Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Осман Абдурахманов
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:
Гражданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:
Мать:
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Разное:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке

Осма́н Абдурахма́нов («человек-гора») ( или , с. Кикуни , Дагестанская область , Российская империя - 29 декабря , СССР) - знаменитый дагестанский великан и силач, борец, артист цирка и актёр . Имел рост 207 см, вес 150 кг (по другим данным, рост 2 м 37 см, вес 165 кг ). По национальности аварец .

Биография

Отец Османа Урдаш был невысокого роста (165 см) , зато мать Ашат была необыкновенно высокой (2 м 20 см) .

Осман рано стал работать и работал в селе, на каспийских рыбных промыслах, на строительстве Гергебильской ГЭС , на Гергебильском фруктово-консервном заводе. Во время работы на строительстве Гергебильской ГЭС его заметили дагестанские руководители Н. Самурский и А. Тахо-Годи .

Он был приглашён в Махачкалу на спартакиаду народов Дагестана, где завоевал ряд наград. Затем участвовал в Спартакиаде народов Северного Кавказа в Пятигорске , где занял первое место в метании камня. Приз (патефон с пластинками) Осману вручил Серго Орджоникидзе , который посоветовал ему перебраться в Москву . В Москве Осман работал на заводе «Серп и Молот » и тренировался под руководством А. З. Катулина . Освоил классическую борьбу, в 1936 году Осман стал чемпионом Москвы. Он также учился на курсах по подготовке инструкторов спорта при .

В 1930-40-е гг. снялся в нескольких эпизодических ролях в кино - в роли моряка-гиганта в фильме «Остров сокровищ » (), силача-атлета в фильме «Детство Горького » (), казака-великана в фильме «Богдан Хмельницкий ()» и др.

В годы Великой Отечественной войны был избран председателем колхоза в родном районе.

Похоронен в с. Кикуни.

Случаи с Османом Абдурахмановым

Однажды, - начал вспоминать Абдурахман, - это было ещё до войны, послали меня сдавать абрикосы на консервный завод. На одном очень узком участке дороги навстречу едет легковая машина. Как же разминуться? Повернуть ишаков и гнать их обратно мне не хотелось. Смотрю, остановилась и машина. Её пассажиры смотрят на меня гадая, что же я предприму. Тогда крепко обнимаю одного ишака и поднимаю его на террасу, второго ишака ставлю туда же тем же манером. Пассажиры (их было двое или трое солидных мужчин) вышли из машины, поздоровались со мной, познакомились. Они оказались хакимами республиканского масштаба. Узнав, откуда я, сообщили, что в ближайшее время в Махачкале состоится республиканская спартакиада народов Дагестана, и пригласили меня. На имя наших районных руководителей они написали письмо, чтобы они помогли мне. И вот я поехал на спартакиаду и по нескольким видам спорта занял первые места.

Возможно, некоторые из читающих эти строки видели Османа в фильме «Остров сокровищ». Там он хватает сразу трёх человек и швыряет их с палубы в океан.

Случилось, что автомобиль с учёными застрял в маленькой речке близ аула Кикуни. Учёные толкали машину взад и вперёд, но ничего не получалось.

Осман в это время сидел на крыше своей сакли. Увидел он, как беспомощны люди, копошащиеся около машины, спустился на землю и медленной великаньей походкой подошёл к ним. Он взял машину, поднял её, как таракана, не умеющего выбраться из глиняной миски, обмазанной скользким салом, и перенёс на сухое место.

Учёные зашептались, зашушукались между собой, как видно, начали сомневаться: не снежный ли человек пришёл к ним на выручку? Но Осман понял их разговор и сказал:

Напрасно вы ищите. Мы, горцы, сделаны не из снега, а из огня. Если бы не огонь был во мне, как бы я вытащил из грязи вашу машину?

