В Прибалтике в результате победы над Швецией в Северной войне , закреплённой Ништадтским миром и в результате третьего раздела Речи Посполитой (Курляндская губерния).

До середины XIX века губернии обладали значительной автономией и до конца своего существования сохраняли часть отдельной от общеимперской правовой системы. В 1915-1918 гг. губернии были заняты немецкими войсками; на их бывшей территории возникли независимые латвийское и эстонское государства, а небольшая часть Курляндской губернии (крайний юго-запад её территории с городом Паланга) отошла к Литве.

С XIII по XVI век территория будущих остзейских губерний входила в состав созданной в ходе крестовых походов Ливонской конфедерации . В этот период в регионе сформировались такие особенности, как доминирование в обществе западного христианства (изначально католицизма, затем лютеранства) и балтийских немцев . После Ливонской войны Эстляндия принадлежала Швеции (Шведская Эстляндия ; Эзель кратковременно относился к Дании), Курляндия - Речи Посполитой, Лифляндия - изначально Польше (как часть Задвинского герцогства), но в XVII веке была завоёвана Швецией (Шведская Ливония).

На долю коренных жителей большей части территорий края - латышей и эстов (эстонцев) к началу XX века приходилось более 80% населения. К ним принадлежали крестьяне-хозяева, сельские батраки, низшие классы городских жителей, часть интеллигенции и купцов. Эстляндская и северная часть Лифляндской губернии с островом Эзелем населены эстами; южная часть Лифляндской и Курляндская губерния за исключением Иллукстского уезда - латышами. Сельское население Иллукстского уезда (между Витебской губернией на севере и Ковенской на юге) состояло из великоруссов (русских), белорусов, латышей и литовцев. Весомую долю русское население составляло на берегах Чудского озера в Лифляндской и Эстляндской губерниях; главное их занятие - рыболовство, частью огородничество. Довольно много русских было также в Риге, Ревеле (Таллине), Юрьеве (Тарту) и Либаве (Лиепае); евреев - в Курляндской губернии и в Риге с окрестностями. В среднем по краю на долю русских приходилось 5% населения; а на долю остзейских немцев 6%. До 1885 года «немецким» был университет в Юрьеве (Дерпте, Тарту) .

Лифляндские правила 1804 г. отменяли прежнее крепостное право, заменяя его системой подчинения крестьян помещикам по прусскому образцу.

Отмена крепостного права в остзейских губерниях произошла раньше, чем в великорусских - при Александре I (1816 г. - материковая Эстляндия, 1817 г. - Курляндия, 1818 г. - Эзель, 1819 г. - Лифляндия), но крестьяне были освобождены без земли.

В составе Российской империи остзейские губернии обладали особым статусом. В основе управления ими лежало местное законодательство («Свод местных узаконений губерний Остзейских») по которому внутреннее управление краем осуществлялось органами дворянства наряду с правительственными учреждениями. Хотя сфера компетенции последних с конца XVIII века расширялась, вплоть до начала Первой мировой войны, губернатор как представитель центральной власти, был вынужден строить свою служебную деятельность так, чтобы не нарушать привилегий остзейского дворянства .

Вопрос о соотношении общеимперского и местного законодательства в остзейских губерниях активно обсуждалось юристами России в 1830-1890-е годы. Местные остзейские правоведы, представлявшие прибалтийско-немецкую юридическую школу Теодора фон Бунге , настаивали, что в крае могли иметь силу только законы, специально для него изданные, а из русских - лишь те, распространение которых на Прибалтику особо оговаривалось. Школа Бунге допускала применение общеимперского законодательства только при условии соответствия применявшихся норм основам местного правопорядка, и только тогда, когда в остзейском имелся пробел.

Оппонентом школы Бунге выступил в конце 1890 годов П. И. Беляев. По его мнению, в крае действовало общеимперское право, и остзейские законы он рассматривал как часть русского законодательства. Данная концепция оправдывала вмешательство правительства в социальные и экономические отношения в Прибалтике

