С конца 19 века происходит рост численности пролетариата.

На рубеже веков – 11,8 млн.человек

К 1913 году – 17,8 млн.рабочих (рост в 1.5 раза)

Но при этом хочется отметить, что это число относилось ко всему населению как 1%. Не все работали на крупных предприятиях и не все были отделены от средств производства. Ед источником проживания – з/п, но у нас не так.

70% предприятий кустарного типа.

Пролетариата в полном смысле этого слова из 17.8 млн. было только 2 млн. => в политическом отношении они были в меньшинстве. Из этого можно сделать вывод, что процесс формирования пролетариата в России был в самом начале и в количественном, и в качественном составе. Почему?

Источником наемной рабочей силы было крестьянство (91% рабочих из крестьян, в основном отходники (на 1901 год - 91,8%)). Критерием же сформированности пролетариата можно считать то обстоятельство, когда рабочие потомственные (т.е. во втором и далее поколении, как например, в Англии), в России же это «вчерашние» или даже «сегодняшние» крестьяне, которые сохранили тесную связь с деревней.

Статистика:

в текстильной промышленности

31% - семьи в деревне

56,5% - имели надел в деревне

6% - которые родились в Москве, так скажем потомственный

Тяжелое машиностроение

45,6% - связь с деревней. Меньше, но все равно почти половина.

В 1900-1913 гг. заметно возросла концентрация рабочих на крупных предприятиях. Наиболее высокого уровня она достигла в хлопчатобумажной и металлургической отраслях промышленнос¬ти. Ниже сравнительно с ними она была в машиностроительной, горно-добывающей и сахарной промышленности. В крупных про-мышленных городах, особенно в Петербурге, на предприятиях с чис¬лом свыше 1000 человек было занято 60% индустриальных рабочих. Мощные капиталистические предприятия объединяли и сплачивали рабочих в крупные коллективы. Их единство укреплялось общими профессиональными интересами и целями в коллективном отстаива-нии своих прав. Среди индустриальных рабочих отмечалась наиболее высокая грамотность. Повышение культурного уровня способствовало и росту политической активности рабочих.

Рабочий класс России был моложе всех остальных соци¬альных групп населения, отличавшихся преобладанием моло¬дых возрастов. По переписи 1897 г. среди фабрично-заводских и горных тружеников 26 % рабочих были в возрасте до 20 лет, 55 % - от 20 до 39 лет и всего 19 % - от 40 лет и старше. Еще до войны происходило постепенное вытеснение мужчин женщи¬нами, которые составляли в 1900 г. - 26, в 1913 г. - 32 % фаб-рично-заводских рабочих. Во время первой мировой войны удельный вес женщин возрос до 40 %.

Можно разделить класс как:

Класс в себе (не осознают себя как класс и не понимают, что у них есть общие интересы и надо бороться за них. Начальная стадия формирования рабочего класса.)

Класс для себя (осознает себя как класс, борются за свои права).

В России представлена в основном первая категория. Они имели низкую классификацию, небольшой стаж работы (например, в Иваново 52% - стаж до 5 лет; 28,6% - 1 год). Это было связано с тем, что крестьяне шли в город как на дополнительные заработки, поэтому ненадолго. Всё это приводило к низкой производительности труда.

Положение рабочих было ужасным: платили мало, условия труда и жизни были на низком уровне. Заработная плата (в год):

1897 – 192руб

1901 – 200руб

1905 – 240руб

1913 – 300руб

Повышение было связано с двумя моментами:

Инфляции

1905- стачки=>добились повышения на 20%

Но заработная плата оставалась низкой. В 2.5 раза ниже, чем в Англии; в 2 раза, чем в Германии.

Ещё одной проблемой был разрыв между уровнем жизни простого рабочего и квалифицированного.

30-50руб в год получали обычные рабочие (их 67%)

500-800руб в год квалифицированные (0.5%)

Зарплату задерживали, практиковалась выплата товарами предприятия. При этом, когда выдавали деньгами, вынуждали рабочего покупать товары в лавочке работодателя (с наценкой)=> внешнеэкономическое принуждение.

Практиковались штрафы => удерживали, да так, что рабочий должен оставался.

Рабочий день в Европе на это время уже составлял: 9 часов(Англия, Германия). В России – 12-14 часов..

В 1897 году приняты некоторые меры, но только для рабочих казенных предприятий (10,5 часов, соц.гарантии, пенсии)

Очень интересен пример фабрики текстильной Третьяковых: 9 часов, родильный дом, школа, больница, строилось дешевое, но хорошее жилье для рабочих. Рабочие имели акции, взаимопомощи, можно говорить даже о так называемом социальном партнерстве. Но таких примеров оооочень мало.

Получал рабочий 10-12руб в месяц:

6 руб-жилье (барак, вентиляция естественная)

4-6руб- питание

30-70 р рабочий тратил на одежду (в год).

При этом з/п могли выдавать не деньгами, а товаром, который еще необходимо было сбыть.

Зарплата едва обеспечивала физическое выживание. А теперь перейдем ещё к одной составляющей:

Социально-политическое положение.

В советской традиции считали, что российский пролетариат - самый сознательный, политически развитый. НО! это явное преувеличение.

В городе жили в основном молодые:

Возраст: от 20 до 30 лет – 2/3 всех; более 40 – 13%.

Грамотность – 60 – 70% среди раб. получили начальное образование.

Рабочий отличался одеждой – фабричная – пиджак, жилетка, цепочка с часами, кепочка; парадная одежда – лаковый картуз. У женщин – шерстяное платье, высокая шнуровка на ботинках, каблук. Главный танец – кадриль.

Пьянство, хамство, распущенность, ненормативная лексика, отрицали старую культуру, а новой не сформировали => фрустрация, маргинальное положение, что часто путали с революционностью.

Традиции при этом были сильные:

От крестьянства:

Отношение к царской власти как к защитнице, освящено церковью, «наивный крестьянский монорхизм». Часть рабочих придерживалось.

Вопрос социальной справедливости: отношение к соц.революции и пропаганде в большинстве отрицательное. , т.к. приносились идеи из вне, хотя если так посмотреть, сами рабочие были стихийными социалистами. Современный строй не справедлив, лозунг «долой самодержавие» был направлен против чиновников, буржуев, помещиков).

Основа соц.справедливости: трудовая этика, труд-источник жизни, земля для жизни, жизнь дал Бог=>земля для всех=>неприятие частной собственности. Земля может принадлежать только тем, кто трудится. Такое же отношение и к капиталистам. Не принимали эксплуатацию наемного труда.

Отношение к революции:

Бороться надо, но к политической борьбе отношение скептическое => индифферентность к политической борьбе. Поэтому даже в стачечных движениях с экономическими требованиями всего 6% (Курбская в своих воспоминаниях говорит об этом)

Очень низкий процент участия в партиях: 0,05% - сознательно в партиях. Большинство шло не за социал-демократами, а за монархистами (например, союз русского народа, черная сотня).

Степень организованности низкая (даже на Западе есть, где есть профсоюзы, в основном выступают за экономические требования).

В России профсоюзы появились после первой революции и были полулегальными.

Возникновение комитетов:

Спец.форма: советы (в Иваново 1905)

Возникли как орган руководства стачкой. Выбирался актив, со своими функциями и заданиями, со временем прекращаются в орган власти, существующий параллельно с властью, брали на себя контроль за территориями.

Принципы всеобщности, выбирали из своей среды, принимаются решения и самими же исполняются (напоминают крестьянское самоуправление), нет разделения властей, нет бюрократии. => советская власть, можно сказать, выросла из исторических корней крестьянской общины.

Во главе патриархальной общины – отец – большак, поэтому и воспринимали большевиков хорошо.

9.Крестьянство в России: источники формирования, численность, состав, общественно-политическая и социально-культурная характеристика .

Самым массовым классом в России конечно оставалось крестьянство(92 млн чел-77% населения)

Правовое положение их меняется (после реформ 1860х):

Право свободного передвижения

Защита интересов своих в суде

Право самоуправления крестьянского и тд

НО все это ограничено временнобязанным положением, сохранением телесных наказаний. Все это делало крестьян как бы условно свободными. В годы контрреформ правовой статус еще более ограничен. Указ 1893 года -досрочно выкупать наделы было фактически запрещено. Запрещены переделы, разделы больших семей, 1889 вводится институт земских начальников -фактически отмена крестьянского самоуправления. «Земские насильники» назначались из дворян, бывших военными.

К тому же крестьянство было обложено теневыми поборами(кулаки - зажиточные крестьяне)

Это если прибавить к тому что, платили налоги и выкупные платежи.

Все это усугублялось неграмотностью. Умножить на проблему малоземелья. В итоге они ощущают себя самым низшим классом. Гражданская неполноправность -этому аграрный вопрос придавал особую остроту.

Плюс дифференциация крестьянства

Сельская беднота(меньше 5 десятин имел,без рабочего скота-26,4% это практичестки уже не крестьянин. Значит основным источником их доходов являлся наемный труд)

1-5 десятин,но имеется 1 рабочая лошадь.Все равно такой бедняк вынужден будет дополнять свои бюджет либо отходничеством,либо работой по найму в деревню 20,3%

2 рабочих лошади,8-10 десятин 40,4% середняки. Иногда в урожайные годы имеет даже излишки в Целом едва сводит концы с концами

От 10 и больше десятин,рабочих лошадей от 2х и болеее,сеялки,веялки к этому,плюс чаще наемная рабочая сила. 12,9%

Почти каждый второй крестьянин-который не мог прожить за счет своего хозва

В плане гражданском все одинаковы.

