В данном материале представлена информация о действиях союзных англо-французских войск на территории Северного Кавказа в период Крымской войны 1853-1856гг.

Разбираются причины назревания международного конфликта, начало войны, оставление русскими войсками укреплений Черноморской береговой линии, прибытие на Кавказ сефер-бея, деятельность Мухаммед-Амина,экспедиция русских войск в Геленджик, блокада гаваней Черного и Азовского морей, действия горцев и окончание Крымской войны. Парижский мирный договор 1856г. и итоги войны. Деятели: Л.М. Серебряков, Давыдов,М.С. Воронцов, лорд Г. Пальмерстон, Мустафа - Паша.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Северо-Западный Кавказ во время Крымской войны (1853-1856) Д/ з § 5, стр. 36-вопросы.

Назревание международного канфликта Мухаммед – Амин Наиб Закубанья В мае 1852г. к Мухаммед-Амину прибыли турецкие агенты, с целью убедить горцев выступить в готовящейся войне вместе с Турцией, Англией и Францией против России. В июле 1853г. наиб с 10- тысячной конницей пошёл походом в Карачай, но безуспешно. - Какая цель была у этого похода?

Назревание международного канфликта Лорд Генри Пальмерстон Министр иностранных дел Великобритании «Моя заветная цель в войне …: Аландские о-ва и Финляндию отдать Швеции; провинции России у Балтйского моря передать Пруссии; восстановить самостоятельное королевства Польское; Валахию, Молдавию и устье Дуная отдать Австрии; Крым, Черкесию и Грузию отдать Турции.» Были ли эти планы выполнимы?

Начало войны. Оставление русскими войсками укреплений Черноморской береговой линии Стамбул (Константинополь) – столица Османской империи (Турции) 4 октября 1853г. Турция объявила войну России. Основные войска турки расположили на Кавказе, планируя быстро взять Тифлис – административный центр Кавказа. На что рассчитывали турки, планируя главные бои на Кавказе?

Начало войны. Оставление русскими войсками укреплений Черноморской береговой линии Синопское сражение 18 ноября 1853г. Разгром турецкого флота в Синопской бухте ускорил вступление в войну Англии и Франции. 23 декабря 1853г. их флот вошёл в Чёрное море. Почему это усложнило положение России в войне?

Начало войны. Оставление русскими войсками укреплений Черноморской береговой линии Наместник Кавказа князь Михаил Семёнович Воронцов «Флоты Черноморской береговой линии не смогут устоять против морских сил союзных держав… И силы, предположенные для войны с турками и горцами не могут уже соответствовать предстоящей борьбе». Какие меры предлагал князь Воронцов? 4 и 5 марта 1854г. русские гарнизоны оставили Новотроицкое, Тенгинское, Вельяминовское, Лазаревское, Головинское и Навагинское укрепления. Они были переведены в Геленджик и Новороссийск. Затем оставили и Геленджик.

Прибытие на Кавказ Сефер - бея Зан (Заноко) Сефер-бей (1789-1859) лидер освободительного движения адыгов. Происходил из рода князей. Получил хорошее образование. Долго жил в Стамбуле. Хотел создать государство « Черкесию ». В 1854г. н а Кавказ прибыл из Турции Сефер-бей. Он стал побуждать горцев вести активную борьбу с Россией в союзе с Турцией, Англией и Францией. Но объединить все адыгские племена для активного участия в Крымской войне он не смог. Кроме этого он соперничал с Мухаммед-Амином за право быть лидером всех племён черкесов. Почему старания Сефер - бея были малоуспешны?

Экспедиция русских войск в Геленджик Отряд вице-адмирала Л.М.Серебрякова при четырёх горных орудиях Штурм Геленджика В июне 1854г. из Новороссийска в Геленджик двумя небольшими отрядами (вдоль берега и по морю) прошла экспедиция русских войск. Внезапность нападения заставила турок бежать в горы, бросив свои суда. Отряды вице-адмирала Л.М. Серебрякова и лейтенанта Давыдова благополучно вернулись в Новороссийск. Какое значение имела эта экспедиция?

Блокада гаваней Чёрного и Азовского морей В феврале 1855г. союзники объявили о блокаде гаваней Чёрного и Азовского морей. 28 февраля начали обстрел Новороссийска. Город сильно пострадал, но высадить десант у союзников не получилось. Также им отказались помогать в штурме горцы. Благодаря чему штурм Новороссийска не состоялся? Но 15 мая 1855г. русские войска, чтобы сократить линию обороны, оставили Новороссийск. Они отошли к Темрюку и заняли там оборону. Так они предотвратили там нападение союзников.

Активизация действий против России. В июне 1855г. Отряды Сефер-бея заняли оставленную русскими крепость Анапу. Турки пытались поднять адыгов на активную совместную борьбу против русских. Но горцы не доверяли европейцам. В сентябре 1855г. союзники организовали « Фанагорийскую экспедицию», цель которой была Черноморская кордонная линия. 12 сентября 1855г. возле Темрюка появилась эскадра союзников из 15 кораблей. Они пытались высадить десант. Но храбрые черноморские пластуны им помешали. Всё же союзники смогли занять Фанагорию. Следующая их цель была Темрюк. После они планировали по Кубани добраться до Екатеринодара. Как подобное развитие событий могло повлиять на ситуацию на Кавказском театре военных действий?

Активизация действий против России. . Но 7-ми тысячный отряд сына Сефер-бея Карабатыра не смог взять Варениковского Укрепления. 20 сентября 1855г. п олковник П.Д. Бабыч сделал ночную «диверсию на Фанагорию ». С помощью множества костров он смог создать впечатление, что располагает значительными силами. Манёвр удался – союзники ретировались из Фанагории. В ночь с 28 на 29 декабря 1855г. Сефер-бей попытался взять Екатеринодар. Но его 3-х тысячный отряд был отбит.

Окончание Крымской войны и её итоги. . 18 марта 1856г. был заключён Парижский мирный договор. Россия соглашалась на « нейтрализацию» Чёрного моря. Она не могла иметь здесь военные базы и флот. Запрещалось иметь укрепления на восточном берегу Чёрного моря. На союзников «нейтрализация» на распространялась. Почему эти условия были тяжёлыми и опасными для России?

Крымская война 1853-1856 годов была весьма неудачной для России. Военные действия на Кавказе во время этой войны малоизвестны широкой общественности, а ведь именно там они были наиболее успешны. О них и пойдёт речь в отрывке из исследованияе генерал-лейтенанта царской армии А.М. Зайончовского "Восточная война 1853-1856".

В конце 1854 года наместником Кавказа и главнокомандующим отдельным Кавказским корпусом был назначен генерал-адъютант Муравьев 1-й414. Престарелый, но со славным боевым прошлым и чрезвычайно энергичный, генерал Муравьев объехал за зиму и весну расположенные на линии и в действующем корпусе войска и, приняв ряд мер по усилению последних, расположил их следующим образом.
а) Главные силы (21,5 бат., 28 эск., 49 с. и 10 батар.- всего 24,5 тыс. и 76 орудий) под начальством генерал- лейтенанта Бриммера - у Александрополя (здесь же был и наместник);
б) Отряд правого крыла (12 бат., 1 дружина, 15 сот. милиции и 2 батар,- всего 10,2 тыс. чел. и 16 орудий) - генерал-лейтенанта Ковалевского, занимал Ахалцых и Ахалкалаки;
в) Отряд левого крыла (4 бат., 16 сот., 1 батар.- всего 5 тыс. чел. и 8 орудий) генерал-майора Суслова, располагался у подошвы Арарата.
Турецкая Анатолийская армия, предназначенная для обороны Карса и прикрытия путей к Эрзеруму, в начале 1855 г. имела 20 тыс. войск в Карее, 6 тыс. чел. у Сурб-Оганеса, 1,5 тыс. чел. в Эрзеруме и небольшие отряды в Ардагане, Ольте и Кагызман; кроме того, отдельный Батумский корпус был разбросан по Черноморскому побережью вплоть до Сухума.
Главными объектами наших действий в Анатолии должны были явиться крепости Каре и Эрзерум.
Сравнительная малочисленность нашего действующего корпуса и недостаток материальной части привел к тому, что из числа способов к овладению Карсом была избрана блокада и при этом не полная.
Предположено было, став на пути Каре - Эрзерум, окружить крепость посредством сильных подвижных конных отрядов с артиллерией; занять крепость Ардаган, через которую проходило сообщение Карса с Батумом, и город Кагызман, узел путей; лишить неприятеля собранных на пути к Эрзеруму запасов и затем, вместе с Баязедским отрядом, неожиданно напасть на Вели-пашу.
24 мая выступил из-под Александрополя авангард, а 26-го и главные силы, сосредоточившиеся 3 июня в окрестностях Агджы-Кала и Займа.
27-го двинулся к Ардагану отряд генерала Ковалевского, а отряд генерала Суслова в то же время должен был следовать по долине верхнего Евфрата.
4 июня следовавший при главных силах генерал Муравьев произвел усиленную рекогносцировку Карса, причем наши казаки имели удачное столкновение с конницею турок. Главнокомандующий, присоединив к главным силам большую часть Ахалцыхского отряда, предпринял 6 июня фланговый марш от Агджы-Кала к селению Махараджих с целью выйти на сообщение Карса с Эрзерумом, что и было выполнено без помехи.
Начавшиеся дожди ограничили деятельность наших войск отдельными поисками и только когда погода несколько прояснилась, то 16 июня генерал Муравьев, для ближайшей угрозы неприятельским сообщениям, перевел свой отряд в село Каны-Кев.

11 июня Вели-паша отступил к Эрзеруму.
Ожидая подкреплений с Кавказа с целью двинуться к Эрзеруму, генерал Муравьев предпринял удачную экспедицию на Саганлуг для уничтожения турецких запасов.
Постепенно стесняя круг действий гарнизона Карса, генерал Муравьев перевел 30 июня свой корпус на левый берег Карса, в с. Тикме. 3, 7 и 10 июня легкими отрядами был произведен ряд нападений на турецких фуражиров и организованы поиски позади Карса.
16 июля подошли подкрепления: 3 батальона, взвод легкой № 8 батареи и несколько сотен. Желая уничтожить отряд Вели-паши, укреплявшийся у с. Керпи-Кев, генерал Муравьев решил снова перейти Саганлуг и атаковать турок, направив против них с другой стороны отряд генерала Суслова, но медленные и сложные маневры этой операции позволили Вели-паше благополучно уйти по Эрзерумской дороге за хребет Деве-Бойну.
От дальнейшего наступления к Эрзеруму, овладеть которым мы, вероятно, могли, но не были бы в состоянии удержать, генерал Муравьев решил отказаться, и 25-го началось обратно движение наших войск.
Возвратясь, ген. Муравьев, ввиду того, что сообщения Карса с окрестного страною все же окончательно прекращены не были, расположил войска на весьма выгодной для лагеря местности у с. Чифликая по обе стороны Карс-чая и приступил к совершенному обложению крепости.
Состояние верков Карса к этому времени было следующее: на командующих Шорахских высотах были устроены два редута, Тахмас-Табия и Тепе-Табия, вооруженные артиллерией и соединенные ретраншаментом, имевшимся и влево от Тахмас-Табия по склону горы; вправо же от Тепе-Табия до Башибузукской горы тянулись вооруженные артиллериею окопы так называемых Ренисоновских линий; для обороны Чахмахского оврага на горе Ширшане имелась батарея Тетек-Табия.
В общем простиравшаяся по кругу на 17 верст, обширная линия укреплений, хотя и не соответствовала силам гарнизона, но, будучи хорошо устроенной, доставляла укреплениям взаимную оборону и возможность упорной защиты.
Гарнизон крепости составляли 20 тыс. турок и б тыс. башибузуков.
С началом тесной блокады, совпавшей с 1 августа, наши войска были расположены главным образом на позиции у Чифликая и вокруг крепости на протяжении 50 верст. Связанные разъездами отдельные отряды скоро почти совершенно прекратили сообщение крепости с окрестного страною.
Получив сведения о движении из Батума высадившейся там 30-тысячной армии Омера-паши на выручку Карса, генерал Муравьев решился предупредить турок штурмом крепости, направив главную атаку на Шо- рахские и Чахмахские высоты и вспомогательную - против нижнего лагеря.