ПРИБАЛТИЙСКИЙ КРАЙ (Остзейский край), в Российской Империи состоял из трех губерний: Эстляндской, Лифляндской и Курляндской. До 1876 составлял особое генерал-губернаторство. Прибалтийский край долгое время и после присоединения к России пользовался автономными правами и особенностями управления, ставившими его во многих отношениях в исключительное положение по сравнению с другими губерниями и областями России. Эти особенности и права постепенно сглаживались, но сохранились во многих частях сословного, общественного, административного и судебного устройства вплоть до 1917. Немцы (ок. 6% населения) составляли в качестве преобладающих дворян-землевладельцев, купцов и т. н. литератов (лиц свободных профессий) правящий, преимущественно городской, класс населения. Латыши на юге и эсты на севере (80% населения) представляли коренных жителей края: крестьян-собственников, батраков, низшие классы городского населения, часть литератов и купцов. По берегам Чудского оз. было много великорусских поселений, как и в восточном Иллукском у. Курляндии, где к великорусам примешивались белорусы и литва. Кроме того, в крупных городах - Риге, Ревеле, Юрьеве, Либаве жило много русских; евреи селились гл. обр. в Курляндии.

История. В течение XIV-XV в. шла борьба между ливонской ветвью Тевтонского ордена и епископами. Борьба эта закончилась в к. XV в. победой ордена, который с этого времени фактически стал управлять страной. С 1459 ордену была подчинена и Эстляндия. Апогея своего развития Ливонский орден достиг под предводительством опытного полководца геррмейстера Вальтера фон Плеттенберга (1494-1535), который избавился от зависимости от Тевтонского ордена, занятого в то время борьбой с Польшей. Реформация повлияла, однако же, разлагающим образом на устройство ордена, основанного на католицизме, и преемники Плеттенберга не смогли отвратить его гибели. В 1558 царь Иван IV Васильевич, взяв Дерпт, захватил в плен еп. Германа, и Дерптское епископство окончило свое существование. Эстляндия тогда же добровольно подчинилась Эрику XIV Шведскому. Епископ Эзеля и Курляндии продал свои владения в 1560 герцогу Магнусу Голштинскому, а геррмейстер Готхардт Кетлер заключил 28 нояб. 1561 с королем польским Сигизмундом Августом Виленский договор, на основании которого Курляндия становилась польским ленным герцогством; Кетлер же был утвержден наследным герцогом Курляндии. Часть Лифляндии, лежавшая севернее Западной Двины, была присоединена к Польше. Ливонского ордена не стало, но Рига в течение 20 лет сохраняла еще свою самостоятельность.

Сигизмунду Августу и Стефану Баторию пришлось защищать свои новые владения от Ивана IV. В 1582 по Запольскому договору царь отказался от Ливонии и уступил Дерпт Польше. При преемнике короля Стефана Сигизмунде III Лифляндия сделалась ареной иезуитской пропаганды и театром борьбы между Польшей, Швецией и Россией. Особенно энергично вел эту войну сын Карла IX Шведского Густав Адольф, овладевший Эстляндией и Лифляндией до Западной Двины. Он обратил внимание на внутренние дела страны, упорядочил судебные учреждения и церковное устройство, основал Дерптский университет (1632). Войны с Польшей, Данией и Россией при Карле X и Карле XI не лишили Швецию Ливонии. Тяжелые войны истощили ее финансы, но благодаря щедрости монархов, особенно королевы Христины, государственные имения не только в Швеции, но и в Ливонии и Эстляндии оказались в руках дворянства. Поэтому на рейхстаге в 1680 было постановлено отобрать уделы в Швеции и в Остзейском крае. Эта «редакция» была проведена в Лифляндии весьма круто, что, конечно, вызвало брожения в стране и, в свою очередь, побудило Карла XI в 1694 отменить в Лифляндии провинциальные штаты и поручить управление страной генерал-губернатору с неограниченными полномочиями.

Присоединение Лифляндии и Эстляндии к России совершилось в н. XVIII в. С началом Северной войны обе провинции сделались театром военных действий. После битвы под Полтавой Эстляндия и Лифляндия были окончательно заняты царем. В руках шведов остались только Рига, Пернава и Ревель, завоеванные в 1710. Петр I изданием жалованной грамоты тогда же утвердил привилегии дворянства и городских сословий Остзейского края. 30 авг. 1721 при заключении Ништадтского мира обе провинции формально были уступлены России Швецией. Что касается местного управления, то с 1710 Лифляндия и Эстляндия составляли одно целое, но уже в 1713 Петр I назначил для обеих провинций особых губернаторов. В 1722 Дерптский у. был отделен от Ревельской губ. и присоединен к Рижской. Судебные и полицейские установления остались, согласно капитуляции, без изменения. Губернатор осуществлял главный надзор за гражданской и военной частью, не нарушая преимуществ земских и городских сословий. Дворянство сосредоточило в своих руках земское управление, суд и земскую полицию (орднунгсгерихты). Только в одном отношении была проведена реформа. Петр I в 1718 учредил для Лифляндии и Эстляндии в С.-Петербурге верховный трибунал, который с 1737 подчинялся Сенату. Этому трибуналу были подчинены судебные учреждения провинций и магистраты Риги, Ревеля и Нарвы.

