Стихотворение «Сжала руки под тёмной вуалью» пишется Анной Ахматовой в 1911 году, через год после венчания с Гумилёвым. Этот момент прошу оставить в памяти, так как он пригодится в дальнейшем анализе строк для их глубокого понимания.

Стихотворение не имеет полной базы для обрисовки чувств, поэтесса сжала его, чтобы каждая строчка имела свой вес. Обратим внимания на ключевые слова произведения «тёмная вуаль», «терпкая печаль», «шутка» и « не стой на ветру». В 1911 году отношения с Гумилёвым находятся в расцвете, поэтому вряд ли строки написаны на основе реальной боли расставания, скорее, это страх разлуки.

Задаёт тон всему стихотворению первая строка:

Сжала руки под тёмной вуалью.

Сжатые руки символизируют боль разлуки, а тёмная вуаль – это траур по вчерашним отношениям. Героиня стихотворения испытывает муки расставания с любимым человеком, отчего бледна и сжимает дрожащие руки под покровом тёмной вуали. Печаль терпкая и героиня поит ей своего возлюбленного допьяна, пытаясь вернуть назад. Почему терпкая? Потому что ещё вчера на её месте была радость близости, а на небосводе не было облаков.

Дорогой, не поддаётся чарам и уходит, шатаясь от терпкости печали. Героиня бежит за ним до самых ворот, которые символизируют полное расставание – границу отношений. Она говорит, что умрёт, если он уйдёт, но ничего уже не может заново разжечь огонь в сердце мужчины. Он холоден и спокоен:

Улыбнулся спокойно и жутко

Убивает фраза «Не стой на ветру». За вами бегут, кидаются на шею в буквальном смысле, а вы в ответ проявляете стальной холод. Где последнее ласковое слово, где прощальный взгляд? Последняя фраза – говорит, что больше нет эмоций, всё потухло, а зола остыла.

Мне кажется, что Ахматова этим стихотворением делает себе прививку от разлуки – лучше пережить часть боли заранее в своём воображении, тогда при расставании будет чуть легче.

… До разлуки было ещё далеко – целых 10 лет. Напомню, Гумилёва расстреляли в 1921 году, но это был не единственный удар судьбы по Анне Ахматовой.

Сжала руки под тёмной вуалью...
«Отчего ты сегодня бледна?»
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

Январь 1911 года.

Стихотворение «Сжала руки под темной вуалью…» относится к раннему творчеству А.А. Ахматовой. Оно было написано в 1911 году и вошло в сборник «Вечер». Произведение относится к интимной лирике. Основная тема его – любовь, чувства, испытываемые героиней при расставании с дорогим ей человеком.
Стихотворение открывается характерной деталью, определенным жестом лирической героини: «Сжала руки под темной вуалью». Этот образ «темной вуали» задает тон всему стихотворению. Сюжет у Ахматовой дан лишь в зачаточном состоянии, он незавершен, нам не известна история взаимоотношений героев, причина их ссоры, расставания. Героиня говорит об этом полунамеками, метафорично. Вся история любви эта скрыта от читателя так же, как и героиня скрыта под «темной вуалью». Вместе с тем характерный жест ее («Сжала руки…») передает глубину ее переживаний, остроту чувств. Также здесь мы можем отметить своеобразный психологизм Ахматовой: чувства раскрываются у нее через жесты, поведение, мимику. Большую роль в первой строфе играет диалог. Это разговор с невидимым собеседником, как отмечают исследователи, вероятно, с собственной совестью героини. Ответом на вопрос «Отчего ты сегодня бледна» является рассказ о последнем свидании героини с любимым человеком. Здесь использует романтическую метафору: «я терпкой печалью Напоила его допьяна». Диалог здесь усиливает психологическую напряженность.
Вообще, мотив любви как смертельной отравы встречается у многих поэтов. Так, в стихотворении «Кубок» В. Брюсова читаем:

Вновь тот же кубок с влагой черной
Вновь кубок с влагой огневой!
Любовь, противник необорный,
Я узнаю твой кубок черный
И меч, взнесенный надо мной.
О дай припасть устами к краю
Бокала смертного вина!

У Н. Гумилева есть стихотворение «Отравленный». Однако мотив отравления там разворачивается в сюжете буквально: героя напоила отравой его возлюбленная. Исследователи отмечали текстуальную перекличку стихотворений Гумилева и Ахматовой. Так, у Гумилева читаем:

Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?