Для производства штурма войска распределялись следующим образом.
Левая колонна под начальством генерала Ковалевского, силою ок. 3 тыс. пехоты, 1 "/4 тыс. конницы, 16 ор. и 8 ракетн. станков, должна была сосредоточиться у Обсервационной горы и оттуда двинуться против правого крыла Ренисоновских линий, выждав наступление правой колонны; промежуточная колонна генерал-лейтенанта князя Гагарина, силою 2,2 тыс. чел., собравшись впереди села Шорах, должна была двинуться в промежуток между Яриман и Тахмас-Табиями, действуя в связи с прочими колоннами; правая колонна генерал-майора Майделя, силою 6 тыс. чел. пехоты, 400 чел. конницы и 20 орудий, должна была собраться у горы Стол и оттуда начать атаку в 4 часа утра.
Общий резерв: 5 тыс. чел. пехоты, 500 чел. конницы и 22 орудия, имел сборным пунктом сел. Кюмбет, а с началом штурма должен был перейти к подошве горы Муха.
Кроме того, для атаки Чахмахских высот был назначен отряд генерала Базина силою 2,5 тыс. пехоты, 2,3 тыс. чел. конницы, 16 ор. и 8 ракетн. станков и для демонстрации против нижнего лагеря отряд графа Нирода силою 1,5 тыс. человек пехоты, ок. 2 тыс. конницы и 18 орудий.
16 сентября были закончены все содержавшиеся в тайне приготовления и ночью войска выступили к сборным пунктам для того, чтобы на рассвете двинуться на штурм. Однако незадолго до назначенного времени случайный выстрел в колонне генерала Ковалевского возбудил внимание неприятеля, открывшего скоро артиллерийский огонь и занявшего стрелками ложементы.
Построенные в ротные колонны войска генерала Ковалевского почти бегом направились против неприятельских окопов. Но крутость горы оказалась длиннее, нежели рассчитывали, и скоро утомленная первая линия перешла в шаг, в то время когда штуцерный огонь турок стал вырывать страшные жертвы из ее рядов.
Вторая линия, нагнав первую, смешалась с нею и, потеряв почти всех начальников, расстроенная перекрестным огнем турок, остановилась в нескольких шагах от неприятельских укреплений. Генерал Ковалевский бросился вперед, размахивая саблей, за ним устремились смельчаки, но скоро все пали под ударами турок во главе со своим начальником, смертельно раненым. В довершение бедствия задние ряды открыли по туркам огонь и поставили передних между двух огней. Скоро весь скат покрылся трупами.
Колонна князя Гагарина также перешла в наступление вслед за открытием турками огня.
Едва пехота наша стала подниматься по отлогости, ведущей к позиции турок, как огонь их, благодаря заранее отмеченным расстояниям, сделался невыносимым. Однако охотники, под командой подпоручиков Яцына 1 и Симонова, кинулись на люнет Ярым-Ай и овладели им при поддержке следовавшего за ними батальона Ряжского полка; но и этот успех, основанный на отчаянной смелости охотников, оказался непрочным.
Столь же печальна была участь и колонны генерала Майделя.
Полковник Серебряков с одним батальоном мингрельцев атаковал промежуток между Юскес-Табия и Тахмас-Табия; майор Баум с другим Минг рельским батальоном направился правее Тахмас-Табия.
Отряды полковника Моллера и майора Баума под сильнейшим огнем неприятеля ворвались в ретраншамент, выбили турок и захватили 4 орудия.
Генерал Майдель, в свою очередь, повел в атаку грузинских гренадер. Овладев лагерем турок, гренадеры бросились на соседнюю с Тахмас-Табия батарею и взяли с бою 4 орудия; затем ген. Майдель направил карабинер на Тахмас-Табию, а мингрельцев на Юскес-Табию.
Между тем наступление батальона полковника Серебрякова встретило большое препятствие в виде крутизны подъема, приводившего мингрельцев к необходимости не раз останавливаться, чтобы перевести дух. Когда рассвело, головные части увидели перед собой в 80 саженях турецкие укрепления Тахмас-Табия и Юскес-Табия и, не имея времени поджидать, пока вся колонна, частью примкнувшая к эриванцам колонны полковника Моллера, подтянется, пошли на штурм последнего, слабейшего редута, но, к сожалению, были отбиты, потеряв тяжело раненым полк. Серебрякова.
Расстреливаемые ружейным и картечным огнем войска наши несли страшные потери, а турки, отразив нападение колонн ген. Ковалевского и кн. Гагарина, начали стягивать значительные силы против генерала Майделя, вскоре раненого.
Ряд начальников, его сменивших, выбыл из строя за смертью или ранами. Несколько раз повторялись настойчивые атаки колонны генерала Майделя на редут, но перекрестный огонь турок и отсутствие лестниц сводили на нет отчаянную храбрость войск.
Узнав о неудаче наших атак на Шорахские высоты, главнокомандующий двинул туда из резерва 2 Белевских и 2 Грузинских батальона; вместе с тем, общее командование назначенными для штурма войсками поручалось генерал-майору Броневскому.
Двинутые в атаку белевцы потерпели неудачу; новая атака вступившего в командование, вместо раненого Броневского, полковника Ганецкого 2-го, бросившегося вперед со знаменем в руках, докатилась до валов редутов для того, чтобы снова без успешного ре- f зультата поглотить массу жертв и громадный процент начальников убитыми и ранеными.
Желая использовать ослабление неприятеля на его правом крыле, генерал Муравьев приказал кн. Дондукову-Корсакову, вступившему в командование колонной генерала Ковалевского, возобновить атаку неприятельских укреплений. Новое наступление, расстрел потери и отход назад.
Печальный результат штурма был очевиден, но прекращение атак могло подвергнуть опасности отряд генерала Базина, с успехом штурмовавшего Чахмахские высоты, и потому генерал Муравьев колебался отдать приказ об общем отступлении.
Проводником в колонне генерала Базина служил прекрасно изучивший местность знаменитый генерал Бакланов. Благодаря ему пехота скрытно приблизилась к турецким укреплениям на картечный выстрел ® и, ответив на огонь турок грозным «ура», сразу овладела передовым редантом.
Затем, направив артиллерийский огонь на следующее укрепление и тем подготовив себе атаку, генерал Базин успешно его штурмует, за вторым - тем же порядком берется третий редант, после чего решено било выждать результат атаки прочих колонн.

Около этого времени генерал Муравьев вновь решил овладеть Тахмас-Табией и тем вступить в связь с колонной генерала Базина.
В половине 9-го подполковвик Кауфман 2-й двинулся с 1 батальоном Рязанского полка на Шорахские высоты для штурма Тахмас-Табии; присоединив к себе охотников из расстроенных рядов колонны генерала Майделя, подполковник Кауфман взял по дороге с боя два небольших каменных редута, но при дальнейшем наступлении попал со своим сборным отрядом под перекрестный огонь турок.
Насчитывая, по отправлении раненых, в своем распоряжении лишь до 500 человек, подполковник Кауфман все же отважился на штурм Тахмас-Табии. Двинувшийся вперед батальон рязанцев скоро оказался отрезанным от пути отступления и после неудачной попытки овладеть намеченным укреплением решился идти на соединение с генералом Базиным.
Между тем генерал Базин, осведомившись в 10 час. утра о неудаче штурма крепости прочими нашими войсками, начал постепенно выводить свои части из занятых укреплений и, отразив несколько раз попытки турок его преследовать, благополучно избег опасности, захватив 3 орудия, 2 знамени и 11 значков.
Едва он узнал об опасном положении Рязанского батальона, как дальнейшее отступление приостановил и для содействия подполковнику Кауфману выслал генерала Бакланова.
В 7 час. вечера к лагерю у Чифликая вернулся подполковник Кауфман с многострадальным Рязанским батальоном, уцелевшим только благодаря энергии и находчивости своего начальника.
Что касается отряда Графа Нирода, то им был предпринят ряд демонстраций, существенно однако на ходе боя не отразившихся.

Выдвинув в 11 час. утра 2 батальона из резерва, ген. Муравьев приказал ген. Бриммеру выступить к Шорахским высотам и в случае, если он по обстоятельствам дела на месте найдет возможным штурмовать Тахмас-Табию, то возобновить ее атаку или прикрыть отступление прочих войск. Генерал Бриммер остановился на втором решении и, приняв меры по уборке раненых, благополучно вывел войска из боя.
Потери наши были громадны и доставляли 4 ген., 248 оф. и 7226 нижних чинов выведенными из строя. Урон неприятеля не достигал и 1,5 тыс. чел.
Главнейшими причинами неудачи надо считать:

1) неправильный выбор пункта главной атаки на Тахмас-Табию, являющуюся одним из наиболее сильных укреплений и не имевшую укрытых подступов;
2) ведение повторных атак небольшими силами;
3) нарушение необходимой тишины, лишившее нас элемента внезапности, важнейшего в подобной обстановке, и
4) потерю в самом начале боя многих начальников.

На Черноморском побережье, на Гурийском театре, по левому берегу Ингура, расположились русские войска под начальством кн. Мухранского в составе 8 3/4 бат., 12 ор., 11 сот. и 3,5 тыс. милиции, всего 9,2 тыс. чел. при 12 ор."; кроме того, для обороны Гурии близ Озургет, занимал позицию на Аскетских высотах генерал-майор Бруннер с 5 батальонами и 6 орудиями, всего силою до 2,5 тыс. чел., и при нем Рачинская дружина и Гурийское ополчение; для обороны устья Риона, на правом берегу были расположены Азовские казаки и 3 сотни Мингрельской милиции, а на левом 3 сотни Имеретинской милиции.
Против него действовал Омер-паша с отрядом силою в 20 тыс. чел. при 37 ор., высадившийся в Сухум-Кале. Несмотря на громадное превосходство своих сил (силы Омер-паши увеличились скоро до 40 тыс. чел., высадившихся у Редут-Кале; кроме того, на р. Чолок стояло 20 тыс. чел., составлявшие Батумский корпус Муста- фа-паши), он действовал нерешительно.
Однако Омер-паша, несмотря на тройное превосходство в силах, медлил энергичными действиями, а тем временем начались ливни, реки выступили из берегов, мосты оказались сорванными, дороги непроходимыми и вторжение турок в Закавказье стало затруднительным.
С присоединением 8 ноября генерал-майора Бруннера и подходом подкреплений из Грузии силы Гурийского отряда возросли до 22 батальонов.

20 ноября Омер-паша продвинулся до р. Чехур и на следующий день, совершив при очень трудных условиях переправу, 22-го достиг с. Абаши в нескольких верстах от реки Цхени-Цхале.
Новые ливни не дали возможности Омеру-паше вступить в бой с нашими войсками до 25 ноября, когда, получив сведения о падении Карса, он, быстро снявшись с бивака, начал отступление.
Что касается до Батумского корпуса, то Мустафа-паша неоднократно высылал отряды для перехода через нашу границу, но все они терпели неудачу. А с отступлением Омера-паши все части Батумского корпуса собрались к Батуму.
Также не имела успеха диверсия турок со стороны Эрзерума. Высадившийся в Трапезунде Селим-паша привел с собой лишь 1,2 тыс. чел. турок, а двинувшийся на соединение с ним из Эрзерума Вели-паша вынужден был отступить ввиду движения ему навстречу отряда генерала Суслова.
Неудача штурма 17 сентября только укрепила генерала Муравьева в намерении добиться овладения крепостью Каре.
Немедленно же были приняты меры по усилению блокады крепости, по замещению убыли в начальствующих лицах, по отправке раненых, заготовке продовольствия и устройству войск на зимнее время.
Русский лагерь обратился в целый город с хорошо оборудованными постройками, домиками, землянками, люди не терпели недостатка в довольствии и были тепло одеты.
Между тем положение гарнизона Карса становилось невыносимым, холера вырывала огромное количество жертв, развился голод, появилось масса перебежчиков.
Генерал Вильяме предложил туркам пробиться через блокадную линию. Но на собранном Муширом военном совете единогласно было постановлено сдать крепость, и 15 ноября Мушир прислал на имя генерала Муравьева письмо, в котором говорилось, что для ведения переговоров об оставлении крепости назначен Ферик Вильямс-паша.
Им были подписаны условия сдачи, заключавшиеся в своих главных пунктах в следующем:
1) крепость сдается с полным своим вооружением;
2) гарнизон, сдавшись военнопленным, выходит из крепости, сложив предварительно оружие в укреплениях, офицеры сохраняют шпаги;
3) милиция, редифы и нестроевые отпускаются по домам и обязуются честным словом не сражаться против русского императора.
На другой день, 16 ноября, произошла сама сдача, причем пленные были накормлены, а редифы под конвоем отправлены в Саганлуг.
Вслед за принятием крепости в ней и окружающей области было введено русское управление, облегчено бедственное положение жителей, участь больных и раненых вверена попечению врачей, приняты меры для отправления пленных в Россию, а также по выступлению войск на зимние квартиры, причем в качестве гарнизона в Карее оставлялась 2-я бригада 18-й пех. дивизии с двумя батареями и несколькими казачьими сотнями под начальством ген.-майора Фетисова.
Прочие войска постепенно выступили на Кавказ и частью расположились по своим старым квартирам, частью на границе, а 13-я дивизия составила в Ахалцыхе отряд на случай наступления Омера-паши.
Начальником Карсской области был назначен полковник Лорис-Меликов, заботы коего о занятой нами стране были оценены как жителями, так и Султаном.
30 ноября генерал Муравьев выехал в Тифлис, куда прибыл 7 декабря, и спустя несколько дней удостоился получить Высочайший рескрипт с благодарностью кавказским войскам и с награждением его орденом Св. Георгия 2-й степени.

----
После окончания Крымской войны Карс отошёл обратно Турции.
В ноябре 1877 года Карс был взят русскими войсками в результате стремительного штурма и по Сан-Стефанскому мирному договору 1878 года отошёл к России. В 1878-1917 гг. Карс - центр Карсской области Российской империи. Окрестности города активно заселяли русские переселенцы - в частности, молокане. С 1918 по 1920 года являлась столицей Юго-Западной Кавказской демократической республики. По Брестскому договору 1918 года отошёл Турции вместе с округами Батум и Ардаган. По Карсскому договору 1921 года вошёл в состав Турции.

Внешняя политика самодержавия

Присоединение Грузии в 1801 г. к России вызвало обострение русско-иранских противоречий, которое закончилось войной. Русско-персидская война 1826-1828 гг. закончилась подписанием мира в деревне Туркманчай (близ Тегерана). Текст договора составил А. С. Грибоедов, проявивший себя блистательным дипломатом. Согласно Туркманчайскому мирному договору, Персия уступила России Эриванское и Нахичеванское ханства. Воинственные кавказские племена оказывали упорное сопротивление продвижению русских войск, нападали на пограничные поселения казаков на Тереке и на Кубани. Кавказские войны, начавшиеся после принятия в русское подданство Грузии (1801 г.), продолжались около 50 лет и закончились при Александре II. Русские войска с большим трудом, медленно продвигались в глубь Кавказских гор, строили линии небольших крепостей и опорных пунктов.

В отношениях с Османской империей Николай I проводил политику защиты православного населения Балкан. Поэтому русско-турецкая война 1828- 1829 гг. проходила под девизом освобождения балканских славян от турецкого владычества. Война велась на двух фронтах: дунайском и кавказском. В июне

1828 г. русские войска захватили укрепленную турецкую крепость Карс (город в современной Турции). В начале 1829 г. на Кавказе был взят Эрзерум. На Дунае русские войска перешли через Балканы и вступили в древнюю столицу турецкой империи Адрианополь. Русские авангарды находились в 60 км от Константинополя. Чтобы не допустить падения Константинополя, европейские дипломаты побудили турецкого султана заключить мир с Россией. В сентябре 1829 г. в Адрианополе был подписан мирный договор, согласно которому Россия присоединила к себе основную территорию Закавказья. Кроме того, Адриано-польский договор предоставил автономию Молдавии, Валахии и Сербии, ранее бесправным провинциям Турции. Успехи России вызвали недовольство европейских правительств. Так, Англия официально опротестовала Адрианопольский договор.

Крымская война

В 1853 г. Турция, побуждаемая западными державами, объявила России войну. В ответ на это русская черноморская эскадра под командованием адмирала П. С. Нахимова уничтожила турецкий флот в бухте города Синопа в Малой Азии. Англия, Франция и Сардиния открыто выступили против России.

В сентябре 1854 г. англо-франко-турецкие войска высадились в Крыму и осадили Севастополь. Ввиду явного превосходства противника русский флот не мог оказать достойного сопротивления. Тогда русское морское командование отдало приказ морякам затопить корабли при входе в севастопольскую бухту, чтобы затруднить вторжение в нее с моря. На суше офицеры, солдаты и матросы севастопольского гарнизона и гражданское население выдерживали 11-месячную осаду крепости, отражая штурмы неприятеля и исправляя повреждения, причиняемые непрерывными бомбардировками. При защите крепости погибли русские адмиралы П. С. Нахимов, В. А. Корнилов и В. И. Истомин. Неприятелю удалось овладеть южной частью Севастополя и принудить русские войска отступить на север.

Причины неудачи в Крымской войне

— Отсталость вооружения и недостатки снабжения.

— Отсутствие удобных путей сообщения.

— Неудовлетворительная организация санитарно-медицинской части.

— Воровство интендантов и злоупотребления во всех звеньях военной и гражданской администрации.

