Биография

Меер Роберт Школьник родился в Филадельфии, в семье еврейских иммигрантов из России Аарона Школьникова (впоследствии Гарри Школьника) и Иды Расовской, прибывших в США в 1904 году . В семье говорили на идише . Гарри Школьник был портным, затем открыл в южной части Филадельфии лавку молочных продуктов, а после того как она сгорела, работал помощником плотника .

В юности Мейер Школьник увлёкся фокусами и подумывал о карьере иллюзиониста. С этой целью он решил изменить имя, чтобы исключить ассоциации со своим иммигрантским происхождением, и в конце концов остановился на варианте «Роберт Мертон», взяв за основное своё второе имя в честь французского иллюзиониста Робер-Гудена .

Социология науки

«Мертон формирует основы социологического анализа науки как особого социального института с присущими ему ценностно-нормативными регулятивами»

Цель (основная задача) науки, с точки зрения Мертона, заключается в постоянном росте массива удостоверенного научного знания . Для достижения этой цели необходимо следовать четырём основным императивам научного этоса : универсализм (внеличностный характер научного знания), коллективизм (сообщения об открытиях другим учёным свободно и без предпочтений), бескорыстие (выстраивание научной деятельности так, как будто кроме постижения истины нет никаких интересов) и организованный скептицизм (исключение некритического приятия результатов исследования).

По мнению Мертона функциональный смысл указанных императивов ставит каждого учёного перед следующим набором альтернатив:

Структурный функционализм

Роберт Мертон считается одним из классиков структурного функционализма . С помощью этой парадигмы он обосновал конкретные теории - социальной структуры и аномии, науки, бюрократии. Эта парадигма ориентирована на теорию среднего уровня .

Основными понятиями теории структурного функционализма Мертона являются «функция» и «дисфункция». Функции - по Мертону, те наблюдаемые следствия, которые служат саморегуляции данной системы или приспособлению её к среде, а также соответствие ожиданий последствиям. Дисфункции - те наблюдаемые следствия, которые ослабляют саморегуляцию данной системы или её приспособление к среде.

Три постулата, которые Р.Мертон считал «спорными и ненужными для функциональной теории»:

• функциональное единство;
• функциональная универсальность;
• функциональная обязательность (принудительность).

Роберт Мертон выступил продолжателем Э. Дюркгейма , значительно дополнив его концепцию социальной аномии .

Большое влияние на взгляды Р. Мертона оказали Питирим Сорокин , который пытался наполнить социологическое теоретизирование материалами эмпирических и статистических исследований, и Пауль Феликс Лазарсфельд , разрабатывавший проблематику методологии применения социальных и эмпирических наук в социологических исследованиях.

Напишите отзыв о статье "Мертон, Роберт Кинг"

Примечания

Произведения на русском языке

• Мертон Р. К. // THESIS. - 1993. - Вып. 3. - С. 256-276.
• Мертон Р. К. Фрагменты из воспоминаний // Социологические исследования. - 1992. - № 10. - С. 128-133.
• Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура // Социологические исследования. - 1992. - № 2-4. – С. 118-124.
• Сорокин П. А., Мертон Р. К. // Социологические исследования. - 2004. - № 6. - С. 112-119.
• Мертон Р. К. // Социология преступности (Современные буржуазные теории). - М .: Прогресс, 1966. - C. 299-313.
• Мертон Р. К. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль / Под ред. В. И. Добренькова. - М ., 1996.
• Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. - М .: АСТ:АСТ МОСКВА:ХРАНИТЕЛЬ, 2006. - 873 с.

Произведения на английском языке

• Social Theory and Social Structure (1949)
• The Sociology of Science (1973)
• Sociological Ambivalence (1976)
• On the Shoulders of Giants: A Tristram Shandy Postscript (1985)
• The Travels and Adventures of Serendipity: A Study in Sociological Semantics and the Sociology of Science (2004)

Литература

• Гидденс Э. Роберт Мертон о структурном анализе // Социальные и гуманитарные науки.
• Покровский Н. Е. (PDF) // Социологические исследования . - 1992. - № 2.
• Покровский Н. Е. (PDF) // Социологические исследования . - 1992.
• Штомпка, П. Роберт Мертон: динамический функционализм // Современная американская социология / Под ред. В. И. Добренькова . - М., 1994. - С. 78-93.

См. также

Отрывок, характеризующий Мертон, Роберт Кинг

– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.

Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.

Ниже кратко рассматривается творчество зарубежных исследователей, сформировавших основное проблемное поле социологии конца XX-начала XXI в.

(1902-1979) — видный американский социолог, представитель школы структурного функционализма, автор многих работ, важнейшими из которых являются «Структура социального действия» (1937), «Система современных обществ» (1971), «Социальные системы и эволюция теории действия» (1977) и др.

По мысли Парсонса, социологическое исследование должно сосредоточиваться на изучении социального взаимодействия, которое имеет системный характер. Поэтому он использует термин «социальная система». Социальное действие и социальную систему объединяет понятие «типовые переменные», фундаментальные дилеммы, с которыми сталкивается социальный деятель. Социальные системы строятся на основании определенных комбинаций решений этих дилемм.