При Екатерине II в 1783 была предпринята крупная реформа введением Учреждения о губерниях в Лифляндии и Эстляндии. Вслед за этим в 1786 было установлено общерусское Городовое положение 1785. В 1795 состоялось присоединение Курляндии, которая в том же году была преобразована в Курляндскую губ. Только лесное управление осталось без изменения. Вслед за вступлением на престол имп. Павла I Учреждение о губерниях было отменено и указами от 28 нояб., 24 дек. 1796 и 5 февр. 1797 были восстановлены прежние местные установления, но с некоторыми изменениями, т. е. во всех трех губерниях остались губернские правления, губернские прокуроры и казенные палаты с казначействами; высшей судебной инстанцией сделался Сенат в Петербурге.

В 1801 все три провинции были объединены в отдельное генерал-губернаторство, которое существовало до 1876. В 1802 в Дерпте был учрежден университет с богословским факультетом для лиц лютеранского вероисповедания. 28 дек. 1832 были изданы узаконения для евангелическо-лютеранской церкви в России. В 1834 был преобразован гофгерих. Конец XIX в. проходил для Остзейского края под знаком целого ряда коренных реформ. 26 марта 1877 последовал указ о преобразовании городского управления; повсеместно было введено общее Городовое положение 1870. Реформа эта была окончена в 1878. Другая весьма важная реформа касалась полиции. Закон от 9 июня 1888 заменил прежнюю дворянскую выборную полицию правительственной на общих основаниях с незначительными изменениями. Функции исправника исполнял здесь уездный начальник. В Риге, Ревеле, Митаве и Дерпте существовали, кроме того, городские полицейские управления. Реорганизация полиции служила подготовительной мерой для другой коренной реформы, а именно преобразования судебной части и крестьянских присутственных мест. Уже имп. Александр II законом от 28 мая 1880 повелел ввести мировые суды по общерусскому образцу, но после смерти царя этот закон не был приведен в действие. Зато при имп. Александре III эта реформа совершилась. Закон от 3 июня 1886, который расширил компетенцию прокуратуры, подготовил почву, и по закону от 9 июня 1889 на Остзейский край были распространены с некоторыми изменениями судебные уставы 1864. Остзейское гражданское право при этом осталось в силе. Одновременно были назначены по крестьянским делам правительственные комиссары, на которых был возложен надзор за волостным общественным управлением и за правильным применением законов, определявших отношения крестьянства к помещикам. С введением в 1884 русского языка в преподавание были преобразованы и учебные заведения. Реформа эта распространялась не только на низшие и средние учебные заведения, но и на университет, ветеринарный институт в Юрьеве, политехнический институт в Риге.

Прибалтийские губернии

В первой половине XIX века прибалтийские губернии были объединены в Прибалтийское генерал-губернаторство 2 . В осно­ве управления Прибалтийским краем в XIX веке лежал принцип сохранения местных привилегий остзейских баронов, закреплен-

ных в местном законодательстве. Остзейский край юридически рассматривался как инкорпорированная территория в составе Российской империи с таким же административным управлени­ем, как и в ее других частях. Реально Прибалтийские губернии в составе Российской империи обладали особым статусом. Об­щее управление ими осуществлялось на основании Свода мест­ных узаконений губерний Остзейских и изданных для Прибал­тики законов. Специфика административного устройства края заключалась в том, что внутреннее управление осуществляли как органы дворянства, так и правительственные учреждения, ком­петенция которых неуклонно расширялась.

В 1801 году в Остзейском крае был учрежден пост генерал-гу­бернатора. Во главе трех губерний края стояли губернаторы. Были случаи, когда на этот пост назначались остзейские дворя­не. При губернаторе действовали губернское правление, казен­ная палата, приказ общественного призрения. Прибалтийские губернии делились на уезды. В уездах Остзейского края импер­ское управление в первой половине XIX века действовало парал­лельно с органами шведского происхождения. Полностью им­перское управление в уездах Прибалтики было введено во вто­рой половине XIX века.