В плане материальном и культурном бедноту можно называть сельским пролетариатом. Они уже по сути не крестьяне, не могут хозво свое вести.

Крайние группы растут, а средняя уменьшается. Маргинальная часть приближает деревню к революции.

Маркс -исчезновение крестьянства как класса неизбежно. Мелкое хозяйство не может конкурировать с крупным. Маркс отрицательно относился к крестьянству, считая, что это реакционный класс.

Крестьянство конечно будет стремиться к самосохранению.

Примерно этой же позиции придерживались (Струве ) и российскиесоциал-демократы (Плеханов)-считал, что пролетариат должен блокироваться с самой буржуазией, а не с крестьянством.

Несколько иной была точка зрения Ленина . После первой русской революции понял, что без поддержки пролетарской борьбы крестьянством в России ничего не выйдет. Двойственность крестьянства: 1-труженник-близок к рабочим, 2-мелкий собственник. И в этом смысле он противостоит пролетариату. Ленин понимал, что крестьянство в россии - от того,на чьей стороне будет крестьянство,зависит исход революции. И в период буржуазно-демократической революции необходимо блокироваться с крестьянством.

Троцкий – «двуликий Янус»(бог римский) называл так крестьянство.Тоже имеет в виду тз Ленина.Но в отличие от ленина. Если ленин в силу традиции,характерной ителлигенциии,понимал.что в крестьянство-носитель национальных начал. Какая то идеализация крестьянства была характерна для народничества. Это повлияло на Ленина.А вот троцкий видел революцию пролетарскую как революцию интернациональную,и национальный фактор он считал будет ослаблять революцию пролетарскую. Поэтому для него крестьянство больше реакционный класс.

Близок к этой точке зрения пролетарский писатель Горький . Для него пролетариат-класс,который даже наделен рыцарским благородством,выходит на открытую борьбу.А вот крестьянин в любой момент может предать дело революции,как только получит землю. То есть он видел эту собственническую природу крестьянина! У крестьянина кроме собственного хозяйства интересов не существует!

Точка зрения горького ближе к троцкому.

Диаметрально противоположные взгляды на крестьянство-Толстой Лев . Для него крестьянство-носитель национальных ценностей! Рабочий,ушедший от земли в городЮего сознание деформируется.Легкий труд городской развращает!Пролетариат считал лишенным связи с родной культурой.

Близки к толстовской тз неонародники . Продолжено в программе эсеров.Идеологом являлся Чернов неонародников,который стал лидером партии эсеров.В трудах Чернова получила обоснование идея о том,что крво-трудовой класс и носитель национального самосознания. Общинное сознание.Земля должна быть общей собственностью.Владение землей обусловлено,что земля является приложением труда. В тоже время тоже говорит о двойственности крестьянства. За ликвидацию частной собти,но опять таки трудовой право-если я вложил в эту землю свой труд.значит она моя.

Пока преобладает стремление к национализации.Но не исключено.что может качнуться в другую сторону.

БОЛЬШИНСТВО КРЕСТЬЯН В ГОДЫ ПЕРВОЙ РУССКОЙ революции выступило за национализацию соб-ти. Даже зажиточные. Это означало, что они еще не слишком увлеклись капитализмом.

Эсеры(социал-революционеры) -пока не упущен исторический момент,надо провести социализацию(нет вообще никакого соб-ка юридически,соб-ю являются все). А (социал-демократы)Ленин-национализация(передача в соб-ть гос-ва.Юридический соб-к,а остальные лишь в пользование, которое может быть закреплено наследственно).

Таким образом мы видим, что современники видели двойственную природу крестьянского сознания. Это соответствовало действительности.

Сторонники неонародничества(Чаянов,Кондратьев) прогресс экономический видели именно в развитии крестьянского хозяйства. Мы видим,что крестьянское мелкое хоз-во даже более устойчиво к колебаниям,чем крупное. Оно будет существовать во все эпохи(И феодализм,и капитализм)Это межформационный класс. Наделяют крестьянство как класс лучшими чертами, которые присущи нашему народу. КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВА-ЭТО ТИП МОРАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ(у буржуазии цель-получение прибыли,а у крестьянина-прокормить себя.Излишек для того,чтобы обменять на другое).Наш крестьянин был совок)))Мы привыкли к неприхотливому образу жизни. Из-за религии.Ибо это вторично. Отсюда и отношение к труду1труд-мерило всех ценностей2но с др стороны крестьянин-не трудоголик. Труд для того.чтобы поддерживать жизненный статус,а душа должна думать о спасении души. Православные праздники. Русский гуляет как и работает от зари до зари. Этого не понимает ленин,который сам воспитан в протестанских традициях.

Крестьяне не любили пахать плугом - глубокая вспашка).Неглубокая вспашка-достижение народной экономии. Плуг-диверсия. Принесло сх больше вреда,чем пользы.Произведен германскими.Академики этого не понимали,а крестьяне на интуитивном уровне знали.

Труд как средство для духовной работы. Праздник души. Сводоба души. Сейчас конечно взгляд другой – сугубо протестанский. Это означает, что наше сознание меняется.

В деревню проникают носители городской культуры в начале 20 века. Одновременно это было и фактором революционализации русской деревни. Первые зимние месяцы революции крестьянство молчит. Лишь с апреля волна стачечного движения в крестьянстве. Они шли не синхронно.

Социализм,такое отношение к собти было присуще самому крестьянину.

Крестьяне были совершенно аполитичны. С начала 20 века в деревню активно начинает внедряться эсеровская пропаганда.

Завершая характеристику крестьянства, надо сказать, что оно сильно изменилось в нач 20 века. Оставалось еще единым в плане социально-культурном и правовом. А в соц и мат расслоение.

Теперь подробнее:

В конце XIX - начале XX в. существенно менялся экономический и социальный облик деревни. Крестьянство утрачивало былой патриархальный облик. Наиболее значительные перемены произошли в составе крестьянства, его землеустройстве, хозяйственной деятельности, изменился и сам его быт в результате проведения аграрной столыпинской реформы. Шла ломка общинных порядков. Миллионы крестьян, выйдя из общины, продали свои наделы зажиточной части деревни и устремились в города, пополнив ряды наемных рабочих на фабриках и заводах. Часть крестьян переселилась в Сибирь. Более удачливые смогли наладить свои хуторские хозяйства.

Тем не менее община, несмотря на насильственную ее ломку, не была разрушена, проявив свою устойчивость и живучесть. Аграрно-крестьянский вопрос не был решен, острота социальных противоречий в деревне не была снята. Сохранялись условия для мощного аграрного движения в деревне, которое заявило о себе летом 1917г.

Ускоренными темпами шло расслоение крестьянства на разные по имущественному положению группы. В 1897 г. в сельской местности в 50 губерниях Европейской России жило 81,4 млн. жителей или 87 % населения, но из них занимались сельским хозяйством только 69,4 млн. или 74 %. Другие 12 млн. показали своим основным занятием торгово-промышленную и иную деятельность, т.е. они перестали быть земледельцами. По статистике землевладения 1905 г. уже 17 млн. крестьян не занимались сельскохозяйственным трудом. В селах увеличивалась группа безземельных крестьян.

Раскрестьянивание происходило и в результате переселения крестьян в города. В Епифанском уезде Тульской губернии по данным подворной переписи 1911 г. ушедшие из деревни в конце XIX - начале XX вв. крестьяне распределялись так: до 1895 г. ушло 26 %, в 1896-1900 гг. - 14, в 1901-1905 гг. - 19 и за 1906-1919 гг. - 40 %. С каждым пятилетием уход из деревни нарастал. Часть из них уходила на окраины.

Расслоение крестьянства на группы бедняков, середняков и зажиточных крестьян приобрело в этот период новый характер. Помимо количественного роста слоя маломощных, и на другом полюсе - зажиточных хозяев, развивались и качественные изменения, связанные с товарно-рыночными отношениями. У бедняков это было интенсивное расширение сфер приложения труда: занятий промыслами, наем на временные работы, уход отдельных членов семьи на заработки и т.п. Для зажиточных хозяев было характерно применение наемного труда (чаще всего временного, сезонного, сдельного), покупка частной земли, приобретение усовершенствованных машин и орудий, удобрений, увеличение аренды. Таким образом, существование обоих слоев было взаимосвязано и взаимообусловлено, иначе беднота была бы обречена на полное обнищание и голодную смерть из-за беспрерывного дробления наделов между наследниками-сыновьями, а сельские богачи и помещики не имели бы рынка наемного труда.

Прежде всего, расслоение было заметно по количеству надельной земли на двор. Самая большая разница в этом случае была между общинами различных регионов страны. Так, в земледельческом центре было много общин со средними наделами в 3-6 дес. на двор; в нечерноземной полосе по 7-10; в Поволжье по 12-15; в Новороссии по 15-20 и т.д. Общероссийские данные и отражают именно районные различия, а также различия между категориями крестьян: бывшие помещичьи в среднем имели в 1905 г. наделы по 6,7 дес.; бывшие государственные - по 12,5; прибалтийские крестьяне - 36,9; башкиры -28,2; казаки 52,7 дес.

Внутри общин надельная земля распределялась, как правило, более равномерно, пропорционально числу мужских душ, и благосостояние зависело от числа семейных работников, но чаще всего от размеров арендованной и купчей земли. Все данные обследований доказывают, что больше арендовали и покупали землю самые зажиточные дворы и тем самым усиливалась степень расслоения. Например, разница по обеспечению надельной землей внутри общин между бедняками (посев до 3 дес.) и зажиточ¬ными (посев более 10 дес.) была в 2-3 раза, по арендованной земле - в 5-10 раз, по купчей - в 50 и более раз (данные по уездам Пермской, Самарской и Саратовской губерний).