Согласно Парсонсу, существуют четыре функциональные потребности (известные как AGIL):

• адаптация (Adaptation) — потребность соотнесения с окружающей средой при использовании ее ресурсов;
• целедостижение (Goal-attainment) — постановка задач, стоящих перед системой;
• интеграция (Integration) — поддержание внутреннего порядка;
• поддержание образца (Latency) — выработка достаточной мотивации для выполнения задач.

Для удовлетворения каждой из этих функциональных потребностей складываются группы действий, или подсистемы действия, например на самом общем уровне культурная подсистема выполняет функцию интеграции.

Парсонс полагал, что системы социального действия тяготеют к равновесию даже в том случае, если они не могут его достичь в действительности, и что социальное изменение есть движение от одного состояния равновесия к другому. Изменение в системе происходит в ходе дифференциации. В своих более поздних работах Парсонс опирался на эволюционную теорию при описании возникающих в результате дифференциации прогрессивных изменений в обществе.

Идеи Парсонса вызвали много критики, в частности отмечалось, что он не согласовал теорию действия и теорию системы, по сути рассматривая действия индивида как структурно детерминированные; кроме того, его теория обладает слишком высокой степенью общности и не играет существенной роли в эмпирических исследованиях. Однако сторонники новой интерпретации социологии Парсонса — неофункционалисты — утверждают, что теорию Парсонса можно модифицировать и решить проблему ее ограниченности, поэтому ее эвристический потенцией далеко не исчерпан.

Роберт Кинг Мертон (1910-2003) — американский социолог, классик структурного функционализма, автор многих работ, важнейшие из которых представлены в сборнике «Социальная теория и социальная структура».

Мертон ввел в социологию термин «дисфункция». Если функция — это наблюдаемое следствие, способствующее саморегуляции системы и ее адаптации к внешней среде, то дисфункция воздействует на систему противоположным образом: ослабляет ее способности к саморегуляции и адаптационные возможности.

Исследуя дисфункции, Мертон внес огромный вклад в теорию девиантного поведения. Центром его концепции выступает понятие «аномия», заимствованное у Э. Дюркгейма и обозначающее особое нравственно-психологическое состояние, которое характеризуется разрушением системы ценностей и идеалов. По Мертону, аномия является следствием рассогласованности между целями, предписываемыми культурой, и средствами, которые предоставляются социальной структурой для их достижения. Например, американская культура предписывает в качестве доминирующей цели денежный успех, однако она не может предоставить всем желающим средства, позволяющие добиться этой цели законным образом. В частности, многие представители низших классов не могут получить качественного образования или доступ к престижным должностям; т.е. для них фактически закрыты легальные возможности достижения цели. В таких условиях реализуются различные типы индивидуального приспособления (табл. 6.1). Знак «+» в табл. 6.1 обозначает принятие господствующих ценностей,

знак «-» — отказ от них, а сочетание знаков «+/-» — желание заменить их новыми. Таким образом, конформист принимает и цель, и средства (это средний законопослушный человек); инновационист принимает цель, но стремится к ней незаконным путем (например, преступник, грабящий банк); ритуал ист не интересуется целью, но неукоснительно соблюдает все предписанные требования (бюрократ, заполняющий бессмысленные циркуляры); ретретист отказывается и от целей, и от средств (бродяга, отшельник); бунтари выбирают мятеж, чтобы изменить цель (вместо денежного успеха целыо может стать всеобщее равенство), а вместе с целью — и средства.

Мертон показал, что функциональность социальной системы во многом зависит от отношения людей к ценностям и нормам, принятым в обществе.

Таблица 6.1. Типы индивидуальной адаптации

Мертон также оказал серьезное влияние на социологию науки, показав, что развитие науки как социального института предполагает существование особого научного этоса (под это- сом Мертон понимал особый стиль жизни определенной социальной группы, иерархию ее ценностей и систему принятых в ней норм). Основу научного этоса составляют четыре императива:

• универсализм — истина объективна и универсальна и не зависит от религиозной, расовой, национальной принадлежности ученых;
• коммунизм — все научные открытия являются общим владением и информация о них должна распространяться свободно и без предпочтений;
• бескорыстие — научная деятельность должна выстраиваться так, как будто кроме постижения истины не существует никаких личных эгоистических интересов;
• организованный скептицизм — все научные идеи должны проходить жесткий критический отбор, чтобы отсеять самые слабые из них.

(р. 1938) — английский социолог, директор Лондонской школы экономики. В центре его внимания находятся такие проблемы, как интерпретация классической социологической теории (работа «Капитализм и современная социальная теория», 1971), классовый анализ (работа «Классовая структура развитых обществ», 1973). Теория структурации развита Гидденсом, в работах «Новые правила социологического метода» (1976), «Центральные проблемы социальной теории» (1979) и «Устроение общества: Очерк теории структурации» (1984). Гидденс провел подробную критику теоретической ограниченности исторического материализма в работе «Современная критика исторического материализма» (1981), а в книге «Нация-государство и насилие» (1985) он критикует социологию за неспособность к анализу развития государства и влияния международных конфликтов на социальные отношения. Его работа «Трансформация интимности» (1994) посвящена социологическим аспектам рассмотрения любви. Совместно с У. Беком и С. Лэшом он издал книгу, посвященную процессу модернизации: «Рефлексивная модернизация: традиция, политика и эстетика в социальном порядке современности» (1994). Одна из последних тем его исследований — социальная экология, проблемы которой рассмотрены в книге «Политика изменения климата» (2009)".

