§ 5. Наш край в раннем железном веке и средневековье

Вопрос о первом появлении человека в Сибири чрезвычайно сложен и интересен. Но необходимо договориться о терминах. Так, если говорить о появлении человека в Сибири в строгом соответствии с понятием «человек», то есть подразумевая человека современного, homo sapiens, то вопрос о времени его появления в Северной Азии, Сибири, решается достаточно определенно: современный человек в Сибири появился не ранее 30 - 35 тысяч лет назад, в то же время, когда сформировавшийся homo sapiens осваивал все территории и пространства Земли. До 1960-х годов такое положение не вызывало сомнений.

Если же говорить о времени появления в Сибири предков современного человека, то этот вопрос сложнее. Так, в 1960-е годы в сибирской археологии впервые была поставлена проблема нижнего палеолита, а значит, и проблема заселения этого края обезьянолюдьми, питекантропами.

Позднее, в 1970-е годы, А.П. Окладников впервые вышел на проблему существования в Сибири наших предков, возраст которых превышает 1 млн. лет, что позволило предположить обитание в Сибири, по крайней мере в пределах Саяно-Алтайского нагорья, каких-то австралопитековых форм человекообразных обезьян!

Еще позднее, на рубеже 1970 - 1980 гг. находки разрозненных местонахождений очень древних форм каменной индустрии на Верхней Ангаре (Г.И. Медведев) позволили предполагать расселение австралопитековых форм наших предков северо-восточнее Саяно-Алтайского нагорья.

Наконец, с открытием в 1982 г. Ю.А. Мочановым комплекса Диринг-Юряха, возраст которого определялся исследователями в 1,7 млн. лет, затем - более 2 млн. лет и, наконец, — 2,7 млн. лет, проблема обитания в Сибири австралопитековых или синхронных им форм человекообразных обезьян приобрела очертания одной из актуальнейших проблем отечественной и мировой науки.

С учетом этих предварительных замечаний условимся, что проблема первоначального появления человека в Сибири ставится нами как проблема появления в этом регионе древнейших комплексов культуры, в том числе и таких, которые можно связывать с древнейшими предками современного человека.

Древнейшие следы человекообразных предков человека в Сибири

Самым древним памятником появления предков человека следует считать комплекс Диринг-Юрях (далее - Диринг. - В.М.). Стоянка расположена на правом берегу реки Лены в 140 км выше Якутска. Здесь правобережная терраса реки достигает высоты 125 - 130 м над уровнем Лены, а на уровне 100 м начинается обрыв к реке. Лена здесь течет в северо-северо-западном направлении и затем поворачивает на юго-восток-восток, образуя высокий мыс, обильно покрытый таежной растительностью. На платформе кембрийского известняка (на уровне 105 м от уреза реки) залегают последовательно галечник, песок (иногда достигающий мощности 12-15 м), галечник, перекрывающий песок; далее на уровне 120 м от уреза реки и выше - песок и супесь в разных сочетаниях вплоть до поверхности (на уровне 135 м от уреза реки). Культурные останки обнаружены на втором горизонте галечника на высоте 115 - 118 м от уреза реки.

К настоящему времени вскрыто много десятков тысяч кв.м площади (работы на памятнике продолжаются, и количественные показатели меняются). В настоящее время собрано около 10 тыс. экземпляров - каменных изделий, которые обнаружены в основном отдельными скоплениями. Так, на раскопке 1982 - 1989 гг. на площади около 20 тыс.кв.м зафиксировано 25 таких скоплений.

Среди найденных каменных изделий: концевые, дисковидные чопперы с «носиком», боковые, двулезвийные, трехлезвийные чопперы, многочисленные отщепы, скребла (боковые, концевые), скребловидные диски. Много валунов со сколами, которые хорошо собираются с основной частью валуна методом аппликации, что особенно важно, так как свидетельствует об обработке валунов на этом же месте, на соответствующем скоплении. Большая часть каменных изделий покрыта карразией, свидетельствующей о древнейшем возрасте обработанной поверхности.

Геологические условия залегания культурных остатков свидетельствуют о том, что в Центральной Якутии при минусовых среднегодовых температурах предок человека уже жил предположительно 3,2 - 1,8 млн. лет назад, что подтверждает и каменный инвентарь, хорошо сопоставимый с известными находками Олдувая в Африке.

Итак, можно с определенной долей уверенности утверждать, что предки человека в Сибири появились в пределах 3-го миллиона лет до нас, судя по находкам в Диринге. Этот памятник, древнейший во всей Евразии, выглядит одиноким, изолированным в условиях Сибири и ближайших регионов. Вместе с тем несомненно, что это древнейший пункт, скорее всего кратковременного (в масштабах измерения времени той эпохи), пребывания наших предков в Сибири. Можно допустить, что в Диринге обитала группа австралопитеков с высоко развитым интеллектом, что проявилось в замечательной, совершенной по тем временам технике обработки каменных изделий. Значит, они владели многими трудовыми навыками и важнейшим из них - изготовлением каменных орудий. Человек Диринга (точнее — австралопитековый предок человека) был одиноким на огромных пространствах Северной Евразии. Ближайшие современники его обитали в Центральной и Восточной Африке, где в последние почти четыре десятилетия изучены находки в Олдувае, Омо; это так называемый homo habilis; возраст его огромен, чуть более 4 млн. лет. Физический тип его — австралопитековая человекообразная обезьяна. Помимо орудий труда здесь собраны и костные останки homo habilis.

Возможно, подобные человекообразные существа обитали и в других районах Афроевразии. Но наука пока не знает таких находок. На сегодня мы можем достоверно утверждать, что в двух регионах Афроевразии (и один из них - Средняя Лена) обитали наши древнейшие предки. Может быть, стоит предположить гипотетически, что в этих двух регионах сложились центры очеловечения обезьян? Может быть, не правы те ученые, которые отстаивают моноцентрическую концепцию происхождения человека?

Мы не можем судить ни о характере добычи средств к существованию, ни об использовании огня, ни о характере сообщества, оставившего стоянку Диринг. Все это требует дополнительных исследований. Однако несомненно (с учетом наших знаний об олдувайском человеке, т.е. homo habilis), обитатели берегов Лены добывали пищу охотой на мелких животных, наверное, поедали и крупных животных, случайно добытых, а также выкапывали съедобные коренья, клубни, рвали и ели некоторые травы и ветки, собирали плоды и прочие дикие дары природы, не очень щедрой в Сибири. Мы не можем сейчас сказать что-либо о судьбе австралопитеков Диринга. Какого-либо продолжения каменная индустрия Диринга не знает в памятниках последующего времени.

Следующим этапом в истории заселения Сибири предком человека является обитание здесь обезьянолюдей. Вероятно, это были какие-то типы питекантропов, возможно, самых ранних форм. Документом этого этапа является стоянка Улалинка в Горно-Алтайске, в устье одноименной речки. Открыта А.П. Окладниковым и Е.М. Тощаковой в 1961 году. Находки стоянки составили в основном архаичные топоровидные изделия (археологи называют их чопперами и чоппингами). Возможный возраст стоянки - более 1 млн. лет. Улалинка может быть датирована самым древним периодом в истории Северной Азии: более 1 млн. лет (Окладников А.П., 1968). Основными находками являются изготовленные из галек рубящие и скребущие инструменты. Это - чопперы и чоппинги, грубые галечные скребла, «проторубила» — гальки, слегка приостренные с одной стороны одним или несколькими ударами вдоль длинной оси; расколотые валуны, иногда оббитые, галечные сколы. Все изделия Улалинки не имеют устойчивых форм и типов.

Вероятно, древнейшее оледенение (периода эоплейстоцена) могло иметь отношение к истории обитателей Улалинки и близких к ней памятников, т.е. австралопитековых Сибири. Из комплекса природных факторов того времени обратим внимание на то, что фауна была богата крупными животными: мамонт, бизон, бык.

Ряд других местонахождений: переотложенные находки по берегам Братского водохранилища, стоянка Усть-Олекма, Болшево, Усть-Чара, Хара-Балык, Монастырская гора 1- 3, мыс Дунайский 1,2, Мохово 2, Торгалык, Бережковский участок на берегу Красноярского водохранилища и Куртакский район на Енисее, где известны Верхний Камень, Разлог 2 и Разлив, датируются временем, позднее Улалинки или тобольским временем по хронологии геологов.

На Ангаре к этому же времени относятся группы стоянок Олонского и Тапахайского пластов, а также Макаровского комплекса. Памятники открыты в 1970 - 1990 гг. Они свидетельствуют о достаточно плотном заселении Южной Сибири группой питекантропов. Несомненно, каменная индустрия этого времени шагнула далеко вперед в сравнении с Дирингом и Улалинкой. Во всяком случае проступают уже две формы обработки камня: галечниковая (чопперы и чоппинги) и пластинчатая (изделия с леваллуазскими чертами).

Следующий этап истории появления предков человека в Сибири связан с более многочисленной группой памятников нижнего палеолита, которые можно датировать по европейской хронологической шкале мустьерским временем, т.е. 25060/50 тыс. лет назад. Районами обитания человека этого времени являются Саяно-Алтайское нагорье: стоянки в пещерах Усть-Канская, Страшная, Денисова, им. академика Окладникова, Двуглазка и некоторые другие - Тюмечин 1,2, Кара-Бом, Усть-Карагол (на Алтае), ряд стоянок в Туве; на Ангаре - группа памятников Игедейского пласта, на р. Зея - стоянка Филимошки и на р. Куде — стоянка Малый Кот.

Основным признаком культуры этого времени является каменная индустрия мустьерского облика с умеренным присутствием пластинчатой техники (типа леваллуа). Единичные находки костей в пещерах Усть-Канская и Страшная (невыразительные, сильно поврежденные трубчатые кости) не позволяют нам судить, к какому типу обезьянолюдей принадлежали обитатели Сибири.

По европейской периодизации древнекаменного века на эпоху мустье приходится время обитания неандертальцев, последней, самой поздней формы обезьянолюдей. Ближайшей к Сибири является находка подростка неандертальца в пещере Тешик-Таш (Узбекистан), сделанная А.П. Окладниковым в 1938 г. Вспомним также и то, что сравнительно недалеко известна пещера Чжоу-Коу-дянь у Пекина, где на протяжении десятилетий исследуется стоянка нижнего палеолита, подарившая науке огромную серию черепов синантропа (питекантропа), который обитал в Юго-Восточной Азии. Не исключено, что синантроп был современником ранних неандертальцев. Следовательно, в Сибири в это время могла быть расселена какая-нибудь группа тех или других древнейших обитателей Азии.

Мустье на Алтае представлено стоянкой в пещере Усть-Канской (открытой С.И. Руденко), местонахождениями в Туэкте, стоянкой у с. Бобково, Тюмечин 1 и 2, в пещерах Страшная, Сибирячиха, Денисова, им. Окладникова, а также сборами отдельных находок на Чарыше, у с. Гилево на Алее и на речке Чумыше.

Можно говорить о нескольких культурных традициях, выразившихся в технике обработки камня; не будем подробно излагать каждую из них.

1. Смешение техники чопперов и чоппингов (т.е. традиции галечниковой) с леваллуазской индустрией.

2. Зубчатое мустье, описанное М.В. Шуньковым по материалам стоянки Тюмечин 2. Здесь помимо зубчатой техники обработки присутствует галечниковая и бифаскальная. Известны скребла разных форм, инструменты двусторонней обработки.

3. «Типичное мустье» (слои 1-3, 6 и 7 в пещере Сибирячихе (им. А.П. Окладникова) и стоянка Тюмечин 1. Характерны изделия мустьерского облика: нуклеусы, скребла, пластины и остроконечники леваллуа. Леваллуазская техника обработки камня - наиболее яркая черта алтайского мустье, а среди изделий наиболее интересны леваллуазские пластины.

Пещера им. Окладникова и археологический комплекс в ней обнаружены А.П. Деревянко и В.И. Молодиным в 1984 г. Стоянка относится ко времени каргинского потепления. Здесь исследованы слои, содержащие нижнепалеолитические материалы. Их составили 357 целых и 313 фрагментарных каменных находок: разнообразные остроконечники, скребла, скребла-ножи, двойные орудия, ножи, скребки, резцы, проколки, зубчатые и выемчатые орудия, отбойники, ретушеры. Дата стоянки в пещере им. Окладникова 44800 + 400 - 33300 + 520 тыс. лет до нас.

Нижнепалеолитические местонахождения Тувы очень редки. К ним относят:

1) Е-13 (правый берег р. Улуг-Хем в 1,8 км выше р. Чимге).
2) Пеступовка 1 на левом берегу р. Шагонар.
3) Чимге-Даг-Чжу на правом берегу р. Чаданы.

К раннепалеолитическому времени на Средней Ангаре относятся пункты Монастырская гора I, И, III, мыс Дунайский I, Игемейский лог III.

На Верхней Лене в районе Киренска-Балышево и Средней Лене - Устъ-Чара, Хара-Балык, Усть-Олекма, Юнкор, Тимир-Хая.

Ко времени описываемых стоянок надо отнести и местонахождения Приамурья (История Дальнего Востока СССР). Древнейшие каменные орудия Филимошек, Кумар I и Усть-Ty несут традицию архаичной галечниковой техники, грубы и примитивны: чопперы, чоппинги, скребла, изделия с «носиком”.