Николай I умер в феврале 1855 г. в разгар севастопольской кампании. На престол вступил его сын, Александр II, который ясно видел необходимость коренных реформ в России. Война закончилась заключением мирного договора в Париже (март 1856 г.), по которому Россия уступала Молдавии устье Дуная и часть Бессарабии; утратила право иметь военный флот на Черном море; Черное море было объявлено нейтральным, проливы были открыты для торговли, но закрыты для военных судов всех государств; Россия утратила право покровительства христианскому населению Турции, которое было поставлено под протекторат великих европейских держав.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Машукова, Аминат Петровна. Северо-Западный Кавказ в годы Крымской войны: 1853-1856: диссертация... кандидата исторических наук: 07.00.02 / Машукова Аминат Петровна; [Место защиты: Кабард.-Балкар. гос. ун-т им. Х.М. Бербекова].- Нальчик, 2012.- 191 с.: ил. РГБ ОД, 61 12-7/563

Введение

Глава 1. Кавказский фронт крымской войны в планах воюющих держав 35

1.1. Военные планы западных держав в отношении Кавказа в начале 50-х гг. XIX в, 35

1.2. Северо-Западный Кавказ накануне Крымской войны 57

Глава 2. Особенности крымской войны на кавказе в 1854-1855 гг 81

2.1. Между Крымом и Кавказом выработка союзниками стратегии военных действий 81

2.2. Военные действия на Северо-Западном Кавказе в 1854 г 86

2.3. Кампания 1855 г. на Северо-Западном Кавказе 107

Глава 3. Итоги крымской войны на кавказском театре военных действий 121

3.1. Дипломатические переговоры об условиях прекращения войны 121

3.2, Дипломатическая борьба за Кавказ и парижский мир 1856 г. 138

Заключение 165

Источники и литература.. 172

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Интеграция Северо-Западного Кавказа в состав России происходило в сложной внешнеполитической обстановке, так как кавказская проблема к 50-м гг. XIX в. приобрела важное значение в системе международных отношений. Черкесский вопрос в это время занимал видное место в политике России, Турции, Англии и Франции. Внимание противоборствующих держав к Северо-Западному Кавказу обусловливалось их военно-стратегическими, политическими и экономическими интересами.

В международных отношениях и политике держав на Ближнем Востоке и Черноморском бассейне «черкесский вопрос» как составная часть кавказской проблемы занимал значимое место, хотя в силу ряда исторически сложившихся специфических условий той эпохи он не стоял формально в повестке дня так называемой «большой» дипломатии до начала Крымской войны. Черкесский вопрос затрагивал интересы России, политика которой была направлена на укрепление своих позиций на Северо-Западном Кавказе и недопущение превращения его в регион военной угрозы Кавказу и югу России.

В настоящее время назрела научная необходимость переосмысления всего комплекса вопросов, связанных с определением места Северо-Западного Кавказа в системе международных отношений в годы Крымской войны (1853–1856). Это позволит выявить важные закономерности внутриполитических процессов в регионе в указанный период и их значение в ходе его окончательной интеграции в состав России. В теоретическом плане комплексный анализ и проблемное освещение англо-франко-русско-турецких отношений в исследуемый период призван:

1) определить место и роль «черкесского вопроса» в борьбе между соперничающими державами;

2) уточнить хронологические рамки так называемых «кавказской» и «черноморской» проблем;

3) выявить истоки формирования, характер и эволюцию кавказской политики России и Турции, формы и методы ее реализации;

4) охарактеризовать отношение адыгов и других народов Северо-Западного Кавказа к внешнеполитическим и военным вызовам, их сопротивление усилению турецкого и западноевропейского вмешательства и российского господства.

Кроме того, всестороннее изучение «черкесского вопроса» и порожденных им событий имеет не только научное и практическое значение, но является одной из актуальных задач отечественного кавказоведения для понимания политики противоборствующих держав на Кавказе, реакции северокавказских сообществ на нее.

В наше время, «черкесский вопрос» после принятия МОК решения от
4 июля 2007 г. о проведении Белой Олимпиады 2014 года в г. Сочи, обрел новое звучание и находится в центре отечественного общественного внимания, и, особенно, в национальных субъектах южных регионов РФ. Учитывая чрезмерную активность Грузии в последние годы вокруг «черкесского вопроса», конкретные действия РФ по решение этой проблемы позволят успешно противостоять недружественным усилиям соседнего государства и ряда европейских организаций и, что гораздо важней, исключат его как фактор дестабилизации обстановки на Северном Кавказе. Роль исторических исследований в разрядке напряженности в этом вопросе чрезвычайно важна.

Актуальность работы определяется и отсутствием специальной монографической работы, в которой была бы определена роль Северо-Западного Кавказа в системе международных отношений в период Крымской войны (1853–1856).

Историография проблемы. В диссертации дан подробный историографический анализ проблемы. При этом рассматривались работы как отечественных, так и зарубежных авторов.

В отечественной историографии проблемы выделяются имперский, советский и постсоветский (современный) периоды.

Отечественные дореволюционные историки в той или иной степени освещали различные аспекты противоборства России, Англии и Турции на Кавказе. Появление этой проблематики – следствие как развития собственно науки, так и запросов внешнеполитической борьбы во второй половине XIX в., стремления найти противовес тезису британской историографии о справедливом, гуманном характере английской внешней политики и захватнической сущности русской.

С 70-х гг. в XIX в. в России стали появляться работы, авторы которых рассматривают особенности деятельности англичан на Кавказе в 30–60-х гг. XIX в..

В работах Е.Д. Фелицина, Р.А. Фадеева А.Н. Петрова, Ф.Ф. Мартенса, М.И. Богдановича, Н.Ф. Дубровина, А.Г. Жомини, А.М. Зайончковского, Ф.А. Щербины рассматриваются политическая деятельность отдельных личностей в этот период, оценивается роль Кавказа в системе международных отношений в середине XIX в., привлекаются дипломатические документы, в которых содержатся сведения о ходе и остроте споров по «черкесскому вопросу» на Парижском конгрессе 1856 г. между делегатами России и Англии, затрагиваются проблемы российско-английского соперничества на Кавказе, освещается роль кавказских национальных ополчений и иррегулярных войск в Крымской войне, изучается ее значимость в судьбах России и Европы. В диссертации отмечается, что в дореволюционной историографии Кавказ изучался в основном в контексте политики России или происходивших в этом регионе военных событий. Вопрос об иностранном вмешательстве в кавказские дела затрагивался попутно, как дополнение к другим сюжетам. Вместе с тем в это время был накоплен богатый фактический материал, на базе которого советские историки приступили к специальному изучению этой проблематики.

В советский период подход исследователей внешнеполитической ситуации на Кавказе 50–60-х гг. XIX в. основывался на общих принципах марксистско-ленинской методологии изучения истории. Советская историография значительно расширила диапазон проблем истории народов Кавказа, была по-новому интерпретирована идея о характере присоединения этого региона к России, разработана периодизация русско-кавказских отношений, найден путь к решению сложного вопроса об истоках и сущности Кавказской войны.

Рассматриваемая проблема нашла отражение в работах, которые можно разделить на следующие группы: обобщающие и специальные труды по отечественной истории и международным отношениям.

В обобщающих работах обрисовывается картина ближневосточного международного соперничества во второй трети XIX в. в его основных проявлениях, без чего невозможно понять роль Кавказа в русско-английских и русско-турецких противоречиях.

В специальных исследованиях рассматривались проблемы русско-английских противоречий вообще и на Кавказе в частности, место кавказского вопроса среди причин Крымской войны, военная обстановка в Закавказье в 1853–1856 гг. и роль Грузии в Крымской войне, политика иностранных держав на Западном Кавказе в целом, британская политика на Кавказе в 30–50-е гг. XIX в. и данные о планах Англии на кавказском театре Крымской войны, экономические, политические, стратегические мотивы проникновения Англии в Черкесию, деятельность иностранной агентуры на Кавказе в первой половине XIX в. (вплоть до середины 60-х гг. XIX в.), общие внешнеполитические аспекты истории народов Северо-Западного Кавказа, взаимосвязь всех внешних и внутренних аспектов черкесского вопроса в период Крымской войны.

Большой интерес представляют работы советских исследователей по истории Османской империи (А.Д. Новичев, В.И. Шеремет, Н.А. Дулина, И.Л. Фадеева), в которых освещаются внутренние процессы в Турции и ее взаимоотношения с Россией и Западной Европой во второй трети XIX в.

Для характеристики различных аспектов социально-экономического развития и общественно-политического строя адыгов, их взаимоотношений с русским населением большой материал имеется в трудах кавказоведов: Т.Х. Кумыкова, В.К. Гарданова, Б.М. Джимова, М.В. Покровского, В.Х. Кажарова, К.Ф. Дзамихова. Существенное значение в анализе и оценке уровня разработки кавказской проблемы XVIII–XIX вв. сыграли научные конференции в Махачкале (июнь 1989 г.), Кашехабле (апрель 1990 г.), Нальчике (октябрь 1990 г.).

Таким образом, советская историография обозначила проблему международных противоречий на Северном Кавказе во второй трети XIX в. как предмет самостоятельного исследования. Вводились в оборот новые источники, значительно расширен фактический материал.

После распада СССР и изменения идеологической парадигмы ушли в прошлое многие запреты, открылись ранее недоступные источники. Прошел ряд конференций в Грозном (май 1992 г.), Махачкале (ноябрь 1993 г.), Краснодаре (май 1994 г.), посвященных самым разным аспектам кавказоведения. Материалы конференций и сборники научных статей последних лет дают возможность по-новому осмыслить и переоценить многие вопросы истории северокавказских народов, в том числе и роли Северо-Западного Кавказа в Крымской войне 1853–1856 гг.

Специальному исследованию вопросов о статусе Кавказского региона и кавказских народов и их места в Крымской войне 1853–1856 гг. посвящены некоторые работы В.В. Дегоева, М. Кандура, Я. Гордина, А.Ю. Чирга, А.К. Чеучевой, С.Г. Кудаевой, А.Д. Панеша, М.Г. Хафизовой. Данная проблематика нашла определенное отражение и в обобщающих трудах современного периода.

Следует отметить, что анализируемая тематика исследовалась и в зарубежной историографии. Степень заинтересованности европейских держав кавказскими делами вообще и Северо-Западным Кавказом в частности была различной. В зарубежной исторической науке наибольшее число работ по данной проблеме принадлежит английским и американским авторам. Из всех европейских стран Англия проявляла самый активный интерес к Кавказу, и не только накануне и в годы Крымской войны, но и в дальнейшем.

С 50-х гг. XIX в. в английской и американской историографии тема политики великих держав, и особенно Англии, на Кавказе изучалась в основном в рамках истории Крымской войны. События на ее кавказском театре и стратегические расчеты союзников в этом районе освещали Э. Нолан, X. Тирелл, А. Кинглейк,
X. Хозьер, А. Слейд, Д. Брэкенбери. Английский адмирал А. Слейд критиковал союзное командование за нерешительность на кавказском театре Крымской войны. Д. Бэддли считал, что последствия Крымской войны могли быть более тяжелыми для России, если бы англо-французское командование активнее использовало ситуацию на Кавказе. Военные действия Англии на восточном побережье Черного моря в 1854–1855 гг. и планы Пальмерстона по переустройству Северо-Западного Кавказа изложены в работах Д. Мартино, С. Уилмота, К. Лорна.

С начала XX в. начинается новый этап в англо-американской историографии указанной проблемы. Идет расширение хронологических рамок, глубины и содержания предмета исследования. Внимание исследователей постепенно переносится с военных на политические планы союзников, особенно Англии, на Кавказе в годы Крымской войны. Обозначились два подхода к проблеме британской политики на Кавказе. Условно их можно определить как консервативный и либеральный.

Ряд исследователей продолжили заложенные в ХХ в. традиции исследования этой проблемы. Английский историк Я. Ридли указывает на стремление Лондонского кабинета отделить Кавказ от России в 1854–1856 гг. П. Шредер, основываясь на многочисленных архивных источниках, раскрывает «имперские замыслы» Англии на Кавказе в период Крымской войны. Активный характер политики Англии на Кавказе в
50-х гг. XIX в. признает Д. Кертисс. Английский историк А. Рэмм считает, что в годы Крымской войны идею Пальмерстона о «жизненной важности» Черкесии и Карса для Англии разделяло «рассерженное» британское общество.

Немецкая историография, в отличие от англо-американской, рассматриваемой проблеме уделяло меньше внимания. Однако немецкие историки в своих трудах не обходят вниманием Кавказ, особенно в связи с Крымской войной. Один из первых историков Крымской войны В. Рюстов сообщает ценные сведения о ходе боевых действий на ее кавказском театре, в меньшей степени он касается местной политической обстановки.

Турецкие историки ищут истоки русско-турецких войн только в агрессивности России по отношению к Кавказу и Османской империи, в защиту которой выступали западноевропейские государства.

Необходимо выделить работы историков черкесского зарубежья. Среди них заслуживают внимания исследования А. Намиток, Р. Трахо, Ш.М. Хавжоко, М. Хагондоко и др. Их сочинения отличаются достаточно объективным и критическим отражением действительности.

Однако, несмотря на достижения современной историографии, вопрос о месте и роли Северо-Западного Кавказа в политико-дипломатической борьбе западных держав в период Крымской войны изучен недостаточно. Поэтому в настоящее время назрела необходимость в проведении комплексного исследования данной темы.

Объектом исследования является территория Северо-Западного Кавказа в годы Крымской войны.

Предметом изучения является международная политика Российской империи, Турции, Англии, Франции и т.п. на Северо-Западном Кавказе в годы Крымской войны.

Цель диссертации состоит в изучении роли Северо-Западного Кавказа в системе международных отношений в годы Крымской войны (1853–1856).

В соответствии с целью в диссертации поставлены следующие задачи :

– проанализировать историографию проблемы для выявления степени ее изученности и неиспользованных исследовательских возможностей;

– ввести в научный оборот новые источники, повысить информационную отдачу традиционно используемых архивных и опубликованных документов;

– выявить внешнеполитические причины и факторы формирования внешнеполитических программ и военных планов западных держав на Кавказе в начале 50-х гг. XIX в.;

– исследовать роль Северо-Западного Кавказа («черкесский вопрос») накануне Крымской войны;

– изучить особенности выработки союзниками стратегии военных действий;

– описать ход военных действий на Северо-Западном Кавказе в 1854 г.;

– изучить особенности кампании 1855 г. на Северо-Западном Кавказе;

– проанализировать место черкесского вопроса в дипломатических переговорах об условиях прекращения Крымской войны

– охарактеризовать особенности дипломатической борьбы за Кавказ и Парижский мир 1856 г.

Источниковой базой исследования являются материалы российских государственных архивов: Внешней политики Российской империи (АВПРИ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Краснодарского края (ГАКК), Ставропольского края (ГАСК) и Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской Республики (ЦГА КБР).

