Император Павел I был убит, и на престол вступил его старший сын Александр (1777 - 1825) ему 23г, любимый внук Екатерины II, которая сама руководила его воспитанием (приглашен из Швейцарии Лагарп, приверженец идей просвещения и республиканец по взглядам).

Историки видели в нем «странное смешение философских поветрий 18в. с принципами прирожденного самовластия», либерализма и деспотизма. Этапы реф-м: 1 эт – 1801-12 (либер преобр-я, его еще наз-ют правит-ный либ-м или п-ка модерниз-и, вызван-я архаичностью рос самодерж строя, отстав-е от ЗЕ); 2 эт – 1814-25гг.(конс-охранит).

1.Реформы 1801-1812гг.

Либеральные: 1801 подчеркнул свою приверженность политическому курсу Екатерины II,. начал с того, что восстановил отмененные Павлом I Жалованные грамоты 1785 г. дворянству и городам амнистия; разрешена деятельность частных типографий, ввоз книг из-за границы, заметно ослабела цензура, облегчен выезд за границу. Непременный совет из 12 высших сановников империи, получивших право представления императорских указов и обсуждения законопроектов. Но его полномочия чисто совещательные, проекты реформ обсуждались в Негласном (интимном) комитете, (1801-1803). В его состав вошли «молодые друзья» императора – Кочубей, Строганов, Чарторыйский, Новосильцев и Лагарп. Этот комитет не был официальным органом, но имел важное значение в разработке реформ. Все прдерж-сь передовых взглядов, Р надо реф-ть, но медл. Образец – Анг. Идеи Лагарпа: орудием преобразований должно стать самодержавие, а при их проведении необходима осторожность, т. к. общество к ним не готово (т.к. дворяне консерваторы), к реф-мам страну готовить путем просвещ-я (созд-е широкого слоя образов людей).

Хотели: реформы гос. аппарата, учреждение конституции без ограничения власти императора, постепенной отмены крепостного права.

Результаты деятельности Негласного комитета:

Социальная сфера: 1801 г. - указ императора, разрешавший покупать незаселенные земли недворянам. Принес пользу купцам, покупавшим землю для строительства торгово – промышленных заведений. 1803 г. указ о «вольных хлебопашцах», помещики имели право отпускать крестьян на волю с землей, предоставляемой за выкуп. (рез-ты незначит, но роль в том, что прав-во впервые вмеш-ся в отн-я мж помещиком и крепостными). 1808-1809 гг. – указы императора, ограничивавшие произвол помещиков, запретившие продавать крестьян на ярмарках. В 1803 г. было издано новое положение об устройстве учебных заведений (бессословность учебных заведений, бесплатность обучения на низших его ступенях→для всех слоев), Университетский устав 1804 г. предоставлял университетам значительную автономию.

Государственная политика: П-ка модерн-и, вызван-я архаичностью рос самодерж строя, отстав-е от ЗЕ. 1802-1811 – создание министерств (8: военное, морское, внутренних дел, иностранных дел, финансов, коммерции, юстиции, народного просвещения), заменивших старые коллегии и установившие принцип единоначалия, отраслевое управление, прямая ответ-ть министерств перед императором. Это укрепило центральное управление.

Армия. Аракчеев провел структурную реорганизацию армии, улучшил ее материально – техническое состояние (особенно артиллерию), боролся с хищением и мздоимством в военных ведомствах. Военные поселения. Александра не устраивала рекрутская система. Первые опыты были предприняты еще до 1812 года (возглавил Аракчеев). В 1815 г. вернулись к этой идее. На них возлагалось: должны и работать и зан-ться военной подг-ой. Обеспе-ли себя и стан-сь резервом армии. Большая часть в Новгородской губернии: все жители переводились на военное положение, все крестьяне носили военную форму, сбривали бороды. Строили одинаковые дома типа на 4 семьи, кот вместе д. б. вести совместное хоз-во. Быт военных поселян был регламентирован до мелочей.

Среди поселян не раз вспыхивали восстания. Но эта система просуществовала до 1857 г.

Проект реф-я Сената (Зубов): выборность сената дворян собраниями, обсуждать все проекты указов и принимать их, если за них 2/3 голосов. Право сената назначать на высшие должности. Император проект не принял. 1802г реорг-я Сената, ставший высш судебным и контролир-щим органом. Т. право делать представления по поводу устаревших законов. Подотчетность сенату министерств была фикцией.

1810 г. – создание Государственного совета по предложению Сперанского- высшего законосовещательного органа при императоре, состоявшего из министров и специально назначенных государем членов. Просуществовал до 1917 г. (в 1906 г. был преобразован в верхнюю законодательную палату). Правит-й либ-м особого рода – непоследоват-й, на 1 плане интересы сохр-я власти.

Столкнув с сопрот больш дворян Негласн Комит был распущен 1803. Тем не менее реф прод-ся, на роль ближ сторон А1 выдвинулся Сперанский М.М.

Гос деятель, сын сельского священника, быстро возвысился благодаря своему трудолюбию и способностям. В 1807 стал гос. секретарем России, 1809 составил проект государственных преобразований-«Введение к уложению государственных законов». Суть реформ: 1) К-я, 2) разделение властей; независимость судебной власти; ответственность исполнительной власти перед законодательной. Исп – мин-ва, зак – Думы, суд – Сенат. Все власти соединялись в Государственном совете, члены которого назначались царем. 3) выборность распорядительных и исполнительных органов власти на 4 уровнях: империя, губерния, уезд, волость. 4) Ядро плана – созд-е Гос Думы (выборы на принципах всесословности и имущ ценза – те, кто имел землю или капитал), права зак инициативы нет. Ни один закон не мог вступить в силу без обсуждения в Г.с. и Г.д. Об отмене креп права ни слова. Счит, что сначала надо разрешить им соб-ть, а потом полит права.

Реальная законодательная власть оставалась в руках царя и высшей бюрократии. Но новизна подхода Сперанского заключается в том, что действия властей он хотел поставить под контроль общественности.

Вывод: это попытка объединить эл-ты представит-ва с самодерж-ем.

Осуществлено: создан гос.совет, улучшена работа министерств, укреплены финансы.

Из-за жестокого сопротивления дворянства реформам Сперанского, он был отправлен в отставку в 1812, сослан в Новгород. В 1815 – на губернаторских должностях. Возвращен в Петербург в 1821 г.

2.Внутренняя политика в1815 – 1825.

После победы над Наполеоном свободомыслие. Часть дворянства ждала введения конституции, крестьяне отмены крепостного права.

1815 – дарование конст-и Польше (свобода слова, равенство. Двухпалатный сейм), сохранила свою армию.