(р. 1929) — немецкий социолог и философ, один из основных представителей критической теории. Основная идея этой теории заключается в том, что обоснованное знание может возникать только в ситуации открытого, свободного и непрерываемого диалога. В книгах «Теория и практика» (1963) и «На пути к рациональному обществу» (1970) Хабермас утверждает, что концепция нейтральной аполитичной науки, основанной на строгом разграничении фактов и ценностей, несостоятельна, так как вопросы истинного знания неразрывно связаны с политическими проблемами свободы коммуникации и обмена идеями.

Критике позитивизма и экономического детерминизма посвящена работа Хабермаса «Познание и человеческие интересы» (1968). Значительное влияние на современные исследования государства и упадка нормативной легитимности оказала его книга «Кризис легитимации» (1973). В работе «Коммуникация и эволюция общества» (1979) им рассматриваются проблемы власти и легитимности. В «Теории коммуникативного действия» (1981) Хабермас подверг критике западную социальную теорию за ее неспособность разработать действенную теорию коммуникации. Работа «Вовлечение другого» (1996) посвящена сохранению рационального начала европейской цивилизации посредством диалога различных политических, культурных сил. В «Диалектике секуляризации» (2007, с Йозефом Ратцингером) обсуждается социальная роль религии.

Ульрих Бек (р. 1944) — немецкий социолог и политолог, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, основатель и главный редактор журнала «Soziale Welt» («Социальный мир»).

Бек-автор теорий «рефлексивной модернизации», «другого модерна» и «общества риска». Сфера непосредственных научных интересов Бека — проблемы модернизации, экологические вопросы, индивидуализация, космополитичность. Особую известность ему принесли исследования современной глобализации и социологии риска, отраженные в таких его работах, как «Общество риска: на пути к другому модерну» (1986), «Экологическая политика в период риска» (1995), «Что такое глобализация?» (1999), «Власть в период глобализма» (2005), «Мир риска» (2008).

Согласно Беку, увеличение рисков является неизбежным следствием модернизации. Современные риски (например, риск радиоактивного заражения) во многом отличаются от рисков прошлого:

• часто не воспринимаются органами чувств человека, а осмысливаются только через знание;
• не ограничены во времени и пространстве;
• не компенсируемы;
• не имеют конкретного виновника, поскольку каждый в какой-то мере своими действиями или бездействием способствует возникновению рисков.

Первоначальное распределение рисков в обществе происходит обратно распределению богатства: богатые способны «купить» безопасность от рисков, а бедных материальная нужда заставляет пренебрегать рисками.

Риск, таким образом, создает новые общности и новые ценности в современном мире. При этом риски буквально пронизывают ткань жизни и, полагает Бек, в скором будущем чрезвычайное положение грозит стать нормой жизни общества.

(1930-2002) — один из самых известных в мире французских социологов, профессор в Коллеж дс Франс, издал множество книг и статей (многие из них переведены на русский язык). Горячую полемику вызвали его попытки преодолеть традиционное противопоставление неподвижных общественных структур и живых действующих индивидов. Считая, что традиционные понятия «индивид» и «общество» отражают лишь видение социальной реальности, свойственное обыденному сознанию, он ввел в научный оборот новые понятия — «поле» и «габитус», утверждая, что сама суть социального заключается в отношениях, а эти понятия более адекватно выражают отношения.

В представлении Бурдье, единая социальная реальность существует как бы на двух уровнях: в виде распределения социальных позиций, занимаемых индивидами, — полей, и в виде определенных схем восприятия, мышления и действия, характеризующих самих индивидов, — габитусов. Между этими понятиями существует «генетическая» зависимость, т.е. объективные позиции, занимаемые индивидами, порождают определенные принципы видения этих позиций.

С помощью понятия «габитус» утверждается идея, что человеческая практика определяется не рациональными детерминантами и не внешним воздействием, а прошлым опытом, как бы «осевшим» в «теле» индивидов. Практика (история) постоянно воспроизводит себя, застывая в виде габитусов и социальных позиций (полей). Следовательно, в качестве социальной теории «теория габитуса» представляет собой объяснительную гипотезу о причинах воспроизводства и согласованности социальных практик.

Понятие «поле» также служит Бурдье для выражения особого понимания социальной реальности. Каждое конкретное поле конструируется им как инструмент исследования социального мира. Представляя собой некоторый срез социального мира, поле особым образом структурировано и является замкнутой автономной системой отношений. Это означает, что у каждого поля свои, имманентно присущие ему характеристики, не сводимые к характеристикам другого поля.

Бурдье определяет поле как сеть или конфигурацию объективных отношений между позициями. Эти позиции зависят от положения агентов в структуре распределения различных видов власти, и тот, кто обладает ими, получает доступ к специфическим благам данного поля. В своих ранних работах Бурдье выделил три вида социальной власти — экономический, культурный и социальный капиталы. Между ними существуют отношения постоянного обмена, т.е. один вид капитала может трансформироваться в другой. «Обменный курс» между различными видами капитала определяется состоянием поля, а борьба за изменение соотношения сил есть не что иное, как борьба за смену этого обменного курса. Четвертая разновидность капитала — символический капитал — представляет собой ту форму, которую принимают различные виды капитала, признаваемые как легитимные.

