Декабрьское восстание было подавлено, и наступил, как пишут в учебниках истории, «период николаевской реакции». Чем же он характеризуется в смысле борьбы идей и в литературном отношении?

Конечно, одной лишь военной победы над заговорщиками было недостаточно, чтобы николаевский режим смог утвердиться в России на долгих три десятилетия. Необходимо было предложить новую идеологическую доктрину, другими словами, распространить лозунг, который стал бы идеологическим оправданием административных мер и государственных решений. Столь быстрый разгром движения декабристов показал, что народ в целом представления не имеет о своих нравах, и несколько десятков дворян были народом не поняты. Правительство предложило лозунг, который должен был бы всех сплотить. Он состоял из трёх слов: «Православие, самодержавие, народность» . Автор этого лозунга — граф С.С. Уваров, который считается отцом доктрины официальной народности. И многие видные интеллектуалы той эпохи действительно сплотились под этим лозунгом: для кого-то он стал поводом пристроиться к государственным шеренгам, для кого-то не нашлось иного выхода, а иные искренне поверили, что официальная доктрина отвечает духу российской жизни в XIX веке. Всегда находятся мыслители, которые ищут опору для мировоззрения не в заимствовании идей, а в истории своего народа, и эти поиски не менее ценны, чем попытки скрестить национальные идеи с иностранными прогрессивными веяниями.

Помимо политических и мировоззренческих перемен, происходят и собственно литературные изменения: на книжном рынке появляются романы Вальтера Скотта, которые с конца 20-х годов XIX века переводятся очень активно. Пушкин всеми признан в качестве безусловного поэтического лидера. В 1831 году умирает Дельвиг — поэт и любимец русских поэтов, прекрасный критик, подлинный литературный авторитет эпохи. В том же году Пушкин женится на Наталье Гончаровой.

Молодые интеллектуалы ждут новых веяний в литературе. Романтики неожиданно осознают, что их великолепная поэтическая техника, разнообразие интонаций, богатство метафор вскоре не смогут привлечь читателей. В 30-х годах золотой век русской поэзии преодолевает зенит на небосклоне русской литературы. Появляется Белинский, чья первая статья (1834 год) ознаменовала собой новую ступень в развитии не только литературной критики, но и эстетики.

В 1836 году в журнале « Телескоп» было напечатано первое «Философическое письмо» Петра Яковлевича Чаадаева. Оно стало одним из важнейших интеллектуальных событий середины николаевского периода, хотя Чаадаева почти никто не поддержал. Всего писем должно было появиться шесть, но николаевское время отличалось жесточайшей цензурой, и они остались в рукописи на долгие десятилетия. Вообще публикации стали проблемой: очень трудно было учредить новые газеты и журналы, а старые могли быть закрыты за малейшие нарушения устава.

Письмо Чаадаева оказалось весьма острым по форме выражения. Он увидел в современном состоянии народа темноту и невежество: «Мы существуем как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода не коснулось нас... Отшельники в мире, мы ничего ему не дали, ничего не взяли у него, не приобщили ни одной идеи к массе идей человечества; ничем не содействовали совершенствованию человеческого разумения и исказили всё, что сообщило нам это совершенствование». Причину этого горестного состояния Чаадаев видел в византийском влиянии, в то время как западные народы, по его мнению, расцвели под сенью католицизма.

Сейчас нам кажется странным это преклонение перед католичеством в России: ведь Россия пошла по пути православия, а затем стала многоконфессиональным государством, официально декларируя свободу вероисповедания и равенство всех религий. Однако в первой половине XIX века влияние католической культуры было велико: образованное дворянство разговаривало на французском языке, французские писатели Жозеф де Местр, Франсуа-Рене Шатобриан и другие проповедовали католицизм. Братья-иезуиты повсюду открывали свои учебные заведения, славившиеся передовой методикой. Например, де Местр был иезуитом и через А.К. Разумовского влиял на учебную программу Царскосельского лицея. В результате многие известные люди в России приняли католичество — княгиня Зинаида Волконская, Иван Гагарин, Григорий Шувалов, Фёдор Голицын...

Заканчивалось письмо Чаадаева призывом как можно скорее присоединяться к европейской цивилизации и европейской культуре. Он даже предложил перейти на французский язык, чтобы ускорить процесс культурного приобщения к европейским ценностям. Разразившийся скандал правительство решило закончить тем, что объявило Чаадаева сумасшедшим, на что сам «больной» ответил новым блистательным сочинением «Апология сумасшедшего».

Личность Чаадаева и его работы соединили александровскую эпоху и николаевскую, напомнили в тяжёлое для свободной мысли время, как ещё совсем недавно русские писатели могли надеяться на преобразование России, на то, что европейские либеральные ценности, дух равенства и братства изменят Родину. Однако это был глас вопиющего в пустыне, хотя даже противники признавали в Чаадаеве человека незаурядных дарований и абсолютной искренности перед собой и читателями.

После гибели Пушкина в 1837 году его друзья и собратья по поэтическому перу: А.Е. Баратынский, Н.М. Языков, В.А. Жуковский, П.А. Вяземский — остаются живыми легендами золотого века русской поэзии, великой эпохи изящной литературы.

А.И. Герцен сказал как-то, что «Пётр Великий бросил вызов России, и она ответила ему Пушкиным». Пушкин был поэтом русского духа (помните — «здесь русский дух, здесь Русью пахнет!»), но он же был и поэтом человеческих чувств и страстей, человеческой земной любви. Его лирический герой готов принять все вызовы, не только вызовы прошлого, Петровской эпохи, но и современности. Пушкин был певцом «свободной личности», но это не была только романтическая свобода. Романтизм и реализм в одно и то же время уживались в его творчестве. Мы видим гордых героев, возвышающихся над толпой. Однако часто персонажи его поэм брошены в гущу социальной жизни. Реализм Пушкина выражался еще и в том, что человек был иногда беспомощным перед всесильным государством. Символы власти оказывались сильнее человеческого разума, как, например, в «Медном всаднике», где бунт несчастного Евгения заканчивается ничем. В обычном дне обычной жизни он умел разглядеть «поэзию действительности». Русским интеллектуалам ещё только предстояло познакомиться с Гегелем, а Пушкин уже выражал в своём творчестве примирение с действительностью, гармонию с ней.

Литературные кружки николаевского времени были очень важной формой знакомства с западной (в основном классической немецкой) философией. Коль скоро нельзя было изменить настоящее — не лучше ли заглянуть в прошлое и в будущее, чтобы осмыслить, как устроен и куда движется этот мир?