Апрель 1818 – даровал автономию Бессарабии. В этом же году поручил Новосильцеву составить проект российской конституции – руководил Вяземский. К 1820 проект готов. Планировалось создание двухпалатного сейма, он должен обсуждать все принимавшиеся законы, мог наложить вето. Законы предлагает император (глава исполнительной власти). О крепостном праве не упоминалось. В 1820 – 1821 революции в Испании и Италии – Александр не стал реализовывать проект.

1816-1819 отмена крепостного права в Прибалтике, но земля у помещиков.

После 1815 произошло ужесточение правительством курса. Либеральные меры коснулись окраин империи, они были лучше к ним подготовлены. Усиливалась цензура и гонения на университеты. Проекты отмены крепостного права не приняты. Обстановка ухудшилась финансовым кризисом, произволом чиновников. Последние годы правления Александра «аракчеевщина», т.к. все дела постепенно сосредоточились в руках Аракчеева. Его ненавидели дворяне за грубость и надменность, офицеры - за трусость. Хотя он был исполнительным, способным, неподкупным и преданным монарху. Общество недовольно, появляются тайные организации. В 1825 г. Александр 1 скончался.

Крестьянская реформа 1861 г, ее содержание и порядок осуществления.

Варианты российского абсолютизма в XVIII веке.

В 80-е годы 18 в. Екатерина II все более отходит от политики

«просвещенного абсолютизма». Распространение крепостного права на Украину (1783), Жалованная грамота дворянству и городам (1785) свидетельствуют против забот об «общем благе».

Революция во Франции в 1789 г. вначале расценивалась в России как обычный

бунт черни. Но вскоре Екатерина осознала опасность, исходившую из Франции,

и принялась за искоренение «французской революционной заразы» внутри страны. Была введена строгая цензура. Русским было запрещено путешествовать

по Франции. Репрессии по отношению к Радищеву (1790) и. Новикову (1792).

23. Александр П. Попытка модернизации России А. Необходимость реформ.

На первом месте, конечно же, была идея освобождения крепостных. В своей

речи перед представителями московского дворянства Александр II сказал:

«лучше отменить его сверху, чем ждать, когда оно само будет отменено

снизу». Наиболее дальновидные помещики осознавали, что подневольный труд

намного уступает по производительности наемному. Но наем работников

требовал немалых затрат от помещика в то время, когда крепостной труд был

даровым. Многие помещики пытались вводить новые системы ведения хозяйства,

применять новейшую технику, закупать улучшенные сорта породистый скот и

т.д. К сожалению, такие меры приводили их к разорению и, соответственно, к

усилению эксплуатации крестьян. Росли задолженности помещичьих имений перед

кредитными учреждениями. Дальнейшее развитие хозяйства на крепостной

системе было невозможным. К тому же оно, просуществовав в России

значительно дольше, чем в европейских странах приняло очень жесткие формы.

Крестьянская реформа повлекла за собой преобразование всех сторон

государственной и общественной жизни. Был предусмотрен ряд мер по

перестройке местного управления, судебной системы, образования и, позднее,

армии. Это были действительно крупные изменения, сравнимые разве что только

с реформами Петра I.

Б. Отмена крепостного права.

реформирования: создание Секретного комитета под непосредственным ведением

и председательством самого императора. Цель комитета была обозначена как

«обсуждение мер по устройству быта помещичьих крестьян». Таким образом,

правительство пыталось добиться от дворянства инициативы в решении этого

вопроса. Слово «освобождение» еще не произносилось.

крепостной зависимости», включающие в себя 17 законодательных актов, были

подписаны Александром II. В тот же день последовал манифест «О

всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных

сельских обывателей», в котором было провозглашено об освобождении 22,6

миллионов крестьян от крепостной зависимости.

«Положения» распространялись на 45 губерний Европейской России, в которых

насчитывалось 112 000 помещичьих имений. Прежде всего была объявлена

обязательность для помещика наделить бывших его крестьян, кроме усадебной

земли, пахотной и сенокосной в определенных размерах. Во-вторых, объявлена обязательность для крестьян принять надел и держать в своем пользовании, за

установленные в пользу помещика повинности, отведенную им мирскую землю в течение первых девяти лет (по 19 февраля 1870 г.). По прошествии же девяти

лет отдельным членам общины предоставлено право как выхода из нее, так и отказа от пользования полевыми землями и угодьями, если выкупят свою

усадьбу; само общество также получает право не принимать в свое пользование

таких участков, от которых откажутся отдельные крестьяне. В-третьих что

касается размера крестьянского надела и соединенных с ним платежей, по

общим правилам принято основываться на добровольных между землевладельцами

и крестьянами соглашениях, для чего заключать уставную грамоту при

посредничестве учрежденных положением мировых посредников, съездов их и

губернских по крестьянским делам присутствий, а в западных губерниях - и

особых поверочных комиссий.

«Положения» постепенно были распространены на крестьян дворцовых,

удельных, приписных и государственных. Весной-летом 1861 года крестьяне, не

получившие, как ожидали «полной воли», организовали множество восстаний

В. Земская реформа.

«Положение о губернских и уездных земских учреждениях», которое было

выборные органы местного самоуправления – земства. Они избирались всеми

сословиями на трехлетний срок и состояли из распорядительных органов

(уездных и губернских земских собраний) и исполнительных (уездных и

губернских земских управ). Выборы в земские распорядительные органы –

собрания гласных (депутатов) – проводились на основе имущественного ценза, по куриям. Первая курия (землевладельческая) состояла из владельцев земли

от 200 до 800 десятин или недвижимости, стоимостью от 15 000 рублей. Вторая

курия (городская) объединяла собственников городских промышленных и торговых заведений с годовым оборотом не менее 6 000 рублей и владельцев

недвижимости не менее чем на 2 000 рублей. Выборы же по третьей курии

(сельских крестьянских обществ) были многостепенными. Земские собрания

избирали исполнительные органы – земские управы – в составе председателя и

нескольких членов.

Земства были лишены каких-либо политических функций, их деятельность

ограничивалась, в основном, решением местных вопросов. Все это требовало

больших средств, поэтому земствам было позволено вводить новые налоги,

облагать население повинностями, образовывать земские капиталы. При своем полном развитии земская деятельность должна была охватить все стороны местной жизни. В конце 70-х годов земства были введены в 35 из 59

российских губерний.

Г. Городская реформа (в продолжение земской).

1130 городах вводилось выборное самоуправление - городские думы,

избираемые на четыре года. Городская дума (распорядительный орган)

избирала свой постоянно действующий исполнительный орган - городскую

управу, состоявшую из городского головы (так же избираемого на четыре

года) и нескольких членов. Городской голова был одновременно председателем

и городской думы и городской управы. Городские думы находились под

контролем правительственных чиновников.