В целом понятия, используемые Бурдье, утверждают идею о том, что представления и практика агентов определяются социальными и экономическими условиями. Это, разумеется, не открытие, но сама идея об автономии полей, т.е. о специфике функционирования каждого поля, весьма продуктивна для современной социологии.

[[Социология Турена|Aлен Турен]] (р. 1925) — французский философ и социолог, профессор университетов в Париже и Нанте. К основным работам Турена относятся «Социология действия» (1965), «Постиндустриальное общество» (1969), «Производство общества» (1973), «К социологии» (1974), «Критика модерна» (1992), «Новая парадигма. К пониманию современного мира» (2005) и др. В центре научных интересов Турена находятся проблемы социологии труда, индустриального и постиндустриального общества, социальных движений, а также общие вопросы методологии социального познания.

В ранних работах Турен выступает как сторонник структурализма и структурно-функционального подхода, а позднее постепенно переходит на позиции концепции социального действия. Так, исследуя рабочие движения, Турен разработал и активно использовал метод социологической интервенции, подразумевающий активное взаимодействие социолога с членами социальных движений, при котором последние подвергают всестороннему анализу глубинный смысл и цели своих действий.

Турен известен как один из первых разработчиков теории постиндустриального общества. По его мнению, в XX в. общество вошло в состояние кризиса, вызванное разрушением ценностей и изменениями в культуре, деструктивными по отношению к традиционному стилю жизни (что, в частности, выражено в росте контр культур и протестных социальных движений — рабочих, молодежных, феминистских, экологических и т.д.). Путь выхода из кризиса связан с переходом от индустриального общества к новому, постиндустриальному, что предполагает необходимость значительных изменений во всех областях общественной жизни. Новое общество должно быть более открытым, активным, мобильным, инновационным. Развитие и стабильное функционирование постиндустриального общества предполагает поощрение постоянных нововведений и поддержку институтов самоуправления. Место четкой властной иерархии должна занять самоорганизующаяся система, не имеющая центрального органа для принятия решений.

Формирование постиндустриального общества рождает множество проблем и вопросов. Особую важность приобретает проблема гармонизации отношений современного общества и окружающей среды, которая находится в фокусе ряда поздних исследований Турена. В последние годы Турен пишет о феминизации современного мира («Мир женщин», 2006), указывая, что уровень развития того или иного общества можно определить по статусу женщины и степени ее участия в принятии политических решений.

Зигмунт Бауман (р. 1925) — польский социолог, с 1971 г.- профессор социологии Университета Лидса в Великобритании. Бауман известен своими исследованиями социокультурных оснований идеологии модернизма и современного общества потребления. В центре его научных интересов также находятся проблемы глобализации и антиглобализма, модерна и постмодерна.

В 1980-1990-х гг. Бауман исследовал связи между модернизмом и рациональностью, бюрократией и репрессивными практиками. Модернизм, с одной стороны, способствовал росту уровня индивидуальной свободы, а с другой — привел к бюрократизму, практикам социального исключения, попыткам установления контроля над природой. По мнению Баумана, закономерным следствием негативных тенденций, заложенных модернизмом, явился Холокост.

В своих исследованиях эпохи постмодерна Бауман указывает на его связь с консюмеризмом. Если модерн — это эпоха производителей, то постмодерн — эпоха потребителей. Мир постмодерна — это прежде всего свобода покупать, потреблять и наслаждаться жизнью; именно на основе данных ценностей выстраивается идеология современного общества.

В более поздних работах Бауман пытается избавиться от многозначности и неопределенности термина «постмодерн» и использует для обозначения современной эпохи метафору «текучая современность», отграничивая ее таким образом от эпохи модерна (или «жесткой современности»). «Текучая современность» характеризуется постоянно изменяющимися условиями социальной и политической жизни, которые больше не могут обеспечивать уверенности людей в завтрашнем дне и сохранении стабильности сколько-нибудь длительное время. Поэтому долгосрочные планы сменяются краткосрочными проектами, а жизнь становится все более фрагментированной.

В подобных условиях в обществе все более востребуются такие качества, как гибкость, адаптивность, готовность быстро менять тактику, способность легко и без сожалений отказываться от привязанностей. Иными словами, современный индивид должен планировать свои действия в ситуации постоянной неопределенности.

Пётр Штомпка (р. 1944) — польский социолог, профессор Ягеллонского университета в Кракове. В 2002-2006 гг. — президент Международной социологической ассоциации.

В своей социологической теории Штомпка акцентирует внимание на анализе социальных изменений, особое внимание уделяя нематериальным факторам социальной жизни — связям, основанным на доверии, общественным настроениям, культурным травмам, идеям и нормам как субстанциям изменений, роли выдающихся личностей и социальных движений как агентов изменений и т.д. Штомпка также много пишет о социальных проблемах переходного периода в современных посткоммунистических обществах. В последнее время он активно занимается социологией повседневности и визуальной социологией.

С именем Штомпки обычно связывают концепцию «социального становления» как активного взаимодействия социальных структур и деятельных субъектов, создающих эти структуры. Чтобы выразить тесную взаимосвязь структур и субъектов, Штомпка использует понятие «интерфейс», обозначающее особое состояние совместимости систем, при котором одна система раскрывает свои возможности для взаимодействия с другой. При этом социальная структура самопрезентует себя действующим субъектам, а субъекты, мобилизуя свои ресурсы, выстраивают социальные структуры так, чтобы еще лучше раскрыть для себя их возможности. В итоге действующие субъекты изменяют не только социальные структуры, но и сам способ их построения.