В центральных архивохранилищах особенно привлекают внимание фонды: АВПРИ – «Сношения с Турцией», «Кабардинские дела», «Турецкий стол», «Главный архив», «Канцелярия МИД», «Посольство в Константинополе», РГВИА – «Военно-ученый архив», «Главное управление Генерального штаба», «Главный штаб», «Азиатская часть», «Турция», «Кавказская война». Выявленные в фондах АВПРИ и РГВИА документы и материалы свидетельствуют о той острой дипломатической, политической и военной борьбе, развернувшейся вокруг «черкесского вопроса» между Россией и Турцией; позволяют понять внешнеполитические планы российского и турецкого правительств, методы их осуществления, политику западных держав на Кавказе.

Ценные материалы были извлечены из фондов ГАКК (Ф. 254 – Войсковое дежурство Черноморского казачьего войска; Ф. 260 – Канцелярия начальника Черноморской береговой линии (1853–1859); Ф. 261. Канцелярия начальника Черноморской кардонной линии Черноморского казачьего войска (1794–1861)) и ГАСК (Ф. 79 – Общее правление Кавказской области; Ф. 87 – Кавказский гражданский губернатор). Эти документы дали возможность подробно исследовать особенности адыго-русских и адыго-турецких отношений, выяснить причины пророссийской и протурецкой ориентации княжеско-дворянской и старшинской верхушки адыгского общества, ее отношение к внешнеполитическим событиям, мотивы их участия в Крымской войне на той или другой стороне.

В диссертации широко использованы такие сборники опубликованных документов, как: Акты Кавказской археографической комиссии (АКАК), «Договоры России с Востоком (политические и торговые)», «Царствование императора Александра I (1801–1810)», «Полное собрание законов Российской Империи», «Сборнике Русского исторического общества», «История адыгов в документах Османского государственного архива», «Внешняя политика России XIX – начала XX века».

В качестве источников использовалась историко-мемуарная литература, опубликованная на страницах русской периодики того времени в журналах «Русская старина», «Русский Архив», «Военный журнал»; в сборниках «Кавказский сборник», «Сборник сведений о кавказских горцах», «Кубанский сборник»; в газетах – «Кавказ», «Терские ведомости», «Кубанские областные ведомости» и др. В них печатались не только записки, воспоминания, статьи историков и участников войн на Кавказе, но и публиковались в виде приложений документы и материалы из архивов. Важным нарративным источником являются труды Э. Спенсера, Логворта и Дж. Белла. Кроме того, некоторые сведения по исследуемой нами проблеме содержатся в труде Т. Лапинского. Ценные материалы по исследуемой проблеме содержатся в воспоминаниях генерала М.Я. Ольшевского.

Хронологические рамки основной части диссертационного исследования охватывают период Крымской войны (1853–1856). Нижний хронологический рубеж связан с началом военных действий в 1853 г. Верхний – с проведением Парижской конференции 1856 г., на которой был определен международно-правовой статус исследуемого региона. В некоторых случаях для определения особенностей международной политики России, Турции, Англии и т.д. в отношении Северо-Западного Кавказа нижний хронологический рубеж отодвигался до начала 30-х гг. XIX в.

Географические рамки исследования ограничены в основном территорией Северо-Западного Кавказа.

Методологической основой исследования стали достижения современной отечественной и зарубежной исторической науки с использованием специальных методов и принципов исследования.

Важное значение для нас представляет соблюдение принципов современной исторической науки – историзма и объективизма. Следование принципам историзма позволило рассмотреть проблему в конкретно-исторических условиях в контексте военно-политических и социально-экономических и перемен на Северо-Западном Кавказе.

Принцип объективности в исследовании использован в связи с привлечением различных источников и учетом разнообразия точек зрения по изучаемой проблеме.

Проблемно-хронологический метод позволил нам осуществить анализ событийного ряда, связанных с военно-дипломатической борьбой различных государств на Северо-Западном Кавказе в хронологической последовательности.

Системный анализ исторических событий позволил синтезировать сведения, получаемые при обработке документальных источников. Они приобрели логическую последовательность, стержневую направленность в разработке проблемы научного исследования.

В исследовании реализован историко-генетический метод, позволяющий исследить динамику противостояния России и Турции и европейских держав на Северо-Западном Кавказе и выявление изменения их характеристик в связи с позицией северо-западных адыгов.

Историко-типологический метод позволил нам выделить типологически сходные события, явления и процессы в регионе в ходе Крымской войны, а также выявить эффективность реализации дипломатических и военно-политических стратегий противоборствующих сторон на Северо-Западном Кавказе.

Агрегативный метод использовался при работе с документами для сбора разрозненных фактов из источников различных типов и видов;

Казуальный метод детального рассмотрения редких, уникальных, нетипичных явлений для реконструкции макро- и микрособытия различных уровней исторической реальности;

Совокупное использование всех перечисленных методов и принципов обеспечило комплексный подход к проблемам исследования, и позволило понять, что вековой позитивный потенциал взаимодействия двух тяготевших друг к другу соседних народов был далеко не исчерпан, но и не был использован в полной мере в интересах обеих сторон.

Научная новизна исследования. В диссертации исследуется место и роль черкесского вопроса накануне, в ходе и на заключительном этапе Крымской войны. Особое внимание уделяется освещению хода дипломатической и военной борьбы России, с одной стороны, Турции, Англии и Франции – с другой, за приоритетное влияние на Северо-Западном Кавказе. Решение этой проблемы находилось в тесной связи с ближневосточным вопросом и внутриполитическим положением Черкесии, с борьбой западноадыгских этнополитических сообществ и их внешнеполитической ориентацией.

Комплексное исследование проблемы позволило выявить не только военно-стратегические цели России, Турции, Англии и Франции на Северо-Западном Кавказе, но и формы и методы их реализации каждой стороной. Научная новизна работы определяется и тем, что в ней, несмотря на особый характер политики российского самодержавия, показаны военные, политические, экономические и историко-культурные предпосылки сближения адыгов с Россией.

Кроме того, новизна диссертации определяется введением в научный оборот новых архивных документов, с учетом новейших работ по отечественной истории, смежных с темой настоящей диссертации.

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что ее положения и выводы, систематизированный и введенный в научный оборот материал, могут быть использованы при подготовке обобщающих исследований по истории народов Северного Кавказа и международных отношений середины XIX в.

В свете современных событий представляется необходимым детальное изучение всех событий, связанных с историей и актуализацией «черкесского вопроса» в разные периоды истории. Опыт Крымской войны свидетельствует, что накопленный веками позитивный потенциал взаимодействия двух тяготевших друг к другу соседних народов был далеко не исчерпан, но и не был использован в полной мере в интересах обеих сторон.

Данные настоящего исследования могут быть использованы при подготовке спецкурсов и спецсеминаров по соответствующей проблематике на исторических факультетах вузов.

Кроме того, результаты исследования могут быть использованы преподавателями школ, зарубежными адыгскими диаспорами, всеми, кто интересуется историей народов Северного Кавказа.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В начале 50-х гг. XIX в. Турция, Англия и Франция вырабатывали стратегию и планы военных действий на Кавказе. Для этого проводились разведывательные мероприятия, составлялись карты региона и топографические описания, велись переговоры с представителями горской элиты по вопросам военного сотрудничества.

2. Накануне Крымской войны (1853–1856) «черкесский вопрос» вновь приобрел международное значение в политике Турции и западных европейских держав. Черкесия рассматривалась как весомая военно-политическая сила в их борьбе против Российской империи за перераспределение сфер влияния на Северо-Западном Кавказе.

3. В процессе формирования стратегии боевых действий военное руководство англо-франко-турецкого союза особую роль отводило кавказскому театру войны. Союзники планировали нанесение серьезного удара по России именно на Кавказе. Одним из стратегических планов союзников было налаживание военных контактов с элитой кавказских народов, которые еще продолжали вести борьбу за независимость против Российской империи.

4. Главной задачей союзных войск на кавказском театре Крымской войны 1853–1863 гг. было разрушение укреплений, расположенных на Черноморской береговой линии. В целом, военные действия 1854 г. для союзных войск были не столь успешными, как это планировалось в самом начале Крымской войны.

5. Потерпев неудачу при штурме Новороссийска в 1854 г., англо-франко-турецкий военный союз продолжал надеяться на поддержку черкесов в войне на Северо-Западном Кавказе. В свою очередь, это обстоятельство вносило определенный раскол в деятельность черкесской аристократии. Планы союзников на всеобщее восстание кавказских горцев против Российской империи не были реализованы.

6. Черкесскому вопросу отводилось особое значение в ходе дипломатических переговоров о прекращении войны в конце 1855–1856 гг. Англо-франко-турецкий союз предлагал пересмотреть условия Адрианопольского мирного договора (1829). Кроме того, после войны планировалось создать новое государство – Черкесия, подконтрольное Англии и Франции.

7. Парижский конгресс 1856 г., став важной вехой в истории международных отношений XIX в., проявил всю глубину и сложность «кавказского вопроса», во взаимоотношениях Англии, Франции и Турции, с одной стороны, и России – с другой. Фактически ход дискуссии по указанному вопросу достаточно четко проявил разногласия среди союзников, во многом благодаря которым удалось сохранить Кавказ за Россией.

8. Введение в научный оборот новых источников, интенсификация отдачи информационного использования традиционных архивных и опубликованных документов позволяет разоблачить миф о враждебности по отношению к России в период Крымской войны всех северо-западных адыгов. Северо-Западный Кавказ, став в середине XIX века заложником противоборства группы держав, был расколот на несколько сторон.

9. Под влиянием нейтральной позиции сторонников прорусской ориентации по отношению к российскому соседу, адыги не дали втянуть себя в Крымскую войну на стороне Турции и союзных держав. Опасения России о выступлении народов региона в поддержку союзников, и надежды союзников и их эмиссаров на всеобщее антирусское восстание северо-западных адыгов не оправдались. В итоге отсутствия дополнительного фронта стратегические и политические итоги Крымской войны на Кавказе для России оказались удачными

Апробация работы . Диссертация была обсуждена на заседании кафедры отечественной истории Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова (протокол № 6 от 26 января 2012 г.). Основные выводы диссертации опубликованы в 7 научных статьях, из них 1 – в издании, рекомендованном ВАК РФ. Общий объем публикаций по теме диссертации составляет более 2,5 п.л.

Структура диссертации построена в соответствии с ее целями и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и списка сокращений.

Северо-Западный Кавказ накануне Крымской войны

По мнению некоторых современных западных исследователей, настоящие причины войны лежали глубже. "Религиозные претензии были на самом деле предлогами для осуществления замыслов политического и стратегиче Николай добивался воплощения в жизнь давней русской мечты заполучить Константинополь и проливы. Наполеон III увидел перед собой возможность покончить с изоляцией Франции и сломать Священный союз путем ослабления России. Пальмерстон же искал предлог, чтобы раз и навсегда не допустить Россию к проливам. И как только война разразилась, британские боевые корабли вошли в Черное море"3.

В условиях углублявшейся дипломатической изоляции Петербурга и растущих антирусских настроений Англии, прежние планы и расчеты Лондона, касавшиеся Кавказа, вновь стали актуальными.

По мнению английской элиты, восточный кризис открывал благоприятные перспективы для осуществления идеи "крестового похода" против Рос-сии, уже давно не дававшей покоя Пальмерстону. Лорд Пальмерстон, формировавший британскую внешнюю политику середины XIX века, чрезвычай-но критично относился к международной политике России. С точки зрения Пальмерстона, Россия "придерживалась системы всесторонней агрессии во всех направлениях, отчасти в силу личных качеств императора (Николая 1), отчасти в силу наличия системы постоянного правления" . Позднее, в 1856 году, Пальмерстон следующим образом пояснял сущность британских национальных интересов: "Когда мне задают вопрос... что именно зовется политикой, единственный ответ таков: мы намереваемся придерживаться того, что может показаться наилучшим в каждой конкретной ситуации, и делать руководящим принципом интересы нашей страны"10Р аанее, в 1841 году, Пальмерстон писал британскому послу в Санкт-Петербурге: "Один из генеральных принципов, которому Правительство Ее Величества желает следовать и которым желает руководствоваться в отношениях между Англией и другими государствами, таков: любые возможные перемены во внутренней конституции и форме правления иностранных наций должны рассматриваться как вопросы, по поводу которых у Великобритании нет оснований вмешиваться силой оружия... Но попытка одной нации захватить и присвоить себе территорию, принадлежащую другой нации, является совершенно иным случаем; поскольку подобная попытка ведет к нарушению существующего равновесия сил и к перемене соотносимой хмощи отдельных государств, она может таить в себе опасность и для других держав; а потому подобной попытке Британ-ское правительство целиком и полностью вольно противостоять.,." .

Оптимизма сторонникам открытого конфликта прибавляло ставшее популярным в Европе представление о Кавказе как о самой уязвимой позиции Российской империи12, Многие в Англии пребывали в заблуждении относительно непрочности позиций России в этом регионе. Казалось, будто вступление в войну против России коалиции европейских держав сразу вызовет восстание среди покоренных ею кавказских народов. В меморандуме, составленном Пальмерстоном в июне 1853 г., указывалось на способ предрешить исход войны, используя благоприятный для этого "текущий момент" - ввести англофранцузский флот в Черное море, оказать военную поддержку черкесам и Шамилю, чтобы сосредоточить в его руках власть над Северным Кавказом, отрезать Грузию от южной России, в сентябре 1853 г. он вновь напоминает, что России "не следует забывать о своих уязвимых местах - Польше, Черкесии, Грузии"1. Одной из целей войны для правящих кругов Англии являлось вытес 1 А. нении русских с Кавказа и превращении его в британскую сферу влияния.

Пальмерстон смотрел на надвигавшийся конфликт как на "грандиозную шахматную партию", в которой англичане должны выиграть крупные фигуры, если не сделают "ошибочных ходов". В разряд "крупных фигур" он включал, в первую очередь, Кавказ, а под "ошибочными ходами" подразумевал осторожную, с его точки зрения, политику премьер-министра Англии Д.Г. Эбердина”. Посол России в Лондоне Ф.И. Бруннов, возвращаясь в Петербург после разрыва дипломатических отношений с Англией, предупреждал Нессельроде о "несомненном стремлении британского правительства воспользоваться настоящей войной, чтобы отнять у нас закавказские провинции или, по крайней мере, помочь черкесам уничтожить результаты длительных усилий России на Северо-Западном Кавказе" . В январе 1854 г. русский посол в Вене Мейендорф писал, что англофранцузский флот нанесет удар "главным образом" на кавказском берегу Черного моря и поэтому России хорошо было бы иметь в долине реки Риони надежно укрепленный пункт, "Кутаис, например, или Гори" . Австрийский император Франц-Иосиф считал, что в случае войны между Россией и западными державами Англия предпочтет вести ее в Азии, а Франция - в Европе. Стремясь "отодвинуть" театр военных действий подальше от границ Австрии, Франц-Иосиф "советовал" Николаю I придерживаться в Закавказье на-ступательной стратегии, а на Дунае оборонительной. Возможность возникновения важного театра военных действий в Азии ожидали и в Париже. Посол Франции в Австрии де Буркнэ считал, что Англия не прекратит войну, пока у России не отнимут Крым и Кавказ и не лишат ее преобладания в Черном море и в целом на Востоке.