Тяжелым бременем на крестьян ложились налоги. Кроме прямых налогов, которые с 1901 по 1912 г. понизились с надельных земель на 20 %, на село приходилось большинство косвенных налогов, а последние постоянно росли. Только обложение водки выросло со 144 до 256 млн. руб., сахара с 27 до 46 млн. руб., табака, нефтяных продуктов, спичек - в полтора раза. Всех налоговых платежей на душу сельского населения в 1901 г. приходилось 8,7 руб., в 1912 г. - 10,18 руб. Однако доля налогов в процентах к доходу за эти годы понизилась с 28,7 до 23,7, что свидетельствовало о более быстром росте доходности хозяйств. По данным бюджетных обследований крестьян Воронежской губернии у бедняков прямые налоги составили 10 % дохода, у зажиточных - 5,4 %, а косвенных налогов больше приходилось на богатые дворы.

Наличие различных социальных групп затрудняет решение вопроса о том, происходило ли в среднем обнищание русского крестьянства в этот период. Крестьянские расходы на потребительские товары неуклонно увеличивались (почти в 2 раза за 10 лет), возрастали, и довольно значительно, денежные вклады крестьян в сберегательных кассах и кредитных кооперациях, росли заработки батраков и крестьян на отхожих промыслах. В 1900-1914 гг. увеличилось производство зерна на душу населения, а также производство мяса, молочных продуктов, яиц - даже с учетом экспорта.

Чрезвычайно сложные и многоплановые проблемы объединены понятием "рабочий вопрос" в России. К ним относятся формирование рабочего класса, численность и структура, состав, условия труда и уровень жизни рабочих, правовое и политическое положение и др. С учетом исследовательских задач монографии, автором очерка поставлена триединая задача: исследовать взаимоотношения между правительством - предпринимателями - рабочими, ибо политика, проводимая государственной властью, была одним из существенных рычагов, регламентирующих отношения предпринимателей и рабочих (главным образом, через фабрично-заводское и трудовое законодательство). Социальная политика, осуществляемая владельцами предприятий, являлась не только регулятором их взаимоотношений с рабочими, но и важной сферой предпринимательской деятельности 1 .

Власть, предприниматели и рабочие в 1860-1870-х гг.

60-70-е годы XIX века - начало больших перемен в стране. Это было и время интенсивного старта в попытках решения "рабочего вопроса". Падение крепостничества явилось одним из величайших событий в истории России XIX века. С реформой 1861 г. были связаны коренные изменения в политической и социально-экономической жизни страны. Одним из важнейших ее итогов было образование свободного рынка наемного труда людей, лишенных средств производства и живущих исключительно продажей своей рабочей силы.

Система наемного труда стала основой развития народного хозяйства России. Быстрое развитие капитализма в пореформенный период умножало ряды наемных рабочих, превращало их в класс российского общества. Последнее было неразрывно связано и с промышленной революцией, происходившей в стране в 50-90-е годы XIX века.

В ходе промышленной революции в России была создана и утвердилась крупная машинная индустрия, и сложился новый социальный тип постоянных рабочих, концентрировавшийся на крупных предприятиях в ведущих промышленных центрах страны (о численности рабочего класса России см. табл. 1). Шло формирование рабочего класса, основу которого составляли постоянные рабочие, лишенные средств производства, разорвавшие связь с землей и собственным хозяйством и весь год трудившиеся на фабриках и заводах.

Таблица 1. Численность рабочего класса России с 1860 по 1900 г. (в млн. человек)*

Категории рабочих	1860 г.	1880 г.	1890 г.	1900 г.
Рабочие крупных капиталистических предприятий	0,72	1,25	1,50	2,81
В том числе: фабрично-заводские горнозаводские и горные транспортные (железнодорожники и судорабочие пароходств)	0,49** 0,17 0,06	0,72 0,28 0,25	0,84 0,34 0,32	1,70 0,51*** 0,60
Строительные	0,35	0,70	1,00	1,40****
Рабочие мелкой, кустарно-ремесленной (городской и сельской) промышленности	0,80	1,50	2,00	2,75
Чернорабочие, поденщики, грузчики, возчики, землекопы, лесные рабочие и пр.	0,63	1,20	2,00	2,50
Сельскохозяйственные	0,70	2,70	3,50	4,54*****
Итого:	3,20	7,35	10,00	14,00

* Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1989. С. 273.
** Включены и мануфактурные рабочие.
*** Без учета вспомогательных рабочих
**** данные за 1897 г.
***** Без учета рабочих Финляндии, общая численность которых в 1900 г. достигала 150 тыс. человек.

К началу 1860-х годов в обрабатывающей промышленности России большинство рабочих, бывших, как правило, оброчными крестьянами, принимались на фабрики на условиях вольного найма. В горнозаводских производствах также начал применяться вольнонаемный труд. Вместе с тем в российской промышленности был еще широко распространен и принудительный труд. Так, накануне реформы 1861 г. из общего числа всех российских рабочих (800 тыс. человек) треть составляли крепостные. В первые пореформенные; годы сократилась численность рабочих на вотчинных и посессионных мануфактурах за счет ухода их в деревню.

Предшественниками пролетариата капиталистической эпохи были как крепостные, так и вольнонаемные рабочие. Но генетическим, непосредственным предшественником фабрично-заводского пролетариата являлись, в первую очередь, вольнонаемные рабочие, выросшие вместе с капиталистической индустрией из "купеческого заведения". Уже накануне реформы 1861 г. такие рабочие составляли подавляющее большинство на промышленных предприятиях, и, прежде всего, на текстильных фабриках центра страны.

Обычно, вплоть до 1880-х годов, маем рабочих на фабрично-заводские предприятия практиковался на основе "словесного" или письменного договора сроком! на год, чаще всего "от Пасхи до Пасхи". До истечения установленного срока у рабочих забирались в контору паспорта, и они фактически лишались свободы, не имея права требовать досрочного расчета. Произвол предпринимателей ничем не ограничивался, хотя правительство и предпринимало некоторые шаги в направлении "попечения" о рабочих.

Типичными в это время были правила внутреннего распорядка Московского металлического завода Гужона. В них было записано: "Воспрещается оставлять фабрику до истечения договорного срока без согласия на то хозяина или требовать от него до того срока какой-либо прибавки платы сверх установленной. За стачку между работниками прекратить работу прежде истечения установленного с хозяином срока для того, чтобы принудить его к возвышению" получаемой ими платы, виновные подвергаются наказаниям, определенным "Уложением о наказаниях" (ст. 1358, изд. 1866 г.)".

В то же время предприниматели имели право по своему усмотрению уволить рабочего в любое время за "дурную работу" или за "дерзкое поведение". Регламентировался не только их труд, но и личная жизнь: на многих предприятиях рабочие обязаны были в принудительном порядке покупать товары в хозяйственной лавке по завышенным ценам; проживавшие в фабричных казармах отлучались в определенные сроки. Рабочие не были защищены от издевательств и оскорблений со стороны хозяина и его подручных. В Москве, например, даже в начале 90-х годов XIX в. на фабрике "Карл Тиль и К°" применялись розги.

Однако уже к концу 1850-х годов в правительственных кругах среди наиболее либеральных их представителей зрело понимание того, что с освобождением крестьян уже нельзя сохранять прежние законы о рабочих, что необходимость разработки фабрично-заводского законодательства очевидна. В периодической печати всех направлений раздавались голоса с призывами к решению "рабочего вопроса" с умеренно-либеральных позиций. С этого времени различными российскими ведомствами стали создаваться одна за другой особые комиссии. Первая из них была образована в 1859 г. в Петербурге при столичном генерал-губернаторе. В ее работе активное участие принимали петербургские предприниматели. На комиссию была возложена задача провести обследование фабрик и заводов Петербурга (и его уезда) - крупнейшего торгово-промышленного центра, где было сконцентрировано и наибольшее число рабочего населения.

Итогом работы комиссии стала подготовка "Проекта правил для фабрик и заводов в С.-Петербурге и уезде", регламентировавших условия труда рабочих и ответственность предпринимателей.

Проектом сохранялись известные нормы традиционной регламентации фабричной жизни (определение размера заработной платы, штрафов за те или иные проступки, распределение рабочих часов и т.п.). Однако по новым правилам запрещалось применение труда детей до 12-летнего возраста, ночная работа несовершеннолетних (12-16 лет), а также ограничивалось 10 часами рабочее время детей 12-14 лет. Проект намечал установить определенные санитарные нормы на фабриках и в жилых помещениях и впервые - ответственность предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. Надзор за исполнением этих правил возлагался на фабричную инспекцию из чиновников. Ей предоставлялось право в любое время обследовать фабрики и требовать сведения о зарплате рабочих, условиях найма и пр.

Проектируемые правила высоко оценивались российскими чиновниками. Они считали возможным распространить их действие на всю империю. Проект был разослан для ознакомления губернской администрации и предпринимателям.

Оценки и мнения о нем были неоднозначны и во многом противоречивы и в среде промышленников, и в среде местной администрации. Большинство крупных петербургских фабрикантов признали его "удовлетворительным", а законодательное регулирование работы малолетних - выгодным для себя. Несмотря на то, что на предприятиях С.-Петербурга, в сравнении с другими промышленными центрами страны, трудилось значительно меньше детей до 12 лет, однако и здесь нашлись открытые противники ограничения труда малолетних. В этой части законопроект оценивался ими как "не вполне положительный". Напротив, многие заводчики и фабриканты Центрально-промышленного района решительно выступили против его основных пунктов. Московские предприниматели были против ограничения детского труда, введения правительственного фабричного инспектората и требовали "поставить их судьями в их собственном деле". Они ставили под сомнение соблюдение требований техники безопасности, не соглашались нести ответственность за увечья рабочих.