Таким образом, основное проблемное поле социологии конца XX-начала XXI в. было сформировано рядом зарубежных исследователей, представителей различных социологических школ: американской (Т. Парсонс, Р. Мертон), английской (Э. Гидденс), немецкой (Ю. Хабермас, Н. Луман, У. Бек), французской (П. Бурдье, А. Турен), польской (3. Бауман, П. Штомпка). Усилиями этих и других ученых были сформированы новые подходы в социологии (конструктивистский структурализм, новый институционализм, дискурсивная социология и т.д.) и проанализирован целый спектр серьезных социальных проблем (дисфункция, «общества риска», модернизация, глобализация, информационное общество и т.д.).

Роберт Кинг Мертон (англ. Robert King Merton; урождённый Меер Школьник (англ. Meyer R. Schkolnick); 4 июля 1910, Филадельфия - 23 февраля 2003, Нью-Йорк) - один из самых известных американских социологов двадцатого века. Большую часть своей карьеры преподавал в Колумбийском университете, где достиг звания профессора университета. Отец лауреата Нобелевской премии по экономике Роберта Мёртона.

Биография

Меер Роберт Школьник родился в Филадельфии, в семье еврейских иммигрантов из России Аарона Школьникова (впоследствии Гарри Школьника) и Иды Расовской, прибывших в США в 1904 году. В семье говорили на идише. Гарри Школьник был портным, затем открыл в южной части Филадельфии лавку молочных продуктов, а после того как она сгорела, работал помощником плотника.

В юности Мейер Школьник увлёкся фокусами и подумывал о карьере иллюзиониста. С этой целью он решил изменить имя, чтобы исключить ассоциации со своим иммигрантским происхождением, и в конце концов остановился на варианте «Роберт Мертон», взяв за основное своё второе имя в честь французского иллюзиониста Робер-Гудена.

Образование получил в Темпльском (1927-1931) и Гарвардском (1931-1936) университетах. В социологию его привёл Джордж Симпсон (англ. George E. Simpson), у которого Мертон был учеником и ассистентом, он же познакомил его с Ральфом Банчем и Франклином Фрейзером, а также Питиримом Сорокиным, главой департамента социологии в Гарвардском университете. В Гарварде Роберт К. Мертон защитил докторскую диссертацию и начал преподавательскую деятельность. Существует популярное заблуждение, что Роберт К. Мертон был одним из студентов Талкотта Парсонса. Когда Роберт К. Мертон защищал кандидатскую диссертацию, Т. Парсонс был лишь младшим членом диссертационного комитета, наряду с Питиримом Сорокиным, Карлом Циммерманом и Джорджем Сартоном. Диссертация на тему «Количественная социальная история развития науки в семнадцатом веке в Англии» являлась отражением этого междисциплинарного комитета (Мертон, 1985).

В 1957 году Мертона избрали президентом Американской социологической ассоциации. Мертон - автор более 10 книг. Ещё столько же вышли под его редакцией. Умер Мертон в 2003 году.

Социология науки

«Мертон формирует основы социологического анализа науки как особого социального института с присущими ему ценностно-нормативными регулятивами»

Цель (основная задача) науки, с точки зрения Мертона, заключается в постоянном росте массива удостоверенного научного знания. Для достижения этой цели необходимо следовать четырём основным императивам научного этоса: универсализм (внеличностный характер научного знания), коллективизм (сообщения об открытиях другим учёным свободно и без предпочтений), бескорыстие (выстраивание научной деятельности так, как будто кроме постижения истины нет никаких интересов) и организованный скептицизм (исключение некритического приятия результатов исследования).

По мнению Мертона функциональный смысл указанных императивов ставит каждого учёного перед следующим набором альтернатив:

• как можно быстрее передавать свои научные результаты коллегам, но не торопиться с публикациями
• быть восприимчивым к новым идеям, но не поддаваться интеллектуальной моде
• стремиться добывать знание, которое получит высокую оценку коллег, но работать, не обращая внимания на оценку результатов своих исследований
• защищать новые идеи, но не поддерживать опрометчивые заключения
• прилагать максимальные усилия, чтобы знать относящиеся к его области работы, но при этом помнить, что эрудиция иногда тормозит творчество
• быть тщательным в формулировках и деталях, но не быть педантом
• всегда помнить, что знание универсально, но не забывать, что всякое научное открытие делает честь нации, представителем которой оно совершено
• воспитывать новое поколение учёных, но не отдавать преподаванию слишком много времени
• учиться у крупного мастера и подражать ему, но не походить на него

Амер. социолог, один из ведущих теоретиков структурного функционализма в социологии. Родился в Филадельфии. В 1931 окончил Темплский ун-т (шт. Филадельфия). В 1934-40 преподавал социологию в Гарвард, ун-те; работавшие здесь в то время П. Сорокин, Т. Парсонс и Дж. Сартон оказали большое влияние на формирование социол. взглядов М. В 1936 защитил в Гарварде докт. дис. “Наука, техника и об-во в Англии XVII века” (опубл. в 1938). В 1941-79 - проф. Колумбийского ун-та. В 1957 был избран президентом Амер. социол. ассоциации; в 1968 - членом Нац. академии наук США. В 80-е гг. - один из руководителей основанного им совместно с П. Лазарсфельдом Бюро прикладных социальных исследований в Нью-Йорке. Отличаясь широтой научных интересов М. внес существ, вклад в развитие как общей социол. теории, так и многих спец. социол. дисциплин (социологии науки, социологии профессий, социологии медицины, социологии массовых коммуникаций, изучения социальной структуры, социологии девиантного поведения, ролевой теории, теории референтных групп). Осн. работы М. представляют собой тематич. сб. очерков: “Социальная теория и социальная структура” (1949; 2-е изд., 1957; 3-е изд., 1968), Социология науки” (1973), “Социол. амбивалентность” (1976).