Таким образом, еще до начала Крымской войны стало очевидным важное стратегическое значение кавказского региона.

Свои конкретные цели в войне, союзники прикрывали заявлениями о защите Турции, о справедливости, призывами к борьбе против русского вар 19 тт варства и деспотизма во имя цивилизации и демократии. Доминирующее положение России в Европе, сложившееся в рамках Венской системы, раздражало британских политиков: определяющую роль в европейских делах они собирались играть сами20. Планы Турции на Кавказе были не менее решительными и амбициозными. Турецкие власти надеялись, что стечение благоприятных факторов (почти заключенный наступательный союз с Англией и Францией, неспокойствие в Дагестане, Чечне и Черкесии, малочисленность русских сил в Закавказье) позволит ей вытеснить Россию из региона Кавказа21. Вместе с тем Турция рассчитывала обойтись без военной помощи западных держав, предполагая получить широкую поддержку горского мусульмайского населения22. Порта считала Кавказ сферой своего влияния и не хотела допускать чьего-либо вмешательства.

Военные действия на Северо-Западном Кавказе в 1854 г

В 1853 г. началась Крымская (Восточная) война - одно из важнейших военно-политических событий середины XIX века. Ее причиной послужило обострение международных противоречий на Балканах, в Малой Азии и на Кавказе между Россией, с одной стороны, и Англией, Францией, Турцией -.с другой. Речь шла прежде всего о борьбе за влияние на Османскую империю. В историографии проблемы устоялось мнение, что "являясь продолжением захватнической политики царской России, капиталистических держав Запада, великодержавных претензий Османской империи. Крымская война носила несправедливый характер с обеих сторон"104. В то время как царизм стремился поставить под свой контроль Черноморские проливы и укрепить свои позиции на Балканах, английская и французская буржуазия в свою очередь стремилась к подчинению Османской империи своему влиянию. А наиболее агрессивные круги английской буржуазии заявили, что они «стремятся в Крымской войне не только ослабить влияние России на Ближнем Востоке, но и разрабатывают планы отгоржения от нее Крыма, Кавказа и других районов" .

В качестве главного орудия достижения своих целей Англия использовала Оттоманскую Порту, правящие круги которой, преследовали свои реваншистские, захватнические цели в отношении северного побережья Черного моря, Крыма и Кавказа.

По Адрианопольскому договору 1829 г. турецкое правительство отказалось от всяких притязаний на черкесские земли в Закубанье и признавало их "в вечном владении Российской империи" 06, хотя Турция не могла уступить России то, чем не владела сама. Адрианопольский мир "укрепил позиции России на Черном море, а также юридически закрепил присоединение к России Северо-Западного Кавказа, той территории, которой в планах англичан отводилась большая роль"107. Поэтому, как и следовало ожидать, он был встречен западноевропейскими государствами и, прежде всего Англией, с откровенной враждебностью. Даже после присоединения этой территории к России "Черноморское побережье и прилегающий к нему Северо-Западный Кавказ играли далеко не второстепенную роль как в политике Англии, так и Турции"108. Внимание противоборствующих держав к Северо-Западному Кавказу обусловилось их экономическими интересами. Поэтому в международных отношениях и политике держав на Ближнем Востоке и в районе Черного моря черкесский вопрос как составная часть кавказской проблемы занял самостоятельное место, хотя в силу ряда исторически сложившихся специфических условий той эпохи он не стоял формально в повестке дня "большой" дипломатии"109. Под черкесским вопросом понимается борьба России, Турции, Франции и Англии за политический приоритет в Северо-Западной части Кавказа, на которой проживала основная часть черкесов.

В начале XIX в. черкесы (в том числе и кабардинцы) занимали сравнительно большую территорию на Северном Кавказе; "от берегов Черного моря на восток вплоть до центральной части северного склона Кавказского хребта. Они жили бассейнах крупнейших рек Северного Кавказа - Кубани и Терека"110. Однако к середине XIX века в результате наступательных действий царских войск и колонизации Северного (особенно Северо-Западного) Кавказа, территория адыгских поселений значительно сократилась. Наиболее значительными этническими группами адыгов Западной Черкессии были шапсуги, натухайцы, абадзехи, бесленеевцы, темиргоевцы, бжедуги, хатука-евцы, махошевцы, мамхеговцы, егерухаевцы.

К началу XIX века черкесский вопрос стал одним из наиболее острых в русско-турецком соперничестве: Черкесия "расположенная в северо-западной и центральной частях Северного Кавказа, через которую пролегали пути - от Черного до Азовского моря к Каспию и в Закавказье, не случайно превратилась в объект агрессивной политики и России и Турции"111. Поскольку укрепление позиций России на Северном Кавказе началось с адыгских земель, то это существенным образом нарушало захватнические планы турецких султанов. "Между Россией и Турцией в XVI-XIX веках шла упорная борьба за политическое и экономическое влияние на адыгские народы" . Из российско-турецкого конфликта черкесский вопрос превращается в один из важных объектов дипломатической и вооруженной борьбы между соперничавшими за Кавказ и бассейн Черного моря великими державами. В первую очередь черкесский вопрос затрагивал интересы России как черноморской державы. Политика российского правительства определялась стремлением укрепить свои позиции на Северо-Западном Кавказе и не допустить превращения этого района в антирусский плацдарм, откуда могла бы исходить военная угроза Кавказу.

Кампания 1855 г. на Северо-Западном Кавказе

Готовясь к военной компании 1855 года на Кавказе, союзное командование сохраняло надежды на активное содействие кавказских горцев, и "непременное Од соединение с Шамилем и совместные с ним действия" . Именно в этот период Шамиль получил от Порты звание генералиссимуса черкесской и грузинской армин, а в случае взятия Тифлиса ему был обещан "титул короля Закавказского"8 . Однако поражение турецкой армии на Кавказе и понимание Шамилем своей роли как «пушечного мяса» в этих событиях породило его недоверие к политике союзников. "На воззрение Шамиля повлияло и отрицательное отношение горцев к войне ради захватнических интересов I урции и западных держав.

С недоверием и осторожностью стал относиться к союзникам и Мухаммед-Амин. "Кроме того, Шамиль не очень верил в конечную победу турок над Россией и занял выжидательную позицию"91\ Шамиль проявлял полную самостоятельность в военных действиях против царских войск. Когда в июне 1.855 года турецкое правительство призвало Шамиля "соединиться и с турками и с закубанскими народами для общего действия против русских, он ответил, что соединение с турками приведет если не к уничтожению власти его, то к уменьшению, тогда как в настоящее время он пользуется, в горах властью, равной турецкому султану, и не хочет сделаться пашой турок и не отказывается добровольно от власти, но в то же время он не отказывался, однако, от войны с русскими, но представлял право себе действовать независимо и сообразно с обстоятельствами, он. будет нападать на русские пределы там, где найдет это удобнее и выгоднее для себя.

"Отсутствие желания воевать против России и равнодушие горских народов к интересам союзников послужило причиной изменения форм и методов англо-французской дипломатии"9 . Новый (после февраля 1855 года) военный кабинет Пальмерстона лицемерно заявил, что Англия "искренне желает независимости Черкесии"94. Но горцы не поддались обману, им уже "были известны методы дипломатии" Турции и западных держав. "Ничего не выходило у союзников ни с племенами Черноморья, ни с Шамилем, ни с его наи-бами вроде Мухаммед-Амина, ни с Сефер-беем" . Дело в том, что горцам. воюющим за свою независимость, неприемлемо было всякое иго, и что введение порядков, которые они могли ожидать от французов, англичан и турок столь же было для горцев тягостно, как и владычество русских. Шамиль имел к англичанам, французам и туркам еще большее отвращение, чем к русским, "ибо ожидал, что мнимые союзники, хотя то были единоверные ему турки, потребуют от него покорности" .

После отражения неудачной попытки союзников овладеть Новороссийском, можно было ожидать их нападений и в других стратегически важных пунктах северной части береговой линии, в первую очередь побережье Таманского полуострова и Анапа. Тринадцатого (двадцать пятого) мая союзники заняли Керчь. Для повсеместного оповещения о взятии Керчи Лайонсом был послан специальный корабль под командованием капитана Мура, который посетил различные пункты на побережье вплоть до Сухум-Кале. Для того чтобы побудить горцев к решительным действиям, капитан Мур передал Сефер-бею прокламацию, "призывавшую их подняться и дополнить успех союзников участием в нарушении русских коммуникаций во всех направлениях" .

Овладение противником Керченским проливом вынудило русское командование 15 (27) мая 1855 года оставить Новороссийск. Вице-адмирал Серебряков покинул 25 мая (6 июня) 1855 года Анапу. Вслед за ним в нее вошел Сефер-бея и 8000 турок под командованием Мустафа-пашипо.

Взятие Анапы турками вызвало довольно серьезными разногласия между Мустафой-пашой и контр-адмиралом Стюартом, командиром союзной эскадры, вскоре подошедшей к Анапе. Английский адмирал потребовал ее превращения в базу союзных войск и допущения свободной торговли англичан с горцами. Свои претензии он мотивировал тем, что русские оставили Анапу в связи с угрозой со стороны союзного флота. Мустафа-паша ответил, что так как Цемесская бухта и Анапа всегда принадлежали Турции, то без разрешения султана он эти требования выполнить не может. Точно также он категорически отказался пропустить группу английских офицеров из Анапы к Мухаммед-Амину, .находящемуся у абадзехов. Поскольку Мухаммед-Амина не оправдал надежды турецкого правительства, теперь оно основную ставку делало на представителя адыгской аристократии Сефер-бея. Паша подчеркнул, что Мухаммед-Амин, чуждый адыгским племенам человек, попавший к абадзехам из Чечни, поэтому Мустафа «не позволит своим союзникам, без воли султана иметь сношения с человеком чуждым»99. Мустафа-паша рекомендовал адмиралу связаться с Мухаммед-Амином через Чечню. Вызывающее поведение турецкого генерала объяснялось тем, что он реально оценивал истинные намерения англичан на Северо-Западном Кавказе и, подчеркивая отведенную Турцией князю Сефер-бею роль, в то же время давал понять, что Порта не потерпит самостоятельной ставки Англии на развертывание деятельности Мухаммед-Амина.

После этого Мустафа-паша собрал старшин и заявил им, что не сомневаясь в преданности горцев турецкому султану, он намерен двинуться на Кубань, основать свой лагерь на правом берегу против Екатеринодара, поднять знамя священной войны и призвать всех присоединиться к его войскам. Потеряв два года (1853 и.1854 гг.), Порта приступила к осуществлению обширного проекта по реализации черкесского вопроса, "который должен был изменить будущность черкеской страны и независимость ее житееей" . На самом деле, независимость Черкесии являлась иллюзией для Турции, которую на самом беспокоили собственные интересы, и на этом пути Порта должна была неизбежно столкнуться с Англией. Это говорит о противоречиях между союзниками по вопросу о политических перспективах Западного Кавказа. Когда после взятия Анапы, прибывший туда Сефер-бей обратился к нему с просьбой помочь восстановить ее укрепления, то он дал ему понять, что не может сделать это и что это было бы "неполитично". Столкновение между Мустафой-пашой и английским адмиралом также получило широкую огласку среди горцев и еще больше укрепило их нежелание вмешиваться в происходящие события.

Дипломатическая борьба за Кавказ и парижский мир 1856 г.

Сложная дипломатическая игра, которая велась на Парижском конгрессе (1856), показала разнонаправленность интересов Англии и Турции, которые отстаивати собственные позиции на Кавказе. Другим существенным фактором была позиция французской дипломатии, в особенности самого Наполеона III, который не пощдержал кавказские интересы англичан, сохраняя при этом форм:альное единство союзной делегации31. Фактически Франция вела двойную игру, оказывая негласную дипломатическую поддержку Петербургу, но в то же время уверяя Лондон в верности союзническим обязательствам, что, скорее всего, было обусловлено прагматической позицией Наполеона III

Сложность ситуации была ясна и для российской дипломатии. По словам российского канцлера Нессельроде: "Недостаточная заинтересованность Франции: в содействии целям Англии, преследуемым ею в Азии, ... окажутся в руках наших уполномоченных в ходе конференции средством вызвать в политике Франции поворот, необходимый для того, чтобы Англия отказалась от своих воинственных планов"52.

Английские дипломаты и политики к началу конгресса ясно осознавали, что предстоит "нелегкая игра", так как уклончивая позиция Наполеона III проявилась еще в конце боевых действий33. Исходя из этих предпосылок, Пальмерстон сформулировал для английской делегации позицию по кавказскому вопросу: требовать "независимости" для территорий между Черным морем, Кубанью и Арменией, от Анапы до Чурук-Су, добиваясь "независи-мости" в первую очередь, для Черкесии. Вместе с тем, по мнению англичан, ряд общих решений договора тем или иным образом оказывал влияние на возможные соглашения по поводу Западного Кавказа. В первую очередь, это касалось нейтрализации Черного моря, что не позволяло бы России вводить блокаду черноморского побережья Кавказа, обеспечивая, кроме того, свободу торговли с Черкесией. Другой важный тезис английской делегации заклю 139 чался в том, что нейтрализация Черного моря автоматически вводила запрет на строительство Россией крепостей на территории Черкесии10.

Одновременно с дипломатической борьбой на конгрессе в Париже шла внешнеполитическая подготовка решений в русле английского плана. Так, прибывшая в Стамбул делегация черкесских представителей во главе с Се-фер-беем обратилась к турецкому султану с прошением "о присоединении Черкесии к Османской империи". Султан пообещал делегации покровительство над Черкесией при условии принятия присяги на подданство.

Данная ситуация немедленно была использована английским послом в Стамбуле, подготовившем меморандум по "кавказскому вопросу", в который был включен пункт о "независимости" Черкесии и Дагестана. Указанный меморандум предполагалось вынести на обсуждение на Парижском конгрессе.

Основная дискуссия по черкесскому вопросу велась во время обсуждения так называемого "пятого пункта" прелиминарных венских соглашений. В неофициальной беседе российская делегация категорически отказалась обсуждать "судьбы и желательное устройство" некоторых кавказских территорий, включая и Черкесию56. Такая решительность российской делегации во многом объясняется уверенностью в позиции Франции, тем более что именно по требованию Наполеона III устремления Англии на Кавказе были исключены из официального документа по итогам беседы.

На пленарных заседаниях конгресса английская делегация вновь возвращалась к вопросу о российских владениях на Кавказе, однако все притязания были отвергнуты, причем российские дипломаты апеллировали к международному праву, прежде всего к решениям Адрианопольского договора 1829 г. и Санкт-Петербургской конвенции 1834 г. .