Прибалтийское дворянство объединялось в четыре общества (рыцарства)- Эстляндское, Лифляндское, Курляндское и острова Эзель (Саарема). Они образовывали органы самоуправления 3 . Органы местного дворянского самоуправления в Прибалтике об­ладали весьма широкой компетенцией. Несмотря на то что фор­мально они являлись органами дворянской корпорации, предме­том ведения ландтага могли быть вопросы, затрагивающие про­блемы края в целом. Ландтаги разрабатывали и обсуждали законопроекты, касающиеся их губерний 4 . Ландтаги представля­ли собой сословные органы местного самоуправления, наделен­ные широкими полномочиями. Их компетенция была значитель­но шире, чем компетенция органов дворянской корпорации и земских учреждений в Российской империи. Это давало большие возможности родовитому дворянству для управления краем.

Немецкое влияние в Прибалтике в течение XIX столетия было фактом, признаваемым русской государственной властью. Но в конце XIX века Александр III предпринял попытки заме­нить его русским и провести ряд реформ, направленных на ог­раничение привилегий остзейского дворянства. В 1888 году в Прибалтийских губерниях была проведена полицейская рефор­ма и создана централизованная система органов полиции по общеимперскому образцу. В 1889 году на Прибалтийские губер-

нии была распространена судебная реформа. Вместо ликвидиро­ванных судебных сословных органов - гофгерихтов, ландгерих-тов, магистратов были введены общеимперские судебные учреж­дения (мировые судьи, съезд мировых судей и другие). Судеб­ная палата как апелляционная инстанция окружных судов в Прибалтике учреждена не была. Ее функции выполняла Петер­бургская судебная палата. В 1877 году на Прибалтику было рас­пространено Городовое положение 1870 года.

Развитие революционных событий в 1905 году побудило пра­вительство поставить вопрос о возможных реформах в Прибал­тийском крае. Указ 28 ноября 1905 года предусматривал созыв Особого совещания при временном прибалтийском генерал-гу­бернаторе для разработки законодательных предложений о вве­дении в крае земского самоуправления, об улучшении быта кре­стьян, о реформах приходских учреждений и других 5 . В марте

1907 года совещанием было принято пять проектов реформ: аг­
рарной, земской, волостной, церковной, школьной. Проекты,
разработанные совещанием, в дальнейшем частично учитывались
при разработке правительственных законопроектов. Но уже в
момент создания совещания правительство понимало, что в обо­
стрившейся к концу 1905 года ситуации реформирование управ­
ления краем и различных сфер социальной и культурной жизни
не может полностью стабилизировать обстановку.

В декабре 1905 года было введено военное положение в боль­шинстве губерний Прибалтики, Литвы и Белоруссии. Каждую губернию, где было объявлено военное положение, возглавлял генерал-губернатор, которым, как правило, являлся начальник местного гарнизона. В Прибалтике в ноябре 1905 года времен­но была введена должность прибалтийского генерал-губернато­ра. Военное положение было отменено в сентябре 1908 года, но только в апреле 1909-го ликвидируется должность временного прибалтийского генерал-губернатора 6 . Таким образом, в 1905 -

1908 годах Прибалтика и Западные губернии управлялись чрез­
вычайными методами. С 1908 года вплоть до начала Первой
мировой войны принципиальных изменений в управлении При­
балтийскими губерниями не произошло.

События 1905-1907 годов в Прибалтике показали, что в ос­нове антиправительственных выступлений лежит межнациональ­ная рознь. Революционное движение там носило национальный характер, а государственная власть отождествлялась с властью немецких помещиков и баронов. П. А. Столыпин начал прини-

мать меры к усилению русского влияния в крае, к преодолению национального обособления не только немцев, но и латышей и эстонцев. К началу Первой мировой войны стало возможным го­ворить о том, что реформы в управлении Прибалтийским кра­ем будут направлены на усиление русского влияния. Межнацио­нальные противоречия в Прибалтике, которые резко обостри­лись с началом Первой мировой войны, заставили Ставку и Совет министров вновь задуматься о пересмотре основных прин­ципов управления краем. Ни в 1914 году дальше простого обсуж­дения этого вопроса правительство не пошло 7 . В 1902-1904 го­дах Министерство внутренних дел разрабатывало вопрос о пре­образовании рыцарств. Война заставила правительство вновь вернуться к этой проблеме в 1915 году. Недопустимым в усло­виях войны признавалось существование сословных организа­ций прибалтийского дворянства, наделенных административно-политическими функциями. Ликвидация отличного от общеим­перского статуса сословных органов немецкого дворянства в Прибалтике должна была служить административному сближе­нию края с империей. Этот принцип был положен в основу проекта «О дворянстве Лифляндской, Эстляндской и Курлянд-ской губерний», разработанного МВД весной 1915 года. Должны были быть упразднены конвенты и комитеты, вместо ландтагов введены уездные и губернские дворянские собрания, которые контролировал губернатор. Предусматривалось изъятие из веде­ния рыцарств управления церковными делами и образованием. В их компетенции оставались исключительно сословные дела. Фактически предполагалось распространить на Прибалтийские губернии общероссийские нормы дворянских сословных органи­заций s которые привели бы к полной ликвидации политической роли остзейского дворянства.