М. предложил оригинальную парадигму функционального анализа социальных явлений. Разработка этой парадигмы проходила в контексте критики функционалистских моделей социальной антропологии и модели структурно-функционального анализа, предложенной Парсонсом. Проанализировав базисные процедуры функционального анализа в социальной антропологии перв. четв. 20 в., М. выявил три осн. постулата, к-рых тот явно или имплицитно придерживался: (1) постулат функционального единства об-ва, согласно к-рому все социальные явления имеют позитивное функциональное значение для об-ва в целом; (2) постулат универсального функционализма, согласно к-рому все без исключения существующие социальные явления выполняют положительные, и только положительные, функции в социальной системе; (3) постулат необходимости, согласно к-рому все существующие социальные явления для об-ва функционально необходимы и незаменимы. Эти постулаты, разработанные на базе исследования относительно небольших, компактных и слабо дифференцированных бесписьменных об-в, не подходят для исследования сложных об-в совр. типа, обладающих развитой социальной структурой. Исходя из этого, М. предложил новую парадигму функционального анализа, к-рая более адекватна задачам, стоящим перед социологией.

Критикуя первый постулат, М. указал на необходимость исследования последствий того или иного явления для разных структурных подразделений сложно дифференцированного об-ва, а также на необходимость проведения различия между разными формами, типами и степенями социальной интеграции, изучение к-рых должно быть предметом эмпирич. исследования, а не априорного постулирования. В сложных об-вах совр. типа разные сегменты могут быть интегрированы по-разному. Второй постулат М. оценивает как тавтологию; кроме того, любое явление может иметь для системы в целом и для отд. ее сегментов не только позитивные последствия, но и негативные, ведущие к дезинтеграции. В связи с этим М. ввел понятие дисфункции и выдвинул методол. требование изучения как функциональных, так и дисфункциональных последствий тех или иных социальных явлений для системы в целом и для отд. ее частей. Проанализировав постулат необходимости, М. установил необходимость эмпирич. определения функциональных предпосылок каждой конкр. изучаемой системы (т.е. предварит, условий, функционально необходимых для существования системы). Вместе с тем, от априорного предположения, будто каждая функция в об-ве непременно должна выполняться каким-то одним незаменимым явлением, необходимо отказаться, поскольку оно противоречит фактам. В связи с этим было введено понятие функциональных альтернатив (функциональных эквивалентов, или функциональных заменителей) и была сформулирована осн. теорема функционального анализа: “точно так же, как одно и то же явление может иметь многочисл. функции, так и одна и та же функция может по-разному выполняться разл. явлениями”.

Важной заслугой М. было уточнение понятия “функция”, а также различение явных и латентных функций. Функции были определены М. как объективные наблюдаемые последствия явления, способствующие адаптации и приспособлению системы. Под явными функциями понимались те объективные функционально-позитивные последствия явления, к-рые входили в субъективные намерения участников системы и осознавались ими; под латентными - те объективные последствия, к-рые не осознаются участниками и не входили в их намерения. Первостепенным значением для социологии обладает изучение латентных функций и дисфункций.

М. предложил также оригинальную стратегию развития социологии, получившую в наст. время широкое признание. Суть этой стратегии состоит в том, чтобы преодолеть разрыв между теорией и эмпирич. исследованиями посредством разработки теорий среднего уровня, сосредоточенных на ограниченных областях социальных явлений (напр., экономике, политике, медицине, религии и т.п.). Концентрация внимания на теориях среднего уровня должна была, с т.зр. М., обеспечить теор. основой эмпирич. исследования и открыть в будущем путь к такой общей теории, к-рая бы избежала спекулятивности и имела под собой прочный эмпирич. фундамент. Стратегия “среднего уровня” была полемически направлена против “большой теории” Парсонса, к-рую М. считал преждевременной, бесполезной и непродуктивной на текущем этапе развития социально-научного знания.