Профессора Московского университета М.Г. Павлов, Н.И. Надеждин, С.П. Шевырёв и М.П. Погодин были поклонниками Шеллинга.

Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854) — немецкий философ и эстетик. По мысли Шеллинга, только искусство соединяет царство природы и царство человеческого духа. Произведение искусства рождается в результате сознательной деятельности человека, его воли и разума и бессознательной потребности к выражению, к творчеству, которая заложена в нём самой природой. Музыка, живопись, поэзия подобны радуге, морозным узорам на стекле, птичьему свисту. В искусстве гений, словно сама природа, выражает невыразимое, разрешая вечные противоречия бытия.

Шеллинг попытался осмыслить всю существующую жизнь, все её формы. Поэзию он ставил чрезвычайно высоко, называя момент вдохновения «откровением абсолюта», взглядом в «святая святых». Он считал, что поэты наделены божественной силой. Шеллинг считал варварством настаивать на том, что поэт должен служить каким бы то ни было интересам — государственным, материальным, моральным. Поэт, по мнению Шеллинга, свободен от всякого служения. Наконец, смысл прогресса для философа заключался в том, что «царство судьбы» сменится «царством предопределения», когда гармонично соединятся свобода человека и необходимость каких-то его поступков, восторжествует истинно религиозное миросозерцание, а поэзия и философия сольются воедино.

Натурфилософию Шеллинга развивали, в частности. П.Я. Чаадаев и «Общество любомудрия», к которому был близок и Ф.И. Тютчев.

Однако ещё больше мыслящую русскую молодёжь захватила философия Гегеля , обобщившего и развившего диалектические идеи Канта, Шеллинга в универсальную систему. Он видел во всём проявления «мирового разума», который и был, по Гегелю, «абсолютом». Сначала абсолют существует как система понятии. Затем он выражается в природе. После появляется человеческое самосознание. Затем мы видим проявления абсолюта в сфере общественных отношений. Наконец, точка возврата к абсолюту — искусство, религия и наука, а цель всего мирового процесса — философия. Картина мира, нарисованная Гегелем, была грандиозной, захватывающей. В основе всего — эволюция, мировой разум, которые развиваются «диалектически», противоречиво, но по законам разума. История человечества — это создание разумного государства, а нации бывают «историческими» и «неисторическими». Но главное: история — это прогресс в осознании свободы. Сначала свободу ощутила одна личность, затем многие, наконец все почувствовали себя свободными. Всё действительное, по Гегелю, разумно, а всё разумное — действительно.

Искусство Гегель подразделял на три формы: 1) символическую, 2) классическую, 3) романтическую; соответственно, он говорил об искусстве: 1) восточном, 2) греческом, 3) христианском.

Эта система была гораздо подробнее продумана, чем натурфилософия Шеллинга. В России увлечение Гегелем стало культом. Одним из тех философских сообществ, в котором идеи Гегеля разрабатывались весьма тщательно, стал кружок Станкевича. Кружок был создан Н.В. Станкевичем, К.С. Аксаковым и В.Г. Белинским, потом к ним присоединились М.А. Бакунин, М.Н. Катков, В.П. Боткин и Т.Н. Грановский. Душой кружка был сам Станкевич, человек безупречный в моральном отношении и пользовавшийся исключительным авторитетом.

Вскоре Герцен и его друзья, в первую очередь Огарёв, вернулись к реальным проблемам современности, как бы тяжело это ни было в условиях николаевской эпохи. Их интересовали не идеи, а человек, не отвлечённый абсолют, а проблемы крепостного землевладения, стало быть, не Гегель, а французский социалист-утопист Сен-Симон , проповедник «нового христианства». Как устроить жизнь на справедливых началах, как дать образование миллионам простых людей, как спасти закабаленных от рабства - вот какие вопросы ставили перед собой Герцен, который вскоре станет первым русским политическим эмигрантом, и его друзья.

Что же касается чисто литературных вопросов, то новые литературные критики всё реже будут обращать внимание на «изящество» литературы: связь литературы с жизнью общества, способность литературы «правдиво отображать жизнь» будет гораздо больше волновать их. Конечно, для многих писателей такой подход был непривычным. Белинский и люди его круга очень высоко ценили Гоголя, однако сам Гоголь гораздо больше тяготел к братьям Аксаковым и славянофилам. После успеха комедии «Ревизор» Гоголь вскоре уехал за границу, в Рим, лишь изредка приезжая в Россию в течение ближайших 12 лет.

Смерть Пушкина стала трагедией для Гоголя, как и для всей России. Гоголь почувствовал в себе призвание стать во главе русской литературы. Пушкин никогда не «учил» своего читателя — наоборот, читатель учился у него широте взглядов, любви к родине, интересу к русской старине, открытости миру. Гоголь впервые попытался сделать из себя русского писателя, проповедника морали, учителя нации. Литературное творчество поначалу шло своим чередом, освещённое гениальной пушкинской фантазией, но постепенно Гоголь превращается в проповедника и даже в пророка, публицистика занимает всё больше места в работе писателя и постепенно становится его главным делом. В этом смысле преемники Гоголя — будущие писатели-проповедники (Достоевский, Толстой), действительно нашедшие десятки тысяч учеников и последователей по всему миру.

Многие годы Гоголь был захвачен книгой, которая должна была стать не просто новой «энциклопедией русской жизни» (отчасти сатирической), она должна была стать художественной проповедью новой жизни, проповедью, построенной по модели «Божественной комедии» Данте, в трёх частях: первый том — ад, второй — чистилище, третий — рай.

Гоголь обладал потрясающим воображением, великолепно владел приёмами создания произведений сатиры и фантастики, сочетая в стиле высокую риторику и гротеск, неподражаемо имитируя разговорную речь, он первым заговорил о теории реалистической литературы, об особенностях реалистического письма. Его воспринимали сатирическим писателем, а он чувствовал, что ему суждено стать пророком и учителем нации...

Глубокий духовный кризис привёл Гоголя к трагической смерти в 1852 году. Белинский назвал его открывателем нового, гоголевского, периода в русской литературе.

Лекция №2

Время правления Николая 1 – 1825-1855 гг. Начало правления – 14 декабря 1825 года – восстание декабристов: часть русского образованного и политически активного общества стало врагом традиционного строя страны. Все свое царствование Николай 1 на этот вызов. Характер и убеждения Николая 1 наложили отпечаток на всю эпоху. Николай – это антипод Александра 1, прирожденный военный, у него обострено чувство долга, он честен, тверд, решителен, смел. По убеждениям Николай 1 был ярым монархистом. Он даже внешне олицетворял могучую нерушимую власть. Николай не испугался вызова и в первом же документе (манифест 13 июля 1826 года) говорил, что абсолютная монархия останется. В 1833 году был официально утвержден гимн “Боже, царя храни!” (первый гимн в России: стихи – В.А.Жуковский, музыка – А.Ф.Львов). На гербе двуглавый орел держал лавровый венок и пучок стрел, а сам орел был с распростертыми крыльями.

