен существительных среднего рода и множественного числа форма звательного падежа совпадает с именительным.

Дискуссионным является вопрос о существовании звательного падежа в современном русском языке, в котором исконная форма не сохранилась, ее немногочисленные «осколки» мы можем найти лишь в некоторых словах: Боже, Господи и др. Традиционно лингвисты склонны говорить либо об отсутствии вокатива как особого падежа в грамматической системе современного русского языка, либо о его «интонационной форме», либо о новых, специфических звательных усеченных формах, появившихся в русской разговорной речи.

Однако достаточно ли возникшую языковую форму, так активно участвующую в оформлении речевого акта, квалифицировать только как «новую вокативную», не наделив ее при этом необходимым грамматическим статусом? Ведь «новые звательные формы», ограниченные в настоящее время разговорно-обиходной сферой, употребляются уже не один десяток лет с завидной регулярностью и в аналогичных контекстах. Они образуются от имен существительных мужского и женского рода лексико-семантической группы терминов родства и личных имен на -а // -я в им. п. при помощи нулевой флексии (мам!, пап!, теть!, дядь!, Ген!, Тань!): «Анютк, поди сюда, дело есть!» — крикнула она звонко. (И. Бунин); Мам, скажи, чтобы не одевала (В. Тендряков); Дядь Вась, смотри, как клюет! (разг.), то есть, кстати, в той же лексико-семантической группе имен существительных, что и польский вокатив. Регулярность воспроизводимых языковых форм дает все основания утверждать наличие в современном русском языке нового звательного падежа, о чем так недвусмысленно высказывались уже лингвисты.

Если более простым и понятным языком, то.