В работах “Социальная структура и аномия” (первый вариант - 1938) и “Социальная структура и аномия: продолжение” (включенной в сб. “Социальная теория и социальная структура”) М. обратился к проблеме аномии, поднятой Дюркгеймом. Аномия была рассмотрена как состояние безнормности, или нормативной неопределенности, проистекающее из таких рассогласований в социальной структуре, когда разные ее сегменты предъявляют нормативные требования к индивиду, к-рые не могут быть одновременно удовлетворены. Предметом спец. анализа стало рассогласование между культурно одобряемыми целями и институциональными нормами, регулирующими выбор средств для их достижения. Частным случаем такого рассогласования является характерный для совр. зап. об-ва дисбаланс между ценностью денежного успеха и институционально закрепленными средствами достижения этой цели, к-рые оказываются неадекватными и неэффективными. М. выделил пять идеально-типических реакций на аномию: 1) подчинение(эмоц. принятие целей и средств); 2) инновацию (принятие целей при отвержении институционально предлагаемых средств); 3) ритуализм (эмоц. принятие средств при отказе от целей); 4) ретретизм (эмоц. отвержение одобряемых целей и средств); и 5) мятеж (полный отказ от старых целей и средств и попытка заменить их новыми). Частным случаем инновационного приспособления к аномии, характерным для совр. амер. об-ва, является “незаконное приспособление”, т.е. эмоц. принятие ценности денежного успеха и выбор незаконных (культурно неодобряемых, но технически эффективных) средств его достижения, определяемый невозможностью достичь этой цели законными средствами. “Доминирующее влияние существующих в группе стандартов успеха... приводит к постепенному вытеснению законных, однако сплошь и рядом неэффективных попыток его достижения и ко все большему использованию незаконных, но более или менее эффективных средств аморального и преступного характера. Требования культуры, предъявляемые к лицу в подобном случае, несовместимы между собой... Антисоциальное поведение приобретает значит, масштабы только тогда, когда система культурных ценностей превозносит, фактически превыше всего, опр. символы успеха, общие для населения в целом, в то время как социальная структура об-ва жестоко ограничивает или полностью устраняет доступ к апробированным средствам овладения этими символами для большей части того же самого населения”. Такие дисфункциональные явления, как преступность, деморализация, психич. расстройства, бюрократич. ритуализм и т.п., оказываются по существу нормальными реакциями на ненормальную среду.

В совр. об-ве доступ человека к средствам производства, продуктам потребления, символам престижа и успеха опосредствован участием в формальных, рационально организованных социальных структурах (бюрократич. организациях). В ст. “Бюрократич. структура и личность” М. проанализировал дисфункции бюрократич. структуры и ее влияние на личность участвующего в ней индивида. Осн. дисфункцией бюрократии, с т.зр. М., является смещение целей: потребность бюрократич. организации в строгом соблюдении дисциплины предполагает необходимость значит, эмоц. инвестиций в соблюдение правил и инструкций, и “этот же самый акцент ведет к перемещению чувств с целей организации на отд. детали поведения, требуемые правилами. Приверженность правилам, поначалу понимаемая как средство, превращается в самоцель;... “инструментальная ценность становится целевой ценностью”. Дисциплина, истолковываемая как соблюдение инструкций вне зависимости от ситуации, уже не рассматривается как средство..., а становится непосредственной ценностью в жизненной организации бюрократа”. Смещение целей, поддерживаемое структурой личности бюрократа, может входить в противоречие с техн. эффективностью самой организации. Важная особенность личности бюрократа - сверх-конформизм, выливающийся в консерватизм, боязнь нового, ритуализм и техницизм. Еще одной характерной чертой воздействия бюрократич. структуры на личность является деперсонализация отношений: “Паттерн личности бюрократа складывается вокруг нормы безличности”. Деперсонализация отношений может иметь латентно-дисфункциональные последствия как для самой бюрократич. организации, так и для более широкого сооб-ва, в к-ром она функционирует.

Многочисл. работы М. посвящены проблемам социологии науки. В работе “Наука и демократич. социальная структура” (1942) М. проанализировал этос совр. науки, под к-рым понимал “эмоционально окрашенный комплекс правил, предписаний, обычаев, верований, ценностей и предрасположений, к-рые считаются обязательными для ученого”. Этос науки составляют 4 осн. институциональных императива: 1) универсализм, проявляющийся в подчинении вопросов об истинности заранее установленным безличным критериям и в требовании открытости научной карьеры для всех, независимо от расы, убеждений, полит, принадлежности и т.п.; 2) “коммунизм”, заключающийся в общей соб-

ственности всех членов об-ва на достижения науки; 3) беспристрастность; и 4) организованный скептицизм. Наиболее благоприятная среда для развития науки - демократия, социальная структура, осн. моральные императивы к-рой не противоречат этосу науки. Вместе с тем, в ряде случаев этос науки входит в противоречие с институциональными нормами сооб-ва в целом или отд. его сегментов; тогда социальная структура препятствует развитию науки, и в об-ве возникают условия для открытого “бунта против науки”. Такие дисфункциональные взаимоотношения между наукой и социальной структурой были проанализированы М. в работе “Наука и социальный порядок” (1937). “Бунт против науки” может проявляться в стремлении отд. сегментов об-ва (напр., тоталитарного гос-ва) лишить науку ее автономности посредством вытеснения этоса науки своими институциональными императивами; в противодействии “чистой науке”, игнорирующей объективные последствия своих открытий (такие, напр., как гонка вооружений, экологич. кризис, рост безработицы); в противодействии “эзотеризму” научных положений, к-рое иногда может приводить к массовому распространению “новых мистицизмов”, оперирующих научной фразеологией; в противодействии организованному скептицизму науки со стороны тех институциональных структур, чьи базисные ценности ставятся наукой под сомнение (напр., религии, гос-ва).