В 1832 году заместитель министра народного просвещения Уваров заявил, что важнейшим залогом силы для России и величия Отечества являются понятия: православие, народность, самодержавие. Это положение стало официальной государственной идеологией, критика которой пресекалась III отделением канцелярии (жандармы, политическая полиция). Именно в Николаевскую эпоху сформировался классический русский либерализм, западничество . Идеалом были конституция, парламент. Значительного влияния эти аппозиции не имели в обществе. Большая часть людей относилась лояльно к государственному режиму.

Николай I не только заботился о государственном строе, но и стремился искоренить многие недостатки. Николай хотел навести порядок в стране по методу Павла I – дисциплинировать государственный аппарат, искоренить взяточничество. Метод, который о избрал для этого, был схож с армейскими методами: единоначалие и дисциплина. Отсюда характерная черта эпохи – сверхцентрализация государственного аппарата . Согласно этому, монарх должен был отвечать за все, именно поэтому Николай стремился контролировать все аспекты жизни страны. Он вникал во все мелочи и проверял исполнение своих приказов. Монарх лично колесил по всей России, лично утверждал все проекты, кроме того, интересовался архитектурой. Без Николая не решалось ничего. В системе высших государственных учреждений выдвинулась его собственная канцелярия, III из шести. Это был не только орган сыска, III отделение занималось сбором информации для царя об истинном положении дел в стране. В том числе свита самого царя, входившая в состав III отделения, выполняла ответственные поручения Николая I. Эти несколько сот военнослужащих носили светские звания, на эполетах носили императорские вензеля, а на правой груди – золотой аксельбант.

Другой характерной чертой эпохи стала бюрократизация управления (бюрократ – профессиональный управленец, который назначается сверху, то есть подотчетен вышестоящему бюрократу). Николай I считал, что страной должны управлять только бюрократы (чиновники). Никаких выборов, общественности и самоуправления он не признавал. Все должно было находиться под полным контролем бюрократии. Под суд в то время могли отдать кого угодно. Николай I стремился регламентировать все, до каждой мелочи. Регламентировались даже прически чиновников и то, мог ли служащий или военный носить усы. По мнению Николая, все должно было быть по форме. В 1830-х гг. под руководством М.М.Сперанского осуществили, наконец, кодификацию законов, издали в виде 15-томного свода законов.

Но добились ли того, чего хотели и к чему стремились, пытаясь все поставить в рамки, регламентировать, - порядка? На практике закон существовал лишь настолько, насколько его можно было обойти. Законы существовали только на бумаге. На жаловании экономили, поэтому начальство сквозь пальцы смотрело на взяточничество. Но парадокс был в том, что даже хорошо оплачиваемые чиновники, генеральского ранга тоже брали взятки. И ничего с этим сделать не могли. Толку от сверхцентрализации и бюрократии не было, а вот вред был огромный. В людях вытравливалась ответственность, инициатива, культивировалась пассивность, безынициативность. Символом эпохи стал мундир. Он был скроен так, чтобы сидеть точно по фигуре, без единой складки. В нем было совершенно невозможно двигаться, мундир стискивал все органы, воротник давил шею. Так и инициатива в те годы была зажата, стиснута, сложно в мундире.

Николай I ясно видел необходимость отмены крепостного права. Помещичьи крестьяне составляли более 50% населения всей страны. В Николаевскую эпоху стала очевидна неэффективность труда крепостных. С 1830-х гг. крестьяне стали просто отлынивать от работы, стали разоряться и предприятия. Процветали только те предприятия, на которых использовался вольнонаемный труд. Приходилось платить повышенную зарплату, получалось, что предприятие все свою прибыль должно было отдавать постороннему человеку – помещику. И сам предприниматель часто был помещичьим крестьянином, которого отпустил барин, и должен был отдавать прибыль барину. Получался замкнутый круг.

Николай I создал секретный комитет для решения вопросов о крепостном праве. Граф П.Д.Киселев в 1842 году подготовил проект отмены крепостного права, который Николай I так и не подписал. 20 марта 1842 года Николай I заявил, что крепостное право есть зло очевидное, но прикасаться к нему было бы злом еще большим! Против отмены было еще и большинство дворянства и бюрократии (2 самые влиятельные силы). Но положение помещичьего крестьянства было все-таки немного улучшено, расширили его права. Благодаря реформе П.Д.Киселева было улучшено положение государственных крестьян, они получили школы и больницы.

Николая I принято ругать за торможение технического прогресса. После строительства ж/д Москва – Санкт-Петербург, он запретил строительство ж/д. Но с другой стороны больше половины всех шоссейных дорог до 1917 года были проложены при Николае. В это время открывались новые экономические и технические ВУЗы, проходили промышленные выставки. Кроме того, в России появились привычные теперь вещи: картофель и спички. Правда, в 1848 году производство спичек запретили из-за возросшего числа поджогов.

В Николаевскую эпоху шла Кавказская война , ставшая неотъемлемой чертой эпохи. Россия воевала с народами Северного Кавказа: чеченцами, дагестанцами, адыгейцами и т.д. В 1864 году война закончилась, но к ней успели привыкнуть как к чему-то обычному. Причины войны были просты: необходимо было покончить с набегами народ Кавказа на русскую землю. Метод был также прост: подчинить и включить в состав государства. В эпоху Николая I к России были присоединены Казахстан, в результате очередной войны с Ираном в 1828 году - Восточная Армия. Эпоха богата внешнеполитическими успехами. Разбиты Иран, Польша, Турция. Николай I стал решать судьбы других империй: не дал распасться Австрии, не дает образоваться Германии, Турции вообще решает разделить, чтобы получить проливы Босфор и Дарданеллы. Рост и могущество России встревожили Англию и Францию и в 1853 году они спровоцировали очередную Русско-Турецкую войну (1853 – 1856 гг.), которая получила название Крымской, и стала одним из поворотных моментов в Истории России.