24 марта 1916 года латышские депутаты Я. Залит и Я. Голд-ман внесли в Государственную думу «Законодательное предпо­ложение о введении земских учреждений в Прибалтийском крае». В апреле - мае 1916 года проект обсуждался в министер­ствах и ведомствах. Большинство крупных правительственных чиновников высказалось за необходимость проведения земской реформы в Прибалтике и отвергло основное содержание и идеи проекта, а именно: деление Лифляндской губернии на две час­ти по национальному признаку, отсутствие уездного земства, употребление местных языков в земском делопроизводстве.

В начале XX века российское правительство окончательно ут­вердилось в намерении полной ликвидации привилегий немец­ких баронов в Прибалтике. Царское правительство отказалось

также и от целенаправленной поддержки эстонцев и латышей, которые весьма рассчитывали на рост своего влияния. Все го­товящиеся законы должны были укрепить положение общеим­перского законодательства и полностью встроить прибалтийскую администрацию в общеимперскую систему. Решение отказаться от поддержки в Прибалтике немцев, латышей и эстонцев при­вело к тому, что правительство фактически вступило в конфликт со всем населением Прибалтики.

Царство Польское

В 1815 году в соответствии с Заключительным актом Венско­го конгресса большая часть герцогства Варшавского переходила к России под наименованием Царства Польского. Польше была дарована конституция, согласно которой император России об­ладал всей полнотой исполнительной власти и управлял Цар­ством Польским с помощью наместника, назначаемого из чле­нов царской фамилии. Законодательную власть в Польше осу­ществлял сейм, состоящий из двух палат: Сената с назначаемым императором составом и Посольской избы, избираемой местны­ми дворянами на дворянских собраниях (сеймиках) и предста­вителями городских общин 8 . Предполагалось, что сейм будет об­новляться в течение шести лет на одну треть состава каждые два года и собираться на заседания раз в два года.

Предоставление Царству Польскому конституции было след­ствием либеральных настроений в первой половине александров­ского царствования. Но вхождение в состав Российской империи части Польши после краткого периода существования герцогства Варшавского - самостоятельной Польши, восстановленной На­полеоном, - расценивалось как утрата государственной самосто­ятельности. Поэтому попытка предоставить Царству Польскому широкие права в области местного законодательства оказалась неудачной. В отличие от Финляндии, где население активно пользовалось возможностями автономного статуса, в Польше зре­ло недовольство, закончившееся восстанием 1830-1831 годов.

После польского восстания Николай I предпринял ряд шагов, направленных на ликвидацию каких-либо административно-пра­вовых отличий Польши от остальных губерний России. Органи­ческим статутом 1832 года вводился новый порядок управления. Упразднялись сейм и Государственный совет. Во главе управле­ния Царством Польским был поставлен Совет под председатель­ством наместника, а в Государственном совете Российской им-

перии создавался департамент дел Царства Польского для рас­смотрения законодательных вопросов, затрагивавших польские губернии 9 . Николай I не ограничился изменениями в управле­нии и административно-территориальном делении. Приближе­ние Польши к губерниям Российской империи должно было произойти также за счет распространения православия (образо­вывалась православная епархия) и образования на русском язы­ке (учебные заведения Царства Польского переходили в подчи­нение Министерства народного просвещения). Кроме того, были предприняты шаги по расселению в крае русских. «С целью положить начало* в Царстве русскому дворянству» было пожало­вано 138 имений русским военным и гражданским чиновникам 10 . Во второй половине XIX века обстановка в крае стабилизи­ровалась, и в 1874 году упраздняется должность наместника в Царстве Польском". Установление общеимперской системы уп­равления в польских губерниях, очевидные успехи в распрост­ранении там русского языка (к началу XX века сфера примене­ния польского языка была ограничена целым рядом правитель­ственных распоряжений) не смогли подавить стремление к национальной независимости и восстановлению польской госу­дарственности. В начале XX века пример Царства Польского по­казывал, что далеко не всегда введение общеимперской админи­стративно-правовой системы, активная политика ликвидации языковых и культурных различий способна полностью интегри­ровать окраину в империю. Накануне Первой мировой войны политика, направленная на культурно-языковое сближение польских губерний с российскими, уже не была столь последо­вательной. В польской политике доминирующей постепенно ста­новилась тенденция к проведению четкой национально-культур­ной границы между Царством Польским и северо-западными и юго-западными губерниями Российской империи. Пожалуй, главное опасение вызывало не столько развитие польской куль­туры собственно в Царстве Польском, сколько ее распростране­ние на белорусских, украинских и литовских землях, на терри­ториях, когда-то входивших в «историческую» Польшу, то есть Польшу времен Речи Посполитой. Российское правительство, идя на некоторые уступки национальным запросам поляков в Царстве Польском, внимательно следило за тем, чтобы дальше установленных границ польские национальные требования не шли.