История становления наших предков и современного человека протекала на фоне гигантских по масштабам изменений в природе нашей планеты. Эти процессы становления человечества приходятся на последний, четвертичный, период кайнозойской эры в истории Земли. Его называют также антропогеном или плейстоценом . Начало его можно отнести ко времени в 2 млн. лет.

Для Северной Азии (Сибири) выявлены этапы оледенения , как и для Европы.

Древнее оледенение (до 200 тыс. лет), эоплейстоцен.

Существует ряд стратиграфических схем четвертичного периода Северной Азии (Западносибирская равнина, Средняя Сибирь, Саяно-Алтайская область, Прибайкалье и Забайкалье, Приморье и Сахалин. Назовем наиболее определенные для Западной и Средней Сибири:

Горнофиленский, Мансийский, Талагайскинский горизонты — до 650 тыс.лет; Азовский (Нижнешайтанский), Тильтимский, Низямский (Верхнешайтанский) горизонты - до 420 - 380 тыс.лет;

Тобольский горизонт — до 250 тыслет;

Самаровский , или нижнечетвертичный (до 200 тыс.лет), нижний плейстоцен. Ледник охватил пространства со стороны Ледовитого океана: до Среднего Урала (59° с.ш.), Нижнего Иртыша (59° с.ш.), Нижний Енисей (62° с.ш.).

Тазовский, или среднечетвертичный (200 - 130 тыс. лет), нижний плейстоцен. Ледник достигал на Среднем Урале 61-62° с.ш., на Нижнем Иртыше 63-64° с.ш., далее его южная граница уходила на Таймыр.

Казанцевский (130 — 100 тыс.лет), среднечетвертичный; распространены тундро-степи.

Зырянский (100 - 50) тыс. лет, верхнечетвертичный, верхний плейстоцен. В зырянское время приледниковые тундро-степи существенно подвинулись на север в сопоставлении с современными северными границами их. Во время каргинского межледниковья потепление сменялось похолоданием и вновь потеплением. Устанавливается климат, близкий современному.

Каргинский (50 — 25 тыс.лет).

Сартанский (25 - 10 тыс.лет), верхний плейстоцен и голоценовый период. В поздние этапы верхнего палеолита постепенно сокращаются стада мамонтов, бизонов, что заставляет обитателей Сибири приспосабливаться к охоте на более мелких животных. Соответственно этому изменяются типы орудий, а особенно жилища: они становятся настолько легкими и временными, что археологически фиксируются только кострища и некоторые детали их (ямы, иногда обложенные каменными плитами). Период сартанского оледенения характеризуются широким распространением приледниковых тундростепей. В голоцене в Сибири формируется современного облика тайга.

Расселение человека современного типа в Сибири

Как известно, на рубеже нижнего и верхнего палеолита, в пределах 40 - 30 тыс. лет назад наступила эпоха современного, разумного человека, homo sapiens. Обезьянолюди уступили свое место человеку современного типа. В этой работе мы не будем рассматривать в целом проблему происхождения современного человека. Она исследуется, как правило, на материалах других регионов планеты, где находки костных остатков обезьянолюдей (питекантропов и неандертальцев) сопровождаются многочисленными археологическими комплексами. Это районы Южной, Юго-Восточной Европы, Среднего и Ближнего Востока, Северной Африки. Вся Северная Евразия, и в том числе Северная Азия, не может сегодня рассматриваться как один из районов формирования современного человека. Наука пока не имеет для этого достаточных материалов.

Огромные территории Сибири в эпоху верхнего палеолита (40 тыс. - 12 тыс. лет до нашего времени) оказались освоенными человеком почти полностью. Современная наука располагает сведениями о многих сотнях стоянок этой поры. К сожалению, точного учета количества этих стоянок нет.

В настоящее время на территории Сибири можно выделить несколько регионов расселения древнего человека. Среди них назовем Прибайкалье (Верхняя Ангара, Верхняя Лена), Саяно-Алтайское нагорье и юг Западной Сибири, Забайкалье, река Лена и Северо-Восток Азии, Приамурье и Приморье. Эти регионы изучены в разной степени и потому не исключено, что со временем будут выявлены и другие подобные области средоточения верхнепалеолитических памятников.

Все многообразие верхнепалеолитических памятников Сибири образуют несколько историко-культурных областей.

Ангаро-Чулымская историко-культурная область представлена мальтинско-буретской культурой и подобными памятниками других районов (Ачинск, Томск).

Мальтинско-буретская культура исследована М.М. Герасимовым, А.П. Окладниковым, Г.И. Медведевым. Особо важны описания памятников, давших название культуре. Стоянка Мальта расположена на 16 - 20-метровой террасе р. Белой, левого притока Ангары. Исследована М.М. Герасимовым в конце 1920-х — начале 1930-х гг. и в 1950-е годы. В последнее время стоянка обследуется Г.И. Медведевым. В итоге вскрыто свыше 1000 кв.м площади, собрана богатейшая коллекция каменного и костяного инвентаря, произведений искусства и украшений, исследованы остатки жилищ и бытовых комплексов. Возраст стоянки по радиоуглероду определяется 19-21 тыс. лет от наших дней, хотя есть и дата в 14,5 тыс. лет.

Фауна Мальты представлена преимущественно костями северного оленя, а также песца, шерстистого носорога, мамонта, бизона, быка, лошади, росомахи, льва и волка.

В инвентаре широко представлены нуклеусы (призматические, конические, кубовидные). Основой каменной индустрии служили кремневые пластины призматической формы. Изготавливались острия, проколки, резчики, небольшие ножи, резцы (срединные, боковые, угловые), концевые скребки, а также высокие скребки, долотовидные орудия. Из кости сделаны длинные острия (из бивня мамонта), шилья, иглы. Многочисленны произведения искусства.

По материалам стоянки Мальта встает в один ряд с выдающимися поселениями верхнего палеолита мирового значения.

Буреть расположена на правом берегу Ангары, в 20 км ниже Мальты. Исследована А.П. Окладниковым в 1930-е годы. Материалы очень близки мальтинским. Оба памятника принадлежат одной группе населения единой культуры. К этой же культуре следует отнести и Ачинскую стоянку, расположенную на окраине Ачинска в северном берегу долины при переходе на высокую правобережную долину Чулыма. Открыта Г.А. Авраменко, который исследовал ее совместно с В.И. Матющенко, а позднее - с В.Е. Ларичевым. Фауна стоянки представлена мамонтом, лошадью, песцом, козой, волком и куропаткой (?). Инвентарь содержит одноплощадочные нуклеусы, с которых снимались пластины, а также многочисленные пластины, из которых изготавливались орудия. На стоянке много также орудий из отщепов. Много в коллекции скребков, в том числе нуклевидных резцов, долотовидных орудий; есть проколки, скребла, один чоппер. Из бивня мамонта изготавливались наконечники.

Томская стоянка в районе Лагерного сада Томска на правом берегу Томи. Исследована в 1890-е гг. Н.Ф. Кащенко. Находки очень малочисленны; техника пластинчатая. Фауна представлена только костями одной особи мамонта. Памятник можно трактовать как кратковременный пункт пребывания охотников на мамонта. Возможно, к кругу памятников этой культуры надо отнести стоянки Тарачиху на Енисее, выше Красноярска, Красный Яр на Ангаре (ниже устья р. Осы), в настоящее время под водами Братского водохранилища.

Стоянки в разных горизонтах отложений (дата их приходится на конец каргинского межледниковья - начало сартанского оледенения) содержала комплексы кострищ со шлаками горючих сланцев. Фауна - дикая лошадь, северный олень, зубр, заяц-беляк, медведь, куропатка, рыбы, носорог. Орудия немногочисленны; их составляют острия, проколки, скребки, долотовидные изделия, скребла, нож, резцы (боковые и срединные), чоппер и рубиловидное орудие. Украшения в виде просверленных резцов молодого северного оленя.

Стоянка Малая Сыя находится в Хакасии на восточных отрогах Кузнецкого Алатау в долине речки Малый Июс (бассейн Чулыма). Открыта и исследована В.Е. Ларичевым. Раскопано несколько жилшц-землянок, собрана богатейшая коллекция инвентаря, представленная пластинчатой техникой обработки камня, призматическими нуклеусами. Время стоянки по радиокарбону 35 - 33 тыс. лет до наших дней. Это один из древнейших памятников верхнего палеолита.

Фауна стоянки представлена такими животными, как: заяц, мамонт, лошадь, носорог, олень (благородный и северный), сайга, бизон, баран, медведь бурый, гиена, грызуны.

Южносибирская историко-культурная область в составе афонтовской, кокоревской, сросткинской и забайкальской культур (Алтай, Енисей, Забайкалье).

Афонтовская культура (20/21 - 12 тыс. лет до н.э.) представлена большим числом памятников Среднего и Верхнего Енисея: Афонтова гора (II, III), насчитывающая много горизонтов, Таштык I, И, Кокорево II, III, Усть-Кова, Каштанка. Характерны микролитическая и пластинчатая техника, появление ряда новых форм изделий: резцов, долотовидных орудий, острий, скребел, скребков.

В пределах Западного Саяна сейчас известно около 30 местонахождений. Из них ко времени афонтовской культуры можно отнести более или менее уверенно такие: Голубая I-III на правом берегу Енисея на одноименной речке, группа стоянок Сизая (I, II, V, VII, VIII, X, XI), стоянка Кантегир на левом берегу р. Кантегир, Джой у устья р. Джой, Майнинская у устья р. Уй.

Восточный Саян и красноярская лесостепь имеют несколько памятников афонтовской культуры: Бирюса, левый берег Енисея, Переселенческий пункт, Ладейка, Кача I, Дружиниха, такие крупнейшие местонахождения, как Афонтова гора I и II, на левом берегу Енисея в г. Красноярске, у железнодорожного моста. Афонтова гора I открыта в 1884 г. И.Т. Савенковым и им же много лет исследовалась. Афонтова гора II, рядом с первой (у дачи Юдина). Открыта и исследована вначале В.И. Громовым, а затем Г.П. Сосновским, Г. Мергартом и другими. Афонтова гора III, между Афонтовой горой I и И. Открыта И.Т. Савенковым.

В Минусинской котловине помимо уже упомянутых стоянок к афонтовской культуре относят Аэродром у г. Саяногорска, Сосновое озеро на р. Абакан, Изых, Таштык I-III, Первомайское II.

Кокоревская культура (15-11 тыс. лет до н.э.) представлена памятниками Кокорево I, Новоселово VI, VII. Характерны пластины и пластинки, скребла, скребки, резцы, проколки. Техника пластины становится характерной.

Ко времени кокоревской культуры можно отнести в Западном Саяне Уй I, на берегу речки такого же названия; в Минусинской котловине - Сартыков, Хызыл-Хая, Татарский остров, Новотроицкое, Подсуханиха, Бузуково I, II, Лебяжье, Малые Копены, Большая Ирджа, Первомайское I, Аешка I-III, Новоселово VI, VII, X, XI, XIII.

Сросткинская культура изучена в основном по стоянке Сростки (в 36 км от Бийска по тракту на Горно-Алтайск). Стоянка располагается на террасе, высотой в 50 - 80 м на р. Катуни. Основным сырьем для орудий служили каменные желваки; заготовками орудий были отщепы, массивные пластины, крупные удлиненные пластинки. Орудия: скребла из крупных отщепов, среди которых скребла-ножи; остроконечники, скребки; редки проколки, долотовидные орудия.

В последние годы в пределах Алтая некоторые исследователи выделяют несколько культурных общностей, известных под названием культур:

Куюмская (Усть-Куюм, нижний слой стоянки Усть-Семы, нижний слой (седьмой) стоянки Тыткескеня 3, Юстыд I, Богуты I). Техника расщепления камня состоит из трех основных компонентов: 1) получение заготовок для скребел, для чего использовались одно- и двухсторонние радиальные нуклеусы и крупные галечные ядрища, что можно назвать наследием мустье; 2) использование плоскостных нуклеусов для получения крупного пластинчатого отщепа, из которого изготавливались скребки, резцы, острия, долотовидные орудия; 3) изготовление призматических ядрищ для получения мелких пластин.

Чуйская общность, которую не называют культурой из-за нечеткости существующих форм изделий (памятники Торгон, Багдон, Чагай-булгазы, Варбургазы). Здесь мало галечниковых изделий, но много бифасов; немногочисленны нуклеусы призматического типа: снятие пластин производилось с грубых тюдпризматических нуклеусов; хорошо выражены пережитки леваллуа; нет скребел и скребков куюмских памятников; большая доля зубчатых и зубчато-выемчатых орудий. Скорее всего эти памятники связаны с монгольскими палеолитическими комплексами.

Нижнекатунская общность (стоянки Сростки, Урожайная, Усть~Иша 3, Красная гора, Камешок I). Многочисленны отдельные находки. Отсутствует галечниковая техника; существуют устойчивые формы бифасов: топоровидных орудий, полулунных ножей, рубилец, крупных режущих и рубящих орудий.

Ушлепская общность расположена в темнохвойной тайге западных отрогов Горной Шории. Наиболее изучены стоянки Ушлеп 3 и Ушлеп 5. Использовались плоскостные ядрища для получения заготовок скребел, пластин, пластинчатых отщепов. Призматическая пластина скалывалась с клиновидных и грубо-призматических нуклеусов. Но техника призматических нуклеусов немногочисленна. Орудия: разнообразные скребки, в том числе и концевые, мелкие бифасы, скребла. Появляются пластины с притупленным торсом: эти пластины были вкладышами орудий типа гарпуна. Но могли изготавливать и копья с режущими краями.