После этого он спокойно скрутил папиросу, неторопливо достал огниво, разжёг трут, прикурил и выпустил изо рта целое облако дыма. Только тогда вместе с дымом вылетел из широкой груди Османа громоподобный смех. Так грохочет обвал в горах, так гремит вода, ворочая камни, так сотрясает горы землетрясение.

Это был скромный и добродушнейший великан. Как-то раз, встретив своего давнего знакомого, он при рукопожатии от избытка чувств неосторожно сжал кисть друга, которая хрустнула, как спичечный коробок. Друг великана ходил потом в гипсе, а сам Абдурахман после этого при рукопожатиях всегда протягивал руку ладонью кверху, собеседник клал на неё свою ладошку, а великан другою рукой нежно, как птенчика, накрывал её.

Память

Напишите отзыв о статье "Абдурахманов, Осман"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Абдурахманов, Осман

Я не знала, что сказать, чем его занять, как остановить, только бы не начинался этот страшный, как он его назвал, «спектакль»!.. Но «великий инквизитор» прекрасно понимал, что я всего лишь, в ужасе от предстоящего, пытаюсь затянуть время. Он был великолепным психологом и не разрешил мне продолжать мою наивную игру.
– Начинайте! – махнул рукой одному из мучителей Караффа, и спокойно уселся в кресле... Я зажмурилась.
Послышался запах палёного мяса, Джироламо дико закричал.
– Я же Вам сказал, откройте глаза, Изидора!!! – в бешенстве заорал мучитель. – Вы должны насладиться истреблением ЕРЕСИ так же, как наслаждаюсь этим я! Это долг каждого верного христианина. Правда, я забыл с кем имею дело... Вы ведь не являетесь христианкой, Вы – ВЕДЬМА!
– Ваше святейшество, Вы прекрасно владеете латынью... В таком случае Вы должны знать, что слово «HАERESIS» по латыни означает ВЫБОР или АЛЬТЕРНАТИВА? Как же Вам удаётся совмещать два столь несовместимых понятия?.. Что-то не видно чтобы Вы оставляли кому-то право свободного выбора! Или хотя бы уж малейшую альтернативу?.. – горько воскликнула я. – Человек ДОЛЖЕН иметь право верить в то, к чему тянется его душа. Вы не можете ЗАСТАВИТЬ человека верить, так как вера идёт от сердца, а не от палача!..
Караффа минуту удивлённо разглядывал меня, как будто перед ним стояло какое-то невиданное животное... Потом, стряхнув с себя оцепенение, тихо сказал:
– Вы намного опаснее, чем я думал, мадонна. Вы не только слишком красивы, Вы также слишком умны. Вы не должны существовать за пределами этих стен... Или не должны существовать вообще, – и уже обернувшись к палачу, – Продолжай!
Крики Джироламо проникали в самые глубокие уголки моей умирающей души и, взрываясь там ужасающей болью, рвали её на части... Я не знала, сколько Караффа намеревался мучить его, перед тем, как уничтожить. Время ползло нескончаемо медленно, заставляя меня тысячу раз умирать... Но почему-то, несмотря ни на что, я всё ещё оставалась живой. И всё ещё наблюдала... Страшные пытки заменялись пытками пострашней. Этому не было конца... От прижиганий огнём перешли к дроблению костей... А когда закончили и это, начали уродовать плоть. Джироламо медленно умирал. И никто не объяснил ему – за что, никто не счёл нужным хотя бы что-то сказать. Его просто-напросто методично медленно убивали на моих глазах, чтобы заставить меня делать то, что желал от меня новоизбранный глава святой христианской церкви... Я пыталась мысленно говорить с Джироламо, зная, что уже не удастся что-то по-другому ему сказать. Я хотела проститься... Но он не слышал. Он был далеко, спасая свою душу от нечеловеческой боли, и никакие мои старания не помогали... Я посылала ему свою любовь, стараясь окутать ею его истерзанное тело и хоть как-то уменьшить эти нечеловеческие страдания. Но Джироламо лишь смотрел на меня помутневшими от боли глазами, будто цеплялся за единственную тончайшую ниточку, связывающую его с этим жестоким, но таким дорогим ему, и уже ускользавшим от него миром...
Караффа бесился. Он никак не мог понять, почему я оставалась спокойной, так как прекрасно знал, что своего мужа я очень и очень любила. «Святейший» Папа горел желанием меня уничтожить... Но не физически. Он хотел всего лишь растоптать мою душу, чтобы полностью подчинить моё сердце и ум своим странным и необъяснимым желаниям. Видя, что мы с Джироламо не спускаем друг с друга глаз, Караффа не выдержал – он заорал на палача, приказывая выжечь моему мужу его чудесные глаза...