В годы Первой мировой войны Совет министров неодно­кратно обсуждал вопрос о послевоенном статусе польских губер­ний 12 . Незадолго до февральской революции 1917 года большин-

ство Совета министров стало склоняться к мысли о том, что наиболее целесообразным для польских губерний является созда­ние там самостоятельного государства, которое, находясь под влиянием России, будет служить своеобразным буфером между Россией и Германией. К этому решению царское правительство подтолкнул весь предшествующий опыт управления польскими губерниями. Невозможность победить стремление к националь­ной государственности заставила задуматься об иных формах взаимоотношений с Польшей вплоть до формального выделения ее из состава Российской империй.

Сибирь

К началу XIX века на территории Сибири существовало ге­нерал-губернаторство, разделенное на три губернии- Тоболь­скую, Томскую и Якутскую и несколько областей 13 . В 1822 году по инициативе М. М. Сперанского была проведена реформа уп­равления Сибирью. К преобразованиям в управлении самодер­жавие подтолкнули злоупотребления сибирской администрации. Поэтому реформа была направлена на усиление контроля за гу­бернской администрацией из столицы. Отдаленность Сибири от центра, ее пограничное положение обусловили постоянный рост произвола местной бюрократии. Поэтому на протяжении XIX - начала XX века, с одной стороны, практиковалось назначение чиновников преимущественно из столицы, с другой- террито­риальная специфика Сибири, ее превращение в XIX веке в ме­сто ссылки обусловили значительные привилегии и администра­тивные права местной бюрократии.

В управлении Сибирью в XIX веке самодержавие оказалось перед необходимостью найти оптимальное соотношение широ­ких прав местной администрации и контроля за ней из центра. Поэтому верховная власть ставила действия местных властей под соответствующий контроль высших комитетов. В итоге важней­шей особенностью управления сибирскими губерниями в XIX веке стало создание в столице параллельных временных структур- комитет по делам Сибирского края, первый (1821- 1838) и второй (1852-1864) Сибирские комитеты, - которые должны были обеспечивать контроль за Сибирью из центра.

Значительные изменения в управлении Сибирью произошли в последние два десятилетия XIX века. В 1882 году произошли существенные изменения в административно-территориальном делении Сибири, а управление отдельных губерний было пост-

роено по общеимперскому типу. Усовершенствование средств связи с центром позволили к началу XX века отказаться от кон­троля за сибирской администрацией через систему советов при губернаторах, которые были ликвидированы в 80-90-х годах.

В управлении Сибирью в XIX веке были найдены, пожалуй, наиболее оптимальные формы взаимоотношения центра и реги^ она, когда местная бюрократия получала широкие права, но при этом практически постоянно находилась под контролем из сто­лицы. Также положительный эффект дала практика службы в Сибири чиновников из центра и почти полный отказ от пред­ставителей местного населения, независимо от национальной принадлежности. В итоге к середине ХЕХ века Сибирь была до­статочно быстро и надежно интегрирована в состав Российской империи, стала ее органической частью, несмотря на отдален­ность от центра.

Н. С. Андреева

(Исследование в рамках виртуальной мастерской „Власть и общество в политическом и этноконфессионалъном пространстве России: история и современность ".)

Прибалтийские губернии в составе Российской империи обладали особым статусом: общее управление ими осуществлялось на основании местного законодательства - Свода местных узаконений губерний Остзейских, закрепившего специфические черты административного устройства края. Они заключались в том, что функции внутреннего управления краем осуществлялись органами дворянства наряду с правительственными учреждениями. Несмотря на неуклонное с конца 18 в. расширение сферы компетенции последних, губернатор, являвшийся представителем центральной власти, вплоть до начала первой мировой войны, был вынужден строить свою служебную деятельность так, чтобы не нарушать привилегий дворянства.