Памятники бассейна Чумыша своеобразны, им характерна техника расщепления, свойственная нижнекатунской. Но известны изделия: дисковидные и концевые скребки на пластинах, дисковидные резцы, а также многочисленны костяные изделия: кинжал из ребра бизона, наконечник копья с пазом для вкладышей, гарпуны.

Памятники предалтайской долины очень малочисленны: Усть-Калманка на Чарыше, Староалейский мыс, Мохнатушка I. Вероятно, здесь из-за отсутствия необходимого сырья долговременных поселений не было; сохранились следы кратковременных охотничьих экспедиций. Поэтому отсюда происходят сильно изработанные мелкие изделия.

Забайкальский палеолит (культура) представлен стоянками Варварина Гора, Няньги, Куналей, Усть-Кяхта, Икарал, Студеное, Ошурково, Санный мыс, Сохатино и др.

Характерны одно- и двухплощадные призматические нуклеусы разных форм и видов; скребки, скребла разных форм из расколотых галек, много пластин со вторичной обработкой. Фауна: байкальский як, винторогая антилопа, благородный олень, бык, бизон, лось, северный олень, заяц и первобытный зубр. Культура сравнительно позднего времени: 11-10 тыс. лет назад.

Интересна стоянка Варварина Гора у г. Улан-Удэ. Это очень ранний памятник (34 - 30 тыс. лет назад), содержал много архаичных форм изделий, напоминающих мустьерские формы. В слое открыты ямы-кладовые, выложенные каменными плитками.

Памятники юга Западной Сибири в настоящее время до конца не изучены на предмет их культурной принадлежности. Тем не менее Ф.В. Генинг и В.Т. Петрин склонны считать их самостоятельной культурой, близкой кругу енисейских памятников.

Расселение человека в Западной Сибири прослеживается по местонахождениям, которые датируются только моложе 40 - 35 тыс. лет, т.е. временем верхнего палеолита: Томское, Ачинское, Могочинское, Волчья Грива, Венгерово, Черноозерье II, Шикаевка II, Гари и некоторые другие. Эти памятники возможно включать в состав южносибирской историко- культурной области.

Обращает внимание то обстоятельство, что все стоянки располагаются в основном на южной окраине Западно-сибирской равнины. Не исключено, что это свидетельствует о существовании на равнине пресноводного «подпрудного озера», возникшего вледствие сложения в северной половине равнины мощного ледяного щита, закрывающего сток Оби и Иртыша.

Черноозерье II, стоянка в 140 км к северу от Омска на левобережье Иртыша. Каменный инвентарь немногочислен: призматические пластины, скребки, резцы, проколки.

Примечательна находка кинжала из ребра крупного животного, у которого проделаны продольные пазы, а в них вставлены мелкие кварцитовые пластины-вкладыши.

Имеется такой интересный памятник, как Волчья Грива в Барабинской степи. Под толщей в 1 — 2 м открылось большое скопление костей мамонта: около 1000 экз. от не менее чем 10 особей животного. Встречены кости бизона, волка, лошади. Многие трубчатые кости разбиты, многие из них имеют следы деятельности человека.

Западно-сибирские стоянки свидетельствуют о том, что этот регион был заселен человеком на втором, афонтовско-кокоревском, этапе истории юга Сибири. Основное население было связано с районами Южной Сибири, в частности с Алтаем. Возможно, и со стороны Казахстана и Средней Азии в Западную Сибирь проникали какие-то группы людей. Однако неблагоприятные природные условия Западно-сибирской равнины сдерживали расселение людей в этом направлении.

В пору позднего палеолита человеком был освоен Урал: известны некоторые стоянки этого времени в Приуралье. Наверное, правы те исследователи, которые полагают, что палеолитические обитатели Урала и Приуралья были генетически связаны не с обитателями Восточноевропейской равнины, а Сибири и Средней Азии (О.Н. Бадер). Если такая точка зрения справедлива, то обитатели юга Западно-сибирской равнины, Урала, Приуралья и значительной части Казахстана составляли единый обширный массив древнего человечества периода 20-12 тыс. лет тому назад.

Северо-Восточная Сибирская историко-культурная область включает две культуры: макаровскую и дюктайскую.

Макаровская культура представлена памятниками Макарово III, IV, VI, расположенные ниже г. Качуга на правом берегу Лены. Известны и другие памятники, сходные с этой группой.

Орудия: остроконечники, в том числе с двусторонне-утолщенным основанием, ножи из пластин, концевые, боковые, скребки, скребла, чопперы, отбойники, проколки, резцы.

Время макаровских памятников очень обширно: Макарово IV определяется в диапазоне 50 — 40 тыс. лет назад, что соответствует каргинскому межледниковью; Макарово III — 19 - 13 тыс. лет и Макарово VI 16 - 15 тыс. лет назад. Найдены кости мамонта, шерстистого носорога, северного оленя, дикой лошади, горного барана, снежного барса, медведя, волка.

Дюктайская культура (35 — 10,5 тыс. лет назад) изучена Ю.А. Мочановым в 1960 — 1970-е гг. (Мочанов Ю.А., 1977). До начала работ этого ученого самой северной палеолитической стоянкой считалась Частинская, на левом берегу Лены (58° с.ш.). Теперь эти стоянки известны в низовьях Колымы и Индигирки (у 75° с.ш.): Дюктайская пещера, стоянки Усть-Дюктай I, Усть-Миль II, Ихине I, II, Эжанцы, Верхне-Троицкая, Тумупур и многие другие. Каменный инвентарь культуры характеризуется прежде всего двусторонне обработанными наконечниками копий, дротиков и ножей, а также пластинчатыми изделиями и изделиями из отщепов: скребки, скребла, резцы.

Фауна памятников культуры представлена мамонтом, северным оленем, лосем, бизоном, шерстистым носорогом, лошадью, снежным барсом, пещерным львом, волком, лисицей, песцом, зайцем, грызунами, птицами и рыбой.

Интересна самая северная стоянка палеолита (71° с.ш.) в среднем течении р. Берелех (левого притока р. Индигирки). Здесь обнаружены две части памятника: а) обычная стоянка с набором каменных и костяных изделий; б) «кладбище» мамонтов: огромное количество костей мамонта (свыше 8 тыс. экз. от 140 особей). Кроме того, здесь собраны и единичные кости шерстистого носорога, пещерного льва, лошади Черского, северного бизона и росомахи.

В состав дюктайской культуры можно включать и палеолитические памятники Чукотки и Камчатки.

В последние десятилетия на Северо-Востоке Азии Н.Н.Диковым открыт ряд местонахождений, которые образуют по крайней мере трехступенчатую хронологическую систему.

1. Кымъынанонвываам XII, XIII - самые древние стоянки, периода «до наконечников».

2. Стоянки Ульхум, Курупка I, Чаатамье, Игельхвеем X, Марич I, Челькун II, Косьювеем IV — чуть позже; сопоставимы с Ушками на Камчатке. Сама стоянка Ушки открыта в центре Камчатки. Время верхнепалеолитического комплекса определяется 13 - 14 тыс. лет назад. Здесь открыты погребение и сдвоенное жилище. Могила округлая, содержала следы умершего, положенного скорченно и снабженного большим количеством (881 шт.) агамальтолитовых и янтарных плоских бусинок и биконически просверленных подвесок и халцедоновых острии для их изготовления.

Жилища больших размеров (более 100 кв. м), они сдвоены, в каждой камере по три очага. Сооружения долговременны. Особенностью стоянки являются наконечники стрел: треугольные черешковые.

И наконец, еще более поздние стоянки: Иони X, Ионивеем VIII, Чувайгытхын II.

Районы Приморья, Приамурья и Сахалина в настоящее время исследователи не включают в какую-либо из охарактеризованных историко-культурных областей. Поэтому рассмотрим каждый из этих районов отдельно.

Верхний палеолит Сахалина имеет по крайней мере следующие этапы в истории: 1. Адотымовская культура - 30 - 20 тыс.лет назад. На материке (Приморье) это время представляют стоянки пещера Географического общества, Осиновка IV (слой. 2). Ранняя южносахалинская культура — 16 - 12,5 тыс.лет назад. На материке ей синхронна Устиновка III. 3. Средняя южносахалинская культура - 12 — 10 тыс.лет назад. На материке ей синхронна Устиновка II. 4. Поздняя южносахалинская культура — 9 тыс.лет назад — до появления керамики. На материке ей соответствует Устиновка I.

Верхнепалеолитические местонахождения Приморья единичны: Осиновка, на р. Раздольная, Астрахановка, Устиновка II и некоторые другие. В Приморье успешно утверждается пластинчатая техника обработки камня. Очевидно, Приамурье и Приморье в это время развиваются несколько по иным путям.

В пещере Географического общества найдены вместе с каменным инвентарем кости мамонта, лошади, носорога, бизона, косули, оленя, изюбра, лося, пещерного тигра, барса, бурого медведя.

Сочетание галечниковой, грубой техники с пластинчатой леваллуазской известно в это же верхнепалеолитическое время и в Приамурье, на стоянках Кумары II, Громатуха, и на озере Бородинском. Появляется и техника двусторонней обработки ретушью. Даже известна стоянка Кумары III, на которой открыта камнеобрабатывающая мастерская, где изготавливались наконечники копий, ножи, скребки, резцы из пластин.

Не исключено, что все три района входят в одну культурно-историческую область, сопоставимую с описанными в Сибири. Эта область вряд ли ограничена Приморьем, Приамурьем и Сахалином. Она скорее всего включает и область Северного Китая, Корею, Японию. Но эти утверждения автора — не более, чем предположение.

Итак, можно считать установленным, что предки человека в Сибири появились на австралопитековой ступени их истории, хотя самих носителей этой культуры мы не знаем. Однако нет никаких оснований видеть какую-либо преемственность между культурой австралопитеков (или иных форм) Диринга и культурой последующих эпох, в частности питекантроповых обитателей Улалинки, а тем более неандертальца времени мустье на Алтае, в Хакасско-Минусинской котловине, на Северной Ангаре.

Безусловно, обезьяночеловек (неандерталец) этого типа заселил уже обширные пространства: Саяно-Алтай, Ангара, Верхняя Лена, Забайкалье и Приамурье. Обитатели этого времени были наверняка органично связаны со своими современниками в Монголии, Северном Китае, Казахстане, Средней Азии.

Не исключено, что самые поздние из них принимали участие в освоении Северной Америки (Проблемы тихоокеанской археологии, 1985).

Еще более обширны территории, освоенные в эпоху палеолита человеком современного типа (homo sapiens): районы его обитания включали все области Сибири. Надо думать, что homo sapiens в Сибири в своей истории как биологического типа прошел в это время и процесс расообразования. К этому времени наука относит процесс оформления человеческих рас большого порядка. Однако интересно, что верхнепалеолитическая культура Сибири обнаруживает бурно протекающий процесс культурной дифференциации. Об этом свидетельствуют описанные культурно-исторические общности и входящие в их состав культуры. С известной долей вероятности мы можем допустить, что это отражало также и явления расовой и лингвистической (этнической) дифференции. Разумеется, мы далеки от мысли допустить, что описанные культуры можно связывать с какими-то древними языковыми образованиями. Наверное, культуры верхнего палеолита не всегда совпадали с отдельными этносами, но эти последние скорее всего уже формируются. При той значительной разнице в культуре районов расселения homo sapiens в Сибири должны были быть соответствующие и расовые, и языковые, и этнические особенности этих групп.

ПРИРОДА СИБИРИ В ЛЕДНИКОВОЕ ВРЕМЯ И ПУТИ ЗАСЕЛЕНИЯ ЕЕ ЧЕЛОВЕКОМ

Древнейшая история человека протекает на фоне крупных изменений в природе, и вся жизнь наших древнейших предков была так или иначе связана с этими изменениями; она как бы «вписана», в их рамки. Время, когда происходит становление человека на земле, носит название антропогена.

Антропоген делится на три этапа. Первый этап, наиболее древний, эоплейстоценовый (заря плейстоцена), длился от начала антропогена до сильного похолодания, вызвавшего развитие первого покровного оледенения, известного в Сибири под названием максимального, или самаровского. Второй этап, плейстоценовый, охватывает время оледенений и разделяющих их межледниковий. Третий этап, голоценовый, еще продолжающийся в наше время, связан со становлением современной физико-географической обстановки в послеледниковое время. Начальные этапы прошлого сибирских племен, насколько мы можем проследить их по известным в настоящее время археологическим памятникам эпохи палеолита, протекали на фоне грандиозных событий ледниковой эпохи, плейстоцена (см. таблицу). Следует поэтому сказать несколько слов о ледниковом периоде. Ко времени первого покровного оледенения Сибири, как полагают исследователи ледников, гляциологи, около половины нынешней Европы оказалось покрытой сплошным покровом, массивным «щитом». Этот ледяной щит простирался от Британских островов до Урала и занимал площадь около 5 млн м 2 . Толщина его достигала 2 км.

Рядом с европейским ледяным щитом лежал второй, таймырский, мощностью до 800 м, простиравшийся на 4 млн м2. Мертвая ледяная пустыня, расстилавшаяся в то время на сотни и тысячи квадратных километров там, где сейчас находятся богатые и густонаселенные страны Европы, была страшнее самых ужасных жарких пустынь нашего времени - азиатских и африканских.