Мы со Стеллой застыли... Это было слишком ужасно, чтобы наши детские сердца, какими бы закалёнными они не являлись, смогли это принять... Бесчеловечность и ужас происходящего пригвоздили нас на месте, не позволяя дышать. Этого не могло происходить на Земле!!! Просто не могло! Но бесконечная тоска в золотых глазах Изидоры нам кричала – могло!!! Ещё как могло!.. И мы лишь бессильно наблюдали дальше, не решаясь вмешиваться, задавая какие-нибудь глупые вопросы.
На какое-то мгновение, моя душа упала на колени, прося пощады... Караффа, сразу же это почувствовав, удивлённо впился в меня горящими глазами, не веря в свою победу. Но тут же понял, что слишком быстро обрадовался... Сделав над собой невероятное усилие и собрав всю свою ненависть, я взглянула прямо ему в глаза... Караффа отшатнулся, получив сильнейший мысленный удар. На секунду в его чёрных глазах промелькнул испуг. Но так же быстро исчез, как и появился... Он был на редкость сильным и волевым человеком, который восхитил бы, если бы не был до такой степени ужасным...
Моё сердце сжалось в дурном предчувствии... И тут же, получив одобрительный кивок от Караффы, палач, как мясник, спокойно нанёс прямо в сердце беспомощной жертвы точный удар... Мой любимый муж, мой нежный Джироламо перестал существовать... Его добрая душа улетела туда, где не было боли, где было всегда спокойно и светло... Но я знала, что он будет ждать меня и там, когда бы я не пришла.
Небо обрушилось, извергая потоки нечеловеческой боли. Лютая ненависть, поднимаясь в моей душе, крушила преграды, пытаясь вырваться наружу... Вдруг, запрокинув голову, я взвыла неистовым криком раненного зверя, возводя к небу непослушные руки. А из моих светящихся ладоней выплеснулась прямо в Караффу «магия смерти», которой учила меня когда-то моя умершая мать. Магия струилась, окутывая его худое тело облаком голубого сияния. Свечи в подвале погасли, густая непроглядная темнота, казалось, поглотила нашу жизнь... И только Караффа всё ещё светился призрачным бело-голубым светом. На какую-то долю секунды я увидела его расширенные злобой глаза, в которых плескалась моя смерть... С ним ничего не происходило!.. Это было абсолютно невероятным! Ударь я любого обычного человека «магией смерти», он не прожил бы и секунды! Караффа же был живым и здоровым, несмотря на испепеляющий его жизнь удар. И только вокруг его обычной золотисто-красной защиты, теперь змеями вились вспыхивающие синеватые молнии... Я не могла поверить своим глазам.
– Так-так!.. Мадонна Изидора пошла в атаку! – прозвучал в темноте его насмешливый голос. – Ну что ж, во всяком случае, это уже становится интереснее. Не беспокойтесь, дорогая Изидора, у нас с Вами будет ещё множество забавных минут! Это я могу обещать Вам.
Исчезнувший палач вернулся, внося в подвал зажжённую свечу. На стене висело окровавленное тело мёртвого Джироламо... Моя истерзанная душа взвыла, снова видя эту горестную картину. Но, ни за что на свете, я не собиралась показывать Караффе своих слёз! Ни за что!!! Он был зверем, любившим запах крови... Но на этот раз это была очень дорогая мне кровь. И я не собиралась давать этому хищнику ещё большее удовольствие – я не оплакивала моего любимого Джироламо у него на глазах, надеясь, что на это у меня будет достаточно времени, когда он уйдёт...
– Убери это! – резко приказал палачу Караффа, показывая на мёртвое тело.
– Подождите!!! Разве я не имею права даже проститься с ним?! – возмущённо воскликнула я. – В этом не может мне отказать даже церковь! Вернее, именно церковь должна оказать мне эту милость! Не она ли призывает к милосердию? Хотя со стороны святейшего Папы, как я понимаю, этого милосердия нам не видать!
– Церковь Вам ничего не должна, Изидора. Вы колдунья, и как раз-то на Вас её милосердие не простирается! – совершенно спокойно произнёс Караффа. – Вашему мужу уже не поможет Ваш плачь! Идите лучше подумайте, как стать сговорчивее, тем же самым не заставляя более себя и других так сильно страдать.
Он удалился, как ни в чём не бывало, будто и не прерывал только что чью-то драгоценную жизнь, будто на душе у него всё было просто и хорошо... Если душа, как таковая, была у него вообще. Отец: Мать: Супруга:

Биография

Отец Османа Урдаш был невысокого роста (165 см) , зато мать Ашат была необыкновенно высокой (2 м 20 см) .

Осман рано стал работать и работал в селе, на каспийских рыбных промыслах, на строительстве Гергебильской ГЭС , на Гергебильском фруктово-консервном заводе. Во время работы на строительстве Гергебильской ГЭС его заметили дагестанские руководители Н. Самурский и А. Тахо-Годи .

Он был приглашён в Махачкалу на спартакиаду народов Дагестана, где завоевал ряд наград. Затем участвовал в Спартакиаде народов Северного Кавказа в Пятигорске , где занял первое место в метании камня. Приз (патефон с пластинками) Осману вручил Серго Орджоникидзе , который посоветовал ему перебраться в Москву . В Москве Осман работал на заводе «Серп и Молот » и тренировался под руководством А. З. Катулина . Освоил классическую борьбу, в 1936 году Осман стал чемпионом Москвы. Он также учился на курсах по подготовке инструкторов спорта при .

В 1930-40-е гг. снялся в нескольких эпизодических ролях в кино - в роли моряка-гиганта в фильме «Остров сокровищ » (), силача-атлета в фильме «Детство Горького » (), казака-великана в фильме «Богдан Хмельницкий ()» и др.

Внешние изображения

В годы Великой Отечественной войны был избран председателем колхоза в родном районе.

Похоронен в с. Кикуни.

Случаи с Османом Абдурахмановым

Однажды, - начал вспоминать Абдурахман, - это было ещё до войны, послали меня сдавать абрикосы на консервный завод. На одном очень узком участке дороги навстречу едет легковая машина. Как же разминуться? Повернуть ишаков и гнать их обратно мне не хотелось. Смотрю, остановилась и машина. Её пассажиры смотрят на меня гадая, что же я предприму. Тогда крепко обнимаю одного ишака и поднимаю его на террасу, второго ишака ставлю туда же тем же манером. Пассажиры (их было двое или трое солидных мужчин) вышли из машины, поздоровались со мной, познакомились. Они оказались хакимами республиканского масштаба. Узнав, откуда я, сообщили, что в ближайшее время в Махачкале состоится республиканская спартакиада народов Дагестана, и пригласили меня. На имя наших районных руководителей они написали письмо, чтобы они помогли мне. И вот я поехал на спартакиаду и по нескольким видам спорта занял первые места.

Возможно, некоторые из читающих эти строки видели Османа в фильме «Остров сокровищ». Там он хватает сразу трёх человек и швыряет их с палубы в океан.

Случилось, что автомобиль с учёными застрял в маленькой речке близ аула Кикуни. Учёные толкали машину взад и вперёд, но ничего не получалось.