Право избирать и быть избранным в городскую думу имели право только

жители, обладающие имущественным цензом (преимущественно владельцы

домов, торгово-промышленных заведений, банков). В первое избирательное

собрание входили крупные налогоплательщики, вносившие треть городских налогов, во вторую – более мелкие, уплачивающие другую треть налогов, в третью – все остальные.

Компетенция городского самоуправления была ограничена решением чисто

хозяйственных вопросов (благоустройство городов, устройство больниц, школ,

попечение о развитии торговли, противопожарные меры, городское

налогообложение).

Д. Судебная реформа.

Эта глубоко продуманная реформа имела сильное и непосредственное влияние

на весь строй государственной и общественной жизни. Она внесла в нее

совершенно новые, давно ожидавшиеся принципы - полное отделение судебной

власти от административной и обвинительной, публичность и гласность суда, независимость судей, адвокатура и состязательный порядок судопроизводства.

Страна была разделена на 108 судебных округов. Сущность судебной

реформы сводится к следующему: а.)суд делается устным и гласным; б.)власть

судебная отделяется от обвинительной и принадлежит судам без всякого

участия административной власти; в.)основной формой судопроизводства

является процесс состязательный; г.)дело по существу может разбираться не

более как в двух инстанциях.

Вводились два вида судов: мировые и общие. Мировые суды в лице мирового

судьи разбирали уголовные и гражданские дела, ущерб по которым не превышал

500 рублей. Мировые судьи избирались уездными земскими собраниями,

утверждались Сенатом и могли быть уволены только по собственному желанию

или по суду. Общий же суд состоял из трех инстанций: окружной суд, судебная

палата, Сенат. Окружные суды рассматривали серьезные гражданские иски и уголовные (с участием присяжных заседателей) дела.

1.) по делам о преступлениях, влекущих за собой наказания, соединенные с

лишениями всех или некоторых прав и преимуществ состояния, определение

виновности предоставляется присяжным заседателям, избираемым из местных

обывателей всех сословий; 2.) устраняется канцелярская тайна; 3.) и для

ходатайства по делам, и для защиты подсудимых имеются при судах присяжные

поверенные, которые находятся под наблюдением особых советов, составляемых из той же корпорации.

В 1863 году был принят закон, отменивший телесные наказания шпицрутенами,

плетьми, кнутами и клеймами по приговорам судов гражданских и военных Но

сохранялись розги для крестьян (по приговорам волостных судов), для

ссыльных, каторжных и штрафных солдат.

Е. Военная реформа.

Уже в начале царствования уничтожены были военные поселения. Были отменены

унизительные телесные наказания.

Были созданы военные гимназии и юнкерские училища с двухгодичным сроком обучения. В них принимались лица всех сословий.

В январе 1874 года была провозглашена всесословная воинская повинность. В

высочайшем манифесте по этому поводу говорилось: «Защита престола и

Отечества есть священная обязанность каждого русского подданного….».

Призываются все молодые люди, достигшие 21 года, но правительство каждый год определяет необходимое число новобранцев, и по жребию берет из

призывников только это число (обычно на службу призывалось не более 20-25%

призывников). Призыву не подлежали единственный сын у родителей,

единственный кормилец в семье, а также, если старший брат призывника

отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числятся в ней: в сухопутных

войсках 15 лет: 6 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте - 7 лет

действительной службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное

образование срок действительной службы сокращается до 4-х лет, окончивших

городскую школу - до 3-х лет, гимназию - до полутора лет, а имевших

высшее образование - до полугода.

Таким образом, результатом реформы стало создание небольшой армии мирного

времени со значительным обученным резервом на случай войны.

Подверглась коренным изменениям система военного управления, чтобы усилить

управление по местам расположения войск. Результатом этого пересмотра

управлениях». На основании этого «Положения» устроено первоначально девять военных округов, а затем (6 августа 1865 г.) еще четыре. В каждом округе

поставлен, назначаемый по непосредственному высочайшему усмотрению, главный

начальник, носящий название командующего войсками военного округа. Эта должность может быть возложена и на местного генерал-губернатора. В

некоторых округах назначается еще помощник командующего войсками.

К концу XIX века численность русской армии составляла (на 130 миллионов

населения): офицеров, врачей и чиновников – 47 тысяч, нижних чинов – 1

миллион 100 тысяч. Затем эти цифры сокращались и достигли 742 000 человек,

причем военный потенциал сохранялся.

Ж. Реформы в области просвещения.

Народное образование также обратило на себя внимание царя. Особенно важное

значение имело в этом отношении издание нового и общего устава российских

народного просвещения А.В. Головкина, участвовала особая комиссия при

главном правлении училищ, составленная преимущественно из профессоров

Петербургского университета. Устав предоставлял университетам довольно

широкую автономию: вводилась выборность ректора, деканов, профессоров,

университетский Совет получил право самостоятельно решать все научные,

учебные и административно-финансовые вопросы. А в связи с развитием

университетов, соответственно быстрыми темпами начала развиваться наука.

училищах, образованием народа совместно должны были заниматься государство,

церковь и общество (земства и города).

равенство при поступлении всем сословиям. Но из-за высокой оплаты это было

доступно только детям обеспеченных родителей.

прогимназиях Министерства народного просвещения. Потребность к высшему

женскому образованию привела к учреждению педагогических курсов и высших женских курсов в Петербурге, Москве, Киеве, Казани и Одессе.

З. Реформы в области печати.

В 1857 году правительство поставило на очередь вопрос о пересмотре

цензурного устава. После разрешения в 1858 году обсуждать в печати проблемы

общественной жизни и деятельность правительства резко возросло количество

периодических изданий (1860 год – 230) и наименований книг (1860 год –2058).

Уже в 1862 г. главное управление цензуры было закрыто и часть его

обязанностей возложено на Министерство внутренних дел, а другая -

непосредственно на министра народного просвещения.

освобождали от предварительной цензуры оригинальные сочинения объемом не

менее десяти, а переводные – не менее двадцати листов и некоторые

периодические издания по усмотрению министра внутренних дел. Для

периодических изданий дополнительно требовалось и внесение крупного

денежного залога. От цензуры освобождались официальные и научные издания.

в Росси достиг своей кульминации. Крепостничество сдерживало развитие

промышленности и торговли, консервировало низкий уровень сельского

хозяйства. Росли недоимки крестьян, увеличивалась задолженность помещиков

кредитным учреждениям.