Многие предприниматели выступали против правительственной инспекции фабрик. Особенно резкой и почти единодушной была их позиция в отношении права, предоставляемого фабричному инспектору, посещать промышленные предприятия "в любое время суток". Многие видели в этом "оскорбительное для их чести недоверие к фабрикантам" и считали, что надзор за фабриками должен быть подчинен Мануфактурному совету, соответственно его Московскому отделению и местным мануфактурным комитетам, т.е. самим фабрикантам. Эта позиция московских торгово-промышленных кругов разделялась многими промышленниками, прямо и открыто заявлявшими:

"Надзор за фабриками должен быть вверен самим фабрикантам". Эти требования предпринимателей были поддержаны Мануфактурным советом, а его Московское отделение выразило готовность взять на себя функции контроля за исполнением проектируемых правил в тесном контакте с полицией.

Дальнейшая работа над проектом была продолжена Особой комиссией по пересмотру фабричного и ремесленного уставов, известной как комиссия А. Ф. Штакельберга (член Совета министра внутренних дел), созданной в этом же году по представлению министра финансов А. М. Княжевича Александру II. В нее были переданы наработки комиссии 1859 г., отзывы на проект правил, поступившие с мест от предпринимателей, и др.

Все эти материалы были учтены комиссией Штакельберга при разработке Устава о промышленности, предполагавшего довольно широкие реформы. Центральное место в нем занимали статьи, регламентировавшие взаимоотношения предпринимателей и рабочих.

В своей работе составители законопроекта использовали накопленный опыт западноевропейского законодательства. Важнейшие проектируемые изменения и нововведения касались работы детей и несовершеннолетних и создания промышленных судов с выборными судьями от фабрикантов и рабочих поровну. По проекту нового фабричного устава на работу не допускались дети, не достигшие 12-летнего возраста, продолжительность рабочего дня для несовершеннолетних (от 12 до 18 лет) устанавливалась не более 10 часов в сутки, ночные работы для них запрещались. Ответственность за нарушение этих правил возлагалась на предпринимателей, контроль за ними - на особую правительственную инспекцию с широкими правами и полномочиями.

Но законопроекту сохранялось наказание рабочих за участие в стачках, но формально вводились взыскания с хозяев за их соглашения между собой с целью понижения заработной платы. Провозглашалась необходимость "обеспечения" рабочих при несчастных случаях. Почти половина параграфов устава (130 из 259) отводилась созданию и регламентации деятельности нового для российского законодательства института - выборным промышленным судам. В фабрично-заводских центрах разбирательству последних подлежали конфликты, связанные со стачками, штрафами, нарушениями обязательных постановлений, вознаграждениями рабочих за увечья и т.п. Законопроект предполагал предоставление рабочим известной свободы стачек и свободы организаций.

Однако в условиях самодержавного режима либеральная идея примирительного разбирательства в органах, составленных из выборных представителей капиталистов и рабочих, была подменена казенно-бюрократическим подходом к разрешению рабочего вопроса. В итоге рассмотрение споров, возникавших между рабочими и предпринимателями, было передано мировым судьям, которые назначались из представителей господствовавших классов. В промышленных центрах мировыми судьями зачастую становились сами промышленники.

Разработанный закон о промышленных судах, предполагавший гласность и ведение дел в свободное для рабочих время, мог стать для них крайне важным и полезным. Предусматривалось достаточно широкое применение будущего закона: общему фабричному надзору подлежали не только крупные промышленные предприятия, но и мелкие ремесленные и кустарные мастерские с применением наемной рабочей силы.

Общий характер нового законопроекта, несомненно, имел либеральный характер. Однако, как и множество других аналогичных проектов, он был благополучно положен под сукно в министерских архивах. В этот период самодержавное правительство еще могло обходиться старыми законодательными нормами и местными административно-полицейскими мерами. Последовательное осуществление заложенных в проекте либеральных идей в "рабочем вопросе" еще не стало жизненной необходимостью. Сказывалось и противодействие российских предпринимателей (особенно московских, последовательно выступавших против двух принципиальных пунктов: введения фабричной инспекции и ограничения применения детского труда), позицию и давление которых не могло не учитывать и, безусловно, учитывало правительство. Но не это обстоятельство стало главной причиной неутверждения закона.

В целом, несмотря на отдельные предполагаемые ограничения (с некоторыми из них московские промышленники примирились), проект открывал им вполне реальные возможности и преимущества: свободу создания и функционирования предпринимательских союзов и буржуазных примирительных учреждений. Однако обстановка в стране была такова, что в условиях реформирования 60-х годов и главное и главное внимание правительственных кругов, и настроения в обществе сосредоточивались на других реформах, и прежде всего по крестьянскому вопросу. Вместе с тем к 1866 г., когда происходило окончательное рассмотрение законопроекта, предложенного комиссией Штакельберга, правительство по существу свертывало курс на прогрессивные реформы в стране и брало курс на усиление реакции.

В 60-70-е годы XIX в. положение рабочих оставалось бесправным и характеризовалось жестокими формами труда. Зачастую на фабрично-заводских предприятиях действовали пра-вила внутреннего распорядка, составленные самими владельцами и вводимые без всяких объяснений рабочим. Один из первых фабричных инспекторов Московской губернии, профессор Московского университета И. И. Янжул констатировал: "Хозяин фабрики - неограниченный властитель и законодатель, которого никакие законы не стесняют, и он чисто ими распоряжается по-своему, рабочие ему обязаны "беспрекословным повиновением", как гласят правила одной фабрики".

В Московской губернии наиболее типичным был 12-часовой рабочий день, но на ряде предприятий он продолжался 14, 15, 16 часов и больше. На большинстве фабрик велико было число рабочих дней в году, а воскресные работы - обычным явлением. Рабочие подвергались крайнему произволу со стороны хозяев. Последние включали в рабочий договор такие пункты, которые лишали рабочего всякой свободы. Система штрафов была развита до виртуозности. Нередко размер штрафов совсем не определялся заранее. И. И. Янжул неоднократно находил в правилах многих фабрик лаконичную запись: "Замеченные в нарушении фабричных правил штрафуются по усмотрению хозяина".

Штрафы с рабочих, взимавшиеся по самым разнообразным поводам и без повода, без указания причины, поступали в полное распоряжение предпринимателя. Они доходили иногда до половины заработка, т.е. рабочий из заработанного рубля отдавал хозяину 50 коп. Бывали случаи, когда сверх штрафов назначалась еще неустойка, например, 10 рублей за уход с фабрики. Общая сумма штрафов достигала на некоторых фабриках нескольких тысяч рублей в год и являлась немаловажным источником дохода.

Фабриканты считали себя вправе, вопреки закону, запрещавшему им самовольно понижать заработную плату, до истечения срока договора, уменьшать ее в любое время по своему усмотрению.

Как свидетельствовал И. И. Янжул, рабочие страдали от крайней неопределенности сроков выплаты зарплаты. Как правило, они не оговаривались в рабочем договоре, и хозяин выдавал деньги рабочим или два раза - на Пасху и Рождество, или три, четыре раза (иногда чаще) в год. Все зависело от воли хозяина.

Рабочие должны были выпрашивать у фабриканта заработанные ими деньги как особую милость. На некоторых фабриках практиковался и такой порядок: они совсем не выдавались рабочему на руки в течение года (до окончания срока по найму). Деньги, необходимые ему для податей, отсылались прямо волостным старшинам или старостам. При таких порядках рабочий вынужден был кредитоваться в фабричных лавках, неоплатным должником которых он зачастую был весь год. Фабричные лавки давали такой доход фабрикантам, что некоторые их владельцы ставили в условие найма рабочих обязательство брать продовольствие только у хозяина. По словам Янжула, большая доля барыша некоторых фабрикантов была именно от продажи товаров из фабричных лавок, а не от фабричного производства. При этом санитарные и гигиенические условия работы и жизни рабочих на фабриках были ужасны.

Конец 1860 - начало 1870-х годов ознаменовались нарастанием недовольства рабочих и усилением рабочего движения. Особенно обостряются отношения между рабочими и предпринимателями в текстильной, прежде всего хлопчатобумажной, промышленности - ведущей отрасли в стране.

Широкий резонанс получила стачка на Невской бумагопрядильне в Петербурге в мае 1870 г., в которой приняло участие 800 ткачей и прядильщиков. Их требование - увеличение сдельной оплаты труда. Суд над ее организаторами сделал достоянием гласности дикий произвол на фабрике. Присяжные заседатели осудили зачинщиков всего на несколько дней ареста, а вышестоящая судебная инстанция вообще всех оправдала. Это обстоятельство вызвало правительственный запрет на публикацию в прессе сведений о стачках и издание секретного циркуляра, но которому губернаторам рекомендовалось не допускать "дела" о стачках до судебного разбирательства и высылать их зачинщиков в административном порядке.

В августе 1872 г. произошла громадная стачка на Кренгольмской мануфактуре с числом рабочих 7 тыс. человек. Характер требований и настойчивость, с какой рабочие их отстаивали, сделали ее выдающимся событием рабочего движения своего времени.

Стачки на Невской бумагопрядильне и на Кренгольмской мануфактуре дали основание для публикации в печати заявлений о появлении в России "рабочего вопроса". События па Невской бумагопрядильне в мае 1870 г. оцениваются исследователями как поворотный пункт в политике правительства в "рабочем вопросе".