Осман в это время сидел на крыше своей сакли. Увидел он, как беспомощны люди, копошащиеся около машины, спустился на землю и медленной великаньей походкой подошёл к ним. Он взял машину, поднял её, как таракана, не умеющего выбраться из глиняной миски, обмазанной скользким салом, и перенёс на сухое место.

Учёные зашептались, зашушукались между собой, как видно, начали сомневаться: не снежный ли человек пришёл к ним на выручку? Но Осман понял их разговор и сказал:

Напрасно вы ищите. Мы, горцы, сделаны не из снега, а из огня. Если бы не огонь был во мне, как бы я вытащил из грязи вашу машину?

После этого он спокойно скрутил папиросу, неторопливо достал огниво, разжёг трут, прикурил и выпустил изо рта целое облако дыма. Только тогда вместе с дымом вылетел из широкой груди Османа громоподобный смех. Так грохочет обвал в горах, так гремит вода, ворочая камни, так сотрясает горы землетрясение.

Это был скромный и добродушнейший великан. Как-то раз, встретив своего давнего знакомого, он при рукопожатии от избытка чувств неосторожно сжал кисть друга, которая хрустнула, как спичечный коробок. Друг великана ходил потом в гипсе, а сам Абдурахман после этого при рукопожатиях всегда протягивал руку ладонью кверху, собеседник клал на неё свою ладошку, а великан другою рукой нежно, как птенчика, накрывал её.

Память

Внешние изображения

Напишите отзыв о статье "Абдурахманов, Осман"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Абдурахманов, Осман

– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.

Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.

В селении Кикуни Гергебильского района в 1912 году родился известный богатырь, великан, борец по классической борьбе Осман Абдурахманов. Отец его, Абдурахман, был низкого роста, очень трудолюбивый, пользовался большим авторитетом и уважением сельчан. Когда родился Осман, его по росту и телосложению можно было приравнять к семилетнему ребенку. Как же мать могла родить такого сверхкрупного ребенка? Мать Ашат тоже была своего рода великаном: ее рост 2 метра 20 сантиметров, и телосложение соответствовало росту. Ее называли Хъарт Ашат (хъарт — чрезмерно крупное существо).

Когда Ашат умерла (Осман находился на рыбных промыслах, на берегу Каспийского моря), чтобы вынести ее тело из комнаты, пришлось снять коробку дверей.

Обеспечить потребности Османа в питании и другом родители были не в состоянии, поэтому по достижении 16-17-летнего возраста Осман начал работать. Он трудился на рыбных промыслах, на строительстве Гергебильской ГЭС, на Гергебильском фруктово-консервном заводе. Сельчане, естественно, хорошо знали Османа, постоянно на годекане подшучивали над ним. Впервые его силу сельчане безоговорочно признали во время уборки кукурузы. Он должен был стебли кукурузы вместе с початками снимать с седла ишака и закидывать на плоскую крышу перед домом высотой в три метра. Вдруг все заметили, что перед ним нет ишака. Удивленный Осман посмотрел на крышу: на ней торчали ноги животного. Оказывается, он закинул стебли вместе с ишаком. Теперь молодежь перестала шутить. Все поняли — с ним шутки опасны.

Во время работы на строительстве Гергебильской ГЭС его заметили руководители республики Н. Самурский и А. Тахо-Годи. Они поговорили с ним и, видимо, дали поручение руководству Гунибского района (до 1945 года Гергебильского района не было, селение Кикуни относилось к Гунибскому району). После возвращения из Махачкалы председатель райисполкома пригласил Османа в Гуниб , дал указание руководству строительства ГЭС, чтобы предоставили Осману свободное время для тренировок и улучшили питание.