В эту войну Россия вступала с сознанием непобедимости своей армии. Николаевская армия была настоящим феноменом, солдаты которой стали символом эпохи. Принято насмехаться над строевой подготовкой, ее сравнивают даже с балетом. Но забывают, что при тактике боевого сражения умение маршировать в ногу, соблюдать равнение и т.д. являются важными вещами. Это приучало к дисциплине и к подчинению приказам. Понятия долга и дисциплины вошли в плоть и кровь солдат, их узнавали даже по выправке. Солдат Николаевской армии не унывал и твердо знал, что Россия победит. Начало Крымской войны только укрепило эту веру. А на помощь туркам пришли англичане и французы. Англо-французская армии (в которой большинство составляли французы) высадилась в Крыму и осадила Севастополь. Оборона стала центральным событием (длилась с 13 сентября 1854 года по 28 августа 1855, почти год - 349 дней). Все это время держались земляные укрепления. Бастионы представляли собой наскоро насыпанные и утрамбованные площадки, окруженные по периметру стеной из бруса и рвом. Эти укрепления долбила тяжелая артиллерия, но оборону держала Николаевская армия! Ночами они насыпали разрушенные днем стены, днем отбивали штурм.

Россия все-таки проиграла войну и сдала Севастополь. Стране пришлось противостоять Англии, Франции, Сардинии, Турции. России угрожали Пруссия, Австрия и Швеция. Огромную русскую армию пришлось рассредоточить вдоль всей западной границы. Поэтому в Крыму мы были в меньшинстве, сказался также упадок промышленности. Не было железных дорог – подкрепления подходили пешком, в то время как враг перевозил войска морем и по железным дорогам. Боеприпасы русские всегда везли на волах, все время не успевали. Сказалась и Николаевская сверхцентрализация: армия отвыкла проявлять в бою разумную инициативу, дожидались приказов. Именно поэтому был упущен шанс снять блокаду в 1864 году. В самом начале русская армия атаковала врага, сражение началось удачно, оставалось только грамотно его завершить. Но русская армия ждала приказа от генерала, которого к тому времени уже убили во время сражения, и не проявляла инициативу. Французы же действовали по обстоятельствам и победили.

Летом 1855 года после смерти Николая I в Севастополе уже не успевали отстраивать укрепления, разрушенные за ночь. Французы в ходе последнего наступления захватили аллахов Курган. Был дан приказ оставить все укрепления. Овладев ими, французы и англичане выдохлись и согласились на мир. Так что о разгроме русской армии в Крыму говорить нельзя. Это было поражение, но не разгром. По Парижскому миру в 1856 году Россия потеряла право иметь на Черном море флот и укреплять берега (ограничение суверенитета). Русское образованное общество за много лет отвыкло от поражений и было в шоке. Теперь стала ясна необходимость в России новых реформ.

Первый цензурный устав

Первая половина XIX в. характеризуется стремлением российских императоров построить и отладить аппарат управления государством.

Особенно усилия властей Российской империи заключались в стремлении использовать самые разнообразные формы цензурного гнета от относительно либеральных до абсурдно-жестоких, чтобы обезопасить свою политику от общественного контроля и критики.

Александр I придавал большое значение деятельности цензурного контроля и 9 июня 1804 г. утвердил первый цензурный устав. Основные положения этого документа сводились к следующему:

• ·цензура обязана рассматривать все книги и сочинения, предназначенные к распространению в обществе (§1);
• ·назначение цензуры - "доставить обществу книги и сочинения, способствующие истинному просвещению ума и образованию нравов, и удалить книги и сочинения, противные сему намерению" (§ 2);
• ·в связи с этим запрещалось печатать, распространять и продавать что-либо без рассмотрения цензуры (§ 2);
• ·цензура вверялась цензурным комитетам из профессоров и магистров при университетах во главе с Главным правлением училищ Министерства народного просвещения (§ 4);
• ·печатная продукция не должна содержать в себе ничего "против закона Божия, правления, нравственности и личной чести какого-нибудь гражданина" (§ 15);
• ·цензоры при запрете сочинений и книг обязаны "руководствоваться благоразумным снисхождением, удаляясь всякого пристрастного толкования сочинений и мест в оных, которые, по каким-либо мнимым причинам, кажутся подлежащими запрещению, когда место, подверженное сомнению, имеет двоякий смысл, в таком случае лучше истолковать оное выгоднейшим образом, нежели его преследовать" (§21);
• ·поощрение распространялось на просвещение и свободу мышления: "скромное и благоразумное исследование всякой истины, относящейся до веры, человечества, гражданского состояния, законоположения, управления государством, или какой бы то ни было отрасли управления, не только не подлежит и самой умеренной строгости цензуры, но пользуется совершенною свободою тиснения, возвышающего успехи просвещения" (§22).

Устав был довольно краткий и, как утверждают современники, либеральный. В силе этот устав пробыл 20 лет, причем мог трактоваться по-разному, в зависимости от обстоятельств. Опыт обращения этого документа в практике показал, что бюрократия государства постепенно корректирует действие закона в ту сторону, какая на данном историческом этапе выгодна власть имущим или, что бывает реже, вызвана объективными обстоятельствами. Подобного рода корректировка иногда сводит на нет эффективность законодательства.

Правление Александра I сопровождалось войнами. В 1807 г. началась война с Францией. Она проходила под лозунгом борьбы с узурпатором законной власти, агрессором по отношению к другим государствам Европы. Начав военные действия, Александр создает особый комитет "по сохранению всеобщего спокойствия и тишины", в январе 1807 г. преобразует его в "комитет общей безопасности" с более широкими полномочиями, в том числе и цензурными.

Для императора Александра I Отечественная война 1812 г. и послевоенный период послужили суровым испытанием. Он ощущал стремление общества ограничить самодержавную власть, видя опасность для нее во всеобщем одушевлении, ведущем к разговорам о свободе и конституции, что потребовало усиления влияния цензуры в государстве.

К началу 20-х гг. становится очевидным, что устав о цензуре 1804 года более не выполняет своих функций.

Таким образом, многочисленные причины: изменение настроений в обществе, последствия войны 1812 года, изменение курса самого императора по направлению к укреплению самодержавия, почти полный отход от исполнения устава 1804 года, - обусловили необходимость создания нового цензурного устава. Введение нового устава пришлось на время царствования Николая I.

Николай I вступил на престол в 1825 году. Его правление в историографии часто называют реакционным, однако этому предшествовали следующие причины, которые, в частности повлияли и на цензурную политику царя. Вольнодумные настроения в обществе вылились в создание в конце десятых - начале двадцатых годов тайных обществ, итогом которых стало восстание декабристов 14 февраля 1825 года. В 1826 году было создано III отделение высшей полиции под руководством шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа, которое осуществляло политический сыск, "собирало информацию о настроениях различных слоев населения, осуществляло тайный надзор за политически "неблагонадежными" лицами и за периодической печатью".