Так выглядит сейчас Гренландия, о которой один из ее исследователей пишет: «Гренландия - полярная Сахара, в сравнении с которой Сахара африканская совсем стушевывается. В этой морозной пустыне нет ни малейших признаков животной или растительной жизни, ни обломков скал, ни зерна песку. Путешественник, который, подобно мне, неделями здесь странствует, видит, кроме себя и своих спутников, только бесконечный простор снежной равнины, бесконечный купол синего холодного неба и более холодное солнце».

Однако по окраинам великого ледника ключом била своеобразная жизнь приледниковых областей. У самой кромки льда начиналась бес-

крайняя тундра, страна болот и бесконечных озер, блестевших, как звезды в небе, среди мхов и редких перелесков, состоявших из низких чахлых кустов полярной ивы, карликовой березы, а далее на восток - даурской лиственницы. Дальше шли такие же бескрайние степи. И, наконец, на далеком юге в степях и пустынях Средней и Центральной Азии, где ныне высятся груды барханного песка, ледниковым периодам соответствовали плювиальные периоды, времена повышенной влажности и несравненно более мягкого, чем теперь, климата. Здесь повсюду, чаще чем теперь, шли дожди, текли многочисленные речки, а в низинах располагались цепи озер, от которых ныне сохранились только жалкие остатки, соленые водоемы или сухие бессточные впадины.

В лесотундре и тундре приледниковой области находили обильную пищу водоплавающие птицы и табуны копытных зверей. Уже по самой кромке льда бродили группами мускусные быки, вся жизнь которых проходила на ледяном массиве. Уходя от гнуса, в летнее время шли навстречу ледяным обрывам, от которых струился спасительный холод, тысячные стада северных оленей. Настоящий охотничий рай, подлинное эльдорадо для первобытного охотника простиралось далее к югу, от края ледника, где оформился своеобразный, никогда более не повторявшийся «мамонтовый» фаунистический комплекс. На первом месте в этом «удивительно выдержанном», по словам зоологов, комплексе животных, существовавшем от Северного Китая до Испании, от моря Лаптевых до Монголии, находились два гигантских вымерших зверя - мамонт и носорог.

Из современных слонов мамонт был всего ближе к индийскому слону, но имел более неуклюжее тело, массивную голову, крутой горб над передними лопатками и огромные, нередко спирально загнутые верхушками вверх и внутрь бивни, т. е. резцы. Туловище мамонта было сплошь покрыто густой шерстью черно-бурого или рыжевато-бурого цвета, особенно пышной по бокам, внизу туловища, где она имела вид сплошной оторочки из длинных волос. Древние сибирские слоны - мамонты были превосходно приспособлены к условиям арктической природы того времени. Густая шерсть защищала их от мороза. 1 На заливных лугах они находили обильную пищу в виде сочной зеленой травы; по подсчетам В. И. Громова, в день один мамонт поглощал до 100 кг растительной пищи. Зимой, как полагают зоологи, они могли добывать корм из-под снега, разгребая его бивнями подобно гигантской лопате. Современником мамонта и «вечным его спутником» был волосатый или шерстистый носорог. На носу его возвышался в виде чудовищной сабли кривой плоский рог длиной около метра. Второй рог, поменьше, сидел на лбу. Вооруженный этим оружием, волосатый носорог был поистине страшен из-за своего яростного нрава. О том, как выглядел третий член этого ископаемого сообщества зверей, до сих пор идут споры. Его сначала назвали «пещерным львом», но это название недостаточно точно, так как он вовсе не жил в пещерах. Этот зверь не имел, по-видимому, и характерной для тигра полосатой расцветки, так как она зависит от приспособления к жизни в камышах. а он жил в условиях открытых степных пространств. Такая форма мимикрии была бы даже вредна, так как обнаруживала бы близость хищ-

1 В. Е. Г а р у т т. Ископаемые слоны Сибири. «Антропогеновый период в Арктике и Субарктике (Труды Научно-исследовательского института геологии Арктики)», т. 143, М., 1965. - Сибирские мамонты датированы радиоуглеродным анализом: Березовский-31 750 ± 2500 и 44 000 ± 3500 (вторая дата); Таймырский- 11 450 ± 250; Санга-Юряхский - 29 500 ± 3000, 44 000 ±3500; Быковский («мамонт Адамса») - 34 450 ± 2500, 35 800 ± 1200. Отсюда следует, что существование ранних мамонтов в пределах 29-40 тыс. лет падает на каргинское межледниковье и конец зырянского оледенения. Поздний мамонт, Таймырский, жил в конце плейстоцена, в период интерстадиала внутри сартанского оледенения, синхронного аллёреду на западе Европы и ту-крику в Америке.

ника его жертвам. Тем не менее эта огромная вымершая кошка ледниковой эпохи, должно быть, совмещала в своем строении признаки льва и тигра, а вместе с тем и все качества этих хищников, делавшие ее подлинным бичом всего живого: ярость и силу льва, ловкость, хитрость и кровожадность тигра. Это был подлинный царь зверей того времени, владыка исчезнувшего животного мира ледниковой эпохи.

Рядом с мамонтами и носорогами в степях и тундрах мирно паслись не только табуны северных оленей, но и стада диких лошадей и диких

быков. Вместе с ними в причудливом смешении встречались животные глубокой Арктики и центральноазиатских пустынь, горных областей и степных пространств: песец и антилопа-сайга, снежный баран и благородный олень-марал. При этом чем дальше от ледника, тем сильнее сказывались ландшафтные условия, складывавшиеся в зоне сухих степей, полупустынь и пустынь Внутренней Азии. За Байкалом фауна верхнего плейстоцена отличалась, например, изобилием таких животных, как антилопа-сайга, дикие ослы-куланы, или джигетаи. Здесь дольше жил, по-видимому, носорог.

Было бы удивительно, если бы в этой стране, которую природа так щедро наделила животными, не появился издавна и человек. Но как давно и как широко расселились люди в Сибири, пока неизвестно: для этого не хватает еще необходимых фактических данных. Ясно одно: засе-

ление Сибири человеком было длительным и очень сложным процессом, оно должно было происходить из различных областей Азии и Европы, где давно уже проходила эволюция человека и его культуры. Древнейшие предки человека, те древние антропоморфные обезьяны, к которым восходит наша родословная, не могли жить в странах, где росли леса с опадающей на зиму листвой, т. е. в Сибири, Средней и Центральной Азии. Процесс распространения древнейших людей и освоения ими новых районов с суровым климатом тоже потребовал, очевидно, значительного времени, измеряемого если не сотнями, то десятками тысяч лет. Он должен был иметь предпосылкой активное приспособление человека к новым условиям существования.

Но раз начавшись, расселение древних людей на север и на восток Азии уже не могло остановиться и должно было происходить с неудержимой силой. Продвижение первобытных охотников, разумеется, имело в основе прямую жизненную необходимость: сам способ производства толкал их на путь смелых поисков. Оставаясь охотниками и собирателями, они нуждались для своего существования в обширных по масштабу площадях земли, и потому рост населения неизбежно выталкивал его избыток из густонаселенных районов в области с более суровым климатом, но богатые дичью. Этот процесс ускорялся образом жизни и условиями охоты, создавшими особую психологию бродячих охотничьих племен.

На пути расселявшихся палеолитических людей было множество препятствий. Но даже в разгаре ледниковой эпохи существовали пути, по которым могли расселяться древние люди из старых, давно обжитых областей в глубь сибирских пространств.

Первый такой путь пролегал из Средней Азии вдоль горных цепей Памира и Тянь-Шаня. В Средней Азии рано сложились благоприятные условия для жизни древнейших людей. Поэтому именно здесь, в Прикаспийской низменности, у подножия Копет-Дага и Иранского плато, в бассейне Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, были издавна широко распространены группы неандертальцев, пользовавшихся характерными мустьерско-левал-луазскими приемами расщепления кремня.

Широкая дорога на север Азии была открыта и с юга, из монгольских степей. За ними находилась Восточная и Юго-Восточная Азия - родина питекантропа и синантропа. Из Монголии, Гоби и Монгольского Алтая открывалась дорога на Тибетское нагорье, к снежным вершинам Гималаев, за которыми лежала Северная Индия, страна одной из древнейших культур человека - загадочного соана с его грубыми гальками -чопперами. Не удивительно поэтому, что на памятниках культуры древнейших, верхнепалеолитических, обитателей Сибири, известных нам в настоящее время, лежит от начала и до конца отпечаток связей с востоком и югом Азии. Таковы здесь прежде всего расколотые и оббитые по краю гальки-чопперы, встречающиеся от Читы и Улан-Удэ на востоке до Горноалтайска на западе. Не менее определенно о связи с южными областями Азии, конкретно со Средней Азией, а через нее с Ближним Востоком и Средиземноморьем свидетельствуют и другие элементы позднепалеолитической культуры Сибири, особенно на Алтае и Енисее.

Даже в самых поздних палеолитических поселениях Алтая встречаются, например, нуклеусы леваллуазских форм и соответствующие им длинные пластины, сходные с найденными в Кайрак-Кумах на р. Сыр-Дарье у Ленинабада и в Ходжикентской пещере вблизи Ташкента. Очень рано, во всяком случае к началу четвертичного европейского оледенения, сложились условия, благоприятные для проникновения палеолитического человека в Сибирь и с запада, из областей Западного Приуралья и Русской равнины. Об этом свидетельствуют замечательные открытия палеолитической живописи в Каповой пещере около Уфы,

с одной стороны, находки в Мальте и в Бурети, вблизи Иркутска, на Ангаре - с другой.

Отсюда следует, что заселение Сибири палеолитическими людьми происходило не из одного центра и не в одном направлении, а по крайней мере из трех центров, по трем направлениям: из Центральной и Юго-Восточной Азии, из Восточной Европы и Средней Азии.

Когда именно появились первые люди в Сибири, еще неизвестно. В отличие от соседней Средней Азии, Монголии и Китая на территории Сибири пока еще не обнаружено бесспорных следов пребывания человека нижнего и среднего палеолита, или, говоря языком четвертичной геологии, нижнего и среднего плейстоцена. Сейчас могут быть отмечены лишь четыре местонахождения, которые заслуживают в этом отношении внимания. Первое такое местонахождение - падь Малый Кот в долине р. Куды, где найден зуб трогонтериевого слона, предшественника мамонта, и одно грубое каменное изделие в виде расколотой гальки, обработанной вдоль края сколами, т. е. типичный чоппер. Однако культурного слоя в настоящем смысле этого слова там не было, и кости животных, и чоппер найдены не в первоначальном залегании, а в выбросе из котлована. Второе-Усть-Канская пещера на Алтае. Здесь вместе с остатками винторо-гой антилопы обнаружены остроконечники и дисковидные нуклеусы мустьерского типа. Однако датировать мустьерским временем находки в Усть-Канской пещере преждевременно, так как вещи мустьерских форм «живут» в каменном веке Сибири очень долго, на Енисее - до начала неолита. Винторогая антилопа тоже существовала здесь местами и в верхнем плейстоцене. Интересны по характеру каменных изделий и условиям их залегания два других местонахождения: одно - в г. Горноалтайске, на р. Улалинке, другое - к востоку от Алтая, в долине р. Зеи, у с. Филимошки. В Горноалтайске на крутом яру, подмытом речкой Улалинкой, обнаружен замечательный разрез четвертичных отложений, вверху которого находился слой с верхнепалеолитическими орудиями, а еще глубже залегает толща перемытых моренных галечников. С этим последним слоем

связаны камни, обработанные человеком, но столь необычные, столь архаические по своему облику, что между ними и орудиями верхнего культурного слоя явно простираются десятки тысячелетий. Эти орудия нижнего слоя Улалинского разреза представляют собою овальные плоские гальки желтого кварцита, грубо оббитые вдоль одного края. По форме рабочего края они напоминают собой обычные для палеолита Сибири большие овальные скребла, но отличаются от них своей подчеркнутой примитивностью, выраженной первобытностью техники изготовления и формы. Древний человек использовал в них исходную гальку в готовом, почти непреобразованном виде. Единственное, в чем он проявил себя и свою творческую волю, - оббитое лезвие, выпуклость очертания которого соответствует естественной форме гальки. Но оббивка эта в корне отлична от той, которая характерна для верхнепалеолитических скребел сибирского палеолита. Она имеет своеобразный ступенчатый вид, причем над линией лезвия нависает сверху карниз необработанного камня: обработку гальки явно производила столь же мощная, как и неискусная рука - лапа. При всем бесспорном своеобразии такой формы мы не знаем более нигде таких примитивных галечных скребел. Эти странные вещи по скупости оббивки и общей примитивности формы выглядят как родные братья древнейших орудий - чопперов из Пенджаба и «галечных орудий» Африки. Тем интереснее геологическая обстановка, в которой они обнаружены: под мощной толщей лессовидных отложений, в слое перемытого и переотложенного моренного материала какого-то древнего ледника. Переотложенными во вторичном залегании обнаруживаются, как правило, древнейшие орудия человека и в других странах. Если эта древняя горноалтайская морена может быть датирована эпохой максимального оледенения, то найденные в моренном галечнике изделия улалинского человека следует отнести ко времени, предшествующему мустьерской, а может быть ашельской культуре, т. е. к нижнему палеолиту. Можно предполагать, таким образом, что в Горноалтайске имеются древнейшие, известные в настоящее время на территории Сибири следы человека, которые так или иначе уходят в своем истоке в те счастливые страны земного шара, где наш предок проходил свое подлинное детство, делал первые шаги от зверя к человеку.