В дальнейшем борьба на конгрессе по "кавказскому вопросу" развернулась по поводу статьи IV проекта договора, которая фиксировала новую русско-турецкую границу в Азии. Обсуждение вопроса о границе российской делегации удалось повернуть в русло процедурных вопросов и проблемы но 140 вой демаркации границы силами специальной комиссии. Важность такого поворота вопроса о границе заключалась в том, что неопределенность в отношении Черкесии, позволяла трактовать ее статус двояко: либо как "независимое" образование внутри российской территории, как своеобразный анклав, либо, наоборот, считать ее частью Российской империи. По словам Е.В. Тарле, русским удалось "похоронить этот вопрос" .

Из вышеизложенного можно сделать однозначный вывод о неудачном для Англии разрешении "кавказского вопроса" на Парижском мирном конгрессе. Оказавшись без поддержки Франции, в условиях весьма удачного дипломатического лавирования российской делегации, при неспособности Турции иметь самостоятельную и сильную позицию, английские дипломатические круги не смогли добиться признания Россией "независимости" Черкесии.

Позже, при ратификации Парижского договора палатой лордов это дипломатическое поражение Англии стало предметом острых дискуссий. На заседании палаты лордов прозвучало два очень важных высказывания. Автор первого из них, лорд Маннерс, отметил, что уступки, сделанные России на конгрессе означают "санкцию европейского закона для приобретения (Россией) всех этих важнейших территорий"59. Другое принадлежало лорду Кларе-дону, который, оправдывая действия английской дипломатии, заявил, что требовать от России отказа от решений Адрианопольского договора и пытаться установить независимость Черкесии не представлялось возможным, так как Шамиль, на которого делалась основная ставка, "не обнаружил во время воины желания примкнуть к союзникам"60.

Осенью 1853 года грохот пушек возвестил о начале нового крупного европейского конфликта, получившего затем сразу два названия, которые с разной степенью частоты употреблялись в обиходе и в исторической литературе. Первое - Восточная война, поскольку она стала одной из составляющих так называемого Восточного вопроса, представлявшего собой клубок политических проблем, связанных с интересами различных стран на Балканах, в Причерноморье и на Ближнем Востоке. В нее оказались втянуты сильнейшие европейские державы - Россия, Турция, Франция, Англия и Франция. Австрия не участвовала в войне, но угрожающие (угрожающие России) передвижения ее армии оказали огромное влияние на ситуацию на Дунайском театре военных действий. Все эти государства «вели свою партию» в Восточном вопросе.

Бои шли сразу на нескольких театрах: в Балтийском море англо-французский флот бомбардировал крепость Свеаборг, овладел российским опорным пунктом на Аландских островах (недостроенный комплекс укрепления Бомарзунд), разорял побережье Финляндии, угрожал Санкт-Петербургу, устроив якорную стоянку под Кронштадтом. На Севере корабли союзников обстреляли Соловецкий монастырь и сожгли городок Колу на мурманском берегу. На Дальнем Востоке французы и англичане атаковали Петропавловск-Камчатский, но потерпели неудачу. Правда, после ухода противника защитники города сами покинули его и перебрались на «материк». На Черном море противники России активно действовали на побережье от Новороссийска до Поти, бомбардировали Одессу и крепость Кинбурн, прикрывавшую вход в Днепровский лиман.

Главные же события развернулись на Крымском полуострове, а наиглавнейшие - в окрестностях Севастополя, выдержавшего 11-месячную осаду (сентябрь 1854 - август 1855 г.). Защита этого города стала одним из важнейших событий в истории России, одним из паролей ее воинской славы, одной из важнейших глав национального «исторического романа». Герои этой действительно героической эпопеи - адмиралы П. С. Нахимов, В. А. Корнилов, В. И. Истомин, Э. И. Тотлебен, а также легендарные фигуры «из народа» (матрос Кошка и сестра милосердия Даша Севастопольская) - заняли самые высокие позиции в российском военном пантеоне.

На Кавказе русская армия сначала сдержала натиск противника, а затем перешла в наступление, овладела крепостью Карс и к моменту заключения мира занимала значительные территории азиатской Турции. Можно говорить о некой исторической несправедливости. Парадокс: в европейской части империи армия сдавала крепости и терпела неудачи в полевых сражениях, а азиатской - крепости брала и нещадно била противника, но внимание современников было приковано в первую очередь к событиям в Крыму. Историки всех эпох также проявляют большее благоволение к боям на этом полуострове. Поэтому нет ничего удивительного, что название Крымская война занимало все более и более прочные позиции и наконец окончательно укрепилось в текстах об этом конфликте. В некоторой степени такое переименование объясняется тем, что в 1853-1856 годах на Кавказе шла война с горцами, тянувшаяся уже не одно десятилетие, и в сознании россиян известия о сражениях с турками и персами сливались в один информационный поток с реляциями о боях в Чечне, Дагестане и Черкесии.

Еще одно обстоятельство: главными противниками являлись не турки, а французы с англичанами. Эта война в России воспринималась прежде всего как война с Западом. И центральным пунктом этого политического, военного и «духовного» столкновения был не абстрактный и разноликий Восток, а конкретный Крым, к тому времени уже семьдесят лет как российский.

Российско-турецкое геополитическое противостояние принимало характер военных действий на двух сухопутных и двух морских аренах. Первой и самой важной являлись территории сначала Украины, затем Молдавии и Валахии, затем - Болгарии. Это и был тот самый Дунайский театр, где русские войска «смещали декорации» все далее на юг. Если прямые столкновения русских и турок в XVII веке имело место на Дону и Днепре (1673-1696 гг.), то в начале XVIII века это уже Прут (1711 г.), во второй половине того же столетия - Днестр и Дунай. Во время Русско-турецкой войны 1828-1829 годов русские войска остановились за Балканами, за что командовавший ими генерал И. И. Дибич получил почетную приставку к своей фамилии - «Забалканский». Артиллерийская канонада на этом стратегическом направлении разносилась по всей Европе, успехи и неудачи оказывали существенное влияние на игры дипломатов и самочувствие правительств.

Второй ареной было Черное море, на котором после побед Ф. Ф. Ушакова в 1780-е годы до появления англо-французских эскадр в 1853 году безраздельно господствовал русский флот. Первостепенность этих двух театров военных действий усиливалась тем обстоятельством, что для России они открывали кратчайшие пути к самым важным стратегическим пунктам - проливам Босфор и Дарданеллы.

Россия трижды отправляла сильные эскадры в Средиземное море, чтобы нанести удар по Турции с этого направления. Преследовались две цели - активизация выступлений христиан (прежде всего греков) и отвлечение сил противника от Дуная и Черного моря.

Для достижения этих же целей Петербург планировал и операции на Кавказе. Здесь знаменем служила идея защиты христиан от мусульманского ига. Во время Русско-турецкой войны 1768-1775 годов в Грузию был отправлен экспедиционный отряд под командованием К. Г. фон Тотлебена. В следующую войну - 1783-1791 годов - корпус генерал И. В. Гудовича взял ряд турецких укрепленных пунктов, в том числе Анапу. В 1806-1812 годах и 1828-1829 годах русские войска нанесли на Кавказе туркам ряд поражений. Каждая война влекла за собой усиление позиций Петербурга в этом регионе и заметное продвижение границы империи Романовых в южном направлении.

В 1783 году был подписан Георгиевский трактат, историческое значение которого заключалось в публичной декларации перехода Восточной Грузии (Картли-Кахетии) под протекторат России. В том же году значительная часть Западного Кавказа оказывалась частью империи как земли, прежде весьма формально, но принадлежавшей Крымскому ханству, ставшему российским. В 1801 году Александр I подписал манифест о присоединении Грузии. В первой четверти XIX века был установлен контроль над Абхазией, Мингрелией, Имеретией и Гурией. Две войны с Персией (1804-1813 и 1826-1828 гг.) привели к «покорению» ханств на территории нынешнего Азербайджана.

Эти успехи русского оружия, не оказав существенного влияния на положение дел в других точках противостояния османам, вызвали большую обеспокоенность в европейских столицах, и в особенности в Лондоне. Дело в том, что нарастающее военное и политическое ослабление Порты обостряло вопрос о том, кому достанутся куски разваливающейся империи Османов. В 1840-е годы Россия значительно усилила свое влияние на своего южного соседа, царские войска спасали Стамбул от войск бунтующих пашей. Британским стратегам мерещилась апокалиптическая картина: русские, найдя общий язык с курдами и азербайджанцами (или подавив сопротивление тех и других), прорываются к Средиземному морю на стыке границ нынешней Сирии и Турции. Следующий шаг - появление здесь военно-морской базы с развевающимся над ней российским флагом. Если возможность явления русских полков в Индии казалась многим британским политикам и военным чем-то вполне осуществимым, то тем более таковой была мысль о «Нью-Севастополе». От границы в Закавказье до «теплых морей» по прямой менее 1000 верст, гораздо ближе, чем от границы в Польше до Парижа, а ведь русские войска бывали в этом городе. Именно страх перед постоянным присутствием Андреевского флага в водах между Ливаном и Гибралтаром толкал англичан к активной защите Турции в середине XIX столетия, к радикальному подрыву морской мощи России в Причерноморье.

К середине XIX столетия дальнейшее продвижение границы России в южном направлении не выглядело чем-то заманчивым в военно-стратегическом, политическом или экономическом отношении. Весь Кавказ являлся, выражаясь современным языком, «дотационным регионом». Расходы на него многократно превосходили доходы: бакинская нефть еще не стала важнейшим сырьем. Дальнейшее продвижение означало еще одну «течь» в государственной казне. В Петербурге понимали, что включенные в состав империи территории между Черным и Каспийским морями недостаточно интегрированы, а новые приобретения только осложнят уже имеющиеся проблемы. Предшествующие войны показали, что в Стамбуле твердо считали Закавказье второстепенным фронтом и не направляли туда войска, предназначавшиеся для действия в Болгарии.

Несмотря на декларации об исторической миссии освобождения армян от турецкого ига, правительство России со все большей настороженностью относилось к вероятности Великой Армении, а продвижение границы еще на двести-триста верст к югу ставило на повестку дня вопрос о появлении нового государства, абсолютная лояльность которого России вовсе не была гарантирована.

Действия армии России в Закавказье во время войн с южными соседями - Турцией и Персией - чрезвычайно осложнялось тем обстоятельством, что позади линии фронта находились не так называемые «коренные губернии», а территории недавно присоединенные, еще не сросшиеся с империей в политическом и экономическом отношении. Более того, только последний вооруженный конфликт с Турцией 1877-1878 годов совпал по времени с окончанием того явления, которое в историографии получило название Кавказская война (включение в состав России Дагестана, Чечни, Ингушетии, Осетии, Кабарды и Адыгеи). Хотя официально «покорение» горцев укладывается в более скромные хронологические рамки (1817-1864 гг.), конечной датой следует считать подавление последнего крупномасштабного восстания чеченцев и дагестанцев в 1878 году. Русской армии приходилось воевать с турками, ощущая, как ей в затылок дышит имам Шамиль, ставший вождем сопротивления на Северо-Восточном Кавказе.

Не было твердой уверенности (правильнее сказать - ее совсем не было) в лояльности «татар» - так называли мусульман Закавказья, в нынешнем понимании - азербайджанцев. Тем молодым жителям ликвидированных ханств (Дербентское, Карабахское, Кюринское, Кубинское, Талышское, Бакинское, Гянджинское), которые бились с русскими во время последней Русско-персидской войны 1826-1828 годов, к началу войны Крымской шел всего пятый десяток. Старшие командиры Отдельного Кавказского корпуса хорошо помнили, как, будучи поручиками и ротмистрами, они узнавали о том, что восставшее население вырезало гарнизоны Ленкорани, Гянджи и еще нескольких менее значительных укреплений.

Наконец, Грузия - оплот Российской империи в этом регионе - всего полвека находилась под сенью двуглавого орла. В 1835 году был раскрыт заговор грузинских дворян, направленный на возвращение Багратионам грузинской короны.

Перед началом Крымской войны из 128 батальонов, 11 эскадронов и 250 казачьих сотен, находившихся под командованием князя М.С. Воронцова, 96 батальонов, 6 эскадронов и 109 сотен предназначались для действий против горцев и только остальные - для решения внешнеполитических задач. Попросту говоря, сил для ведения активного наступления явно не хватало. На первый взгляд, проблема решалась без особого труда переброской в Грузию нескольких полков, но на практике это оказывалось не простым делом. Во-первых, снабжение частей в Закавказье стоило страшно дорого, поскольку почти все приходилось везти из Великороссии. Во-вторых, полки, укомплектованные уроженцами центральных и северных губерний, буквально таяли от болезней и непривычного климата. Наконец, доставка боеприпасов и пополнений из Великороссии затруднялась отсутствием надежных коммуникаций: Военно-Грузинская дорога все еще являлась тяжким испытанием для пеших и конных, путь от Астрахани через Дагестан (или по Каспию) был непрост и долог, возможность транспортировки по Черному морю с декабря 1853 года исключалась из-за господства англо-французского флота.

Природные условия также затрудняли действия регулярной армии. Западный отрезок турецкой границы представлял собой труднопроходимые горные леса, направление отрогов Большого Кавказского хребта не позволяло организовать надежное сообщение вдоль фронта для своевременной переброски подкреплений. Все вышеперечисленное объясняло то, что командование предполагало вести исключительно оборонительные действия, причем империя фактически отказывалась от эффективной обороны своих рубежей. 500 верст границы охраняли 1700 казаков, да в нескольких укреплениях располагались 4 гарнизонных батальона, которым предписывалось в случае серьезного натиска отойти в глубь российской территории. Для защиты Гурии выделялось всего 5 рот пехоты, а главная тяжесть ложилась на закавказскую милицию (8 сотен). А вот в Петербурге не выветрилась эйфория, порожденная победами 1828-1829 годов. Николай I в письме Воронцову от 6 октября 1853 года выражал уверенность в том, что русский флаг вскоре взовьется над важнейшими крепостями турецкой Армении - Карсом и Ардаганом.

Боевые действия начались вечером 15 октября 1853 года нападением пятитысячного турецкого отряда на пост Св. Николая на Черноморском побережье возле Поти, где под прикрытием чисто символических оборонительных сооружений были собраны значительные запасы продовольствия и боеприпасов. Гарнизон поста составляли 2 роты пехоты и 2 сотни гурийской милиции под командованием князя Георгия Гуриели. После десятичасового боя сопротивление защитников поста было сломлено, несколько десятков солдат прорвали окружение и смогли отойти к Кутаису. Шедший на выручку отряд полковника Караганова опоздал и сам попал в сложное положение, потеряв при отходе около 200 человек убитыми и ранеными. Пост Св. Николая не имел важного военного значения, но его потеря могла воодушевить горцев, и потому было принято решение отбить его путем высадки сильного десанта. Однако турки успели возвести солидные земляные укрепления, которые оказались неуязвимы для корабельной артиллерии. Кроме того, бурная погода угрожала русской эскадре. Командовавший ею адмирал Серебряков дал команду возвращаться в Севастополь.