В правительственных кругах России вновь возникли давние разногласия по коренному вопросу - о двух возможных путях предотвращения революционной угрозы. По мере того, как становилась очевидной несостоятельность политики репрессий, усиливались голоса сторонников дальнейших реформ.

В связи с выступлениями рабочих Невской бумагопрядильни МВД издало циркуляр от 6 июля 1870 г., в котором признавалось, что эта стачка "явление совершенно новое, до сего времени еще не проявлявшееся". Циркуляр был разослан на места губернаторам с требованием, "чтобы они имели самое строгое и неослабное наблюдение за фабричным и заводским населением". Вслед за этим, в октябре, министр внутренних дел А. Е. Тимашев в докладе Александру II поставил вопрос о необходимости разработки закона, регламентирующего "взаимоотношения фабрикантов и рабочих, а также нанимателей и нанимающихся вообще". А. Е. Тимашев считал необходимым установить известные пределы эксплуатации рабочих предпринимателями (потенциально опасной в социальном аспекте) и создать для них гарантированную правовую основу, обеспечивающую неукоснительное выполнение рабочими соглашений о найме. Необходимость такого подхода звучала и в словах министра юстиции гр. К. И. Палена, делавшего акцент на "повсеместно замечаемую распущенность в рабочем сословии и совершенное неуважение к договорам"; зачастую рабочие нарушают договор, заключенный с предпринимателем, бросают работу, в итоге хозяева очень часто остаются без работников.

В октябре 1870 г. была создана под председательством генерал-адъютанта Н. П. Игнатьева, члена Государственного Совета, в прошлом петербургского генерал-губернатора, "Комиссия по урегулированию отношений найма". На нее возлагалась задача разработать меры по "улучшению быта рабочих". Комиссия оказалась в сложном положении, ибо ей предстояло в своей деятельности руководствоваться "высочайшей волей относительно наилучшего обеспечения рабочего класса и установления прочных отношений между нанимателями и нанимающимися", что соответствовало попечительному курсу правительственной политики в "рабочем вопросе".

Однако такое направление, определявшее деятельность комиссии, вступало в явное противоречие с представлениями ее членов по вопросу, которым предстояло заниматься. Изначально он расценивался как имевший "некоторые исключительные свойства" и касался "таких отношений, которые в существе весьма мало зависят от регламентации закона, требования его в этом случае по преимуществу формальны".

С началом работы "Комиссии по урегулированию найма" значительно возросло внимание к "рабочему вопросу" и в обществе, и в печати различных направлений. Оно усиливалось под влиянием событий европейского рабочего движения, ознаменовавшегося попыткой создания первого пролетарского государства - "Парижской Коммуны". "Глубокими переворотами в Европе не можем быть не затронуты и мы в наших делах - какой бы домашний характер они ни носили", - констатировал В. П. Безобразов. По наблюдениям П. Парадизова, никогда "русская печать всех направлений не уделяла столько внимания "рабочему вопросу", как в этот период".

Обсуждение проекта выявило различные подходы и мнения, зачастую весьма противоречивые. Отзыв министра финансов (1872 г.), содержавший довольно много замечаний по отдельным положениям, в целом высказывал полное удовлетворение подготовленным законопроектом. В нем отмечалось, что в проекте достигнуто сочетание "высочайшей воли" с поставленной комиссией перед собой задачей "всемерно избегать регламентации отношений между нанимателями и нанимающимися с ограничением касающихся сего предмета правил закона пределами самой строгой необходимости и предоставлением полного простора взаимному добровольному соглашению сторон" 33 . Проект комиссии Игнатьева отвечал, по оценке петербургского градоначальника Д. Ф. Трепова, стоявшим перед правительством задачам, так как "по возможности уравновешивает перед лицом закона нрава обеих сторон, как нанимателей, так и нанимающихся, допуская лишь те отступления от безусловного начала правомерности, которые вызываются и оправдываются практической необходимостью".

В среде российских промышленников игнатьевский проект подвергся критике в основном по вопросам, касавшимся продолжительности рабочего времени и возрастного ценза малолетних. Выступая в комиссии Общества для содействия русской промышленности и торговле (далее - ОДСРПиТ) в Петербурге, предприниматели высказались за применение труда детей с 10-летнего возраста. Московский биржевой комитет подтвердил заключение Московского отделения Мануфактурного совета, по которому запрещался труд детей до 11-летнего возраста и ограничивалось рабочее время малолетних (11-15 лет) 10-ю часами в сутки; в случае круглосуточных работ - в течение суток не более 8 часов.

На первом Всероссийском торгово-промышленном съезде, состоявшемся в 1870 г. в Петербурге, была принята резолюция о том, чтобы "в новом уставе о фабричной и заводской промышленности ограничение числа рабочих часов для взрослых и малолетних и самое допущение последних к работе было бы согласовано с узаконениями, составленными в последнее время по этому предмету в других государствах" 36 .

Вместе с тем против законодательной охраны рабочих выступил крупный чиновник, известный общественный деятель, секретарь ОДСРПиТ К. А. Скальковский, заявивший, что "на Западе возможно ограничить работу малолетних, у нас же нет... В России подобная мера была бы стеснительна и отразилась бы тяжело на самом рабочем классе, который чрезвычайно беден". Горячую тираду в защиту "свободного народного труда" произнес фабрикант Сыромятников. Но большинство участников съезда, состоявшее из представителей профессуры, чиновников и др., всецело поддержало законодательное оформление охраны труда рабочих.

При всем разнообразии высказанных мнений и оценок по отдельным пунктам в целом "Устав о личном найме рабочих и прислуги" официальными кругами (в том числе и в Министерстве финансов) был признан слишком "прорабочим", недостаточно учитывавшим интересы предпринимателей и промышленности, что главным образом и предрешило его судьбу. В основе своей проект фактически представлял попытку эклектического соединения несовместимых идей и тенденций. Законопроектом предполагалось допускать при строжайшей регламентации организацию артелей (какое-то развитие инициативы рабочих) и вместе с тем введение рабочих книжек, являвшихся средством ограничения свободы рабочих, удушения их элементарной "самодеятельности".

В январе 1872 г. проект был передан в Госсовет, но его обсуждение не состоялось. В этом же году он был переработан в Министерстве внутренних дел. Затем направлен на отзыв в соответствующие ведомства, вновь были получены разнообразные отзывы, и на этом работы прервались. Они возобновились в созданной в 1874 г. междуведомственной комиссии под председательством П. Л. Валуева. Для более эффективной и результативной работы ей предоставлялось право подготовленный проект внести в Госсовет без предварительных заключений различных ведомств. В нее были переданы все материалы комиссии Игнатьева.

П. А. Валуев непосредственно сам занимался сведением в единый документ наработок предыдущих проектов. При этом он целенаправленно исключал статьи, которые или содержали либеральные настроения его предшественников, или допускали развитие "самодеятельности" рабочих. Из законопроекта были исключены положения об артелях, а статьи о рабочих книжках стали центральными в работе комиссии.

В марте 1875 г. работы комиссии были завершены. В итоге были разработаны три законопроекта: "Положение о найме рабочих" "Правила о найме прислуги" и "Правила об отдаче и приеме в обучение ремеслам, мастерствам и техническим производствам". Вместе с полученными отзывами от заводчиков и фабрикантов законопроекты были направлены в Госсовет. С января 1876 г. началось их обсуждение, выявившее серьезные разногласия, в конечном итоге было решено ограничиться изданием правил только для основных категорий рабочих: фабричных, строительных и сельских, снизив при этом уровень требований но охране труда; принцип обязательности рабочей книжки не был поддержан. Такое решение в одной из записок Госсовета мотивировалось тем, что предполагавшаяся отмена паспортов не была проведена в жизнь, следовательно, отпадала и необходимость в рабочих книжках. Позднее, в феврале 1880 г., Госсовет уже более категорично констатировал - в том числе и за подписью Валуева, - что "нельзя не опасаться, чтобы новый закон о рабочих, построенный на вышеуказанном начале (имелось в виду введение рабочих книжек. - Л. К.), в случае его утверждения не послужил поводом и средством к усилению, а может быть, к более успешным, нежели до сих пор, преступным попыткам означенного рода", т.е. ниспровержения существующего строя.

Министерству юстиции поручалось разработать в законодательном порядке правила о карательных мерах и о нормах их применения к возможным нарушителям готовившихся законов. К весне 1879 г. такие правила были подготовлены. Некоторое время работы комиссии над законопроектом еще продолжались. Она оставила после себя обширный законопроект и большое делопроизводство. Но многолетняя деятельность валуевской комиссии, равно как и ее предшественниц, закончилась также безрезультатно.

В обстановке все более нараставшего социального напряжения, роста стачечного движения в стране царским указом от 4 февраля 1880 г. Госсовету предписывалось рассмотреть вопрос о целесообразности утверждения законопроекта. Одновременно подчеркивалась предпочтительность издания отдельных правил о найме по представлениям министров в случае возникавшей необходимости. Исходя из сложившейся ситуации, Госсовет признал принятие подготовленных законов несвоевременным.

Впервые в России вводилось обязательное страхование рабочих на случай болезни. При этом лечить рабочих должны были за счет предпринимателей (как и по закону 1903 г.). Последние обязаны были бесплатно оказывать рабочим необходимую первую медицинскую помощь непосредственно на предприятии и обеспечивать амбулаторное лечение. Во всех остальных случаях (больничное лечение, родовспоможение и др.) владелец предприятия, не имевший собственной больницы, по договоренности с близлежащими земствами или городскими медицинскими учреждениями мог проводить лечение своих рабочих там. При отсутствии таких учреждений с него вообще снималась ответственность за оказание рабочим медицинской помощи.