Последняя находка таких же, а может быть, еще более примитивных изделий древнего человека зарегистрирована на противоположном конце Сибири, на Дальнем Востоке, в бассейне Амура. Место, где сделаны эти находки, расположено там, где, пожалуй, менее всего можно было ожидать открытия следов деятельности древнейшего человека: в суровой и негостеприимной в настоящее время части зейской долины, неподалеку от знаменитого в этих местах гольца Бекдегеуль, на вершине которого сохранились ледниковые кары и абразионные уступы. Необычны для сибирского палеолита и геологические условия, при которых найдены были

эти изделия. Так же, как и каменные изделия на р. Улалинке, они оказались в слое древнего галечника, возможно, оставшегося от ледниковой морены, перемытой каким-то древним потоком. Галечник залегал непосредственно на коренных породах юрского возраста, а сверху над ним залегала мощная толща рыхлых отложений.

Все это наглядно свидетельствует о глубоком возрасте находок из нижнего галечного горизонта. Они состоят из вещей трех категорий. В первую входят гальки, обработанные с предельной экономией усилий на их оформление. У них имеется всего лишь одна боковая выемка, образованная одним или максимум двумя ударами камня-отбойника. Удары наносились только с одной стороны гальки и без каких-либо попыток подготовить ударную площадку, прямо по гладкой галечной поверхности камня. У галек второй группы налицо следы более усердной и целеустремленной работы, с затратой больших усилий на оформление орудий. На них имеются не одна, а две выемки, между которыми иногда выступает своеобразное массивное острие в виде клюва или носика. Эти вещи, следовательно, приближаются по форме к своего рода грубейшим остроконечникам или рубилам, несравненно более грубым, чем самые грубые двусторонние рубила шелльского типа в Африке, Южной Азии и Европе. Третья группа обработанных камней из Филимошек - столь же своеобразные галечные нуклеусы. Это просто-напросто гальки, от которых вертикальными ударами откалывались один за другим отщепы и осколки. Удары наносились обычно с двух противоположных концов камня до тех пор, пока дальнейшее отщепление отщепов уже становилось затруднительным или вообще невозможным. Такого рода гальки-нуклеусы тоже несравненно грубее и первобытнее самых примитивных нижнепалеолитических нуклеусов, известных в Африке, Азии и Европе.

Но тем интереснее, что загадочные каменные изделия из долины р. Зеи напоминают по своей форме и способу обработки галечные орудия Африки, в которых многие исследователи видят древнейшие орудия человека, предшествующие рубилам и сопровождающим их изделиям нижнего палеолита. Еще ближе к каменным изделиям, найденным на Зее, вещи из района Вены и других мест в Центральной Европе, которые А. Руст и другие исследователи обнаружили в отложениях нижнечетвертичного времени, содержавших также и знаменитую гейдельбергскую челюсть, принадлежавшую существу, стоявшему на уровне питекантропа, если не ниже. Среди них оказались как гальки с одной боковой выемкой, так и орудия с двумя выемками и носиком между ними.

В ряде случаев такие вещи оказались в моренных отложениях северного оледенения, в том числе в основной морене вюрмского ледника. А. Руст объясняет это тем, что они попали в вюрмскую морену в процессе разрушения вюрмским ледником более древних отложений того времени, когда в Европе обитал человек нижнего палеолита, гейдельбержец, живший на 200-300 тыс. лет раньше древнейшего в Восточной Азии человека, синантропа.

К сожалению, в нашем распоряжении еще нет геологических данных, которые позволили бы точнее определить возраст находок из галечника пос. Филимошки, но очень вероятно, что они и на самом деле относятся к столь отдаленному времени, к той изначальной эпохе нашей истории, когда происходило становление человека и общества, когда человек делал свои первые шаги на пути к преодолению зависимости от природы и к отрыву от мира животных.

Как ни интересны отмеченные выше находки, остается фактом, что все остальные надежно датированные остатки человеческой деятельности в Сибири, связанные с ископаемой фауной и определенными геоморфологическими условиями - с отложениями рек и древними речными террасами, являются относительно молодыми, верхнепалеолитическими по возрасту.

Самые ранние верхнепалеолитические поселения Сибири целиком относятся уже к значительно более поздней поре - к верхнему плейстоцену - второй половине ледниковой эпохи, к эпохе четвертого, или вюрмского, оледенения по западноевропейской геологической схеме. В это время весь облик Сибири, ее ландшафты и природа изменились коренным образом. Ледяной рисский барьер давно стаял и воды внутреннего моря схлынули в Мировой океан. По проложенным ими руслам потекли на север Обь, Енисей и Ангара; на их берегах образовались последовательные уступы врезания, речные террасы. С речными террасами сибирских рек и связаны остатки культуры палеолитического человека: остатки его охотничьих лагерей, стоянок или стойбищ. 2 Палеолитические поселения распространены неравномерно: скоплениями или своего рода «гнездами». Наиболее многочисленны стоянки на Ангаре между Иркутском и Балаганском: здесь находятся Мальта, Буреть, Военный госпиталь, Ушканка, Переселенческий пункт, Верхоленская гора, Бадай, Черемушник, Федяево, Красный Яр. Столь же обильны палеолитические поселения на Енисее, где они концентрируются двумя группами в районе Красноярска и на юге, в Минусинской котловине. Самая известная группа енисейских стоянок расположена в Красноярске, на Афонтовой горе. Третья большая область распространения палеолита в Сибири находится на Алтае, в бассейне р. Катуни: Сростки, Фоминская, Бектемировская, Урожайная, Усть-Семинская стоянки, Усть-Канская пещера; четвертая - на Лене, между селами Бирюльским и Мархачаном; пятая - за Байкалом, в бассейне р. Селенги, от низовьев этой реки и до границы с Монгольской Народной Республикой, в том числе на притоках Селенги, Чикое и Уде. 3

МАЛЬТА И БУРЕТЬ

На Ангаре самыми ранними по их геологическому возрасту являются поселения Мальта (у деревни того же названия, на левом берегу р. Белой) и Буреть (на правом берегу р. Ангары, у с. Нижней Бурети), расположенные в ближайшем соседстве друг с другом - их разделяют всего лишь 7-8 км по прямой линии. Поселения эти связаны не только соседством, но и поистине близнечным единством культуры. Общность культуры обитателей этих поселений выражается во всех ее сторонах, начиная с устройства и планировки жилищ и кончая стилем художественных изделий, художественным мировоззрением и идеологией. 4

Так же как верхнепалеолитические охотники всей приледниковой зоны Европы и Азии, древние обитатели Ангары жили своеобразным полуоседлым бытовым укладом, совсем не похожим на обычные представления

2 В. И. Громов. Палеонтологическое и археологическое обоснование стратиграфии континентальных отложений четвертичного периода на территории СССР (млекопитающие, палеолит). «Труды Института геологии», геологическая серия, вып. 64, № 17, 1948, стр. 295-296.

3 Н. А. Береговая. Палеолитические местонахождения СССР. «Материалы и исследования по археологии СССл, № 81, М.-Л., 1960; Г. П. Сосновский. Палеолитические стоянки Северной Азии. «Труды II Международной конференции Ассоциации по изучению четвертичного периода Европы», вып. 5, Л.-М., 1934, стр. 246- 306.

4 М. М. Герасимов. 1) Мальта - палеолитическая стоянка. Иркутск, 1931; 2) Раскопки палеолитической стоянки в селе Мальта. Предварительный отчет о работах 1928-1932 гг. «Палеолит СССР. Материалы по истории дородового общества», М.-Л., 1935; А. П. Окладников. Новые данные о палеолитическом прошлом Прибайкалья (к исследованиям в Бурятии 1936--1939 гг.). «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. 5, 1940, стр. 59-62.

о бродячей беспокойной жизни «диких охотников» каменного века. Они строили для зимнего времени целые поселки, состоявшие из ряда прочных, рассчитанных на длительное использование жилищ. В Бурети найдены, например, остатки четырех таких жилищ.

В Мальте и Бурети древние жилища размешались рядом друг с другом вдоль берега реки, в первом случае -вдоль р. Белой, во втором - вдоль Ангары. Одинаковым в принципе было и устройство жилищ. Самая характерная и вместе с тем неожиданная особеность этой палеолитической архитектуры - широкое и постоянное применение в качестве строительного материала костей животных, в первую очередь мамонта и носорога, а также рогов северного оленя. Так устроено было, например, одно из жилищ Бурети, сохранившееся под слоем лессовидного суглинка лучше и полнее всех остальных. Оно имело углубленное в землю и несомненно специально для этого выкопанное, прямоугольное в плане осно-

вание. Наружу вел узкий коридор, выходивший к реке. По краям углубления первоначально были в строгом порядке симметрично расставлены бедренные кости мамонта, вкопанные в землю нижними концами и прочно закрепленные внизу для устойчивости плитами известняка. Это были своего рода «столбы» древнего жилища, или споры для них, та конструктивная основа, на которую опирались его стены и крыша. Таких «столбов» в жилище имелось около двенадцати. В том числе одним из таких «столбов»-упоров служил бивень, а другим - череп мамонта.

Вместе со «столбами» уцелели и остатки каркаса, на который опиралась крыша палеолитического жилища. Внутри дома, на самом его полу, оказалось множество рогов северного оленя, несомненно специально собранных и отсортированных. В ряде случаев рога лежали, перекрещиваясь друг с другом под прямым углом, с определенными промежутками между стержнями и их отростками, образуя как бы сетку. Отсюда следует, что крыша палеолитического жилища в Бурети должна была иметь основу в виде ажурной сетки из рогов оленя, перекрещенных и взаимно сплетенных друг с другом не только обмоткой, но и своими переплетающимися отростками.

Причина, почему жители древней Бурети строили свои дома не только из дерева, но и из костей, почему они использовали кости мамонта для устройства таких частей жилища, для которых в наше время применяется именно дерево, объясняется, видимо, своеобразными климатическими и ландшафтными условиями того времени. Вокруг Бурети простирался,

нужно думать, безлесный район, лежали степи и тундры. По необходимости приходилось для сооружения домов пользоваться тем материалом, который так щедро поставляла охота - основной источник существования палеолитических людей, - костями мамонта и рогами северного оленя.

Примерно так же поступали недавно и арктические племена северо-востока Азии, обитавшие вдоль берегов Берингова пролива и занимавшиеся преимущественно охотой на морского зверя - на китов, моржей и тюленей. Эскимосы и прибрежные оседлые чукчи, жившие на безлесном берегу Чукотки, еще в XIX-XX вв. строили свои зимние жилища таким образом, что, кроме выброшенного морем дерева - плавника, в их конструкции решающее место принадлежало ребрам кита, китовым позвонкам и в особенности большим китовым челюстям или даже черепам. Жилища их так и назывались - «валькар», т. е. буквально «дом из челюстей кита». Да и сами эти дома были удивительно сходны не только по конструкции, но, очевидно, и по форме с жилищами палеолитических обитателей Бурети. Они точно так же имели в своей основе более или менее глубокий котлован, вырытый в земле. Из жилища вел в сторону моря узкий туннелеобразный выход. Крыша эскимосского зимнего жилища слегка выступала над землей в виде расплывчатого куполообразного холма или бугра, над которым в зимнее время проносились тучи снега. 5 Превосходно сохранившиеся в Мальте остатки жилища иного рода, надземного, были исследованы М. М. Герасимовым. Оно было обозначено кольцом из массивных плит известняка, диаметр его был равен 4.5 м. Некоторые из плит ограждения жилища стояли в момент раскопок на ребре, как и 25 тыс. лет тому назад. В полу жилища, почти строго в центре, выкопано было очажное углубление в виде чаши, дно которой было выстлано тонкими плитками известняка. С одной стороны очага лежали обломки расщепленного нефрита, ножевидные пластинки, костяные острия, тонкие стружки бивня мамонта - остатки работы палеолитического скульптора, а выше, над слоем без находок, оказались изображения гагары и лебедя. С другой стороны очага сохранились бусы из бивня мамонта, подвески из кальцита, «пуговицы», орнаментированные резными зигзагами, иглы, шилья, скребки и ножи. Над тонким слоем без находок здесь лежала обычная женская статуэтка. Найдены были в Мальте и своеобразные жилища, одна сторона которых, окаймленная плитками с костями животных, была врыта в толщу отложений террасы, а вторая выходила к реке. 6

В отличие от эскимосских домов жилища Мальты и Бурети отапливались и освещались не жировыми лампами. Внутри жилищ Мальты и Бурети, нередко в самой их середине, горели костры, от которых сохранились остатки очагов, небольшие скопления золы и мелких древесных угольков. Очаг был центром жилища, вокруг него сосредоточена была вся жизнь его обитателей. На кострах очагов готовили пищу. Около них выделывали каменные орудия и оружие из кости и рога, а также удивительные художественные произведения, в том числе не только простые украшения, но и вещи, поражающие мастерством и реалистической правдой образов, созданных художниками ледникового времени.

Среди художественных вещей в Мальте и Бурети имеются уникальные скульптурные изображения одетых в меховую одежду женщин. Эти скульптуры представляют собою ещe один и, пожалуй, наиболее выразительный штрих той необычной картины жизни первобытных арктических охотников на берегах Ангары, о которой рассказывают развалины их жилищ. На скульптурах мы видим древнейшее в мире изображение шитой одежды.

5 А. П. Окладников. Палеолитические жилища в Бурети (по раскопкам 1936-1940 гг.). «Краткие сообщения Института истории материальной культуры» вып. 10, 1941, стр. 16-31.