Ряд работ М. - “Наука, техника и об-во в Англии 17 в.” (1936) и несколько более поздних статей - были посвящены анализу взаимодействия между протестантизмом и развитием науки в Англии 17 в. М. подверг проверке гипотезу М. Вебера о позитивном влиянии протестантского этоса на развитие науки в совр. ее форме. Подвергнув исследованию многочисл. документы (труды теологов, философов, ученых, стат. данные и др.), М. установил, что ряд элементов протестантского этоса и протестантской идеологии - в частности, позитивная оценка мирской деятельности, эмпиризма и права на свободное исследование, утилитаризм, эксплицитное сомнение в авторитетах, отношение к познанию как к богоугодному занятию, ведущему к постижению мудрости Творца, - стимулировал в Англии 17 в. интерес к научным изысканиям и техн. профессиям. Основой влияния этих религ. установок на развитие науки была их конгениальность зарождающемуся научному этосу, вследствие к-рой “эти две области были хорошо интегрированы и, в целом, взаимно друг друга поддерживали, причем не только в Англии XVII столетия, но и в других местах и в другие времена”.

Соч.: Social Theory and Social Structure. Glencoe (III.), 1957; The Sociology of Science. N.Y., 1973; Sociological Ambivalence. N.Y., 1976; The Sociology of Science: An Episodic Memoir. Carbondale, 1979; On the Shoulders of Giants. N.Y., 1985; Социология сегодня: проблемы и перспективы (Мертон Р. и др.). М., 1965; Социальная структура и аномия // Социология преступности. М., 1966; Социальная структура и аномия // Социологические исследования. 1992. № 2-4; Эффект Матфея в науке. II: Накопление преимуществ и символизм интеллектуальной собственности // “Thesis”. Т. I. Вып. 3. М., 1993; Явные и латентные функции // Амер. социол. мысль: Тексты. М., 1994.

Идея соединения в социологии эмпирического и теоретического была одной из центральных в работе Роберта Мертона (1910-2003) «Соци­альная теория и социальная структура» (1949). По его мнению, насту­пил «золотой век» их единства. Однако в то время Р. Мертоп скорее выдавал желаемое за действительное. Параллельному развитию эм­пирической и теоретической социологии предстоял еще долгий путь. Сам Мертон внес немалый вклад в преодоление этого параллелизма за счет своих теорий функциональною анализа и «среднею уровня».

В первой из них американский социолог формулирует теорему и основные постулаты функционального анализа. Теорема выглядит следующим образом: точно так же, как одно и то же явление может иметь многочисленные функции, так и одна и та же функция может

Глава 3. Социология XXв.: эмпирия и теория

по-разному проявляться в многообразных явлениях. Следовательно, все социальные явления могут подвергаться функциональному ана­лизу. Главное, чтобы объект анализа представлял собой стандартизо­ванные (т.е. типизированные, повторяющиеся) явления. К их числу Мертон относил социальные процессы, культурные стандарты, соци­альные структуры, социальные роли, групповые организации, средст­ва социального контроля и т.д.

Говоря о постулатах функционального анализа, американский со­циолог называет и характеризует три основных. Первый «- посту­лат функционального единства общества - состоит в том, что виды социальной деятельности или элементы культуры яв­ляются функциональными для всей социальной или культурной сис­темы. Второй - постулат универсального функциона­лизма - заключается в том, что все социальные или культурные элементы без исключения выполняют социальные функции. Нако­нец, третий - постулат необходимости - определяет ситуа­цию, при которой все эти элементы оказываются необходимыми.

Абсолютность сформулированных постулатов опровергается, по мнению Мертона, конкретными эмпирическими исследованиями многих социальных явлений и процессов. Так, постулат функцио­нального единства общества ставится под сомнение тем, что в разви­тых странах такого единства просто не существует. Это подтверждает­ся, к примеру, наличием религиозного плюрализма. Постулат обязательности может быть оспорен с помощью такого аргумента, как отсутствие в качестве обязательных атрибутов общества ряда соци­альных институтов. Такие институты, как семья, религия, социальная стратификация, существуют не в любом типе общества, считает аме­риканский социолог.

В отличие от Т. Парсонса, Мертон стремился акцентировать вни­мание не столько на функциях, способствующих установлению и под­держанию социального порядка, сколько на дисфункциях, создающих социальное напряжение и рождающих противоречия в общественных структурах. При этом под функцией он понимал наблюдаемые по­следствия, которые способствуют адаптации или приспособлению данной социальной системы, под дисфункцией - наблюдаемые по­следствия, которые уменьшают степень адаптированное™ системы.

Исходя из теории «среднего уровня», базирующейся на теории функционального анализа, Мертон приходит к выводу о необходимо­сти «посредника» между эмпирическими исследованиями действи­тельности и широкими теоретическими обобщениями закономернос­тей социального поведения. Теории «среднего уровня» могут быть как

62 Раздел IВведение в социологию результатом обобщения большой группы социальных фактов, так и средством конкретизации отдельных областей социологии. В послед­нем случае они выступают как специальные социологические теории. Идеи Мертона сыграли позитивную роль в развитии западной со­циологии в 1950-1960-х гг., будучи направлены против засилья эм­пиризма и ориентируя исследователей на участие в теоретических по­исках. Этому же способствовали методологические построения П. Сорокина и Т. Парсонса - учителей Мертона, хотя их связь с эм­пирической социологией оказалась не столь тесной, как у автора тео­рии «среднего уровня».