Закон о страховании от болезней не имел аналога в действующем российском законодательстве. Суть его состояла в принудительном, обязательном страховании рабочих данного предприятия, объединенных для этой цели в фабричные больничные кассы, Минимальное количество членов кассы устанавливалось в 200 человек (предприятия с меньшим числом рабочих объединялись в одну общую кассу). Капитал больничных касс, предназначенный для выплаты пособий, складывался из обязательных взносов рабочих в размере 1-2% от заработной платы (в зависимости от количества участников и решения собрания се членов), а также доплат промышленников, равных 2/3 суммы общего взноса рабочих. Туда же шли и штрафные капиталы. Фактическим хозяином кассы становился владелец предприятия, поскольку ее средства находились в его ведении (во избежание их использования к качестве стачечного фонда на случай забастовки). Провозглашенное законом самоуправление больничных касс осталось лишь на бумаге. Практически управление ими передавалось в руки предпринимателей и под строгий контроль администрации. Общие собрания всех членов касс не допускались. Они заменялись собраниями уполномоченных (не более 100 человек), на которых председательствовал владелец предприятия или уполномоченное им лицо. В правлении кассы рабочие имели перевес над представителями хозяина всего в один голос (при обязательном нечетном числе членов правления). Таким образом, если кто-либо из рабочих занимал сторону предпринимателя, последний получал большинство голосов. Не случайно создание больничных касс происходило в условиях острой борьбы между рабочими и предпринимателями, стремившимися провести своих сторонников в правление, что вызывало бесконечные конфликты.

Законом 1912 г. был внесен ряд изменений в порядок исчисления страхового обеспечения. Так, размер пенсии и пособий определялся из расчета 280 рабочих дней в году (вместо прежних 260). В некоторых случаях (полная потеря зрения, обеих рук или ног) пенсия равнялась полной заработной плате, Для работающих женщин полагалось 6-недельное пособие по случаю родов, размер которого определялся от половины до полной заработной платы.

Пособия по болезни выдавались и до 1912 г., но тогда они целиком зависели от предпринимателя и выплачивались преимущественно за счет штрафных капиталов. Естественно, размеры их были незначительны. Теперь больничные кассы начинали выплаты с четвертого дня заболевания. Рабочий, застрахованный в установленном порядке па случай увечья, получал пособие со дня несчастного случая. Пособия по болезни должны были выплачиваться в течение не более 26 недель, а при повторных случаях - не более 30 недель в году. Вследствие несчастного случая они выдавались в течение первых 13 недель, а затем, по установлении степени трудоспособности, увечному рабочему назначалась пенсия, которая шла уже через страховые товарищества. Пособия по болезни или увечью устанавливались законом в размере от 1/2 до 2/3 заработной платы (если на иждивении пострадавшего были жена и малолетние дети), во всех остальных случаях - в размере от 1/4 до 1/2 заработной платы.

Пенсии при полной потере трудоспособности устанавливались законом 1912 г., как и законом 1903 г., в размере 2/3 средней заработной платы из расчета 280 рабочих дней плюс натуральные выдачи (продукты, квартира), если они имели место, а при частичной - в зависимости от степени утраты трудоспособности. Пенсии за умершего от несчастного случая рабочего выплачивались: вдове - 1/3, детям - 1/6, в целом же выплаты не превышали 2/3 заработной платы умершего. Наконец, по закону 1912 г., как и по закону 1903 г., предусматривалась возможность замены пенсии единовременной суммой (10-кратная капитализация пенсии).

Предприниматели добились осуществления почти всех требований, выдвигавшихся ими в ходе подготовки страховых законен, что нашло отражение в законодательном акте 23 июня 1912 г. Однако они не спешили с его реализацией, тем более что точная дата вступления закона в действие не была обозначена. Несмотря на длительную подготовку законопроектов, накануне введения закона в действие "правительство и промышленные круги оказались по многим причинам неподготовленными" к их практическому осуществлению, - констатировал Совет съездов представителей торговли и промышленности. Так, организация больничных касс началась лишь с середины 1913 г., и, по официальным данным, к 1 июля 1914 г. в России действовало (пли находилось в процессе организации) 2860 касс, охватывавших более 2 млн рабочих, что составляло 89% предусмотренных законом касс (86% рабочих). Начали же функционировать лишь 63% всех больничных касс, охватывающие 64% рабочих. К 1 апреля 1916 г. число действующих касс возросло до 2254 с 1762 тыс., участников, однако это было намного меньше, чем планировалось летом 1914 г. В итоге к апрелю 1916 г. страхованием было охвачено менее 3/4 общего числа фабрично-заводских рабочих, па которых распространялся закон о государственном страховании.

Медленнее, чем предусматривалось первоначально, шло создание и окружных страховых товариществ. При этом зачастую не соблюдалась предусмотренная законом синхронность их открытия с организацией больничных касс. Если страховое товарищество еще не функционировало, то больничные кассы освобождались от выдачи пособия увечным рабочим и похоронных денег. И таких случаях, а они были весьма многочисленны, вступал в действие закон 1903 г., по которому все обеспеченно пострадавших рабочих подлежало индивидуальной ответственности предпринимателей. Напротив, на практике было много таких примеров, когда на предприятиях действовали страховые товарищества и еще не функционировали больничные кассы. Безусловно, это осложняло ведение страховых операций.

Обобщенную картину деятельности больничных касс воспроизводят расчеты Народного комиссариата труда 1919-1920 гг. По неполным данным за 1915 г., были изучены материалы 1605 касс с 1248626 членами, бюджет которых был равен 10,6 млн руб. Взносы рабочих в нем составляли 6,3 млн руб., а предпринимателей - 4,2 млн руб. Из последней суммы 765 тыс. руб. (17,2%) пошло на пособия увечным рабочим, что резко сокращало возможности на врачебную и другие виды помощи. Из общей суммы 10,6 млн руб. было израсходовано на выдачу пособий, 7,1 млн руб., в том числе по общим заболеваниям - 4,5 млн руб. (64,1%), но несчастным случаям -764 тыс. руб. (10,7%), по родам - 725 тыс. руб. (10,2%), на похороны - 289 тыс. руб. (4,1%). При общих заболеваниях средняя величина пособия равнялась 75 коп. в день при заработной плате 1 руб. 25 коп. Таким образом, пособия составляли 60% зарплаты; по закону же кассы могли выдавать от 25 до 50% заработной платы одиноким рабочим и от 50 до 100% - семейным, При родах пособия достигали 51 коп. в день при средней заработной плате в 74 коп., т.е. равнялись 68,9% зарплаты. По закону кассы могли выдавать от 50 до 100% зарплаты. По материалам больничных касс (1914-1916 гг.) видно, что выплаты увечным рабочим составляли значительный и при этом все увеличивающийся процент в бюджете касс. Соответственно они уменьшались для членов семей, что объяснялось ростом числа увечных рабочих, компенсации которым поглощали большую и все возраставшую часть денежных средств касс. Вместе с тем общие данные свидетельствуют о том, что больничные кассы не имели достаточных средств и вынуждены были ограничивать выдачу пособий по минимуму, предусмотренному законом 1912 г. Помощь при заболеваниях членов семей предоставлялась далеко не везде и была совершенно недостаточной.

Однако были и другие примеры. Сошлемся на деятельность больничной кассы Богородско-Глуховской мануфактуры, насчитывавшей 13,5 тыс. членов. Вычеты из зарплаты рабочих в кассу были установлены в 2%. Она выдавала пособия по высшему разряду, установленному законом 1912 г. Пособия по болезни получали и иждивенцы - члены семей участников кассы. В 1915 г. общая сумма выплат по этой статье составила 8,9 тыс. руб. Всего же в 1914 г. было выплачено рабочим 84,3 тыс. руб., в 1915 г. - 124,2 тыс. руб., т.е. 76,5% и 87,1% общей собранной суммы. Условия кассы весьма устраивали рабочих, особенно решение, но которому роженицам выплачивалась зарплата в полном размере 279 . Однако когда касса Богородско-Глуховской мануфактуры постановила выдать пособия одиноким рабочим в размере 2/3 заработка, а также работницам, участницам кассы, отсутствовавшим на работе в связи с болезнью детей, то эти решения были отменены Московским губернским присутствием как "не согласующиеся с законом". Обращение кассы в Совет по делам страхования рабочих не дало положительных результатов.

Законы о страховании ограничивали круг страхуемых как по территориальному, так и производственному признакам, охватывая только часть рабочего класса. Они касались лишь двух видов страхования: в результате несчастных случаев и по болезни. Значительным пробелом в законе, чрезвычайно снижавшим его значение, было исключение страхования по старости, в связи с инвалидностью и смертью. К тому же предусмотренные законом размеры пособий и пенсий были очень низкими, а на практике они зачастую еще более урезывались. По своей сути страховые законы были противоречивы: элементы буржуазного права сочетались в них с полицейско-охранительными мерами, лишая страховые учреждения известной самостоятельности и отдавая их во власть чиновников, полиции и предпринимателей. Реализация страховых законов шла медленно, зачастую тормозилась и нарушалась предпринимателями, ограничивалась административным вмешательством и контролем. Но, несмотря на все издержки, это был первый опыт осуществления государственного (обязательного) страхования в России, проводившийся в русле либерально-буржуазных реформ и сочетавшийся с попытками утверждения правовых норм в рабочем и трудовом законодательстве. В известной мере страховые реформы облегчали экономическое и правовое положение рабочих.



Бурное развитие фабрично-заводской промышленности, торговли и транспорта в пореформенной России обусловили крупные изменения в социальном облике стра­ны. Наряду с традиционными классами - дворянством и крестьянством - склады­ваются новые общественные слои - торгово-промышленная буржуазия и пролета­риат. Постепенное втягивание карельского края в орбиту капиталистической модернизации также способствовало становлению здесь этих новых социальных сил.