6 М. М. Герасимов. Палеолитическая стоянка Мальта (раскопки 1956- 957 гг.). «Советская этнография», 1958, № 3.

«Одетые» статуэтки из долины Ангары - единственные в своем роде среди всех других женских изображений верхнепалеолитического времени; в Европе на них имеются только отдельные элементы одежды в виде перевязей, браслетов и поясков. На сибирских же статуэтках видна шитая одежда типа мехового комбинезона, шерстью наружу, плотно облегающая тело с головы до ног. Яснее всего этот костюм показан на статуэтке, найденной в 1936 г. в Бурети. Мех, из которого был сшит костюм, обозначен здесь полукруглыми ямками и насечками, расположенными в определенном ритмическом порядке, правильными рядами сверху вниз по поверхности всей фигурки. Этих ямок нет только на лице, единственной части тела, которая оставалась обнаженной. Мех резко отделен от выпуклого лица статуэтки глубокими узкими желобками, образующими выпуклые края - валики. Этим приемом мастер передал густую пушистую кайму капора. Широкий и плоский сзади, он заостряется и суживается кверху.

Сравнивая костюм на статуэтке из Бурети с одеждами современных народов, нетрудно обнаружить в них близкое сходство. Арктические охотники на морского зверя и северного оленя, а также оленеводы тундры до сих пор носят такую глухую одежду типа комбинезона. Меховой капюшон-непременная принадлежность современного арктического костюма. Две такие же, как в Бурети, «одетые» статуэтки, только схематичнее трактованные, оказались в Мальте. 7 Изображенная на «одетых» статуэтках глухая меховая одежда вместе с углубленными в землю жилищами обусловлена была климатическими особенностями ледниковой эпохи. Без нее жизнь человека в тундре невозможна. Зимой, когда в открытых степях и тундрах, простирающихся от Ледовитого океана до Атлантики, дули пронзительные и холодные ветры, палеолитические люди подобно современным арктическим народам по необходимости должны были закутываться в одежды из меха. Плотно облегая тело, такая одежда вместе с тем не стесняет движений и сохраняет внутри тепло. Она оставляет открытыми только лицо и руки. Все остальное надежно скрыто под пушистым меховым покровом. Если «одетые» женские статуэтки показывают палеолитического человека вне дома, в океане снега, на пронизывающем до костей холодном ветру, лицом к лицу со снежными бурями и метелями, то обнаженные статуэтки показывают его жизнь с другой, домашней, стороны - внутри палеолитического жилища в искусственно созданном мире: за плотной стеной из костей, земли и, вероятно, шкур. Европейских путешественников часто неприятно поражало и шокировало обыкновение чукчей, коряков и эскимосов сидеть внутри своих жилищ без всякой одежды, совершенно голыми, а в лучшем случае с одним только небольшим передником, или «поясом стыдливости». Достаточно, однако, представить внутренность чукотской или эскимосской землянки в зимнее время, чтобы понять целесообразность и необходимость такого обычая. Теснота жилища, лишенного вентиляции, густо заполнена людьми, воздух насыщен испарениями их тел и чадом жировой лампы. Пот непрерывно струится по телу обитателей жилища. Сидеть здесь в одежде из шкур невозможно не только из-за тепла, но еще и потому, что стоит человеку выйти потом из дому, как одетая на нем, про-

7 А. П. Окладников. 1) Палеолитическая статуэтка из Бурети. (Раскопки 1936 г.). «Материалы и исследования по археологии СССл, № 2, 1941; 2) Палеолит и неолит СССР. Л., 1941, стр. 104-109; В. И. Громов. О внешнем виде пещерного льва в связи с некоторыми археологическими находками. «Проблемы истории докапиталистических обществ», № 1-2, 1935, стр. 166-167.

гнуться и согревать тело. В таком виде обычно и изображали своих женщин мастера палеолитического времени: с одним только узким поясом, игравшим скорее роль украшения, чем одежды, или абсолютно голыми, но зато с роскошной, заботливо сохраняемой прической, немногим уступавшей, по-видимому, современным образцам этого рода. Волосы женщин из Мальты и Бурети то падают на плечи сплошной массивной грудой, то уложены параллельными друг другу горизонтальными рядами; в других случаях они лежат зигзагообразными уступами. По богатым материалам Мальты и Бурети можно восстановить не только общие черты хозяйства, техники и быта, но и многое другое, в том числе основные черты духовной культуры и мировоззрения жителей Сибири того времени.

Уже первое палеолитическое поселение, открытое в 1871 г. в Иркутске, у Военного госпиталя, поразило ученых художественными изделиями, неожиданными для ледниковой эпохи и времени грубых, нешлифованных, а только оббитых каменных орудий палеолитического человека. Особенно неожиданны были эти удивительные находки в глубине далекой и суровой Сибири, вдали от всеми признанных центров художественного развития. В снегах Сибири труднее всего было ожидать столь раннего и по тем отдаленным временам высокого развития художественного творчества, в данном случае - скульптуры и орнамента. Тем не менее еще А. С. Уваров, автор первого и классического в XIX в. сводного труда по каменному веку России, определенно отметил выдающееся значение этих находок для истории эстетических представлений и начального искусства человечества. Он писал тогда по поводу иркутских находок: «В пещере Мамонта, как мы видели, найдены были только просверленные звериные зубы, а в иркутской находке, кроме восьми просверленных клыков изюбра, встречаются еще и другие предметы, изготовленные из мамонтовой кости. Тут же не довольствуются одною продолговатою бусиной из гипса или костью от голенастой птицы, а приготовляют особые бусы в виде столбиков, покрытых полосками, шаров с полосками и особые еще украшения, столь же тщательно отделанные. Не только в этих предметах сделаны сверлины, но даже и поверхность их с таким старанием выглажена, что, по замечанию И. Д. Черского, они напоминают токарную работу. Сверх того полоски, украшающие эти предметы, хотя проведены не совсем удачно, однако расположены симметрическими и параллельными группами из одинакового числа полосок. Таким образом, украшения, которые вначале состояли из простых просверленных зубов, быстро развиваются в настоящие узоры в симметрическом порядке и вообще получают правильные, как бы точеные формы. Такое быстрое развитие и в особенности такая трата времени на тщательное изготовление предметов роскоши, излишних при суровом быте человека палеолитической эпохи, в высшей степени любопытна как проявление особой духовной потребности»,.8 Такой духовной потребностью, по его словам, было эстетическое чувство. 9 Ко времени открытия Мальты и Бурети коллекция художественно обработанной кости из поселения у Военного госпиталя уже не существовала: она вместе со всеми остальными находками 1871 г. погибла в огне иркутского пожара 1879 г. Это способствовало тому, что о ней забыли надолго и прочно. Но тем большее впечатление произвели в мире исследователей палеолита и палеолитического искусства новые находки в Мальте, этой удивительной сокровищнице первобытного искусства, занимающей одно из первых мест в мире по богатству и разнообразию образцов художественной резьбы по кости и мелкой скульптуры каменного века. За мальтийскими находками вскоре стали известны находки в Бурети, пронизанные тем же художественным мировоззрением и выполненные в том же духе. 10

8 А. С. Уваров. Археология России. Каменный период, т. I. M., 1881, стр. 243.

9 Там же, стр. 244.

Чтобы в полной мере оценить впечатление, произведенное на ученых вновь открытыми в глубине Сибири художественными сокровищами людей ледникового времени, достаточно сказать, что Мальта и Буреть дали 20 женских статуэток - почти половину «мирового запаса» этих изделий палеолитических скульпторов. Теперь стало ясно, что в Сибири того времени, на берегах Ангары и Байкала, существовал мощный очаг первоначальной художественной культуры. Культура эта находилась на том же уровне, что и одновременные центры палеолитического искусства в Западной Европе. Впечатление от новых находок, а вместе с тем и их сходство с европейскими были настолько сильными, что снова встал вопрос о происхождении палеолитического искусства, а вместе с ним и самого «разумного человека» из глубины Азии.

Искусство палеолитического населения Сибири, судя по его образцам, найденным в Мальте и Бурети, было в основе реалистическим, наполненным отзвуками реальной жизни. Богатство, с которым оно представлено в археологических находках, тоже имеет свои основания в условиях реальной жизни людей того времени. Так же как эскимосы, оседлые чукчи и коряки недавнего прошлого, древние обитатели Мальты и Бурети, жившие в условиях арктической природы, имели, очевидно, достаточно досуга зимой, чтобы тратить его на художественную резьбу. В зимнее время, когда кругом бушевала пурга и лежали горы снега, эта работа могла служить им развлечением и отдыхом. Кроме того, в их распоряжении в изобилии был первоклассный материал для резьбы: бивни мамонтов и кости животных, а также мягкий камень, который сам «просился» в руки мастеров. Видимо, именно поэтому здесь так пышно развилась пластика, так многочисленны антропоморфные изображения - женские статуэтки и изображения животных и птиц.

Женские статуэтки Мальты и Бурети входят в круг широко известных «палеолитических Венер» Западной и Восточной Европы. Они представляют собою самый восточный цикл этих изображений, характеризуемых в целом удивительным общим единством стиля и формы. Повсюду, начиная с Италии и Южной Франции и кончая Ангарой, в этих фигурках из оленьего рога, бивня мамонта и реже камня передан один и тот же устойчивый и постоянный, почти канонический в своей законченности образ обнаженной женщины, изображенной чаще всего в одной и той же позе - стоящей во весь рост со сложенными на груди руками. Обнаженное женское тело почти всегда бывает изображено правдиво и точно, иногда с несколько утрированными деталями, характеризующими зрелую женщину-мать, с пышными, массивными бедрами, большим отвислым животом и подчеркнутым признаком ее пола.

Палеолитические женские статуэтки из Мальты и Бурети подразделяются на две большие группы. В первую из них входят статуэтки удлиненных пропорций, с узким и длинным туловищем, «худощавые», «астенической конституции», во вторую - статуэтки массивных пропорций, с коротким туловищем, с намеренно утрированной поясницей и бедрами, «пикнической конституции». Особенно интересны в ряде «пикнических» статуэток утрированная передача форм седалищной части, а также характерный изгиб женского тела в пояснице. При взгляде на такие статуэтки сбоку кажется, что женщины как бы находятся в полусидячей позе. У некоторых из них, кроме того, седалищная часть поднята необычно высоко, почти в два раз выше, чем этого требуют нормальные пропорции человеческого тела.

10. А. Абрамова. Палеолитическое искусство Сибири. Иркутск, 1960.

Возможно, что две группы статуэток - «толстых» и «тонких» - соответствуют не двум конституционным типам женских фигур, а двум возрастным группам, т. е. передают типы женщин зрелого и молодого возраста. Такое расчленение женских статуэток по возрастам или конституции находится в соответствии с основной реалистической тенденцией палеолитического искусства. Оно выражает стремление древних мастеров к наиболее точной передаче характерных черт изображаемой натуры. Та же основная направленность палеолитического искусства Сибири в сторону возможно более живой и точной реалистической передачи форм человеческого тела нашла особенно сильное выражение в манере изображения той части тела, где всего сильнее сказывается индивидуальность и психика человека, - лица. В то время как в Европе преобладают безликие статуэтки, в Мальте и Бурети лица всех фигурок моделированы объемно, пластически. Особенной жизненностью передачи лица выделяется уже упоминавшаяся «одетая» статуэтка из Бурети, найденная в 1936 г. Ее продолговатая и овальная голова сужена кверху. Лоб маленький и выпуклый, щеки и скулы очерчены вполне определенно, они выступают вперед. Подбородок округлый, нежно моделированный. Рот не обозначен, но он «угадывается», и отсутствие его не бросается в глаза. Несколько расплывшийся, мягко очерченный нос резко отграничен уступом снизу. Глаза узкие и раскосые, переданы в виде миндалевидных углублений. Впечатление от них такое, что они сразу же вызывают в памяти черты лица определенной расы - монгольской.

В иной манере, значительно грубее и проще, в резких отчетливых контурах, передано лицо на одной из статуэток, найденных в Мальте. Но и в нем видны те же расовые черты. Лицо это плоское и широкое, с широким и плоским носом. По типу своему оно напоминает монголоидные, широкие и скуластые лица на бурятских и тунгусских резных деревянных скульптурах, исполненных в XIX в.

С такой же заботливостью и тщательностью мастера эпохи палеолита, изготовлявшие статуэтки, передают женские головные уборы и прическу, а также одежду.

На полу жилищ в Мальте и Бурети, в том числе непосредственно около очагов, вместе с женскими статуэтками лежали вырезанные из бивня мамонта фигурки летящих водоплавающих птиц - уток или гагар. Фигуры эти поражают стереотипным единообразием формы, своего рода устоявшейся, канонически неизменной манерой, в которой они выполнены. Это совершенно одинаковые, стандартные изображения: у всех короткое и массивное туловище, четко моделированная маленькая головка на длинной, напряженно вытянутой вперед шее, крылышки всегда маленькие и округлые. Весь облик фигурок показывает, что птицы изображены в движении, в стремительном полете.

В коллекции вещей из Мальты есть еще три фигурки птиц, не похожих на все остальные. Первые две фигурки изображают водоплавающих птиц - утку и гуся. Утка показана как бы плывущей по воде. Гусь стоит на одной ноге, слегка вытянув вперед голову и склонив ее вниз. Третья фигурка птицы изображает скорее всего снежную куропатку, обитательницу тундры и лесотундры. У нее широкое уплощенное туловище, большая типично куриная голова с острым клювом. Крылья и оперение обозначены условно - характерно мальтийским приемом - рядами полулунных ямок.