Ситуация обрисована здесь в романтическом ключе: герой Гумилева благороден, перед лицом смерти он прощает свою любимую, возвышаясь над сюжетом и самой жизнью:

Я уеду далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.
Мне из рая, прохладного рая
Видны белые отсветы дня…
И мне сладко – не плачь, дорогая, -
Знать, что ты отравила меня.

Стихотворение Ахматовой также заканчивается словами героя, однако ситуация здесь реалистична, чувства более напряженны и драматичны, несмотря на то, что отравление здесь – метафора.
Во второй строфе переданы чувства героя. Они также обозначены через поведение, движения, мимику: «Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно рот…». Одновременно здесь приобретают особый накал чувства в душе героини:

Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Этот повторение глагола («сбежала», «бежала») передает искренние и глубокие страдания героини, ее отчаяние. Любовь – это ее единственный смысл жизни, но вместе с тем это трагедия, полная неразрешимых противоречий. «Перил не касаясь» – в этом выражении подчеркнута стремительность, безоглядность, импульсивность, отсутствие осторожности. Героиня Ахматовой не думает в этот момент о себе, она охвачена острой жалостью к тому, кого невольно заставила страдать .
Третья строфа является своеобразной кульминацией. Героиня словно понимает, что она может потерять. Она искренне верит в то, что говорит. Здесь снова подчеркнута стремительность бега ее, напряженность чувств. Тема любви сопряжена здесь с мотивом смерти:

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».

Развязка стихотворения неожиданна. Герой уже не верит своей любимой, он не вернется к ней. Он старается сохранять внешнее спокойствие, но вместе с тем он до сих пор любит ее, она по-прежнему дорога ему:

Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

Ахматова использует здесь оксюморон: «Улыбнулся спокойно и жутко». Чувства опять переданы через мимику.
В основе композиции лежит принцип постепенного развертывания темы, сюжета, с кульминацией и развязкой в третьем четверостишии. Вместе с тем каждая строфа построена на определенной антитезе: два любящих человека не могут обрести счастья, желанной гармонии взаимоотношений. Стихотворение написано трехстопным анапестом, катренами, рифмовка – перекрестная. Ахматова использует скромные средства художественной выразительности: метафору и эпитет («терпкой печалью Напоила его допьяна»), аллитерацию («Искривился мучительно рот… Я сбежала перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот»), ассонанс («Задыхаясь, я крикнула: «Шутка Все, что было. Уйдешь, я умру»).
Таким образом, стихотворение отражает характерные черты раннего творчества Ахматовой. Основная идея стихотворения – трагическая, роковая разобщенность близких людей, невозможность обретения ими понимания и сочувствия.

«Сжала руки под темной вуалью…» Анна Ахматова

поэзии Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

Анализ стихотворения Ахматовой «Сжала руки под темной вуалью…»

Анна Ахматова является одной из немногих представительниц русской литературы, которая подарила миру такое понятие, как женская любовная лирика, доказав, что представительницы слабого пола могут не только испытывать сильные чувства, но и образно излагать их на бумаге.

Стихотворение «Сжала руки под темной вуалью…», написанное в 1911 году, относится к раннему периоду творчества поэтессы. Это – великолепный образец интимной женской лирики, который до сих пор остается загадкой для литературоведов . Все дело в том, что данное произведение появилось спустя год после бракосочетания Анны Ахматовой и Николая Гумилева, однако не является посвящение мужу. Впрочем, имя таинственного незнакомца, которому поэтесса посвятила множество стихов, наполненных грустью, любовью и даже отчаяньем, так и осталось тайной. Люди из окружения Анны Ахматовой утверждали, что она никогда не любила Николая Гумилева и вышла за него замуж лишь из сострадания, опасаясь, что рано или поздно он все же выполнит свою угрозу и покончит жизнь самоубийством. Между тем, на протяжении их недолгого и несчастливого брака Ахматова оставалась верной и преданной женой, не заводила романов на стороне и очень сдержанно относилась к почитателям своего творчества. Так кто же тот таинственный незнакомец, которому было адресовано стихотворение «Сжала руки под темной вуалью…»? Вероятнее всего, его попросту не существовало в природе. Богатое воображение, нерастраченное чувство любви и несомненный поэтический дар стали той движущей силой, которая заставила Анну Ахматову выдумать для себя таинственного незнакомца, наделить его определенными чертами и сделать героем своих произведений.