Впервые о необходимости крестьян император заявил в речи, произнесенной в

1856 г. перед представителями московского дворянства. Его знаменитая фраза

о том, что «лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться до

того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу».

Непосредственно разработка концепции реформ началась с января 1857 г.,

когда был создан специальный секретный комитет для подготовки крестьянской

реформы. Первым проектом, который обсуждался в комитете был проект,

разработанный летом 1856 г. зам. министра внутренних дел Левшиным. С

некоторыми корректировками основные положения этой программы были разосланы в виде рескриптов губернаторам (сначала Петербургскому и Виленскому), и одновременно создавали специальные губернские комитеты. Вскоре после этого

секретный комитет был переименован в Главный комитет по крестьянскому делу

(1858 г.), а в его составе основные функции выполнял Земский отдел

Министерства внутренних дел во главе с Милютиным. В губернских комитетах

обсуждались различные варианты проектов, которые затем направлялись в

созданные при главном комитете редакционные комиссии (февраль 1859 г.).

Среди множества проектов принято обращать внимание на: 1. Унковского, где

наиболее последовательно отразились стремления помещиков нечерноземной зоны (полный выкуп крестьян с землей, при содействии правительства). 2. Проект

Полтавского (черноземные зоны (наделы крестьянам давались лишь на время,

крестьянам свобода без земли). 3. Проект Самарина (наиболее

последовательно отражавший проекты степной зоны (промежуточный вариант.

Манифест «19 февраля 1861 г.» предоставлял крестьянам личную свободу и общегражданские права (мог владеть движимым и недвижимым имуществом,

заключать сделки, выступать как юр. Лицо, вступать в брак без ведома

помещика, поступать на службу и в учебные заведения, менять место

жительства, переходить в сословия мещан и купцов). Но сохранялась община.

Крестьянство (единственное сословие, которое платило подушную подать,

несло рекрутскую повинность и могло быть подвергнуто телесному наказанию. В

«положении» раскрывалась суть реформы. Россия была условно разделена на три

полосы: черноземную, нечерноземную и степную. Для каждой из них

устанавливался высший и низший размеры крестьянского полевого надела. В

этих пределах заключалась добровольная сделка крестьянской общины с

помещиком. Конкретные размеры участка должны были фиксироваться в уставных

грамотах, которые должны были быть составлены отдельно для каждого помещика и каждой общины. Если они не приходили к соглашению, то к решению спора привлекались мировые посредники. При решении земельного вопроса наделы были

значительно урезаны. Так образовались отрезки, отобранные помещиками у

крестьян. При размежевании угодий помещики стремились к тому, чтобы их

земля вклинивалась в крестьянские наделы. Так появилось чересполосица,

заставлявшая крестьян арендовать помещичью землю. Получая землю, крестьяне были обязаны оплатить выкупные платежи. Размер выкупных платежей

устанавливался не в зависимости от рыночной стоимости земли, а из

соображений компенсировать помещику потерю бесплатного крестьянского труда.

80% - ссуда государства, в течении 49 лет крестьяне должны были возвратить

ссуду государству. 20% - крестьянин должен отдать сам помещику. Выплаты

крестьянами помещику растянулось на 20 лет. Так появилось временно

обязанное состояние крестьян, которые должны были платить оброк и выполнять

некоторые повинности, до тех пор, пока полностью не выкупят свой надел.

Удельные крестьяне получали те наделы, которые имели до реформы, с

некоторым уменьшением в Петербургской, Самарской и Владимирской и с

В 1863-1865 гг. они были переведены на выкуп. Оброчная подать в пользу

царской семьи была преобразованы выкупные платежи сроком на 49 лет.

Государственные крестьяне получили в наделы те земли, которые были ранее в

их пользовании и еще получали лесные наделы. В 1886 г. государственная

оброчная подать была переведена в выкупные платежи с увеличением ее, в

среднем, на 45% и с уплатой в 44 г. В национальных районах крестьяне

получали наделы меньше, чем было до отмены, за большие повинности.

Александр I взошел на российский престол, намереваясь осуществить

радикальную реформу политического строя России путем создания конституции,

гарантировавшей всем подданным личную свободу и гражданские права. Он

сознавал, что подобная «революция сверху» приведет фактически к ликвидации

самодержавия и готов был в случае успеха удалиться от власти. Однако он

также понимал, что нуждается в определенной социальной опоре, в

единомышленниках. Ему необходимо было избавиться от давления как со стороны

заговорщиков, свергнувших Павла, так и поддерживавших их «екатерининских

стариков». Уже в первые дни после воцарения Александр объявил, что

1801 был создан Непременный совет - законосовещательный орган при государе,

получивший право опротестовывать действия и указы царя. В мае того же года

Александр внес на рассмотрение совета проект указа о запрещении продажи

крестьян без земли, но члены

Совета дали понять императору, что принятие подобного указа вызовет

брожение среди дворян и приведет к новому

государственному перевороту. После этого Александр сосредоточил свои усилия

на разработке реформы в кругу своих «молодых друзей» (В. П. Кочубей, А. А.

Чарторыйский, А. С. Строганов, Н. Н. Новосильцев). Ко времени коронации

Александра (сентябрь 1801) Непременным советом были подготовлены проект

«Всемилостивейшей грамоты, Российскому народу жалуемой», содержавшей

гарантии основных гражданских прав подданных (свобода слова, печати,

совести, личная безопасность, гарантия частной собственности и т. д.),

проект манифеста по крестьянскому вопросу (запрет продажи крестьян без

земли, установление порядка выкупа крестьян у помещика) и проект

реорганизации Сената. В ходе обсуждения проектов обнажились острые

противоречия между членами Непременного совета, и в результате ни один из

трех документов обнародован не был. Было лишь объявлено о прекращении

раздачи государственных крестьян в частные руки. Дальнейшее рассмотрение

«свободных хлебопашцах», разрешавшего помещикам отпускать крестьян на волю

и закреплять за ними землю в собственность, что впервые создавало категорию лично свободных крестьян. Параллельно Александр осуществлял

административную реформу и реформу образования. Второй этап реформ. В эти

же годы сам Александр уже почувствовал вкус власти и стал находить

преимущества в самодержавном правлении. Разочарование в ближайшем окружении

заставило его искать опору в людях, лично ему преданных и не связанных с

сановной аристократией. Он приближает к себе сначала А. А. Аракчеева, а

позднее М. Б. Барклая де Толли, ставшего в 1810 военным министром, и М. М.

Сперанского, которому Александр поручил разработку нового проекта

государственной реформы. Проект Сперанского предполагал фактическое

преобразование России в конституционную монархию, где власть государя была

бы ограничена двухпалатным законодательным органом парламентского типа.