В рамках этого стала очевидна необходимость замены старого, либерального цензурного устава 1804 года. Подготовить новый устав было назначено министру народного просвещения А.С. Шишкову.

Цензурный устав 1826 года

10 июня 1826 года был введен 2ой устав о цензуре в истории России. В отличие от предыдущего, этот устав был довольно подробным, объемом в 5 раз больше и состоял из 19 глав и 230 параграфов. Объем этого устава был вызван необходимостью максимально подробно осветить цели и задачи цензуры, регламентировать деятельность цензурных комитетов. В первом параграфе устава обозначалась цель учреждения цензуры, которая состояла в том, чтобы "произведения словесности, наук и искусств, при издании их в свете посредством книгопечатания, гравирования и литографии, дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага Отечества направление". В уставе предлагалась полная схема структуры цензурного аппарата. Создавался Главный цензурный комитет в Петербурге, который подчинялся непосредственно министру. Должность цензора выделялась в самостоятельную профессию, вырос штат цензоров, были увеличены их оклады. Руководило всей цензурой в стране Министерство народного образования в представительстве Главного управления цензуры, которому помогал Верховный цензурный комитет, состоявший из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел.

Этот устав довольно скоро стали называть "чугунным". Это заключалось в следующем. Современники считали, что этот устав преследовал цели "давать направление общественной мысли и подносить ей сообразную с обстоятельствами пищу". Кроме того, устав был довольно подробный с множеством лишних подробностей. И, помимо этого, устав 1826 года был довольно суров. Например, §151 гласил: "не позволяется пропускать к напечатанию места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам", а §152 призывал сочинителей "не выдавать руку цензуры". А. Шишков обозначал свой устав, как преграду для издания "худых, дерзких, соблазнительных, невежественных, пустословных сочинений, от которых развращается нравственность, умножаются ложные понятия, темнеет просвещение и возрастает невежество". Стоит ли говорить, что под это определение попало множество книг, к таковым вовсе не относящимся, но в которых цензоры увидели дурные намерения?

Но устав не устроил не только народ, но и правительство. Причины этого были в том, что устав мало затрагивал проблемы иностранной и духовной литературы. В 1827 году министр внутренних дел В. С. Ланской убеждает императора в необходимости нового устава и приступает к его разработке. Была организована авторитетная комиссия, в которую помимо прочих входил и А.Х. Бенкендорф. Через год новый устав увидел свет.

Цензурный устав 1828 года

22 апреля 1828 года цензурный устав был обнародован. Он был компактнее предыдущего устава. Состоял из 117 параграфов, причем 40 из них касались иностранной цензуры. А глава 6 была полностью посвящена духовной цензуре по ведомству Православного исповедания. До этого все указы о духовной цензуре были разобщены и содержались в различных главах. Ряд положений устава был направлен на ограничение вольных толкований текстов цензорами и призывал их "принимать всегда за основание явный смысл речи, не дозволяя себе произвольное толкование оной в другую сторону", а также "отличать безвредные шутки от злонамеренного искажения истины". В очередной раз изменилась структура цензурных учреждений. Было введено главное правление цензуры при Министерстве народного просвещения, которое стало высшей инстанцией. Министерство состояло из товарища министра народного просвещения, министров внутренних и иностранных дел, управляющего III отделением Канцелярии, президентов Академии наук и художеств, представителей духовного ведомства и попечителя Петербургского учебного округа. Вторую цензурную инстанцию составляли цензурные комитеты под председательством местных попечителей учебного округа. Иностранная цензура была подчинена министру народного просвещения наравне с внутренней и занималась всеми книгами, привозимыми из-за границы. Основные запреты в литературе сводились к четырем пунктам: затрагивающим нарушение догматов и постановлений Православной церкви, неприкосновенности Высшей власти и императора, оскорбление добрых нравов и благоприятности, а также чести "какого-либо лица непристойными выражениями или предосудительным обнародованием того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тем более клеветою". Таким образом, этот устав вовсе не выглядел реакционным и сильно ограничивающим деятельность авторов периодических изданий. Однако этот устав сохранился в силе до 60-х годов XIX века. Он не исправлялся все эти годы, а только обрастал все новыми указами. Разрастался штат цензоров, цензура стала одной из самых бюрократизированных областей внутренней политики России.

В 30-е годы на ухудшение ситуации с цензурой во многом повлияли и события во внешней политике. Это и восстание 1830-1831 гг. в Польше и Июльская революция 1830 года во Франции, война за независимость в Бельгии. В России строго запретили произведения молодых романтиков, проповедовавших новые идеи (например, Виктора Гюго). Строгости в цензуре в России дошли до того, что в 1834 году вышел указ о запрете появления новых периодических изданий, "и без того много" - сказал Николай I. Но на этом процесс ужесточения цензуры не закончился.

Европейские события конца 40-х годов повлияли на внутреннюю политику Николая I, что привело к так называемой "эпохе цензурного террора" - 1848-1855. Императором был создан комитет, который призван был контролировать деятельность цензуры. Николай боялся проникновения в Россию влияния революций в Европе. Вскоре комитет возглавил Д.П. Бутурлин, директор императорской публичной библиотеки и член Государственного совета.

Комитет отслеживал периодическую печать и художественную литературу, занимался контролем деятельности цензоров. В прессе были запрещены многие важные и актуальные темы, в частности те, что касались политики в России и Европе, проблем религии и образования. В литературе жестко отслеживалось наличие в текстах тайного смысла, цензоры должны были уметь обнаружить в книгах политический или нравственный вред и тайно доложить об этом в III отделение.

Рассматривая деятельность Комитета, нельзя утверждать, что все строгости в цензуре были только личной прихотью царя, который хотел превратить страну в армейскую казарму. На цензурную жесткость влияли многие объективные процессы. Это было время подъема общественно-политической мысли, зарождения либерализма и революционной демократии. Естественно, что если бы не попытки царя пресечь их деятельность в печати, то очень скоро бы самодержавие покачнулось бы. К тому же никакие комитеты и цензурные учреждения не могла остановить процессы литературного и журналистского творчества. А писатели, зная обо всех строгостях цензуры, научились преподносить истинный смысл своих произведений до читателя, используя "особую емкость, многозначность слова, большую глубину подтекста, контекста, широкую палитру эвфемизмов, намеков, аллюзий, аллегорий", что и породило нового читателя, который мог это увидеть и осознать.

Таким образом, можно сделать вывод, что в первой половине XIX века цензурная политика была очень изменчива. От достаточно либеральных уставов правительство перешло к жестким законам. Этому способствовало и настроение общества: создание тайного общества, восстание декабристов, и положение дел на мировой арене: война 1812 года.