Спустя некоторое время Османа пригласили в Махачкалу. Махачкалинцы, как пишет З.Зульфукаров, были потрясены, ходили за ним толпами, не уставая удивляться. В те дни на стадионе проходили соревнования по метанию гранаты. Были установлены два флажка: первый флажок - рекорд Дагестана, второй - рекорд СССР. Осман взял гранату тремя пальцами и метнул с места. Граната упала недалеко от союзного рекорда. «65 метров», — объявил судья. Осман также метнул полупудовый камень на 12 метров 75 сантиметров. Все бурно аплодировали ему. И тогда победитель сказал: «Стоило ли из-за трех бросков камня везти меня сюда и несколько дней кормить за счет государства? Такой расход! Нет! Надо отработать».

Другой случай. Осман работал на Гергебильском фруктово-консервном заводе. Около ворот обычно собирались мужчины на перекур. Подошла легковая машина. Кто-то из сидящих спросил у водителя: «Кто сильней: лошадь или твоя автомашина?» Тот ответил: «В моей машине десять лошадиных сил». Осман решил проверить свою силу. Шофер завел машину. Осман удерживал задний буфер. Когда шофер прибавил газ, Осман оторвал от земли задние колеса машины. Колеса завертелись, машина не смогла тронуться с места, т.е. Осман применил силу более, чем десять лошадиных сил. Кстати, рост Османа был 207 сантиметров, вес - 150 килограммов.

Первая поездка за пределы Дагестана у него была в город Пятигорск на колхозно-совхозную спартакиаду, где он одержал победу в метании камня. Премию — патефон - Осману вручал Серго Орджоникидзе. Позднее он уехал в Москву. Работал на заводе «Серп и Молот» и усиленно тренировался под руководством знаменитого в то время борца А.З.Катулина, там же освоил приемы классической борьбы (тогда ее называли французской борьбой)
В феврале 1936 года, выступая от спортивного общества «Темп», Осман стал чемпионом Москвы. Освоив русский язык, Осман поступил на годичные курсы по подготовке инструкторов спорта при Институте физкультуры СССР. За время пребывания в Москве Осман снялся в кинофильме «Остров сокровищ» и стал «кинозвездой». Его приглашали для исполнения ролей в других кинофильмах. Он снимался в фильмах «Детство» по одноименному произведению М.Горького, «Богдан Хмельницкий» и в некоторых других. Однажды перед крупными соревнованиями в Ленинграде корреспондент спросил у него: «О чем Вы думаете перед встречей, какое настроение сейчас?» Осман ответил: «Очень переживаю: вдруг нечаянно поломаю руку или ногу сопернику? Как я буду выглядеть в глазах его родителей?» Услышав такой ответ, его соперники не вышли на бой, и Осман оказался победителем.

Затем Османа Абдурахманова пригласили в город Тбилиси работать в цирке. Здесь он быстро завоевал широкую известность; ездил и выступал по городам СССР — Новосибирск, Астрахань, Чкалов, Саратов, Днепропетровск, Пенза, Магнитогорск, Симферополь, Москва - и везде занимал первое место. Более тысячи схваток провел богатырь на профессиональном ковре. Он встречался с «великим Иваном» — Иваном Поддубным, боролся с прославленным техником Климентием Булем, знаменитым Орсо Ярчаком, Мазуром. Побывали в его железных тисках Ян Цыган (Куксешсо), Михаил Бурев, Ярков, Александр Пустынник и многие другие. На 15 чемпионатах Осман получал грамоты за первые места.

Особенной любовью Осман пользовался в Средней Азии. Узбеки, киргизы, туркмены, таджики и казахи касались пальцем его потного после борьбы тела, проводили этим пальцем по своему телу или телам сыновей — это будто бы давало богатырскую мощь.

Однажды в Душанбе уговорили Османа бороться с верблюдом. Он победил. В Киеве Осман боролся с удавом. «Дракон, холодный, как лед, завораживающе смотрел в глаза», — говорил Осман. В жестокой борьбе у Османа появилось желание задушить «противника», но всякий раз он вспоминал слова укротителя, что удав куплен в Южной Африке за большие деньги, за золото, и продолжал бороться. Он знал: стоило позволить удаву трижды обвиться вокруг тела, и не помогла бы никакая сила.