Реализация плана Сперанского началась в 1809, когда была отменена практика

приравнивания придворных званий к гражданским и был введен образовательный

Государственный совет, заменивший Непременный. Предполагалось, что

изначально широкие полномочия Государственного совета будут затем сужены после учреждения Государственной думы. В течение 1810-11 в Государственном

совете обсуждались предложенные Сперанским планы финансовой, министерской и сенатской реформ. Реализация первой из них привела к

сокращению бюджетного дефицита, к лету 1811 было завершено преобразование

министерств. Между тем сам Александр испытывал сильнейшее давление

придворного окружения, включая членов его семьи, стремившихся не допустить

радикальных реформ. Определенное влияние на него, по-видимому, оказала и

«Записка о древней и новой России» Н. М. Карамзина, которая дала, очевидно,

повод императору усомниться в правильности избранного им пути. Немаловажное значение имел фактор и

международного положения России: усиливавшееся напряжение в отношениях с Францией и необходимость подготовки к войне давали возможность оппозиции

трактовать реформаторскую деятельность Сперанского как антигосударственную,

а самого Сперанского объявить наполеоновским шпионом. Все это привело к тому, что склонный к компромиссам Александр, хотя и не веривший в вину Сперанского, в марте 1812 отправил его в отставку.

24.01.10 19:06

Обязательная часть.

1. Укажите годы правления Александра III.
а) 1881-1894;
б) 1881-1905;
в) 1881-1898.

2.Что было учреждено вместо упраздненного в 1880г. третьего отделения?
а) Охранное отделение;
б) Департамент государственной полиции;
в) Министерство полиции.

3.Как называлось имение Аксаковых, где собирались русские художники и литераторы?
а) Архангельское;
б) Пенаты;
в) Абрамцево.

4.Русский министр внутренних дел в 1880- 1881гг., чью политику Н. К. Михайловский определил как « политику лисьего хвоста и волчьей пасти»:
а) М. Т. Лорис – Меликов;
б) К. П. Победоносцев;
в) Д. А. Толстой.

5.Кто в окружении Александра 3 был сторонником модернизации России?
а) С. Ю. Витте;
б) Д. А. Толстой;
в) И. Н. Дурново

6.После гибели Александра II в России начинается:
а) курс контрреформ;
б) усиление народнического движения;
в) расширение либерального движения.

7.Какие государства объединил Тройственный союз в 1882г.?
а) Австро- Венгрию, Германию и Италию;
б) Австро- Венгрию, Германию и Россию;
в) Германию, Италию и Турцию.

8. На чем строилась идеология контрреформ?
а) на теории «Москва- третий Рим»;
б) на теориях Вольтера и Руссо;
в) на теории официальной народности.

9. Одна из социал- демократических организаций, действовавшая в Петербурге в 1880-е гг.:
а) «Народная воля»;
б) группа « Освобождение труда»
в) «Черный передел»

10. Кому принадлежат слова: «Дворянин – помещик всегда благонадежнее, чем купец-помещик»?
а) Александру III;
б) К. П. Победоносцеву;
в) Д. А. Толстому.

Дополнительная часть.

1. Контрреформы Александра III.
(4 балла)

2. Докажите, что в 90-х годах XIX в. начался промышленный подъем.
(4 баллов)

3. Каковы были условия труда и быта русских рабочих.
(3 балла)

4. Что препятствовало образованию франко-русского союза и почему он все-таки возник?
(5 баппов)

5. Почему в 80-90г.г. XIX в. сложились благоприятные условия для распространения марксизма в России.
(5 баллов)

6. Что такое стачка. Расскажите о Морозовской стачке.
(3 балла)

Оценка.

Зачет + 10 баллов= «5»

Зачет + 8 баллов= «4»

Зачет + 6 баллов= «3»

Александр был не доволен правлением отца и вступил в заговор против Павла. 11 марта 1801 г. царя убили и править стал Александр. При вступлении на престол Александр 1 обещал следовать политическому курсу Екатерины 2.

1 Этап преобразований

Начало правления Александра 1 ознаменовалось проведением реформ, он хотел изменить политический строй России, создать конституцию, гарантировавшую всем права и свободу. Но у Александра было много противников. 5 апреля 1801 г. создается Непременный совет, члены которого могли оспаривать указы царя. Александр хотел освободить крестьян, но многие этому противились. Тем не менее, 20 февраля 1803 г. был выпущен в свет указ о свободных хлебопашцах. Так в России в первый раз появилась категория свободных крестьян.

Также Александр провел реформу образования, суть которой состояла в создании государственной системы образования, главой которой являлось Министерство народного просвещения. Кроме этого, проводилась административная реформа (реформа высших органов управления) - было учреждено 8 министерств: иностранных дел, внутренних дел, финансов, военных сухопутных сил, морских сил, юстиции, коммерции и народного просвещения. Новые органы управления обладали единоличной властью. Каждое отдельное ведомство управлялись министром, каждый министр подчинялся Сенату.

2 Этап реформ

Александр вводит в свое окружение М.М. Сперанского, которому поручает разработку новой государственной реформы. Согласно проекту Сперанского, в России необходимо создать конституционную монархию, в которой власть государя была бы ограничена двухпалатным органом парламентского типа. Осуществление этого плана началось в 1809 г. К лету 1811 г. закончилось преобразование министерств. Но в связи с внешней политикой России (напряженные отношения с Францией) реформы Сперанского восприняли как антигосударственные и в марте 1812 г. он был отправлен в отставку.

Надвигалась угроза со стороны Франции. 12 июня 1812 г. началась Отечественная война . После изгнания войск Наполеона, усилился авторитет Александра 1.

Послевоенные реформы

В 1817-18 гг. близкие императору люди занимались поэтапной ликвидацией крепостного права. К концу 1820 г. был подготовлен проект «Государственной уставной грамоты Российской империи» и утвержденный Александром, но ввести его не было возможности.

Особенностью внутренней политики Александра 1 был ввод полицейского режима, создание военных поселений, которые позже стали называться «аракчеевщиной». Такие меры вызывали недовольство широких масс населения. В 1817 г. было создано «Министерство духовных дел и народного просвещения» возглавляемое А.Н. Голицыным. В 1822 г. император Александр 1 запретил в России тайные общества, включая масонство.

Мнения B. О. Ключевский указывал на два основных стремления, которые составляли содержание внутренней политики Александра I: 1) «уравнение сословий перед законом» и 2) «введение их в совместную дружную государственную деятельность». Однако Ключевский видел Александра I «роскошным цветком, который завял перед трудностями». Он выявил скрытный, двуличный характер воспитания императора. А реформаторская деятельность Александра, по его мнению, ничего не дала ни стране, ни се народу: напротив, в итоге «правительство и общество разошлись, как никогда не расходились прежде».