Царствование императора Николая I (1825-1855 гг.) действительно представляет собой целую эпоху - мрачную, грозную для старообрядчества и несчастную для всей России. Николай был "миссионером на царском троне", как Нерон - артистом. Он занимался больше совращением старообрядцев в единоверие, чем государственными делами, совращением принудительным, насильственным, разорительным и гибельным для всей страны. С этой целью он даже лично разъезжал по старообрядческим посадам и слободам, как заправский миссионер, который с большим успехом мог вести это дело, получая за это каких-нибудь сто рублей в месяц. Миссионерство Николая обходилось стране в миллион раз дороже. Этот царь вошел в историю старообрядчества как жестокий и безудержный гонитель древлеправославных христиан.

Старообрядцы в своей родной стране, их же жертвами и кровью созданной, никогда ни при каком царе или царице (после никоновского периода) не пользовались полной религиозной свободой, они здесь иногда были лишь терпимы - более или менее. Даже в царствование гуманной и мудрой императрицы Екатерины Великой они не были уравнены в правах и свободах с иностранцами, населявшими тогда Россию. "Благословенный" Александр I утвердил в 1817 г. права и привилегии аугсбургского исповедания (лютеран). Но когда старообрядцы осмелились себе попросить подобных же прав, им в этом было отказано. В марте 1822 г. последовал декретный указ о непреследовании старообрядческих "беглых" священников. Но в том же указе относительно старообрядческих молитвенных домов сказано: "Вновь строить не дозволять ни по какому случаю". Это, конечно, узаконение стеснительных и даже гонительных мер против старообрядчества. Однако Александр I не считается гонителем его. Николай же преследовал старообрядцев систематически, неуклонно и коварно. Он поставил себе цель: уничтожить "раскол" во что бы то ни стало. Прежде всего он напал на старообрядческих священников. В начале его царствования их было весьма изобильно. На одном Рогожском Кладбище в Москве их служило 12 человек. Не к Богу, однако, обращается в Божьем деле преосвященный Аркадий, к губернатору: Бог может и не помочь в деле насилия, а губернатор, несомненно, поможет. На него-то, главным образом, и надеялся Аркадий.

Одновременно с повсеместной войной, ведомой правительством, светским и духовным, при помощи полицейских и военных команд против старообрядческого священства, велись атаки и против всего старообрядчества. Были учреждены по всем губерниям особые секретные комитеты во главе с губернаторами и архиереями, с центральным комитетом в Петербурге, в котором сам царь председательствовал и принимал самое живое участие. Комитеты эти занимались исключительно "делами раскола": узнавали о его состоянии, количестве, всех его проявлениях, вырабатывали и применяли меры к уничтожению раскола. Все старообрядческие монастыри и скиты были закрыты и разграблены. Знаменитые центры старообрядчества: Керженец, Иргиз, Ветка, Стародубье, Выг - все это было разгромлено, и величайшие ценности их были отчасти разворованы, уничтожены правительственными чиновниками, в большинстве же переданы единоверцам.

Какие потрясающие трагедии переживали старообрядцы в каждом случае отобрания у них их святынь, можно судить отчасти по официальным описаниям разгрома Иргизских монастырей. Высочайшее повеление о сем последовало в январе 1837 г.: оно было получено саратовским губернатором Степановым и саратовским же архиепископом Иаковом. Степанов не совсем сочувственно относился к этому делу, медлил с исполнением Высочайшего повеления. Иаков же торопил его и не раз присылал к нему по этому случаю своего архимандрита Зосиму. Только 8 февраля прибыло в монастырь духовное и гражданское начальство, сопровождаемое небольшой военной командой. Настоятелю Корнилию и монашествующей братии предъявлено было Высочайшее повеление - превратить "раскольничий монастырь в единоверческий". Пока шли переговоры, в монастырь собралось из окрестных поселений до 300 человек старообрядцев. Народ заявил, что он не допустит архимандрита с товарищами его в церковь. Никакие увещания, угрозы не могли подействовать на него. При попытке архимандрита приблизиться к церкви, раздался на колокольне набат и крики, точно от воров: "Караул!" К вечеру начальство возвратилось в город Николаевск. Здесь состоялось совещание, на котором было решено увеличить команду и набрать до двухсот человек понятых из православных. На другой день вся эта команда с начальством подошла к монастырю. Но в нем уже собралось до 500 человек старообрядцев. При первой же попытке войти в церковь "весь этот народ, как один человек, пал на колени, слезно прося оставить им монастырь на прежнем основании." Стоявшему на коленях народу было прочитано Высочайшее повеление, но оно не возымело никакого действия, народ по-прежнему умолял не трогать их церковь, в которой они молятся за Государя Богу и во всем ему повинуются. Тогда старообрядцам были вычитаны статьи уголовного закона, строго карающие за непослушание царской воле и за бунтовщичество. Народ единогласно заявлял: "Перетерпим всякую казнь, нежели отдадим церковь нашу". Уездный стряпчий живо, с азартом заявил, что в случае упорства будут привезены пушки и начнут стрелять по толпе: "Государю-императору ничего не стоит, если и сто человек убьют одним выстрелом". И эти угрозы не помогли. "Две недели десятки чиновников и сотни понятых (их добавлено до 400 человек) безуспешно старались привести в исполнение Высочайшее повеление: Преосвященный Иаков потерял уже надежду съездить в монастырь и сказать свое [...] и доложил: "Церковь окружена народом толпа раскольников падает на колени и просит ходатайствовать [...] об оставлении им оной, говоря: в храме сем молились предки [...] и они желают молиться до конца жизни своей". Быков сообщил об этом и губернатору Степанову. Губернатор сам прибыл в монастырь ночью 21 февраля, проехав "мимо табора понятых, освещенного огнями, как большой бивуак". Монастырский двор был наполнен старообрядцами. Губернатор ввел сюда понятых и жандармов и приказал им вытаскивать старообрядцев за ворота монастыря. Началось "мамаево побоище": понятые жестоко избивали старообрядцев, жестокостью особенно отличались жандармы. По словам самого Степанова, едва начали приводить в исполнение его приказание, как "поднялся величайший шум, вопль, раздался звон колоколов", на зов которых бежало население из ближайших поселений. Храбрый губернатор испугался последствий своего ночного побоища и приказал всей своей армии отступить от монастыря на версту, к Николаевску, а сам со всем своим штабом уехал в город. На другой день он снова прибыл в монастырь и, не вылезая из саней, кричал старообрядцам: "Вы не повинуетесь государю-императору!" Толпа в один голос отвечала: "Мы воле государя императора ни в чем не противимся, только просим ваше превосходительство оставить монастырь сей на прежнем положении". Степанов пригрозил привести пушки и сбить колокола и уехал в Саратов. Здесь он обратился к губернскому правлению за разрешением непонятного ему юридического казуса: "Мрачное упорство без всяких признаков буйства - что это: ослушание Высочайшей воли или только предварительный приступ к возмущению?" Правление нашло в действиях бунт, подлежащий военному воздействию. Губернатор после сего потребовал от начальника местного артиллерийского резерва командировать в Николаевск одну батарею; от начальника саратовского гарнизона - отправить туда же роту с офицером. Одновременно он послал в Петербург министру Блудову рапорт о происшедшем с просьбой указаний, что делать дальше. В ожидании ответа он стянул свои войска к монастырю. Министру он писал, что старообрядцы в количестве 500 человек расположились во дворе монастыря и "через таинство исповеди" поклялись на смерть не отдавать своего храма. "Толпа эта не имеет ничего наступательного, кроме частной и общей силы тела и духа. В то время как таскали их из монастыря, ни один не тронул понятого: все они стали на колени в несколько колец кругом храма, сцепились руками и ногами и таким образом с трудом поддавались посторонней силе". Толпа эта решилась умереть на месте без всякой обороны, заслоняя телами своими вход в церковь.