Преобладающая роль сельского хозяйства и крестьянских промыслов, относи­тельно слабое развитие промышленности и активный рост торговли определяли осо­бенности формирования местной буржуазии. Для нее основными источниками на­копления капиталов являлись торговля и торгово-ростовщические операции: скупка и перепродажа промысловой продукции, доставка и реализация по повышенным це­нам хлебопродуктов и промышленных изделий, мелкое кредитование, выполнение казенных подрядов. Сказывалось и интенсивное проникновение в наиболее перспек­тивные отрасли промышленности (лесопиление, лесозаготовки, горное дело) крупно­го капитала из ближайших деловых центров страны - Петербурга и Архангельска, а частично и из-за границы. Имел место также и отток местных капиталов в Петер­бург и Финляндию (особенно из северных районов).

Часть буржуазии Карелии составляли потомки купеческих фамилий XVIII - пер­вой половины XIX в. (Антоновы, Базегские, Богатенковы, Захарьевы, Пименовы, Серебряковы и др.), передававшие свои капиталы по наследству. Однако большин­ство буржуазно-предпринимательской элиты являлись выходцами из "неименитой" среды, главным образом из разбогатевших крестьян и, в редких случаях, из мещан. Так, например, основатель и владелец Керетского лесозавода Ф. Савин - местный крестьянин, разбогатевший на операциях по скупке мурманской рыбы и доставке ее в Архангельск и Петербург. Владельцы крупнейших магазинов Петрозаводска в конце XIX в. П. Ипатова, братья Матвей и Михаил Леймановы, Ф. Тихонов выдвинулись из среды жителей пригородных селений. В.Е. Куттуев, ставший в середине 1890-х гг. владельцем Куйтежского железопередельного завода, еще в начале 80-х гг. числился торгующим крестьянином Рыпушкальской волости. Именно выходцы из крестьян, наряду с деятельностью в торгово-посреднической сфере, стали к концу XIX в. наи­более активно включаться в организацию крупных лесозаготовительных операций: Кирьяновы, Кипрушкины и Фершуковы из Ладвы, Афонины и Селиверстовы из Остречинской волос­ти, Кораблевы из Шалы.

В среду формирующейся буржуазии края вхо­дили не только русские, но и карелы (Куттуевы из Олонца, владелец лесного двора в Петрозаводске А. Калинин из д. Онгамукса Спасопреображенской волости, крупный скупщик и торговец П. Григорьев-Тергуев из Ребольской волости и др.), а также представители других национальностей. Судя по документам, выданным на право торговли и про­мыслов, численность крупной буржуазии в крае к середине 1880-х гг. можно определить приблизи­тельно в 300-400 человек 73 .

Процесс формирования пролетариата происхо­дил в основном двумя путями. В старейшей отрас­ли индустрии - казенной металлургии - кадры пролетариев складывались преимущественно из по­томственных мастеровых, освобожденных в 1861 г. от принудительного труда и поступивших на заводы по вольному найму, а также из членов их семей. Для других отраслей промышленности, включая частную металлургию и лесопиление, главным источником комплектования рабочих кадров явилось кресть­янство Олонецкой и некоторых сопредельных уездов Архангельской губернии. Об­становка крупного промышленного производства приводила к постепенному отрыву вчерашних крестьян от земли. По данным фабричной инспекции, к 1898 г. 26% рабо­чих частных предприятий Олонецкой губернии не имели в деревне ни дома, ни земли. Кроме того, многие рабочие лишь формально продолжали числиться держателями деревенских наделов, но не принимали личного участия в их обработке.

Общая численность постоянных фабрично-заводских рабочих в Карелии за че­тыре пореформенных десятилетия увеличилась в 2,3 раза и к 1900 г. составила 3,5 тыс. человек. На первое место к началу XX в. вышла лесопильная промышленность. В ней было занято 1,9 тыс. человек, в том числе 1,5 тыс. - на лесозаводах Карельского! Поморья. В казенной металлургии (на Александровском заводе и его отделениях в Кончезере и Валазме) работало около тысячи человек, в частной металлургии и на { предприятиях прочих отраслей - 0,6 тыс. человек 74 .

Сравнительно немногочисленный отряд промышленных пролетариев Карелии состоял в основном из русских. Карелов среди постоянных заводских кадров даже в начале XX в. насчитывалось немногим более 200 человек. Такое положение в значи­тельной степени объяснялось тем, что западные населенные карелами районы края почти не были затронуты промышленным развитием. Из 23 фабрично-заводских пред­приятий, имевшихся в Карелии к началу XX в., 20 находились в районах с преимуще­ственно русским населением - в Поморье и Прионежье.

Наряду с промышленным пролетариатом в Карелии сложилась значительная про­слойка сезонных рабочих. В конце 1890-х гг. их насчитывалось не менее 45 тыс. Наи­большее количество сезонников (около 35 тыс.) работало на лесозаготовках и сплаве, до 2 тыс. занимались заготовкой и доставкой топлива и сырья для горных заводов и до 8 тыс. трудились на морских промыслах, в судоходстве и на погрузке товаров в портах и на пристанях. Обычно сезонные рабочие работали по найму в течение 2-6 месяцев, а остальное время занимались сельским хозяйством и крестьянскими про­мыслами. По своему социальному облику они являлись сельскими пролетариями и полупролетариями. В отличие от постоянных заводских кадров, среди сезонников было много выходцев из карельских волостей. В конце 1890-х гг. только на лесозаготовках и сплаве насчитывалось не менее 10 тыс. рабочих-карелов.

В условиях продолжавшегося в пореформенной России процесса первоначально­го накопления капитала и сохранения многих пережитков феодальной системы поло­жение формирующегося пролетариата было сложным. Юридический статус его оста­вался неопределенным. Выходцы из деревни, даже много лет проработавшие на промышленных предприятиях, официально по-прежнему считались крестьянами и вынуждены были платить окладные сборы по месту своей сельской приписки. Про­должительность рабочего дня в российской промышленности была самой длинной в Европе, а заработная плата - одной из наиболее низких. Государство, само владев­шее многочисленными казенными предприятиями, проявляло медлительность в уре­гулировании отношений между рабочими и нанимателями, что открывало дорогу предпринимательскому произволу. Некоторые шаги в данном направлении стали предприниматься властью лишь с начала 1880-х гг., но при этом принятие основных законодательных актов по рабочему вопросу (о создании фабричной инспекции - 1882 г., о штрафах - 1886 г., о продолжительности рабочего дня -1897 г.) следовало лишь за всплеском стихийных пролетарских выступлений и носило, по существу, вы­нужденный характер. Создание каких-либо рабочих организаций, в том числе по от­стаиванию профессиональных и экономических интересов, не допускалось.

Условия труда и быта рабочих в Карелии, как и в других окраинных регионах, по ряду важнейших показателей были значительно хуже, чем в основных индустриальных районах России. В 1870-80-х гг. на лесопильных предприятиях края продолжитель­ность рабочего дня составляла 12-14 часов, а иногда достигала и 16 часов в сутки, хотя условной нормой по стране в то время считался 12-часовой рабочий день. Закон от 2 июля 1897 г. установил на крупном фабрично-заводском производстве продолжи­тельность рабочего дня в 11 часов 30 минут, а накануне праздников - 10 часов, однако на ряде лесозаводов Карелии, а также на Усланской картонной фабри­ке Тейфеля по-прежнему сохранялся 12-часовой рабочий день. Широко применялись сверхурочные работы, которые были разрешены специальным правительственным цир­куляром от 14 марта 1898 г. Фабричный инспектор Олонецкой губернии Н. Барышни­ков в связи с этим в отчете за 1898 г. признавал, что с практикой сверхурочных работ инспекция "бессильна бороться за неопределенностью законодательства" 75 .

Уровень оплаты труда в промышленности края был несколько ниже общероссий­ского. На Александровском заводе, по сведениям за 1888-1890 гг., среднемесячный заработок составлял в среднем 14,2 руб. в месяц. В период промышленного подъема 1890-х гг. он вырос и к 1900 г. достиг 17,7 руб. На лесопильных предприятиях края к 1900 г. рабочие, по данным фабричной инспекции, в среднем получали 16 руб., в пароходоремонтных мастерских - 14 руб., на картонном, спичечном и железопередельном производствах - 8,8 руб. в месяц. В то же время в целом по России среднемесяч­ный заработок рабочего, по данным за 1890 г., составлял 15,6 руб., а в 1900 г. - 17,2 руб. (в металлургии и металлообработке - 28,2 руб.) 76 . При этом цены на продукты питания в Карелии были выше, чем в большинстве других регионов страны. Более широкое распространение получила здесь и так называемая «вторичная эксплуата­ция» - выдача зарплаты не наличными деньгами, а продуктами и товарами из заводских лавок по завышенным ценам. Действовала система штрафов и вычетов, ко­торые даже после издания закона о штрафах могли достигать 1/3 заработка.

Сопоставление материалов проведенного в 1896-1897 гг. фабричным инспекто­ром Н. Барышниковым исследования затрат на питание 41 рабочей семьи с данными земского обследования крестьянских хозяйств Олонецкой губернии за 1900-1902 гг. показывает, что нормы потребления основных продуктов питания у рабочих были, как правило, ниже среднего уровня потребления местных крестьян. Так, муки и крупы в месяц на едока в рабочих семьях потреблялось 43,2 фунта, в крестьянских - 69,6 фунта, мяса, соответственно - 2 и 3,2 фунта, масла (животного и растительного) - 0,8 и 1,2 фунта. В то же время рабочие потребляли по сравнению с крестьянами заметно больше сахара (1,4 фунта против 1), чая, кофе и цикория (0,52 фунта против 0,23) 77 , что свиде­тельствует о частичной замене горячего питания в пролетарских семьях чаепитием.