C. М. Соловьев, напротив, доказывал, что Александр I имел свой собственный отчетливо выраженный принцип во внутренней политике: избегать крайностей. По мнению историка, в характере Александра не было ничего загадочного - он был убежденным сторонником модернизации России. Благодаря этому Россия избежала революционного взрыва.

Некоторые современные историки, вслед за дореволюционными авторами, развивают идею о стремлении императора к законности как главном мотиве его преобразований. М. М. Сафонов считает, что при всей сложности и противоречивости личности Александра I и проводимой им политики трудно усомниться в стремлении императора осуществить в России либеральные реформы. Автор показал, что, действуя бюрократическими способами, самодержавие не сумело провести жизненно необходимых для страны преобразований. Ответом на это стало появление радикально революционного (декабристского) движения в России в первой четверти века. По словам С. В. Мироненко, «осуществлению намеченных реформ помешало мощное и вполне определенное сопротивление подавляющей части дворянства. К преобразованиям стремился 56 очень узкий общественный слой». НИ. Казаков подчеркивает, что, «изучая законотворческую деятельность царя и его талантливых помощников М. Сперанского и М. Балугьянского, невольно поражаешься широте и глубине разрабатываемых ими проблем, свидетельствующих о намерении Александра I ограничить произвол чиновнического аппарата и абсолютную власть монарха и ввести в русскую практику западные либеральные нормы и принципы». По мнению Н. Я. Эйдельмана, отказ от преобразований произошел в силу мнимой или истинной узости социальной базы для них и боязни Александра I войти в конфликт с основной массой дворянства. В подавляющей своей массе дворянство не принимало попыток либеральных преобразований. Не нашедшие социальной опоры в господствующем сословии проекты реформ оказались нежизнеспособными. Н. Я. Эйдельман замечает: «Оппозиция справа: «невидимый» и тем особенно страшный бюрократический аппарат. угрожал «удавкою», и пример отца, пример Павла ясно определял характер угрозы. Эти люди скинули Сперанского, заставили Александра отступить».

Модернизация – очень притягательное слово. Вряд ли найдутся люди, готовые открыто признать, что они – против модернизации. Даже такие стопроцентные сторонники либерал-монетаризма как Евгений Ясин некогда в интервью Борису Межуеву и мне главной причиной, по которой лучше откладывать деньги куда-нибудь, чем пускать их на поддержку реального сектора экономики, называют «крайне низкий уровень деловой активности». Не вдаваясь в обсуждение сути этого аргумента, в данном контексте важно отметить то, что Ясин не отверг саму идею модернизации, он лишь утверждал, что она не может быть реализована «здесь и сейчас», то есть в России конца первого десятилетия XXI в.

Об отношении либерал-монетаристов к модернизационным идеям свидетельствует и популярность среди либеральных реформаторов России начала 1990-х годов авторитарных модернизаторов Аугусто Пиночета, а сегодня – и .

Тем самым, модернизация как глобальный проект переустройства страны с целью ее экономического подъема идейно не отвергается даже либерал-монетаристами, не говоря уже о сторонниках развития реального сектора экономики, вне зависимости от того, являются ли они жесткими дирижистами (как Сергей Глазьев) или представителями либерально ориентированного бизнеса (Борис Титов, Яков Миркин).

Однако исторический опыт модернизаций в России, несмотря на всю условность любых исторических аналогий – на самом деле, серьезный аргумент против модернизации сегодня. И далеко не только потому, что последняя из них – сталинская – сопровождалась сильнейшим «закручиванием» всех возможных гаек.

Сторонники концепции модернизаций выделяют в истории России 4 модернизации: Петра I , Александра II , столыпинскую и сталинскую . Иногда к этому списку добавляют реформы Александра I . Однако в контексте заявленной темы имеет смысл говорить о модернизациях Александра II и И.В. Сталина : петровская модернизация проводилась все-таки в исторически очень отличное от нынешнего время, реформы Александра I касались в основном сферы управления, а столыпинская модернизация оказалась незавершенной из-за гибели самого П.А. Столыпина и Первой мировой войны.

Какие же особенности александровской и сталинской модернизаций, и шире – российской власти и российского общества – позволяют предположить сомнительную успешность глобального модернизационного проекта сегодня?

Во-первых, российская власть плохо владеет навыком не столько создавать проекты развития, сколько обеспечивать их бесперебойное существование, в первую очередь, — сохранение набора их базовых ценностей – вне зависимости от смены правителей и правительств. Сохраняя при этом постоянное, последовательное и поступательное функционирование одних и тех же институтов, без их бесконечного реформирования, с одной стороны, и утапливания в бюрократической рутине – с другой.

Особенно наглядно этот феномен ценностной, идейной и идеологической неустойчивости российской власти проявился в XIX веке. Не случайно этот период в учебниках истории с удовольствием изображают в виде своеобразного маятника – от «либеральных» Александра I и Александра II к «реакционным» Николаю I и Александру III. Это «качание» от одного правления к другому и от одного набора ценностей к другому в течение целого столетия закончилось в правление Николая II идеологической чехардой, кадровой нестабильностью и, в определенном смысле, стало одной из глобальных предпосылок событий 1917 года.

Казалось бы, советская эпоха с её планированием экономики, монолитностью элиты и единством идеологии была совсем иной. Однако в долгосрочной перспективе советский модернизационный проект, в том числе – его ценностный компонент, по сути, после технологического и экономического прорыва 1930-х годов стал всё больше поглощаться бюрократической практикой. А в какой-то момент превратился лишь в оболочку для властной риторики, догматизм которой не только препятствовал реальному долгосрочному проектированию, но и сильно мешал элите понять, что же делать со страной дальше.

Во-вторых, названная черта российской власти во многом определила другую особенность модернизаций. «Постмодернизаторское» поколение бюрократии, находившееся в первые, наиболее трудные годы реформ нередко на старте своей карьеры, обычно идеологически и практически осмысляло себя через противопоставление поколению модернизаторов. Это, в свою очередь, приводило к потере каких-то видимых ориентиров для развития и либо контрреформам (Александр III ), либо к стагнации и застою (Н.С. Хрущев и Л.И. Брежнев ). Во втором случае после смерти «вождя» развенчание культа его личности распространялось и на его методы модернизации страны. В итоге, вместо поступательного однонаправленного развития на основе достигнутого в ходе модернизаций, в том числе путем точечного устранения «перегибов», рано или поздно начинались критика самих принципов реформ, поиск новых принципов в качестве «правильных» и на их основе – пересмотр достижений предшествующего периода.