Непростым представляется вопрос о соотношении в Остзейских губерниях общеимперского и местного законодательства (т.е. могли ли действовать там нормы российского права и в каких случаях). Эта проблема активно обсуждалась российскими и прибалтийскими юристами в 30-90-х годах 19 в. По мнению остзейских правоведов, опиравшихся в этом отношении на теорию, обоснованную видным представителем прибалтийсконемецкой юридической школы Ф. фон Бунге (он руководил кодификацией местного законодательства), в крае могли иметь силу только законы, специально для него изданные, а из российских только те, распространение которых на Прибалтику особо оговаривалось. Применение общеимперского законодательства допускалось (при условии соответствия применявшихся норм основам местного правопорядка) только тогда, когда в остзейском имелся пробел1.

Эта точка зрения была подвергнута критике юристом П.И.Беляевым в конце 90-х г. 19 в., по мнению которого в крае действовало общеимперское право, остзейские законы являлись частью русского законодательства, никакого особого местного правопорядка там не существовало2. Данная концепция полностью оправдывала вмешательство правительства в прибалтийские социальные и экономические отношения.

В целом Остзейские губернии до первой мировой войны управлялись на основании Свода местных узаконений и особо для них изданных законов (включавшихся в продолжение Свода). Как показывала практика, законотворческая деятельность правительства в отношении Прибалтики строилась на принципах, близких к теории Ф. фон Бунге. Однако в 19 в. наметилась тенденция (в частности, на нее указывал правовед барон Б.Э.Нольде) замены местного права общеимперским,3 что свидетельствовало о постепенном объединении Прибалтики с коренными Российскими губерниями.

1. Роль дворянства в управлении краем.

В связи с тем, что остзейское дворянство являлось главной социальной опорой особого статуса Прибалтики в составе государства, представляется необходимым подробно остановиться на характеристике его роли в местном управлении.

Унификационные мероприятия правительства конца 70-80-х гг. 19 в, напрямую затрагивали коренные интересы прибалтийско-немецкого дворянства. Так, в 1877 г. на Прибалтийские губернии было распространено городовое положение 1870 г., которое ликвидировало средневековые гильдии и цехи и перестроило городское управление на чисто буржуазных принципах. В 1888 г. была реализована полицейская реформа, заменившая сословные полицейские учреждения государственными (все же, при этом сохранялись волостная и мызная полиция; право мызной полиции просуществовало вплоть до 1916 г.); в 1889 г. последовала судебная реформа, распространившая на Прибалтийские губернии судебные уставы 1864 г. (однако институт присяжных заседателей здесь так и не был введен). Законами 1886 и 1887 гг. народные школы и учительские семинарии изымались из ведения дворянства и переходили в подчинение Министерства народного просвещения. Русский язык был окончательно введен в качестве языка переписки правительственных и местных сословных учреждений, а также последних между собой (переход к этому осуществлялся с 1850 г.)4.

Несмотря на то, что все эти правительственные реформы значительно урезали компетенцию рыцарств (организаций прибалтийского дворянства), изъяв из их ведения судебные дела, полицию, а также руководство сельскими школами, она все же оставалась достаточно широкой. Рыцарства продолжали пользоваться важными, как они именовались в публицистике, «политическими правами»: правом участия в управлении лютеранской церковью губерний и империи (ряд ее высших должностей замещался представителями прибалтийского дворянства), и руководства земским делом и, таким образом, сохранили свою определяющую роль во внутренней жизни края.

Следует отметить, что прибалтийское дворянство, в отличие от дворянства внутренних губерний, пользовалось широким самоуправлением. Компетенция ландтага (собрания дворян губернии), составлявшего основу органов самоуправления этого сословия (за исключением Курляндии, где наиболее важная роль принадлежала приходским собраниям), не ограничивалась; предметом его совещаний могли быть все без исключения вопросы, касавшиеся дел корпорации и жизни края в целом. Согласно действовавшему законодательству, принятые ландтагом решения по сословным делам не подлежали утверждению со стороны губернских властей и сообщались им только для сведения5. Этот порядок вызывал частые столкновения губернаторов с дворянством и служил поводом для обвинения последнего в оппозиции государственной власти. Рыцарство же рассматривало подобные требования со стороны губернской администрации как посягательство на свои законные права. В частности, конфликт, возникший между губернатором и ландратской коллегией (один из высших органов дворянского самоуправления) из-за ее отказа предоставить губернатору подробные сведения и документы о постановлениях, принятых ландтагом, разбирался Сенатом, Комитетом министров и Министром внутренних дел в течение пяти лет: с 1898 по 1903 гг. Все требования губернатора были признаны обоснованными, а ландратская коллегия - обязанной представлять губернскому начальству положения ландтагов, конвентов и уездных собраний в ясном и четком изложении6. Частые конфликты подобного рода побуждали местные власти ходатайствовать перед правительством о преобразовании рыцарств по образцу дворянских организаций внутренних губерний.