Серьезнейшей проблемой являлось получение социальных пособий в случае вре­менной или постоянной потери трудоспособности. Только на Александровском заво­де существовала вспомогательная касса товарищества (составленная из взносов ра­бочих), из которой назначались небольшие пенсии получившим тяжелое увечье, а также вдовам и сиротам рабочих, погибших на производстве (14-20 коп. в месяц и 1-2 пуда муки) 78 . На других предприятиях до издания закона 2 июня 1903 г. "О воз­награждении потерпевших вследствие несчастных случаев" рабочий-инвалид мог по­лучить пособие только, если он доказал "злое деяние" или упущение со стороны за­водчика. По этому поводу на основе своей практики фабричный инспектор Н. Барышников на страницах губернской газеты с горькой иронией писал, что "уже из факта поступления в промышленное заведение вытекает вина рабочего во всем, что сопряжено с пребыванием в этом заведении".

Неудовлетворительными были и жилищные условия многих рабочих семей. На лесопильных и частных металлургических заводах большинство одиноких и семей­ных рабочих жило в тесных казармах барачного типа или снимало углы в частных домах. Несколько лучше обстояло дело на Александровском заводе, основная масса рабочих которого имела собственные небольшие дома.

Особенно тяжелым было положение рабочих, занятых на лесозаготовках, сплаве и других сезонных производствах, которые не подпадали под действие даже весьма ограниченных законов о фабрично-заводском труде, принятых в 1380-1890-х гг. Вербовку лесорубов и сплавщиков предприниматели вели, как правило, через аген­тов-подрядчиков из числа местных зажиточных крестьян. Подрядчики путем задат­ков закабаляли односельчан и вынуждали соглашаться на самые невыгодные усло­вия, причем письменных договоров найма обычно не заключалось. Рабочий день в лесу и на сплаве продолжался при любой погоде с раннего утра и до позднего вечера. Выходные и праздничные дни зачастую не соблюдались. Плата за тяжелый физиче­ский труд обычно не превышала 2-3 руб. в неделю. Значительная часть заработка сразу же уходила на погашение задатка. Жить сезонникам приходилось в шалашах, землянках или наскоро сколоченных избушках без деревянного пола и потолка. Та­кие избушки, как отмечал земский врач Пудожского уезда, имели площадь до 8-9 кв. метров, но в них на ночлег набиралось по 25-30 человек. Здесь же сушили одежду и обувь. Обычную пищу лесорубов составляли черный хлеб и картофель, привозимые из дома, а также крупы, горох и чай, приобретаемые у подрядчиков в счет заработка. Сплавщики полностью находились на хозяйских харчах, которые часто готовились из залежалых продуктов. Следствием крайне неблагоприятных условий труда и быта сезонников была высокая заболеваемость. По данным земских медиков, травмати­ческим повреждениям и простудным заболеваниям за сезон подвергалось 20-30 % лесозаготовителей, среди сплавщиков этот процент был еще выше 79 .

Положение лесных рабочих вызывало серьезную обеспокоенность даже у мест­ной губернской администрации. Оно стало предметом специального рассмотрения на промысловой комиссии Олонецкого губернского совещания о нуждах сельскохо­зяйственной промышленности в 1902 г. Комиссия, возглавлявшаяся председателем Петрозаводской уездной земской управы И. Лазуком, предложила запретить "суще­ствующий способ расчета лесопромышленниками рабочих товаром вместо денег" и высказалась за создание на лесных промыслах специального санитарно-медицинского надзора, в ведении которого находилось бы и наблюдение "за продовольствием и питанием рабочих" 80 . Предложение вошло в отчетные документы губернского сове­щания, но так и не вызвало действенной реакции в петербургских коридорах власти.

Стремление рабочих добиться улучшения своего положения приводило к возникно­вению трудовых конфликтов с предпринимателями. В последней четверти XIX в. в Карелии произошло несколько стихийных стачечных выступлений на экономиче­ской почве. Первая в истории края забастовка вспыхнула в 1875 г. на Александров­ском заводе в Петрозаводске. Она была вызвана резким снижением заработков вслед­ствие необоснованной, по мнению рабочих, выбраковки значительной партии изде­лий. 6 февраля по поручению рабочих литейного цеха формовщики П. Поляков и Н. Суханов предъявили администрации требование об отмене вычетов. В ответ гор­ный начальник издал приказ об увольнении Полякова и Суханова. Литейщики (око­ло 100 человек) объявили забастовку, добиваясь отмены вычетов и восстановления на работе уволенных товарищей. Однако рабочие других цехов их не поддержали. Под угрозой общего увольнения 8 февраля стачечники возобновили работу, не до­бившись успеха 81 .

В 1878 г. бастовали 130 рабочих-сезонников на строительстве почтовой дороги Повенец-Сумпосад, добивавшиеся от предпринимателей возвращения паспортов в связи с тяжелыми условиями труда и нарушением договорных обязательств. В начале 1890-х гг. сотни отходников из южных уездов Карелии принимали участие в стачках сезонных рабочих на реконструкции Мариинского канала. В течение 1890-1892 гг. на трассе неоднократно возникали забастовки, в ходе которых рабочие протестовали против низких расценок, продолжительного рабочего дня и некачественного пита­ния, а также требовали выдачи расчетных книжек 82 . Экономические стачки были за­регистрированы также в 1892 г. на Кемском лесопильном заводе, в 1897 г. на Туломозерском чугунолитейном заводе компании "Сталь", в 1901 г. на Ковдском лесозаводе. Стачки 1870-1890-х гг., несмотря на их разрозненность и эпизодичность, стали важ­ным этапом на пути становления в крае рабочего движения.

Годов. Осмелевшие радикалы, наоборот, уверились, что правительство слабо, и решили свалить его окончательно. С конца октября по всей стране закипели кровавые столкновения. Царство Польское и Финляндию потрясали националистические демонстрации и забастовки. В Кронштадте (25 октября 1905), Владивостоке (30 октября) и Севастополе (середина ноября) произошли восстания буйных солдат. В Петербурге к власти рвался самозваный Совет рабочих депутатов во главе с Львом Троцким и Хрусталёвым-Носарём .

Уже уставший от революционных насилий народ склонялся к успокоению, но крайние партии не желали его. 2 декабря 1905 петербургский Совет напечатал в захваченных им типографиях «Манифест» с призывом к народу не вносить налогов, требовать при всех сделках уплаты только золотом и серебром, брать лишь золотом и серебром вклады из касс (чтобы распылить государственный золотой запас и обесценить бумажный рубль). 3 декабря 1905 начавшие, наконец, действовать решительнее власти арестовали весь состав Совета.

Почувствовав, что паралич власти кончается, революционные террористы решили дать генеральный бой: ещё одну всеобщую забастовку, переходящую в вооруженное восстание. Мятежники рассчитывали на присоединение к ним взбунтовавшихся солдат. Ареной восстания была избрана Москва, где растерявшийся генерал-губернатор П. П. Дурново пребывал в полном бездействии. В войсках московского гарнизона (особенно в Ростовском полку) начиналось брожение нижних чинов против начальников, на которое сильно рассчитывали организаторы восстания.

5 декабря 1905 в Москву прибыл новый генерал-губернатор, адмирал Ф. В. Дубасов, сразу заявивший, что не поколеблется применить против крамольников крайние средства. Радикалы поняли, что почва ускользает у них из-под ног. 6 декабря они объявили начало всеобщей забастовки, а ещё через два дня провозгласили: забастовка будет продолжаться до тех пор, пока «все местные власти не сдадут, своих полномочий выбранному от местного населения органу временного революционного управления» (воззвание, подписанное партиями эсеров , социал-демократов , петербургским и московским советами).

Адмирал Фёдор Васильевич Дубасов, герой борьбы с декабрьским восстанием 1905 г. в Москве

Но объявленную в Москве третью всеобщую забастовку сразу постиг большой неуспех. В самой Москве к ней отказались примкнуть многие железные дороги. В Петербурге вообще бастовала только незначительная часть рабочих. Добиться перехода войск на сторону декабрьского восстания не удалось, зато в Москве собралось около 2000 вооружённых дружинников, чей штаб решил повести в городе партизанскую войну.

Восставшие построили в Москве множество баррикад, которые, однако, никто не защищал – их задачей была лишь задержка движения войск. Разбившись на мелкие группы из одного-двух человек, дружинники из подворотен и форточек стреляли в драгун и казаков, сразу же исчезая во внутренних дворах. Вожди декабрьского восстания рассчитывали: солдаты будут стрелять ответно, попадая не в скрывшихся дружинников, а в мирное московское население; это озлобит его и побудит примкнуть к мятежу.

Баррикады на Малой Бронной во время декабрьского восстания 1905 в Москве

Власти отдали дворникам приказ держать ворота дворов на запоре, однако террористы стали избивать и убивать запиравших ворота дворников. Мелкие «партизанские» стычки измотали городскую полицию и казаков, но им на помощь пришла добровольная милиция, организованная «правым» Союзом русских людей , а 15 декабря 1905 в город вступил посланный Николаем II армейский Семеновский полк. Московское восстание было подавлено энергией адмирала Дубасова и генерала Мина, 18 декабря 1905 после артиллерийского обстрела пал последний его очаг – рабочий квартал Пресня, Число убитых и раненых в ходе московского восстания составило около 2 тысяч.