Казалось бы, ничего не мешало Александру II в 1870-е годы продолжить общее направление реформ, заданное им в начале 1860-х. Скажем, сделать следующий шаг в освобождении крестьянства (так, как это понималось в либеральном духе начала 1860-х годов) – отменить круговую поруку и упразднить общину. Или расширить институт земского самоуправления вниз (с уровня уезда до уровня волости) и вверх (объединение губернских земств в некий общеземский орган или создание всероссийской земской организации) – именно таковы были основные требования либерально настроенной части земцев. В области судопроизводства логичным развитием судебной реформы могла бы стать разработка норм административной юстиции – то есть той области права, которая определяла бы права граждан подавать в суд на чиновников .

Рубежным моментом в сворачивании преобразований стал выстрел Дмитрия Каракозова , который, как решил император, отразил реакцию общества на его реформы. Значительную роль сыграла и мнительность императора, свойственная ему и до восшествия на престол, но особенно обострившаяся после того же выстрела 1866 года. Однако, думается, дело было не в одном императоре. «Короля играет свита». И вокруг него не нашлось людей, способных убедить в продолжении реформ – убедить точно также, как во второй половине 1850-х годов его убедили в необходимости их начала. И хотя и братья Милютины, и великий князь Константин Николаевич по-прежнему были где-то рядом с императором (правда, Николай Милютин с конца 1866 года отошел от дел), да и отдельные реформы (городская, военная) имели место в начале 1870-х годов – общее же ощущение от 1870-х годов таково, что власть пошла по пути отрицания сделанного ею же десятилетием ранее. Это направление сохранилось и в следующее царствование. Большое влияние при этом в 1880-е годы получили активные сторонники и участники разработки реформ начала 1860-х годов, разочаровавшиеся в них еще на этапе их внедрения в жизнь. Как, скажем, К.П. Победоносцев , Д.А. Толстой , М.Н. Катков , К.Н. Леонтьев , ставшие идеологическими символами правления Александра III.

В советское время «постсталинское» поколение бюрократии также не стремилось продолжить сталинский экономический проект, и объективно требовавшееся на следующем историческом шаге обновление системы потонуло не только в волюнтаризме Хрущева с его кукурузными полями, но и в бюрократической рутине как таковой. Показательно, что экономическая реформа при Хрущеве состояла в попытках структурного переформатирования системы управления, а косыгинская реформа, обеспечившая «золотую пятилетку» 1966 – 1970 годов, не была продолжена – опять же по причине идейных разногласий и аппаратных расхождений в Политбюро.

Алексей Николаевич Косыгин — идеолог экономических реформ 1965-1970 гг

В-третьих, любая модернизация опирается на определенную общественную мобилизацию . Это вполне естественно для технологии «большого рывка вперед», причем мобилизация хорошо работает и на уровне личностном, и на уровне общественном, и на уровне общегосударственном. Общественная мобилизация – важный ресурс модернизации . И этот ресурс хорошо работает в российских условиях. Как известно, русское сознание вообще легче воспринимает глобальные задачи, больших и серьезных врагов – будь то нацизм, эксплуататорские классы или крестьянская отсталость. Нам легче вести борьбу на грани выживания, чем заниматься будничной работой, не осененной великой идеей.

В зависимости от особенностей исторического контекста и специфики российских модернизаций разной была степень мобилизации общества и то, какие его группы мобилизовывались в первую очередь. Александровские реформы, нацеленные на либерализацию политической и экономической сфер жизни общества, на его «раскрепощение» (не только в буквальном смысле отмены крепостного права, но и в смысле увеличения степени свободы и самоорганизации по разным направлениям) проводились на фоне активизации общественных сил. «Народ» был в стороне от этого процесса, но практически всё образованное общество, его интеллектуальная элита буквально слились в едином реформаторском порыве с властью. Причем это явление захватило и провинциальное общество – ведь в каждой губернии вся «прогрессивная» (и не очень) общественность принимала активное участие в губернских комитетах по крестьянскому вопросу.

Сталинская модернизация по понятным причинам мобилизовала всё общество всеми возможными способами. В их ряду – как репрессивные приемы (партийные чистки, раскулачивание, насильственная коллективизация, ГУЛАГ, расстрелы и т.д.), так и совершенно очевидный неподдельный энтузиазм масс. Этот фактор стал одним из серьезных ресурсов сталинской модернизации, который не стоит скидывать со счетов даже тем, кто считает, что экономический и технологический рывок 1930-х годов обеспечивался преимущественно иностранными деньгами и зарубежными инженерами, а без Великой депрессии на Западе вообще мог бы и не состояться.

Однако общественное единение вокруг целей и задач модернизации уже следующим поколением воспринимается далеко не однозначно . Причем здесь важно даже не столько недовольство модернизацией или сопротивление ей в ходе самих реформ. А это имело место в обоих случаях. Можно вспомнить прокламацию «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» Н.Г. Чернышевского , адрес тверского дворянства 1862 года против положений крестьянской реформы, первые в истории России подпольные студенческие кружки, а также дискуссии в партийной среде и советской прессе о путях экономического развития, сопровождавшие сворачивание НЭПа и чистки в партийных и общественных (при всей их условности, как, скажем, профсоюзы) органах.

Важнее, скорее, негативная историческая память.

Так, воспоминания о Великих реформах их участников или современников, либо же дискуссии потомков об этих реформах сильно раскалывали общество: в последней четверти XIX – начале ХХ веков признаться в положительном отношении к Великим реформам означало причислить себя к либералам, причем довольно радикальным, явно оппозиционным власти. Консервативный же дискурс, особенно в своей реакционной составляющей, в качестве одного из элементов включал неприятие Великих реформ. И этот ценностный разлад, порожденный Великими реформами, настолько раскалывал общественное сознание спустя полвека, что вполне может считаться одной из причин падения существовавшего государства и скатывания страны в гражданскую войну.

В случае же со сталинской модернизацией негативные воспоминания в силу понятных исторических причин стали актуальными спустя 2 – 3 поколения, во многом заслонив все достижения и значение самой модернизации, а «правда» о сталинском периоде, неожиданно обрушившаяся на обывателя во второй половине 1980-х годов, стала одной из причин развала уже советского государства.

Тем самым, цели и задачи модернизации, объединявшие общество в момент пика реформаторских усилий, раскалывают то же общество спустя некоторое время после окончания реформ. А в сочетании с отказом власти (хоть риторическим, хоть фактическим) от продолжения реформ и отсутствием у неё внятной стратегии развития страны после модернизации – постмодернизационные периоды в жизни страны вполне можно определить как своего рода фрустрационные .