В 1956 году в селение Кикуни приехал чемпион мира по вольной борьбе Яунзе (120 кг), который раньше проигрывал Осману. Сначала они боролись в Кикуни, где борьба закончилась вничью. На следующий день они приехали в райцентр — селение Гергебиль. Было видно, что Яунзе намазан каким-то жирным кремом и поэтому все время выскальзывал, вырывался из рук Османа. Чувствуя это, Осман очень сильно разозлился, хорошенько напрягся, захватил Яунзе за плечи, поднял его ногами вверх, положил на ковер. Тот дергался, но Осман так надавил, что Яунзе сдался, выпрямился и лег. В зале поднялся сильный шум, крики, аплодисменты: все приветствовали Османа.

В годы Великой Отечественной войны Османа-великана, естественно, в армию не забрали, а избрали председателем колхоза. Автомобилей тогда не было. Ездили верхом на лошадях. Когда Осману приходилось на различные мероприятия ездить в районный центр, он брал две лошади, чтобы по пути сменять их.

О. Абдурахманова впервые я увидел в 1950 году во время учебы в городе Буйнакске. Мы гуляли после уроков, заметили большое скопление людей и побежали туда. Толпа, оказывается, обступила Османа, разглядывая его.

Во время работы в Гергебиле часто встречался с нашим великаном, а в августе 1957 года с ним и секретарем первичной комсомольской организации колхоза им. Орджоникидзе селения Гергебиль Садухом Магомедовым (тогда я работал первым секретарем райкома комсомола) поехали на VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. В купе поезда для Османа приспособили место, т.к. он не помещался на обычной полке. Собеседник он был очень интересный. В Москве нас разместили в общежитии какого-то института. Мы с ним жили в одной комнате. На обычной кровати он не умещался, пришлось снять задние спинки и удлинить кровать. В столовой шеф-повар предупредил официанток, чтобы они Османа обеспечили питанием по его потребностям. Но когда к Осману подошли официантки и спросили, сколько порций и каких блюд ему подать, он ответил, что одного первого и двух вторых блюд ему вполне достаточно.

За ним постоянно следовала толпа фоторепортеров, они ему просто дышать не давали. Слишком надоедливых он отгонял. Особенно нахально вели себя молодые люди из арабских стран. Культурными, вежливыми были представители европейских стран. Мы с молодыми людьми из Франции, Германии, Англии поднялись на 24-й этаж Московского государственного университета им. Ломоносова и там сфотографировались.

В Лужниках, потом на Ленинских горах мы побывали в специально оборудованных для классической и вольной борьбы помещениях. Там работали тренеры, у которых в свое время тренировался Осман. Почти все они хорошо знали и помнили его. Председатель Федерации борьбы СССР АЗ. Катулин (тренер Османа) тоже был там. Для них встреча с Османом была большой радостью. Долго они беседовали, потом целый день смотрели борьбу, отдыхали, вспоминали прошлое. Осман Абдурахманов заслужил признание в спортивном мире, почитание. При жизни дагестанского спортсмена, защищавшего честь Дагестана в спортивных состязаниях, уважали, им гордились, везде и всюду о нем говорили. Осман был исключительно прост и скромен, открыт и искренен, душевно красив и любил людей, никогда не считал себя лучше и выше других, хотя был человеком, известным и в Советском Союзе, и за его пределами. Никогда не кичился своими заслугами, слава и победы как бы сами его находили. Эти качества сделали Османа великим человеком.

29 декабря 1969 года Османа Абдурахманова не стало. Он похоронен в родном селении Кикуни, рядом со своими родителями. (Кстати, не подтвердились слухи о том, что еще при жизни Осман продал свое тело Ленинградскому анатомическому музею). Рано ушел из жизни и наследников не оставил. Все, кто знал Османа, вспоминают о нем только доброе.