Еще до официального объявления войны российскую границу перешли отряды курдов, которые принялись разорять армянские селения. Для спасения мирных жителей в направлении селения Баяндур была выдвинута группировка под командованием генерал-майора Ивана Давыдовича Орбелиани (7 батальонов пехоты, 4 эскадрона конницы, 10 сотен милиции при 28 орудиях). Орбелиани был известен своей решительностью, предприимчивостью и личной храбростью. Все эти качества он неоднократно демонстрировал в боях с горцами. Но действия на Северном Кавказе не прививали навыков руководства большими отрядами. Кроме того, специфические условия Чечни и Дагестана фактически исключали проведение не только глубокой разведки, но и «освещения» ближайшего поля боя.

С этим тактическим багажом Орбелиани отправился в поход. Он развернул отряд в боевой порядок, но не позаботился о проведении разведки, полагая, что противник не решится напасть на столь значительные силы. Однако турки, собрав ударный кулак, атаковали русских, когда те форсировали глубокий овраг у селения Караклис. Налет курдской конницы был отбит картечью и ружейным огнем, но во время преследования отряд натолкнулся на главные турецкие силы (около 10 тысяч штыков при 40 орудиях). Вскоре Орбелиани оказался в полном окружении, обоз подвергся разгрому и разграблению. Тем не менее, несмотря на подавляющее превосходство в силах, турецкий командующий Абди-паша не рискнул предпринять решительное наступление, сам отошел за реку Арпачай, открыв русским путь к отступлению. Потери Орбелиани составили около 450 человек убитыми и ранеными.

Следующим эпизодом стала оборона крепости Ахалцых. Сам по себе этот пункт не имел существенного значения, так как противник мог его обойти по долине Боржоми. Однако название Ахалцых было на слуху всего Кавказа, и захват его турками, как часто писали в документах того времени, мог «произвести невыгодное впечатление на население края», что в переводе с языка военно-бюрократического означало сильное воодушевление всех противников России. Поэтому командование подтянуло к Ахалцыху все, что смогло. А смогло оно немного - 5 батальонов пехоты, 2 казачьи сотни, 5 сотен милиции. Здесь важно помнить, что хронические задержки с пополнением частей, высокая заболеваемость и смертность в частях приводили к огромной разнице между реальной и штатной численностью подразделений. Уже 1 ноября город оказался в полной блокаде, поскольку противник имел подавляющее преимущество в коннице: на каждого казака или милиционера приходилось несколько десятков вражеских всадников. Любой обоз и любой курьер в таких условиях превращался в заведомую жертву. В Тифлисе понимали всю серьезность положения, но немедленная отправка подкреплений задерживалась в связи с необходимостью организовать оборону других подступов к Тифлису. Маневренный противник мог по нескольким ущельям прорваться к административному центру российского Закавказья с катастрофическими последствиями для этой части империи.

К 11 ноября командованию удалось поставить надежные заслоны на всех дорогах, ведущих от границы вглубь Грузии и выслать наконец семитысячный отряд под командованием князя И. М. Андроникова, представителя старинного грузинского рода, на выручку гарнизону Ахалцыха. Войска Али-паши имели почти тройное превосходство в численности и к тому же занимали господствующие над городом высоты. Учитывая все это и памятуя о недавнем «конфузе» Орбелиани под Баяндуром, Андроников произвел тщательную рекогносцировку, причем самые важные пункты осмотрел лично. На рассвете 14 ноября его вой-ска двумя колоннами начали наступление. Сберегая жизни русских солдат, генерал-грузин приказал дожидаться момента, когда ослабнет огонь вражеских батарей, ведущих дуэль с русскими пушкарями. Однако пушек у турок оказалось больше, а запасы снарядов - неисчерпаемы. Тогда Виленский пехотный полк нанес удар по ключевому пункту вражеской обороны, а когда турки «заколебались», Андроников бросил в бой все, что имел, включая личный конвой. Противник обратился в беспорядочное бегство. Русским войскам потребовалось два дня, чтобы собрать трофеи и отправить их в тыл. Эта победа не только надолго избавила Грузию от опасности неприятельского вторжения, но и создала благоприятные условия для дальнейших действий. Окрестное мусульманское население, только что почти поголовно вставшее под турецкие знамена, «одумалось» и заявило о своей лояльности России. Более того, значительная часть аджарцев, взявшихся за оружие для нападения на Гурию, отказалась от этого намерения, что заметно улучшило стратегическую ситуацию в этой части Причерноморья.

В Петербург известие о победе под Ахалцыхом пришло одновременно с известием о разгроме турецкого флота при Синопе. В столице устроили настоящий праздник. Поэт А. Майков писал по этому поводу:

Что слышу? Что сердца волнует?

Что веселится царский дом?..

Опять Россия торжествует!

Опять гремит Кагульский гром!

Но у этого торжества была и оборотная сторона: царь и военный министр со все большей настойчивостью писали о необходимости нового наступления, о занятии Карса. Здесь звучали прежде всего политические мотивы: успехами в Закавказье Петербург надеялся компенсировать неудачное развитие событий на Дунае, где под давлением Австрии русской армии пришлось отойти «в свои пределы».

19 ноября 1853 года русские и турецкие войска вошли в соприкосновение в районе деревни Баш-Кадыкляр. Перед командовавшим на этом направлении князем В. О. Бебутовым стояла трудная задача: надо было не просто одержать победу, но и лишить противника возможности отойти к Карсу, поскольку бое-припасы и продовольствие заканчивались и преследование выглядело совершенно невозможным делом. Даже в случае победы пришлось бы возвращаться на исходные позиции, оставляя врагу территорию, отвоеванную с такими усилиями. Поэтому русское командование запланировало обойти левый фланг противника и нанести удар со стороны Карской дороги, отрезая туркам пути отхода. Этот план имел еще одно обоснование. Углубления на неприятельскую территорию имели еще одно последствие, обычно остающееся в тени. Этот регион был населен армянами, которые в случае ухода русских войск подвергались чудовищным репрессиям со стороны турок, вымещавшим на них злобу за свой страх и потерянное имущество. Эвакуация же христиан для их спасения сковывала войска.

Но турки разгадали намерение Бебутова и расположили свои части таким образом, что обход стал невозможен. Князь мгновенно перегруппировал войска, и на острие атаки оказался резерв, которым командовал И. К. Багратион-Мухранский. Решительной атакой была взята 16-орудийная батарея, являвшаяся основой турецкой позиции. Наградой князю Багратиону стал орден Св. Георгия Победоносца 3-й степени. Еще один грузинский генерал отличился в этом сражении - Ясон Иванович Чавчавадзе. Он командовал кавалерийской группировкой, которая не только отбила попытку многочисленной турецкой конницы обойти русские войска, но и сковала своими активными действиями большую массу турецкой пехоты. 36-тысячный корпус Рейс-Ахмед-паши был полностью разгромлен.

Несмотря на победу под Баш-Кадыкляром, продолжение наступления выглядело абсолютной авантюрой. Боеприпасы были израсходованы, войска измучены, доставка провианта и фуража была сопряжена с огромными проблемами. Поэтому корпус В. О. Бебутова отошел в район Александрополя.

Вступление Франции и Англии в войну оказало огромное воздействие на стратегическую ситуацию на Кавказе, особенно в западной его части. Абсолютное господство флота союзников на море поставило войска, действующие на побережье, в крайне сложное положение. Зона досягаемости корабельных орудий оказывалась районом безусловного торжества наших противников. Но главная проблема заключалась в том, что французы и англичане могли в любое время и в любом месте высаживать десанты, беспрепятственно снабжать их всем необходимым. Таким образом, в тылу у русских войск могла внезапно появиться крупная неприятельская группировка со всеми вытекающими из этого последствиями. В марте 1854 года были эвакуированы гарнизоны всех фортов Черноморской линии от Новороссийска до Поти. Укрепления, построенные с такими усилиями и стоившие таких человеческих жертв, были срыты, а их исчезновение было воспринято горцами как свидетельство скорого изгнания «гяуров» за Кубань. Все это спутало карты при разработке планов операций в Малой Азии. Теперь при рисовании стрел, направляемых на Карс, Ардаган и далее в глубину вражеской земли, приходилось думать о более чем реальной возможности появления где-то в районе устья Риони экспедиционного корпуса и его дальнейшего движения через Кутаис на Тифлис. Поэтому при собирании сил для наступления приходилось думать и о защите собственных земель. Князь М. С. Воронцов вообще полагал, что о масштабном наступлении можно говорить только при отказе Франции и Англии от решительных действий на Черном море, а также в случае присылки еще одной полнокровной пехотной дивизии.

В то же время состояние анатолийской армии турок характеризовалось одним словом - «плачевное». Деморализация после разгромов конца 1853 года усугубилась эпидемиями, буквально косившими султанских солдат. Несколько лучше обстояли у турок дела на левом фланге, где боеспособность ополчений, составленных из аджарцев и лазов, была на достаточно высоком уровне. В середине мая 1854 года, когда дороги просохли, кобулетский правитель Гассан-бек-Тавгеридзе начал наступление во главе 12-тысячного отряда в районе селения Нигоити. Ему противостоял авангард Гурийского отряда под командой подполковника князя Г. Г. Эристова (2 батальона, 4 орудия и 10 сотен гурийской милиции). Это очевидное неравенство в силах усугублялось тем, что местность была сильно пересеченная, заросшая густым лесом, давшая преимущества противнику, который предпочитал действовать партизанскими методами. Чтобы навязать туркам сражение на открытой равнине, Эристов двинул свои войска к большой поляне недалеко от селения Ланчхути, оставив обоз и пушки под прикрытием двух рот Белостокского полка, чтобы иметь возможность скорого марша. Расчет оказался верным: противник приготовился к бою, построив на опушке поляны батарею. Ее огонь не смутил батальон Куринского полка, который в течение четверти часа подобрался к турецкому укреплению и решительной атакой захватил его. Сопротивление турок было окончательно сломлено, когда по ним с фланга ударил батальон Брестского полка. Очень заманчиво было преследовать убегающего противника, но Эристов получил известие о том, что кобулетская милиция, просочившись через труднопроходимые заросли, напала на обоз и что охранявшие его роты держатся из последних сил. Пришлось отказаться от дальнейшего наступления и выручать своих. Тем не менее победа оказалась впечатляющей: турецкий отряд разбит наголову, его начальник погиб, захвачены два орудия и множество прочих трофеев. Радость императора Николая I воплотилась в назначении князя Эристова флигель-адъютантом и награждении его орденом Св. Георгия 4-й степени.

Победа князя Эристова, одержанная 27 мая, воодушевила русские войска и их начальников. Князь Андроников, собрав отряд общей численностью в 10 тысяч человек (в том числе 11 батальонов регулярной пехоты) двинулся в направлении городка Озургеты и 3 июня обнаружил турецкие войска, занявшие оборону по левому берегу реки Чолок. Правый фланг и центр их позиции был практически неприступен: крутые обрывы требовали применения лестниц, так как по скользким склонам подняться никто не мог. На левом фланге поросшие лесом горы также были серьезным препятствием, но препятствием преодолимым для опытных кавказских солдат. Привыкли в таких условия действовать и грузинские милиционеры. Именно они и начали наступление. Гурийцы и имеретинцы под командованием своих командиров князей Тавгеридзе и Мачивариани выбили противника из леса, примыкающего к реке, и расчистили путь для наступающих колонн.

Русская артиллерия, подъехав на картечный выстрел, стала громить неприятельские позиции, но турки оказали достойное сопротивление и сами открыли пальбу. Пехотным батальонам пришлось занимать боевые порядки и наступать под губительным огнем. Главную роль сыграл прославленный Куринский полк, который форсировал поросшую кустарником болотистую низину, штыковым ударом захватил батарею, являвшуюся ключом вражеской позиции, и захватил лагерь. Сопротивление турок было окончательно сломлено, когда грузинская милиция обошла их с тыла и перерезала пути к отступлению. Войска султана бросились на прорыв, а когда он не удался, «рассеялись», пользуясь густым лесом и многочисленными оврагами. Весь 20-тысячный турецкий корпус был разбит, превратился в толпы мародеров, грабивших местность, которая еще недавно была тылом армии. Эта победа имела огромное моральное значение. После появления на Черном море английских и британских кораблей ожидалась резкая активизация турок на Кавказе, их решительный марш на Тифлис и на Кубань и последующее соединение с имамом Шамилем. Однако конфуз Селим-паши на Чолоке показал, что до осуществления таких мечтаний очень и очень далеко.

Осознание несбыточности изгнания России с Кавказа пришло не сразу. Мысли о возможности такого сценария бродили даже в головах высокопоставленных царских генералов. По крайней мере, массированный десант в Абхазии и формирование общего фронта союзников с горцами, а также англо-франко-турецкий экспедиционный корпус, двигающийся от Поти через Кутаис на Тифлис, представлялись как нечто вполне реальное. В этой связи русское командование решительно отказалось от активных действий и сосредоточилось на обороне путей от побережья во внутренние районы Закавказья. Наиболее надежной выглядела позиция по реке Цхени-Цхали на западной границе Имеретии. Здесь можно было сдерживать натиск превосходящих сил противника и сохранять связь с внутренними районами Грузии. Однако такой ход означал, что не только Абхазия, но также Гурия и Мингрелия отдаются без боя, а это наносило серьезный удар по престижу страны и самого императора, произвело тяжелое впечатление на всех, кто был сторонником России. Князь Багратион, принявший после болезни Андроникова командование над войсками, действовавшими в этом регионе, разделил их на три части. Шесть батальонов оберегали Мингрелию, пять батальонов - Гурию, а семь баталь-онов располагались в неглубоком тылу в постоянной готовности выдвинуться на помощь. В случае опасности Гурийский и Мингрельский отряды должны были отходить к резервам, формируя заслон на дороге к Кутаису.