Стихотворение «Сжала руки под темной вуалью…» посвящено ссоре между влюбленными . Причем, остро ненавидя все бытовые аспекты взаимоотношений людей, Анна Ахматова умышленно опустила ее причину, которая, зная яркий темперамент поэтессы, могла быть самой банальной. Картина, которую рисует в своем стихотворении Анна Ахматова, рассказывает о последних мгновениях ссоры, когда все обвинения уже высказаны, и обида до краев переполняет двух близких людей. Первая строчка стихотворения свидетельствует о том, что его героиня очень остро и болезненно переживает случившееся, она бледна и сжала руки под вуалью. На вопрос о том, что же произошло, женщина отвечает, что «терпкой печалью напоила его допьяна». Это означает, что она признает свою неправоту и раскаивается в тех словах, которые причинили столько горя и боли возлюбленному. Но, понимая это, также отдает себе отчет и в том, что поступить по-другому – значит, предать саму себя, позволив кому-то другому управлять ее мыслями, желаниями и поступками.

Не менее тягостное впечатление произвела эта ссора и на главного героя стихотворения, который «вышел, шатаясь, искривился мучительно рот». Остается лишь догадываться, какие чувства он испытывает, так как Анна Ахматова четко придерживается правила о том, что пишет о женщинах и для женщин . Поэтому строчки, адресованные противоположному полу, при помощи небрежных штрихов воссоздают портрет героя, показывая его душевное смятение. Финал стихотворения трагичен и наполнен горечью. Героиня пытается остановить возлюбленного, однако в ответ слышит ничего не значащую и довольно банальную фразу: «Не стой на ветру». В любой другой ситуации ее можно было бы растолковать, как проявление заботы. Однако после ссоры она означает лишь одно – нежелание видеть ту, которая способна причинять такую боль.

Анна Ахматова умышленно избегает говорить о том, возможно ли вообще примирение в такой ситуации. Она обрывает свое повествование, предоставляя читателям возможность самостоятельно домыслить, как дальше развивались события. И этот прием недосказанности делает восприятие стихотворения более острым, заставляя вновь и вновь возвращаться к судьбе двух героев, которые расстались из-за нелепой ссоры.

12 сентября 2013, 16:06

Сжала руки под тёмной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру."
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру"

Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви,
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!

Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.

Все отнято: и сила, и любовь.
В немилый город брошенное тело
Не радо солнцу. Чувствую, что кровь
Во мне уже совсем похолодела.

Веселой Музы нрав не узнаю:
Она глядит и слова не проронит,
А голову в веночке темном клонит,
Изнеможенная, на грудь мою.

И только совесть с каждым днем страшней
Беснуется: великой хочет дани.
Закрыв лицо, я отвечала ей...
Но больше нет ни слез, ни оправданий.

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.

И от лености или от скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, бояться разлуки
И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина…
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.

Всё расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?

Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями новыми
Глубь прозрачных июльских небес,-

И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным домам...
Никому, никому неизвестное,
Но от века желанное нам.

А ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.

Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава, -
Ночью Муза слетит утешать,
А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад...
Черный ветер меня успокоит,
Веселит золотой листопад.

Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?

Зачем вы отравили воду
И с грязью мой смешали хлеб?
Зачем последнюю свободу
Вы превращаете в вертеп -
За то, что я не издевалась
Над горькой гибелью друзей,
За то, что я верна осталась
Печальной Родине моей.
Пусть так, без палача и плахи
Поэту на земле не быть,
Нам покаянные рубахи,
Нам со свечой идти и выть...

Забудут? - Вот чем удивили,
Меня забывали сто раз,
Сто раз я лежала в могиле,
Где, может быть, я и сейчас,
А Муза и глохла и слепла,
В земле истлевала зерном,
Чтоб после, как Феникс из пепла,
В эфире восстать голубом.

Обновлено 12/09/13 16:47 :

А ты теперь тяжелый и унылый,
Отрекшийся от славы и мечты,
Но для меня непоправимо милый,
И чем темней, тем трогательней ты.

Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,
Что наяву, не знаешь, что во сне,
Но зелены мучительные очи, -
Покоя, видно, не нашел в вине.

И сердце только скорой смерти просит,
Кляня медлительность судьбы.
Все чаще ветер западный приносит
Твои упреки и твои мольбы.

Но разве я к тебе вернуться смею?
Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.

Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты не мог ее убить.

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

Обновлено 12/09/13 17:03 :

Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
...А я была его женой.

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя…

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя.

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать

В еще незнакомой улыбке.

Царское Село

«И мальчик, что играет на волынке …»

И мальчик, что играет на волынке,

И девочка, что свой плетет венок,

И две в лесу скрестившихся тропинки,

И в дальнем поле дальний огонек, -

Я вижу все. Я все запоминаю,

Любовно-кротко в сердце берегу.

Лишь одного я никогда не знаю

И даже вспомнить больше не могу.

Я не прошу ни мудрости, ни силы.

О, только дайте греться у огня!

Мне холодно… Крылатый иль бескрылый,

Веселый бог не посетит меня.

«Любовь покоряет обманно …»

Любовь покоряет обманно,

Напевом простым, неискусным.

Еще так недавно-странно

Ты не был седым и грустным.

И когда она улыбалась

В садах твоих, в доме, в поле,

Повсюду тебе казалось,

Что вольный ты и на воле.

Был светел ты, взятый ею

И пивший ее отравы.

Ведь звезды были крупнее,

Ведь пахли иначе травы,

Осенние травы.

Осень 1911

«Сжала руки под темной вуалью …»

Сжала руки под темной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

– Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот…

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Все, что было. Уйдешь, я умру».

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру».

Киев

«Память о солнце в сердце слабеет …»

Желтей трава.

Ветер снежинками ранними веет

Едва-едва.

В узких каналах уже не струится -

Стынет вода.

Здесь никогда ничего не случится -

О, никогда!

Ива на небе пустом распластала

Веер сквозной.

Может быть, лучше, что я не стала

Вашей женой.

Память о солнце в сердце слабеет.

Что это? Тьма?

Может быть!.. За ночь прийти успеет

Киев

«Высóко в небе облачко серело …»

Высóко в небе облачко серело,

Как беличья расстеленная шкурка.

Он мне сказал: «Не жаль, что ваше тело

Растает в марте, хрупкая Снегурка!»

В пушистой муфте руки холодели.

Мне стало страшно, стало как-то смутно.

О, как вернуть вас, быстрые недели

Его любви, воздушной и минутной!

Я не хочу ни горечи, ни мщенья,

Пускай умру с последней белой вьюгой.

О нем гадала я в канун Крещенья.

Я в январе была его подругой.

Весна 1911

Царское Село

«Дверь полуоткрыта …»

Дверь полуоткрыта,

Веют липы сладко…

На столе забыты

Хлыстик и перчатка.

Круг от лампы желтый…

Шорохам внимаю.

Отчего ушел ты?

Я не понимаю…

Радостно и ясно

Завтра будет утро.

Эта жизнь прекрасна,

Сердце, будь же мудро.

Ты совсем устало,

Бьешься тише, глуше…

Знаешь, я читала,

Что бессмертны души.

Царское Село

«Как соломинкой, пьешь мою душу …»

Как соломинкой, пьешь мою душу.

Знаю, вкус ее горек и хмелен.

Но я пытку мольбой не нарушу.

О, покой мой многонеделен.

Когда кончишь, скажи. Не печально,

Что души моей нет на свете.

Я пойду дорогой недальней

Посмотреть, как играют дети.

На кустах зацветает крыжовник,

И везут кирпичи за оградой.

Кто ты: брат мой или любовник,

Я не помню, и помнить не надо.

Как светло здесь и как бесприютно,

Отдыхает усталое тело…

А прохожие думают смутно:

Верно, только вчера овдовела.

Царское Село

«Мне с тобою пьяным весело …»

Мне с тобою пьяным весело -

Смысла нет в твоих рассказах.

Осень ранняя развесила

Флаги желтые на вязах.

Оба мы в страну обманную

Забрели и горько каемся,

Но зачем улыбкой странною

И застывшей улыбаемся?

Мы хотели муки жалящей

Вместо счастья безмятежного…

Не покину я товарища

И беспутного и нежного.

Париж

«Муж хлестал меня узорчатым …»