Петербургские распоряжения пришли в Саратов лишь 3 марта: приказано монастырь взять, во что бы то ни стало. Губернатор сделал последние распоряжения на месте: он приказал отправить в монастырь еще 30 казаков, снабдив их "двойным количеством нагаек", затем командировал туда [...] четыре пожарных трубы с брандмейстером и соответствующим числом прислуги, так как получил сообщение, что старообрядцы будто бы хотят сжечь Николаевск и монастырь. Сам губернатор явился в Николаевск 12 марта, все военные силы с их начальниками были уже на месте, а также и все командированные чиновники. Стянули к монастырю огромное количество понятых православного исповедания. Сначала было предложено старообрядцам сдать монастырь добровольно, потом пошли угрозы. Но эти попытки не имели успеха: 482 человека мужчин и 617 женщин решили защищать свою святыню до смерти. Тогда губернатор созвал "военный совет", на котором решено было действовать нагайками казаков, прикладами солдат и пожарными трубами. 13 марта "полчище" подступило к монастырю. "Вокруг храма в несколько рядов лежал народ, крепко сцепляясь друг с другом. Растащить их не было возможности. Гарцевавший впереди военного отряда губернатор скомандовал: "Пли!" - и началась стрельба холостыми снарядами. В то же время начали качать из труб воду на лежавших старообрядцев. Казаки ударили в нагайки, пехота начала действовать прикладами по неподвижно лежавшим защитникам монастыря. Гул выстрелов, вопли и стоны избиваемых смешались в одном хаосе, который способен был нагнать панический страх на самого храброго человека. Понятые и солдаты бросились на смутившихся и растерявшихся старообрядцев и начали их вязать и вытаскивать из монастыря. В течение целых двух часов безостановочно шла работа, пока все 1099 человек не были удалены за ограду. Губернатор тотчас же послал экипаж в Николаевск за духовенством". Прибыл вышеупомянутый архимандрит Зосима и николаевский благочинный протоиерей Олпидимский [?]. Последний предоставил следующий рапорт преосвященному Иакову: "Подъезжая к воротам монастыря, мы увидели множество народа обоего пола, лежащего связанными. Въехав внутрь оного, увидели по всему двору текущую воду и множество крови, ибо насосами разливали народ, а на лошадях разбивали оный в кровь; оттого вода и кровь омыли монастырскую площадь. У церкви губернатор встретил нас таким приветствием: "Ну, господа отцы, извольте подбирать, что видите". Затем в церкви, по сбитии замков, освящена вода и все оное окроплено. Между тем, пока служен был молебен, воинство и понятые разбойнически в присутствии губернатора грабили имущество монастырское.

Окна, двери, полы, погреба, подвалы, кладовые, сундуки, шкафы - словом, все как бы от ужасного землетрясения разрушилось. Хлеб, кроме трех амбаров, которые остались неразломанными, рыба, масло, овощи, одежда, плуги, сани, колеса, телеги и всякая домашняя рухлядь - все как бы огнем пожжено. Словом, монастырь сей оставлен в самом жалком положении". Далее о. благочинный сообщает своему архипастырю некоторые подробности об избиении беззащитных старообрядцев: конные войска "мяли лошадьми лежавших, а пехота так усердно действовала ружейными прикладами, что изломано было ружейных лож несколько десятков". "Церковная паперть и около оной место, где лежали избитые старообрядцы, обагрены были оных кровью. Чтобы увеличить их мучения, их при сильном морозе обливали из пожарных труб водою. Николаевский протоиерей восклицает в ужасе: "Какое произошло смятение, вопль, убийственные кровавые раны между безоружными старообрядцами, в особенности между женским полом и малолетними детьми, - того описать невозможно!"

Но этим еще николаевское торжество православия не закончилось. Был еще суд над "бунтовщиками". Военносудная комиссия приговорила: 11 человек наказать кнутом и сослать в каторжные работы; 326 человек и настоятеля Корнилия наказать плетьми и сослать на поселение; 16 человек по старости лет без телесного наказания сослать в Сибирь.

Так бессердечно и таким варварским способом был уничтожен самый знаменитый в истории старообрядчества духовный его центр - славный Иргиз. Таким же бесчеловечным образом были разорены и совершенно уничтожены и многие другие старообрядческие монастыри и скиты. Все церкви старообрядческие по всей России, а также часовни и все другие молитвенные помещения были отобраны у старообрядцев и отданы в пользование единоверцам. Многие церкви были совершенно закрыты, так как на местах не оказалось единоверцев и ими некому было пользоваться. Закрыты были старообрядческие церкви даже в Курляндской и Лифляндской губерниях, где, казалось бы, нужно было всячески поддерживать русское население в интересах русской государственной национальности. Напротив, при Николае было воспрещено старообрядцам приобретать населенные имения и земли в Остзейском крае и даже просто селиться в пограничных губерниях западного края. Иностранцы же пользовались в России повсеместно всеми гражданскими и религиозными правами и свободами. Старообрядцам было воспрещено занимать должность даже сельского писаря, а иностранцы могли быть и были даже министрами.