О степени самоуправления, предоставленного остзейскому дворянству, свидетельствует тот факт, что в Курляндии и Эстляндии предводители дворянства и дворянские чиновники, после их избрания ландтагом, вступали в должность без утверждения со стороны высших властей, в Лифляндии и на острове Эзель действовал иной порядок - по два кандидата на должности ландратов и предводителя дворянства представлялись на утверждение губернатора, которому принадлежал окончательный выбор7.

Существование дворянской кассы, пополнявшейся посредством самообложения членов корпорации, и доходы, поступавшие от «имений рыцарства» (имений, пожалованных на содержание дворянских чиновников), гарантировали финансовую независимость дворянских организаций. Предоставленное им право непосредственного обращения (фактически законодательной инициативы) к местному начальству, Министру внутренних дел, а в наиболее важных случаях и к императору обеспечивали остзейскому дворянству широкую автономию в вопросах сословного самоуправления8.

В то же время по правовому положению в составе общества прибалтийское дворянство образовывало две неравноправные группы: к одной, немногочисленной, относились представители т.н. имматрикулированных (или матрикулованных) родов, то есть внесенных в матрикулу - дворянскую родословную книгу (каждое из четырех рыцарств - Эстляндское, Лифляндское, Курляндское и Эзельское имело свою матрикулу). Они именовались рыцарством, в отличие от нематрикулированных дворян - ландзассов (называвшихся также земством); в 1863 г. для этой категории были созданы особые родословные книги, отличные от матрикул9. По данным, приведенным М.М.Духановым, на начало 80-х г. 19 в., внесенных в матрикулы фамилий, насчитывалось в Лифляндии 405, в Эстляндии-335, в Курляндии-336, на острове Эзель-11010. Рыцарство обладало всею полнотою прав в составе корпорации - должности по дворянскому самоуправлению замещались только из числа его представителей (при условии, что они владели дворянскими вотчинами), за исключением некоторых малозначительных, таких как должность казначея (её могли занимать лица всякого состояния), светского члена Генеральной консистории и некоторых других11. Матрикулованные дворяне, не владевшие вотчинами, не допускались до участия в самоуправлении, за исключением Курляндии, где в делах корпорации участвовали представители рыцарства, не являвшиеся собственниками вотчин, при условии соответствия их дохода установленному уровню имущественного ценза12.

Ландзассы, владевшие рыцарскими имениями, в каждом из трёх дворянских обществ пользовались разным объемом прав, так, в Лифляндии с 1841 г. им было предоставлено право голоса на ландтагах по вопросам о дворянских складках (взносы в порядке самообложения, часть которых шла на удовлетворение земских нужд), в Эстляндии они обрели это право в 1866 г., в Курляндии - в 1870 г13. Указами 18.02. и 5.11.1866 г. лицам всех сословий христианского вероисповедания разрешалось приобретать в Курляндии и Лифляндии недвижимость любого рода (в том числе и рыцарские вотчины), на Эстляндию и Эзель эта мера была распространена в 1869 г. Последовавшими в 1871 и 1881 гг. указами, в виде временной меры (позднее не отмененной), до участия в Лифляндском ландтаге допускались владельцы вотчин - не дворяне с правом личного голоса, за исключением вопросов, относившихся к внутренней жизни корпорации, таких как выборы дворянских чиновников, внесение в матрикулу, исключение из нее и т. д.; лицам всех сословий предоставлялось право быть избранными на должности по самоуправлению, кроме руководящих (предводителя, ландратов, уездных депутатов), а также за исключением должностей, замещавшихся дворянскими чиновниками15. В Курляндии это узаконение вступило в силу в 1870 г., здесь из среды не-дворян разрешалось избирать депутатов на ландтаг, но в таком случае рыцарство дополнительно избирало от себя еще одного депутата16.