На двух бляхах из бивня мамонта, найденных в Мальте и служивших, очевидно, амулетами-оберегами (одна из них обнаружена в погребении на скелете младенца), имеются выгравированные изображения змей. На одной из таких блях змеиные фигуры показаны особенно отчетливо, хотя и не без утрировок: у них волнообразно извивающиеся тела и большие преувеличенно раздутые стилизованные головы, похожие на головы кобр в угрожающем положении. Но ясно, что это не кобры, а всего-навсего своеобразный прием стилизации, подчеркивающий самое характерное в этом отвратительном и опасном животном, его ядовитую голову. Замечательной особенностью этой композиции является то, что здесь виден процесс перехода от реальной фигуры змеи к «чистому» орнаменту - спирали. Если на одной стороне бляхи тела змей переданы в виде волнистых линий, то на другой змеи не имеют головок и скручиваются в спирали-клубки. Подлинным украшением мальтийской коллекции служит тонко выгравированное на пластинке из бивня мамонта изображение этого зверя. В рисунке несколько упрощенно, но все же правдоподобно передан своеобразный облик ископаемого мохнатого слона. Древний художник изобразил здесь все самое существенное и характерное для мамонта: грузное туловище, основная масса которого приходится на переднюю часть, крупную шишковидную голову, отделенную седловидной впадиной от крутого горба над передними лопатками, и падающую в задней части, как бы обрубленную линию спины.

Следующую большую область художественного творчества древних мальтийцев и их современников в Бурети составляют украшения и орнамент. Украшения вообще занимали важное место в жизни палеолитических людей, им уделялось много внимания и времени. На головах палеолитических людей, кроме пышной прически и шапок, были головные обручи, похожие на царские диадемы античного мира. Такая диадема найдена на лбу младенца, погребенного под полом одного из мальтийских жилищ.

На шее того же младенца висело когда-то богатое ожерелье из узорчатых бус, вырезанных из бивня мамонта. Ожерелье заканчивалось как Драгоценным кулоном фигуркой в виде искусно стилизованной летящей птички. На тех же поселениях в долине Ангары встречены и более простые украшения: диски с отверстиями, бусы - пронизки из кости, украшения из зубов животных. Из зубов животных самыми популярными были клыки марала, явно привлекавшие людей каменного века своим блестящим белым цветом, и клыки хищников, которые, нужно думать, связаны были с определенными магическими представлениями.

В числе материалов, которые человек употреблял для изготовления украшений и на добычу которых он тратил немало усилий, были и разные цветные камни. В Мальте и Бурети из белого кальцита, до сих пор сохранившего свой блеск и прозрачность, делались бусы-пуговицы в виде брусков с желобком посередине для привязывания. Для той же цели шел в дело благородный змеевик. В Бурети уцелела настоящая мастерская,

где подвергался обработке этот приятный по цвету и вязкий камень-самоцвет. В мастерской найден даже миниатюрный диск с отверстием посередине из еще более редкого и ценного камня - зеленого саянского нефрита. Это первый, древнейший в мире образец ценного минерала, использованный человеком как украшение.

По тонкости работы и богатству орнаментации выше всего стоят палеолитические браслеты. Это подлинные шедевры костерезного искусства, тем более удивительные, что выполнены они были простыми каменными орудиями без токарного станка, без металлических сверл и резцов. Такие браслеты найдены и в Сибири, в Мальте.

Орнаментика палеолитических обитателей Сибири, как и в Европе, -имела в основном прямолинейно-геометрический характер. Это преимущественно прямые короткие полоски-насечки, ямки, иногда полулунные углубления. При помощи таких простых средств превращались в настоящие проиэведения высокого искусства самые обыденные вещи вроде игл, шильев или головных булавок. Они оформлялись нередко с тонким художественным вкусом и изяществом. Так, у некоторых из них головка оформлена скульптурно, в виде шляпки, у других стержень имеет вид спирали.

Одежда, нужно думать, не только дополнялась бусами и браслетами, но несомненно и сама по себе в значительной мере представляла произведение искусства. Костюм людей эпохи палеолита, по-видимому так же, как у современных арктических племен, украшался аппликацией из кусочков разного меха; с него, вероятно, свисали меховые жгуты - хвосты и причудливая бахрома.

Особой, хотя и целиком исчезнувшей областью орнаментики была татуировка, которой древний человек покрывал обнаженное тело. О том, что татуировка действительно существовала, можно догадываться по узорам на некоторых палеолитических статуэтках, которые вызывают в памяти татуировку различных народов недавнего прошлого.

В произведениях искусства палеолитического человека отражается, таким образом, сложный и большой мир эстетических понятий, а вместе с тем и множество идей, составлявших его мировоззрение, идей, которые мы можем представить лишь отчасти, с большей или меньшей долей правдоподобия. Основным средством для этого служат, разумеется, сравнительные этнографические данные, аналогии их жизни отсталых племен нашего времени, в первую очередь тех, которые живут в сходных естественно-географических условиях, например арктических оленеводов и охотников на северного оленя или сибирского зверя: эскимосов, сидячих чукчей и коряков, алеутов.

Реконструкция мировоззрения народов глубокой древности по материалам этнографии не может быть абсолютно точной, так как современное человечество не застало в живых ни одного народа, находящегося на уровне развития палеолитического человека. Но все же такая реконструкция - это единственная возможность представить себе особенности быта и культуры людей первобытного общества.

В религиозных верованиях арктических народов вплоть до XIX в. пережиточно сохранилось многое такое, что помогает понять мировоззрение палеолитического человека.

В эскимосских поселениях часто встречались женские фигурки, вырезанные из дерева и кости, поражающие своим сходством с палеолитическими. На о. Пунук обнаружена была, например, статуэтка из бивня моржа, которая так же, как и палеолитические фигурки, реалистически передает облик обнаженной пожилой женщины с пышными формами тела. Массивные груди ее тяжело падают вниз. Руки покоятся на животе в том же положении, в каком они изображались в палеолите. Если бы

эту статуэтку нашли в каком-либо знаменитом поселении палеолитического времени, никто бы не удивился: настолько прочно входит она по всем своим признакам в круг женских статуэток верхнего палеолита. Кроме того, образ жизни, а также искусство эскимосов настолько близки к укладу быта палеолитических обитателей Европы и Северной Азии, что еще сто лет тому назад возникла теория о происхождении эскимосов и их культуры от мадленских племен Франции. Тем интереснее знать, какое значение имеют подобные статуэтки для эскимосов, какие с ними связаны идеи и в чем их смысл.

По исследованиям этнографов известно, что человеческие фигурки эскимосов нередко изображали конкретных людей, находящихся в длительном отсутствии. Им приписывали свойства и способности этих людей, а также магическую силу привлекать животных к охотнику. Эскимосские женщины при длительной отлучке мужа изготовляли изображающую его фигурку, которую они затем кормили, одевали и раздевали, укладывали спать и всячески заботились о ней, как о живом существе. Скульптурное изображение, кукла, как бы замещало самого человека.

Антропоморфные изображения изготовлялись и в случае смерти человека. Чтобы вселить в них душу умершего, в таких фигурках делались углубления, куда вкладывались его волосы, являвшиеся, по представлениям эскимосов, вместилищем души. Часто изображениями умерших были и куклы, которыми играли эскимосские девочки. Куклы эти назывались именами тех умерших, души которых хотели особенно почитать или удержать близ себя. Кукла являлась как бы вместилищем души и представителем покойного среди живых сородичей. Куклы были не только игрушками, они имели и значение амулетов, переходивших от матери к дочери как залог ее плодородия. Заключенная в кукле душа покойного сородича, по понятиям эскимосов, переходила в тело женщины и возрождалась затем к новой жизни. Она считалась, таким образом, одновременно и душой умершего родственника, и душой будущего ребенка.

Характерно, что подобно палеолитическим статуэткам эскимосские куклы в подавляющем большинстве изображали лиц женского пола, однако заключенная в кукле душа не обязательно должна была вернуться в мир живых в виде женщины. По представлениям эскимосов, женщина могла иногда возродиться мужчиной, а мужчина - женщиной.

Эскимосские представления, связанные с «куклами», изображающими женщин, отличаются большой архаичностью. Здесь нет еще ни настоящих идолов, ни даже подлинного культа и почитания мертвых. Можно уверенно предположить поэтому, что палеолитические женские фигурки имели в глазах людей того времени тот же смысл и значение, что и женские скульптурки у эскимосов, - они также были изображениями умерших женщин, служившими магическим средством, фетишем для продолжения рода.

О том, что в основе идей, вызывавших к жизни палеолитические изображения женщин, были представления о женщине-прародительнице, связанные с культом плодородия и материнского начала, можно судить и по общему облику этих фигурок. В большинстве своем они передают один и тот же тип много рожавшей женщины-матери с полными зрелыми формами, с вздутым большим животом и тяжело свисающими на него грудями. Идея чадородия, материнства выражена здесь с такой силой, что образ женщины, созданный палеолитическим художником, можно в полной мере назвать «сосудом плодородия». Эта идея, этот образ с предельной лаконичностью передается и в так называемых «медальонах», т. е. кусках мергеля, на которых вырезан примитивный, но совершенно ясный знак женского начала, органа плодородия. Такие «медальоны» встречены как в Костенках I, так и в некоторых палеолитических поселениях Франции. В них нет никакой болезненной эротики, никакой «делювиальной порнографии», в них рельефно выступает прямое выражение древнейшего культа плодородия, забота о продолжении рода, о росте и процветании первобытной общины.

Вместе с тем исконный культ женщины-матери находился в неразрывной связи с охотничьим культом. Эти культы взаимно переплетались и проникали друг в друга. Как показывают наблюдения этнографов, первобытные охотники верили в своего рода магическое «разделение труда» между мужчинами, убивающими зверей, и женщинами, которые своим колдовством «привлекают» животных под удары копий охотников.

О том, в чем заключалась основа волшебной силы, которая, по мнению первобытных охотников, влекла зверей навстречу гибели, рассказывают легенды и мифы, сохранившиеся у охотничьих племен в XIX в. Согласно этим мифам, звери и люди могли вступать в сексуальное общение друг с другом, и именно поэтому женщины и привлекали к себе животных-самцов, а мужчины могли привлечь самок. На этой же основе вырабатывались и более сложные представления о женщине-звере, владычице и матери зверей. Вступая в связь с ней, охотник получал в награду охотничье счастье - удачу и возможность убить зверя.

На этой же основе складываются тотемические мифы о браке женщины и зверя, в результате которого рождается герой-полубог, а вместе с ним и предок рода. Из этих мифов в свою очередь развивается мировой фольклорный сюжет о невинно гонимых божественных героях-беглецах. Рождающийся сначала полубог-животное становится затем антропоморфным страдающим божеством.

Было бы однако неправильно ограничивать представления палеолитических людей о женщине и женском начале только этими идеями. У тех же эскимосов существовал древний культ стихий природы и божеств, олицетворявших наиболее важные, с их точки зрения, силы природы в образы могущественных духов женского пола - «владычиц». Морская стихия, с которой главным образом было связано благосостояние эскимосов, живших охотой на моржей и тюленей, была олицетворена в образе безобразной старой женщины-моржихи - Седны, хозяйки моря и всех его обитателей. От воли Седны зависела жизнь и смерть всякого эскимосского племени. Землей столь же полновластно распоряжалась Пинга, хозяйка оленей и всех четвероногих обитателей суши. В воздухе властвовали Халла и Ассияк - властительницы ветра, грома и молнии. 11

По аналогии с этим можно думать, что весь окружавший первобытного человека внешний мир и его материальные блага, все источники его существования также находились во власти созданных его же собственной фантазией мифических женских существ.

Что касается изображений животных эпохи палеолита, то несомненно, что они так или иначе связаны в своем происхождении с магическими действиями первобытных охотников. Убить зверя и съесть его - было основной заботой и мечтой палеолитического человека, почти всегда голодного, так как редкие моменты изобилия пищи чередовались у него с долгими днями, неделями, а иногда и месяцами голодной жизни.

Магические обряды, однако, вовсе не ограничивались только одной целью околдовать, привлечь зверя и убить его. Как бы ни был еще беспомощен и наивен палеолитический человек, он, как и мы, думал не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне, стремился заглянуть вперед, в будущее.

11 В. Г. Тан-Богораз. Социальный строй американских эскимосов. «Труды Института антропологии и этнографии АН СССл, т. 4, М.-Л., 1936, стр. 249.

Своеобразным выражением этой заботы являются вещественные следы культа плодородия. На скалах у дер. Шишкине в верховьях р. Лены уцелели выполненные красной охрой рисунки животных с признаками глубокой древности. Это явно самые ранние из более чем тысячи рисунков на Шишкинских скалах. На одной из них видна фигура дикого быка - бизона, на двух других - фигуры диких лошадей. Одна из лошадиных фигур поражает своими огромными размерами - длина ее достигает почти

2 м. Этот гигантский рисунок изображает жеребца, возбужденного страстью. Под брюхом весьма наглядно изображен знак женского начала и при этом рядом с детородным органом жеребца. Отсюда ясно, что уже в верхнем палеолите возник культ плодородия, в первую очередь животных, отразившийся и в памятниках древнейшего искусства. 12

В 1932 г. в Мальте было обнаружено также четырнадцать небольших углублений - лунок, перекрытых культурным слоем поселения. В них встречались кости песца, находившиеся в анатомически правильном положении, иногда - целыми скелетами. Таких целых скелетов оказалось четыре, причем у них отсутствовали лапки. Очевидно, мальтийский человек снимал с песцов шкурки, а затем хоронил их тушки в специально вырытых

12 А. П. Окладников, В. Д. Запорожская. Ленские писаницы. Наскальные рисунки у дер. Шишкине. М.-Л., 1959, стр. 86-90.