Недостача сил была главной причиной нерешительных действий и на других участках русско-турецкого фронта. В июне 1854 года командир Эриванского отряда барон А. Е. Врангель решил провести демонстрацию в районе Игдыря. Четыре батальона и 18 сотен иррегулярной конницы углубились на два десятка верст в неприятельскую территорию, где встретили значительные силы турок и, уклоняясь от решительного столкновения, вернулись на исходные позиции. Этот маневр сыграл важную роль в развитии последующих событий. Дело в том, что командующий турецким корпусом в этом районе Селим-паша, до того времени не решавшийся на активные действия, посчитал отступление Врангеля признаком слабости. Он вывел свои войска из крепости Баязет и встал лагерем в шести верстах за линией границы. Узнав об этом, русское командование собрало все имевшиеся под рукой силы и в ночь на 17 июля двинуло их на спящего противника. Однако дождь и испорченные им дороги не позволили осуществить скрытый марш и застать турок врасплох. Более того, казачий авангард увлекся преследованием неприятельских разъездов и сам попал в засаду, понеся чувствительные потери. Эта неудача русских еще более воодушевила Селим-пашу, и он смело двинулся вперед, сделав тем самым роковой для себя шаг. Турки умело и упорно дрались даже в самых слабых, импровизированных укреплениях, проявляя гораздо меньшую стойкость в чистом поле. Сражение произошло в окрестностях озера Джан-гёль, служившего единственным источником питьевой воды в этом районе. Турецкий командующий расположил свою регулярную пехоту в центре, иррегулярную конницу - на флангах, а перед своими боевыми порядками «рассыпал» стрелков-курдов, полагая, что своей пальбой они нанесут существенный урон наступающим русским батальонам. Он рассчитывал также втянуть наши войска в перестрелку, где преимущества были у курдов, пользовавшихся винтовками, бившими дальше и точнее, чем гладкоствольные ружья русской пехоты. Однако Врангель отказался от такого сценария и двинул свои батальоны в штыковую атаку, которой турки никак не ожидали. В результате их центр был прорван уже через несколько минут, а конница на флангах оказалась в огневых «мешках». Победа была полная: взяты огромные трофеи, в том числе 4 орудия. Корпус Селим-паши попросту разбежался, некому было даже оборонять Баязет, в который русские войска вошли без боя 19 июля. Здесь были взяты новые трофеи - 3 орудия и большое количество пороха. Но расположение данной крепости было неудобным в плане обеспечения безопасности Эриванской губернии, что являлось главной задачей отряда генерала Врангеля. По этой причине он приказал возвращаться в свои пределы, уничтожив все припасы, которые не смог взять с собой. Взятие Баязета и разгром Селим-паши имели важное политическое значение. Персия, колебавшаяся в тот момент - на чьей стороне выступить, твердо решила сохранять благоприятный для России нейтралитет.

На этом этапе войны в Закавказье имело место столкновение двух стратегических установок. Первой придерживались в Петербурге, и она являлась скорее политической, чем сугубо военной. Вынужденный уход русской армии с Дуная, высадка англо-французского десанта в Крыму порождали естественное желание добиться значительного результата на Кавказе. Это желание подогревалось предыдущими успехами русского оружия при Ахалцыхе, Баязете, Чолоке, Баш-Кадыкляре. Император и военный министр настойчиво требовали активных действий, наступления на Карс и Ардаган. Командовавший войсками князь В. О. Бебутов был более осторожен. Автор фундаментальной монографии о Крымской войне А. М. Зайончковский писал о нем: «Это был отличный генерал поля сражений, но не театра военных действий. На поле битвы он обладал завидной решимостью, энергией и упрямством, а также способностью быстро ориентироваться и наметить слабую точку противника, куда следует нанести удар. Стратегические же операции, очевидно, были князю Бебутову не по плечу; у него не было широкого размаха мысли, строго и определенно установившегося в данной обстановке взгляда и решимости в достижении главной, наиболее существенной цели, не отвлекаясь побочными и мелкими задачами. Стратегические комбинации князя Бебутова отличались осторожностью и заключались в желании заставить неприятеля дать бой в выгодной для него, князя Бебутова, обстановке, не заботясь о том, чтобы это дорогое на войне средство произвело существенное влияние и на ход всей кампании». Это мнение отражает «столичные» тогдашние настроения. Ветеран Кавказской войны понимал прекрасно, что, если не удастся разбить противника в открытом сражении, осада и взятие Карса становится крайне тяжелой задачей. Во-первых, турки всегда упорно дрались на стенах, во-вторых, для блокады крепости требовалось значительно бо`льшие силы, чем те, которыми располагал Бебутов. Наконец, главной задачей армий, действовавших в Закавказье, было тыловое обеспечение. Движение обозов затруднялось плохими дорогами, а также тем, что рыскавшие повсюду конные отряды курдов требовали сильной охраны. Высадка же союзников в районе Батума или Поти грозила русской армии неминуемым окружением.

Затянувшуюся паузу в боевых действиях прервали сами турки. Командовавший анатолийской армией Зафир-паша по-своему «прочитал» известия о движениях русских войск. Он посчитал, что русские отряды намереваются объединиться, и решил нанести упреждающий удар, предварительно отправив в Карс обременявшие его обозы. Бебутов, узнав об этом, сделал вывод, что противник отступает и организовал преследование. Таким образом, 24 июля 36-тысячная турецкая армия двигалась двумя колоннами, не подозревая, что навстречу ей движется вдвое меньшая группировка русских. Войска сошлись на просторной равнине, абсолютно открытой, очень удобной для действия кавалерии.

Бебутов использовал то, что Зафир-паша при своем численном превосходстве растянул боевую линию на 8 верст, намереваясь охва-тить противника с обоих флангов. Кроме того, он приказал занять стрелками и артиллерией единственную имевшуюся там возвышенность.

Бой начался артиллерийской канонадой с обеих сторон. Ситуация менялась с калейдоскопической быстротой. Русские полки атаковали, но турки проявляли невиданную ранее стойкость, бросались в штыки, не разбегались под градом картечных выстрелов. На правом фланге происходило то, что лучше всего характеризуется словом «резня», которая продолжалась более двух часов. Наконец противник стал сначала организованно отходить, но затем дрогнул и побежал. В тяжелейшем положении оказались русские части, нацеленные на центр неприятельской позиции. Турки после первых выстрелов подались назад, образовав вогнутую дугу. В результате наступающие попали под перекрестный огонь с двух сторон и понесли значительные потери. Ситуацию выправило то, что на правом фланге наконец удалось одержать верх, что сразу повлияло на действия в центре. После непродолжительного штыкового боя турки и здесь начали отступление. Казалось бы, штабные офицеры могли уже сочинять победные реляции и заполнять наградные листы. Но в этот момент чаша весов качнулась в турецкую сторону. К месту боя подоспела сильная турецкая колонна, которая до того не была в бою, поскольку сбилась с пути. Большая масса регулярной кавалерии, пехоты, три батареи, тысячи курдских всадников обрушились на фланг, который прикрывали всего шесть эскадронов тверских драгун и несколько сотен милиции. Если бы эта колонна подошла часом ранее, она бы поставила войска Бебутова в критическое положение. Однако к тому времени правый фланг и центр противника начал отступление и сами нападавшие оказались в западне. Некоторое время они отчаянно отбивались, но затем тоже стали отходить к Карсу.

Противник потерял в этом бою около 10 тысяч человек, в том числе 2000 пленными. Среди трофеев - 15 орудий и 6 знамен. Победа была оплачена русской стороной ценой 3000 человек убитыми и ранеными. В восторге от победы при Кюрук-Дара, император Николай I наградил генерал-лейтенанта В. О. Бебутова орденом Св. Андрея Первозванного, хотя по статуту такой знак отличия полагался только «полным генералам». Вскоре после этой победы тяжелая болезнь заставила кавказского героя покинуть армию.

В связи с неблагоприятным для России развитием событий в Крыму Николай I все настойчивее подталкивал командование Кавказской армии к активным действиям. Летом 1855 года к Карсу подошли войска под командованием Н. Н. Муравьева. Штурм крепости, как тогда говорили, «открытой силой» был рискованным делом: как уже говорилось, турки упорно дрались в укреплениях, гораздо упорнее, чем в чистом поле. Да и бастионы были усилены под руководством британских инженеров. Наконец, численность гарнизона почти равнялась численности отряда, нацеленного на овладение крепостью. Осада также доставляла множество проблем. Очень трудным был подвоз осадных орудий и обеспечение их нужным количеством боеприпасов. Блокада предполагала опасное распыление сил, возникали угрозы эпидемий, почти неизбежных в Закавказье. Было принято решение сначала осадой подорвать боеспособность турецких войск, а затем нанести решительный удар.

Первая часть плана была успешно выполнена. Доставка припасов в крепость стала невозможной, имевшиеся склады в окрестностях Карса либо уничтожены, либо перевезены в расположение русских позиций, заняты важнейшие пункты, через которые на помощь осажденным могли бы прорваться подкрепления. Уже в первых числах сентября появились признаки того, что гарнизон турецкой крепости терпит лишения. Беглецы сообщали о постоянном сокращении рациона, о том, что из-за бескормицы были забиты 2000 артиллерийских и обозных лошадей, о жестокостях, к которым приходится прибегать властям для сохранения порядка. Важным признаком стало «изгнание» жителями Карса лошадей, принадлежавших частным лицам.

Однако дожидаться поздней осени и изнеможения гарнизона Муравьев не смог. Причиной тому были известия о падении Севастополя, о высадке в Сухуме 30-тысячного корпуса Омер-паши, а главное - усиление корпуса Вели-паши в соседнем Эрзруме. Штурм был назначен на 17 сентября. Можно сказать, что он был обречен на неудачу уже потому, что диспозиция оказалась слишком сложной, и первый же сбой лишил возможности управлять наступлением. Ситуацию усугубила потеря в первые минуты боя начальников колонн и отдельных частей. Резервы оказались слишком слабыми, и введение их в дело не давало нужных результатов. Для характеристики этого штурма лучше всего подходит выражение «разгром». Выбыло из строя более 7500 солдат и офицеров, войска были потрясены неудачей.

Но и турецкая сторона не много выиграла. Осада продолжалась, припасы практически кончились, надежда на подход помощи от Эрзрума или Сухума полностью растаяла. В этих условиях начальник гарнизона английский генерал Вильямс 13 ноября подписал акт о капитуляции.

В период Крымской войны 1853-1856 годов на русской стороне в боевых действиях участвовали многочисленные национальные формирования, представлявшие практически все народности Кавказа: Эриванско-Бекская дружина, Конно-Мусульманские полки № 1-4, Куртинские полки № 1-2, Эриванский 4-й полк, милиции Ахалкалакская, Ахалцыхская, Горско-Кавказская, Грузинская, Гурийская, Имеретинская, Карталинская, Мингрельская, Осетинская и милиция Лорис-Меликова. В боях с турками при Курюк-Дара в 1854 году участвовали две дворянские грузинские дружины и «команда охотников из греков борчалинского участка». Во время Крымской войны курды, решившие остаться в России после изменения границы в Закавказье в 1829 году, добровольно сформировали отряд, лихо воевавший как против турок, так и против соплеменников, сохранивших верность султану.

Во время Крымской войны численность местных ополчений превысила 50 тысяч человек. Особенностью национальных полков было то, что их командирами назначались или русские офицеры, или туземцы, служившие ранее в регулярной армии. Командирами же сотен (эскадронов) и взводов были представители местной знати, обычно уже имевшие чины.

Наибольшую активность проявили жители Грузии, опасавшиеся мести турок за переход в российское подданство. Гурийцы едва ли не поголовно пошли в ополчение - из 50 грузинских сотен 32 были составлены из крестьян и дворян этого западного княжества. Угроза турецкого нашествия вызвала большой патриотический подъем по всей Грузии: на сборные пункты являлись отряды из восточных районов, которым нашествие фактически не грозило. Пришли сражаться с врагом хевсуры и тушины из своих неприступных горных селений.Около 25 % милиции составили жители Азербайджана, которых не смущало то обстоятельство, что им приходится воевать со своими единоверцами. То же самое можно сказать и о кабардинцах, конные отряды которых неоднократно отмечались в реляциях командования.

Успехи России на Кавказе в первой половине XIX столетия были головной болью для британского правительства. Поэтому кроме ликвидации Черноморского флота и его опорной базы Севастополя в Лондоне вынашивались планы максимально возможного ослабления позиций Петербурга в этом регионе. Военная английская экспедиция выглядела очень дорогим мероприятием - дорогим во всех смыслах. Каждый солдат, воюющий далеко от метрополии, становился для нее поистине золотым, принимая во внимание стоимость его обеспечения всем необходимым. Другой причины дороговизны был наемный характер тогдашней королевской армии: вербованному Томми приходилось платить очень звонкой монетой. А климат Западного Кавказа непременно стал бы укладывать в могилы эти дорогие королевские игрушки десятками. А еще русская картечь и штыки…

Поэтому британцы решили опираться на местные ресурсы. Во все «перспективные» районы Кавказа были отправлены турецкие и английские эмиссары, призывавшие к борьбе с Россией, настраивавшие против нее население края и тамошних влиятельных людей. Был подготовлен турецкий экспедиционный корпус, во главе которого поставили Омер-пашу, австрийца, принявшего ислам и принятого на службу к султану. В октябре 1855 года, пользуясь полным господством на море, корпус начал высадку в Сухуме, рассчитывая на то, что в него вольются многие тысячи черкесов и абхазов. Однако в действительности такое пополнение исчислялось десятками. Жители края не торопились вставать под турецкие знамена.

4 ноября турки начали наступление и попытались форсировать реку Ингури. Подавляющее численное преимущество позволило им это сделать и продвинуться до Зугдиди - столицы Мингрелии. Дальнейшее продвижение осложнилось проливными дождями, в раскисшей земле вязли и пешие и конные. Наконец в начале декабря пришло известие о капитуляции Карса, помощь которому и составляла первоочередную задачу. Все это вынудило Омер-пашу занять «оборонительное положение». Расчеты союзников на восстание в Мингрелии, Абхазии и Гурии не оправдались. И ожидавшееся многотысячное ополчение черкесов не явилось.

Военные успехи в Закавказье позволили России «сохранить лицо» при подготовке Парижского мирного договора. Занятые союзниками территории в Крыму возвращались в обмен на Карс, Баязет, Олты, Ардаган, Кагызман и земли, прилегающие к этим крепостям. Англия, заинтересованная в максимальном ослаблении морской мощи России, первоначально требовала уничтожения Николаева – центра судостроения на Черном море. Но реальный русский гарнизон в Карсе угрожал британским интересам больше, чем возможное возрождение русского флота. Поэтому Лондон был вынужден смягчить свои требования. Если бы не победы В. О. Бебутова и его соратников, отечественным дипломатам пришлось ой как нелегко: у них не было бы своих козырей на переговорах. Изменения границы в пользу России в Закавказье неизбежно обесценивали взятие Севастополя союзниками, наносили удар по отношениям европейских держав с Турцией (получалось, что свои интересы Англия и Франция обеспечивали за счет последней). Разумеется, оставление земли, оплаченной немалой кровью, было досадным для армии. Но, справедливости ради, следует сказать, что удержание Карса, Ардагана и Баязета потребовало бы усилий, которые с политической, военной и экономической точки зрения никак нельзя считать оправданными. Ссылки на то, что с 1878 года (после победы в войне с Турцией) Россия 40 лет (до 1918 года) без особых проблем владела этими пунктами, не вполне корректны. За время между Крымской и Русско-турецкой войной 1877-1878 гг. ситуация на Кавказе радикально изменилась: активное сопротивление горцев было подавлено, масса жителей Черкесии эмигрировала, российское Закавказье развивалось в экономическом, административном и транспортном отношении. Другими словами, русская армия в этом регионе получила гораздо более надежный тыл, позволявший империи сделать еще один шаг в расширении своих границ.