До указа императрицы Екатерины II 1764 г. старообрядцам не разрешалось приписываться в городское сословие и быть купцами. Но с этого времени они поселились в городах, преимущественно в больших, и в обеих столицах. "Быстро развились в их руках капиталы, - говорит о них П.И. Мельников-Печерский, - что следует отнести к отличающей их домовитости и бережливости, а в особенности к внутренней связи, скрепляющей их общества, в которых взаимное вспомоществование составляет едва ли не важнейшую основу. Достоверно известно, что к концу XVIII и в начале XIX столетия значительная часть русских капиталов оказалась у старообрядцев, принадлежавших к городским сословиям". Благодаря промышленно-торговой деятельности именно старообрядцев, Россия стала богатеть. Фабрики, заводы, рыбные промыслы, хлебные операции и всякие другие промышленные и торговые предприятия находились преимущественно в руках старообрядческих купцов. Особенно богат ими был Московский фабрично-заводской район, а также Иваново-Вознесенский. "В руки богатевших с каждым днем старообрядцев стали переходить и недвижимые имения боярских внуков и правнуков. Боярские палаты обращались в жилища купцов-старообрядцев или превращались в их промышленные и торговые заведения. Самые подмосковные села старорусских бояр и вельмож XVIII столетия стали переходить в руки старообрядцев." По этим-то старообрядцам и решил ударить император Николай, чтобы принудить их принять единоверие, отрекшись от своей, древнеотцовской, старообрядческой веры. От всех купцов и фабрикантов потребовалось представить удостоверение, что они принадлежат к православной церкви. В противном случае у них отбирались гильдейские права, с которыми связаны и права по воинской повинности: сыновья их немедленно должны быть взяты в солдаты (тогда служба была в 25 лет - почти до смерти). Старообрядцам-гильдейцам предстояло выбирать: или отречься от своей веры, стать ренегатами, или пойти на большие жертвы государственные, семейные, личные, то есть прекратить свои предприятия, разориться, семью отдать на произвол властей, самому быть подвергнутым разным притеснениям. Многие купцы пошли в единоверие, увеличив и без того огромное число его лицемерных членов и терзаясь в своей совести. Многие из них при новом царствовании вернулись в старообрядчество. Но немало оказалось столь твердых купцов, которые прекратили свои заведения и промыслы, но не изменили своей вере - остались старообрядцами. Николай был беспощаден к таковым. Многих сослал он: одних в Закавказье, других в Сибирь, третьих "в не столь отдаленные места."

Всеми этими мерами насилия и коварства император Николай, несомненно, нанес сильные удары старообрядчеству. Но еще сильнее он ударил по самой России, ибо с того именно времени пошло в ней, именно в капиталистическом мире, засилье иностранцев и главным образом евреев. Внутренне же старообрядчество стало еще крепче, даже и количественно увеличилось. "Нельзя пройти молчанием того, что с 1827 г. раскол не только не ослабел, но значительно усилился, и число раскольников чрезвычайно умножилось", - замечает Мельников-Печерский. Он дает такую общую картину положения старообрядцев в николаевское время: "Многие сотни молитвенных зданий были уничтожены; десятки тысяч икон, сего древнего достояния прадедов, были отобраны; огромную библиотеку можно было составить из богослужебных и других книг, взятых в часовнях и домах старообрядцев...".

В последующие годы стеснительные меры против старообрядцев еще более увеличились: часовни старообрядцев, построенные и снабженные драгоценными иконами за их счет и, следовательно, составляющие их частную собственность, правительство стало собирать и отдавать единоверцам; не только попов, но и важных по своему влиянию мирян без суда и следствия отправлять в ссылку; старообрядцам воспрещено было записываться в купцы, чем сравняли их с мещанами; подвергли их рекрутской очереди и возможности телесного наказания. Такому ограничению прав подверглись значительные капиталисты, лица торговых домов, начавших свои обороты с самого издания городового положения, люди, фабричная и торговая деятельность которых кормила и кормит сотни тысяч подданных империи. Наконец, стали смотреть на старообрядцев, как на заговорщиков, нарушителей, спокойствия государственного; целые селения в полном их составе подчинили невыполнимому надзору полиции; систематическое соглядатайство за их поступками повергло в уныние огромное число русских людей, виновных только в том, что они признают противу совести подчиниться главенству епархиальных архиереев, ибо все обряды, соблюдаемые ими, дозволены в церквах единоверческих. Таким образом, ради внешней формы жертвуют спокойствием огромного числа подданных империи. Кроме лишения их прав гражданских, за неимением священников (которых они просят, но которых им не дают), они лишены всякого духовного утешения и находятся под денноночным страхом обысков, суда и ссылки. После сего, восклицает Мельников, можно ли не признать истинного достоинства в многострадальном терпении русских людей, которое видно в наших старообрядцах. Будь то на Западе, давно бы лились потоки крови, как лились они во время Реформации, Тридцатилетней войны, религиозных войн в Англии и пр. Сравнивая положение протестантов перед началом религиозных войн с современным положением старообрядцев, нельзя не согласиться, что последние стеснены несравненно более, чем первые. Стеснения старообрядцев следует по справедливости отнести главнейше к невеликодушному взгляду и даже не совсем бескорыстным видам нашего духовенства.

Главным и весьма настойчивым вдохновителем гонений на старообрядцев как николаевского времени, так и последующего царствования, был знаменитый митрополит Московский Филарет. Все те меры, которые он проектировал вместе с императорами Николаем I и Александром II против старообрядчества и которые были применены к нему во всей их полноте и с беспощадной жестокостью, впоследствии, именно в наше уже время, применили безбожники-большевики ко всем религиям и исповеданиям в России, в том числе и к самой бывшей господствующей церкви, так нетерпимо относившейся к старообрядцам. Умный и проницательный Филарет не предусмотрел, что его проектами и мерами в будущем воспользуются самые коварные и самые злостные враги Христа и Бога.

Самым тягостным и самым страшным бедствием для старообрядцев было в николаевское гонение "оскудение священства": священников с каждым годом становилось все меньше и меньше. Это главным образом и повергало старообрядцев в тяжкое раздумье. Единоверие - фальшь и ложь: в нем лишь гибель души. Но и без священства нет спасения, ибо без него некому совершать таинства церковные, некому освящать, крестить, причащать, венчать, погребать. В старообрядчестве же нет епископов, которые имеют право и власть рукополагать священников. Все попытки приобрести их не имели успеха. Что же делать? Где взять священников? Как приобрести епископа? Эти вопросы в николаевское время встали с большой силой, с роковой настойчивостью. И пошли по ним совещания и обсуждения по многим старообрядческим общинам, Главным образом, по монастырям и скитам и на самом Рогожском Кладбище в Москве.