ямках иногда вместе с костями других животных, кремневыми пластинками и орудиями. Этот обряд древних мальтийцев напоминает о широко распространенном у охотничьих племен Сибири обычае хоронить кости добытых животных, чтобы они затем «воскресли» и снова стали добычей охотников. Такие представления сложились, видимо, уже в палеолитическое время. 13

Для полноты картины следует иметь в виду, что с изображениями зверей могли быть связаны не только магические воззрения и обряды, но и богатый цикл тотемических легенд, в основе которых находятся идеи о родстве человеческих общин с животными, о животных-предках и родоначальниках. Такие мифы о животных-предках, дружественных взаимоотношениях между зверями и людьми, так называемый «звериный эпос», переносят на мир животных отношения, складывавшиеся в родовой общине, и являются их фантастическим отражением.

Отдельной темой в искусстве палеолита являются образы птиц и зверей, которые вряд ли можно отнести к циклу представлений, вытекающих из древней охотничьей магии. И те и другие неразрывно связаны в современном шаманстве всех без исключения сибирских народов с представлениями о двух мирах вселенной - о небе и преисподней. Они являются могучими сверхъестественными существами, то благодетельными, то враждебными человеку, духами - помощниками и посредниками в сношениях человека с другими мирами. Так было, нужно думать, и в далеком палеолитическом прошлом, когда складывались истоки тех верований, из которых выросло затем сибирское шаманство и шаманистическая идеология - шаманские мифы и культ.

В Мальте оказалось и единственное пока в Сибири палеолитическое захоронение ребенка. Судя по описанию условий, в которых оно было обнаружено, над захоронением залегал ненарушенный культурный слой, представлявший собой заполнение древнего жилища. Вместе с каменными изделиями над могилой мальтийского младенца лежали остатки конструкции крыши жилища - рога северного оленя. Могильная яма, овальная в плане, была обставлена в головной части плитами известняка. Еще одна, самая крупная, плита камня лежала плашмя над скелетом. В целом это сооружение напоминало каменный ящик или стол-дольмен. Труп ребенка лежал под прикрытием плиты на спине, с вытянутыми вдоль тела руками и ногами, слегка согнутыми в коленях. Тело младенца было осыпано красной охрой, следы которой заметны на костях, а череп покоился на прослойке из толченого жженого кровавика - красной охры. Головой костяк был ориентирован на северо-восток, так же как и многие из позднейших неолитических костяков в долине Ангары. Около черепа лежали куски диадемы-обруча, вырезанного из бивня мамонта. На шее - великолепное, даже по современным понятиям, ожерелье, на пояснице - бляха с орнаментом в виде резных зигзагов - «змей». На груди - птичка в позе полета. На правой руке у плеча был одет браслет из бивня мамонта. Поблизости был положен ориньякского типа нож с боковыми выемками. У ног младенца лежал большой превосходно изготовленный наконечник копья, а вместе с ним мелкие каменные изделия: проколка, пластинка и острие.

Мальтийское погребение, так же как и одновременные ему верхнепалеолитические захоронения Запада, рисует картину уже вполне определенных, сложившихся анимистических представлений и культа мертвых. В это время, несомненно, возникло уже представление о коренном различии между жизнью и смертью, между земным существованием и загробной жизнью. Мертвые должны были вести в потустороннем, загробном, мире

13 М. М. Герасимов. Раскопки палеолитической стоянки в селе Мальта. Предварительный отчет о работах 1928-1932 гг., стр. 93-100.

такую же жизнь, как и на земле: охотиться на диких животных, строить дома, делать орудия из камня и кости. Чтобы придать им жизненную силу, уходящую из тела, как это часто наблюдали охотники, вместе с кровью, сородичи умерших посыпали их тела краской - кровавиком, заменявшей в мире мертвых кровь живых людей. Замечательно, что младенец получил для путешествия в загробный мир оружие и другие вещи, употреблявшиеся взрослыми людьми. Очевидно, существовала вера в то, что он должен был вырасти в стране предков и стать там взрослым человеком.

Интересно также, что ребенок, захороненный в Мальте, отличался резко выраженной патологической особенностью - у него, кроме обычного, был еще второй ряд зубов. Как известно, уроды у отсталых народов пользуются особым почитанием. Их появление на свет связывается с деятельностью духов, и в них самих видят носителей таинственной «нездешней» силы. Может быть, именно поэтому мальтийский необыкновенный младенец был погребен так роскошно и вдобавок в самом жилище, духом-покровителем которого он должен был стать после смерти.

Искусство древнейших обитателей Сибири, как мы видели, своими образами и сюжетами неразрывно было связано с первобытной магией и верованиями палеолитического человека. Но было бы грубейшей ошибкой выводить существо и специфику этого искусства из магии или первобытной религии, отождествлять их полностью и целиком.

В то время как религиозная фантазия была пустоцветом на вечном и могучем древе познания, художественная фантазия была творческой силой, питавшейся соками реального мира, живой ветвью этого древа познания добра и зла. В этом основное внутреннее противоречие первобытного искусства, источник его силы, а вместе с тем и слабости, обусловленной историческими условиями того отдаленного времени, когда человек проходил лишь первые этапы своего развития вне мира животных и в царстве новых, не биологических, а социальных законов.

Разумеется, в оценке истинного значения древнейшего искусства в истории мышления и культуры человечества решающее слово принадлежит не отрицательному, а положительному началу, не магическим целям и религиозным идеям, а эстетическому содержанию и чисто художественным достижениям наших далеких предков.

Искусство палеолитических обитателей Мальты и Бурети занимает видное место в истории мирового искусства: ими, этими людьми ледниковой эпохи, на берегах Ангары созданы были бесспорные и крупные художественные ценности мирового значения. Созданная ими художественная школа по праву занимает место среди передовых очагов начального искусства человечества.

Последнее, о чем здесь следует сказать, - это о возрасте и месте среди Других палеолитических культур Евразии, а также о происхождении той удивительной культуры древнекаменного века, следы которой уцелели в Бурети и Мальте на берегах Ангары.

По данным В. И. Громова, детально изучившего геологические условия залегания остатков основного культурного слоя Мальты, они залегают на 15-18-метровой террасе р. Белой в основании маломощного делювиального шлейфа 50-метровой террасы и связаны, по-видимому, с погребенной почвой, разделяющей эти делювиальные образования на два горизонта. Человек появился здесь, по его мнению, в момент, когда завершалось формирование аллювия на цоколе 15-метровой террасы и начинал на возвышенных участках формироваться почвенный покров. В фауне Мальты на первом месте находятся остатки северного оленя, затем песца, носорога. Есть также кости снежного барана, бизона, росомахи, мамонта, пещерного льва, волка, лошади. Из птиц имеются гусь и чайка. Геоморфологические.

наблюдения показывают, что человек жил тогда на берегу Ангары, так как древнее устье р. Белой помещалось западнее и Ангара протекала вдоль склона 50-метровой террасы почти с запада на восток. По геологическим условиям Мальта, как полагает В. И. Громов, несколько древнее старшей из стоянок Афонтовой группы на Енисее - Афонтовой II. Погребенная почва, отмеченная им в Мальте, сопоставляется некоторыми геологами с каргинским межледниковьем, а последнее, по новейшим данным на основе радиокарбонового анализа кусков дерева из каргинских отложений вблизи Игарки, датируется временем не позже, чем 24 500 лет тому назад. Отсюда делают вывод, что каргинское время в Сибири соответствует паудорфскому межстадиалу в Европе, а последующее сартанское оледенение совпадает с вюрмом.

Если так, то можно сделать вывод, что Мальта совпадает по времени с позднеориньякскими и перигордьенскими памятниками в Западной Европе.

В связи с этим требуют пересмотра и археологические материалы Мальтийского палеолитического поселения. П. П. Ефименко в свое время обратил внимание на «выражение западный» облик каменного инвентаря Мальты и в особенности на совпадения в нем с каменными изделиями из Мезинской палеолитической стоянки, отнесенной им к раннемадленскому времени. Таковы в первую очередь острия-проколки, известные в двух вариантах - с одним клювовидным изогнутым острием и с двумя остриями на одном и том же конце пластинчатого отщепа. За мадленский возраст Мальтийского комплекса свидетельствовало, казалось, высокоразвитое искусство и наличие таких костяных предметов, как «жезл начальника», найденный в Бурети. Вместе с тем с самого начала в инвентаре Мальты отмечались определенные ориньякские, по западноевропейским масштабам, признаки и формы. Сюда относятся высокие нуклевидные скребки, иногда довольно крупные, а также пластины с боковыми выемками, одна из таких пластин, особенно тщательно обработанная, крупная по размеру, найдена была в захоронении мальтийского младенца. Очень архаичны нуклеусы Мальты - часто дисковидные и приближающиеся к ним. Есть в числе многочисленных пластинчатых острий из Мальты и такие, которые ближайшим образом напоминают острия типа шательперрон: у них один край почти прямой, необработанный ретушью, в то время как противоположный край дугообразно изогнут, выпуклый и оформлен мелкой сплошной ретушью.

К ориньяку и перигордьену, по современным представлениям, относится, как известно, и большинство верхнепалеолитических женских статуэток классического типа.

Следовательно, есть ряд оснований, позволяющих сближать Мальту скорее всего с ориньякскими памятниками Запада. Этот факт оставляет в силе и подкрепляет давно уже высказанную мысль о том, что культура древних обитателей Мальты, а следовательно и Бурети, генетически связана с палеолитом Европы. Эта связь обнаруживается не только в каменном инвентаре, но и во всех других областях жизни и культуры. Верхнепалеолитические жители Европы вплоть до Франции и Чехословакии вели тот же охотничий образ жизни, строили такие же, как в Мальте и Бурети, дома, в конструкции которых необычное, с нашей точки зрения, место занимали кости ископаемых животных-гигантов. У них существовало столь же богатое искусство резьбы по кости и также первостепенное место в этом искусстве принадлежало скульптурным изображениям женщины и зверя. Такое сходство можно было бы объяснить закономерным влиянием одинаковой природной среды конца ледниковой эпохи и выросшего в этих условиях одинакового образа жизни и хозяйства. Не случайно так много общего было у эскимосов-XVII-XIX вв. с палеолити-

ческими племенами Европы и Сибири не только в строительной технике и характере их полуподземных жилищ, но и в развитой резьбе по кости и, очевидно, даже в верованиях. Женские статуэтки эскимосов представляют, например, почти точную копию «палеолитических Венер». Но вряд ли можно объяснить конвергенцией сходство сибирских и европейских каменных изделий как в формах, так и в технике изготовления. При всем его частном своеобразии богатое искусство верхнего палеолита Сибири тоже является прямым ответвлением своеобразной художественной культуры палеолитических охотников Европы не только по сюжетам, но и по его мелким специфическим деталям. Такова прежде всего характерная трактовка и поза женских изображений. Что же касается некоторых существенных отличий, то их отрицать нельзя. Но они не столь уж важны. Нужно только вспомнить, что искусство мезинской палеолитической «школы» совсем другое, чем в Костенках I, а на Ангаре резчики Мальты и Бурети мыслили противоположно художникам поселения у Военного госпиталя. Все это отличия этнографического, как сказали бы мы теперь, порядка, тогда как общее сходство перекрывает все эти частные особенности.

Вполне допустимо, следовательно, предположение, что древнейшие обитатели Сибири проникли к берегам Байкала из Восточной Европы в разгар ледникового времени около 24-25 тыс. лет тому назад, принеся сюда и свою культуру арктических охотников верхнего палеолита.

Вместе с тем в культуре палеолитических племен на берегах Ангары естественным образом обнаруживается и много своеобразного, неевропейского. Первым таким азиатским элементом являются крупные, массивные и тяжелые орудия, изготовленные из целых речных галек, расколотых пополам или попросту затесанных с одного края рядом сильных поперечных ударов. Сохраняя всегда, как у ручных рубил шелльского типа, галечную корку на конце, противоположном лезвию, эти вещи напоминают сечку, почему их и называют часто чопперами, т. е. сечками. Такие орудия на очень ранних этапах истории палеолитического человека появляются на юге Азии, в том числе у синантропа. Они долго держатся в Азии и в последующее время. Настоящий расцвет их наблюдается в верхнем палеолите Монголии, в бассейне Орхона и Толы.

Отсюда следует, что верхнепалеолитические охотники Запада шли к Байкалу не сквозь абсолютно пустое пространство. Они несомненно встретили на востоке другие племена, с иной культурой, и взаимно ассимилировали друг друга. Только так можно объяснить подобное смешение культур. Мальта и Буреть - эти два замечательных близнечных памятника сибирского палеолита, на материалах которых раскрывается такая выразительная и полнокровная, единственная в своем роде картина жизни древнейших обитателей Сибири, - остаются пока изолированными. Нигде более в Сибири не найдено еще третьего такого поселения. Ход дальнейших событий в Сибири остается поэтому еще очень слабо выясненным и полным загадок, но тем интереснее те немногочисленные памятники, которые так или иначе могут занять место в общей хронологической лестнице палеолита Северной Азии вслед за Мальтой и Буретью.