Всё это заставляет задуматься о том, как может выглядеть реальная, то есть по-настоящему эффективная, модернизация России, учитывая, что национальный опыт – а это и либеральный вариант модернизации, и жесткий сталинский – в исторической перспективе оказываются плохо работающими.

Помимо названных черт исторического опыта модернизаций, в контексте заявленной темы имеют значение и исторически сложившиеся в нашей стране особенности взаимодействия государства и общества. И эти особенности также являются весомым аргументом против модернизации на современном этапе развития России.

Одна из важнейших черт российского общества, возникшая в XIX веке и прекрасно чувствующая себя и поныне – это забалтывание и размывание смысла практически любого понятия, вброшенного властью в общество или существующего в общественном дискурсе независимо от интереса к этому понятию со стороны власти. Как известно, одни и те же идеологические явления разными людьми с примерно одинаковым успехом могут быть названы «консерватизмом», «либерализмом», «демократией» и так далее по списку. Одни и те же события могут трактоваться разными группами как «успех» или «провал». Кажется, этот тезис настолько очевиден, что даже не стоит утруждать себя примерами.

И если в XIX веке таким «забалтыванием» занималась наиболее политически активная (читай – либеральная) часть общества, то сейчас подобную функцию во многом выполняет экспертократия – многочисленный класс самых разнообразных экспертов по самым разнообразным вопросам.

Данная особенность кажется важной в силу весьма специфических взаимоотношений общества с властью. Сегодня довольно распространена точка зрения, популярная в России и в дореволюционный период, что власть как бы нависает над обществом, проводимая ей политика – это реализация неких абстрактных (или вполне конкретных и частных) интересов, а так называемое «общественное мнение» для нее – пустой звук. Причем этот тезис в равной степени разделяют люди самых разных, подчас противоположных взглядов.

Для людей, критически настроенных по отношению к власти (а это могут быть и левые, и либералы, и националисты) – это один из серьезнейших недостатков российской власти, из которого делались и делаются далеко идущие выводы – начиная от навязчивого аргумента об отсутствии свободы в России вплоть до проектов революционного переустройства страны.

Для большей же части условных «патриотов», лоялистов эта черта российской власти является ее несомненным достоинством, так как позволяет игнорировать оппозиционные силы, не обращая внимания на их активную публичную (и подпольную) деятельность, и действовать, исходя из общенациональных интересов, которые адекватно формулировать и распознавать может только она сама.

Понятно, что данный стереотип – о вне- и надобщественной природе российской власти и её политике – плохо применим к советской эпохе с её закрытым для дискуссий публичным пространством, однако как в дореволюционной России, так и сегодня он вполне устойчив. Насколько он верен — тема для отдельного разговора. Как представляется, в XIX – начале ХХ веков российская власть была в гораздо большей степени ориентированной на «общественное мнение», выражавшееся преимущественно в периодической печати, чем это принято считать. Причем это может оказаться справедливым не только для условно «либеральных» правлений – Александра I и Александра II, но и для условно «консервативных». Николай I , прочитавший все материалы по делу декабристов с целью понять, какие изменения и реформы желательны в России, ежегодные обзоры общественных настроений, готовившиеся в III Отделении, а со времен Александра III – в каждой губернии местными жандармскими управлениями, министр внутренних дел В.К. Плеве , начинавший свой день с чтения «Освобождения» – хорошее тому доказательство. На современном этапе «общественное мнение» заметно усложнилось по сравнению с XIX веком, однако, очевидно, что определенное число общественных деятелей оказывало прямое или опосредованное влияние на государственную политику.

Так или иначе именно названный стереотип парадоксальным образом развязывал до революции и развязывает сегодня руки – и языки – всем участникам общественной дискуссии, позволяя снять с себя ответственность за содержание самих дискуссий : какая разница, что, как и с какой целью говорить, если это не оказывает никакого воздействия на власть. Чем радикальнее и ярче выступить – тем лучше для собственной, общественной, публичной репутации. Соотнесение с реальностью – в этой логике – дело десятое.

При этом подобная безответственность общественных дискуссий получается обоюдо-удобной – как для видных представителей самой общественности (так как позволяет им набирать очки в борьбе за популярность), так и для власти в целом, давая последней возможность игнорировать общественность там, где это покажется нужным.

Поэтому начавшееся не так давно на государственном уровне обсуждение различных концепций развития экономики страны при переходе на уровень общественных дискуссий грозит «забалтыванием» концепций, размыванием их сути, а – впоследствии – общественным недовольством любым из выбранных вариантов. Свою роль в подобном развитии событий играет и отсутствие постоянно действующих на самом высоком уровне институтов диалога государственных органов с обществом – которые воспринимались бы в самом обществе как понятные и стабильные репрезентанты власти. В силу чего практически любое заявление представителей государственной власти тут же получает множество толкований в самом обществе и, по сути, тут же обесценивается.

Еще один момент, на который стоит обратить внимание. Исторически вес реформ, которые не сопровождались общественными дискуссиями и оказались, по большому счету, обойдены вниманием и современников, и потомков, нередко оказывается выше их собратьев, более известных обществу. Скажем, социальные реформы Александра III (в первую очередь, рабочее законодательство, которому в учебниках по истории обычно посвящен один небольшой абзац) в общем информационном пространстве «утонули» на фоне обсуждения его «контрреформ». Хотя, видимо, улучшение условий жизни рабочих и обеспечение их минимальным набором прав было ничуть не менее значимым для страны, чем изменение правил выборности земцев, известных всем под названием «земской контрреформы». Другой пример. Фабричная инспекция – институт, реально работавший на улучшение нужд рабочих в последней четверти XIX века и выполнявший в условиях самодержавной власти, по сути, функции профсоюза – мало знаком широкой общественности и школьным учебникам по истории, а в научной историографии удостоился только одной полноценной монографии .

Характерно, что именно попытка привлечь общественность к выработке мероприятий по развитию крестьянского – и в целом сельского – хозяйства в первые годы ХХ века министром внутренних дел В.К. Плеве перевела этот вопрос из практического русла в формат длительных дискуссий, оборвавшихся с убийством самого министра. П.А. Столыпин, осуществивший масштабную крестьянскую реформу, как считают некоторые историки, всего лишь воспользовался наработками периода Плеве. Однако реформа Столыпина – и в этом, видимо, одна из важных причин её успеха – была осуществлена не только в обход общественности, но и вопреки ей.

И, пожалуй, еще одно важное обстоятельство. Как известно, исторически основным организатором и проводником реформ в России было государство. На протяжении последних двухсот лет сложно найти пример какой-либо реформы или менее масштабного преобразования, разработанного общественными силами без инициативы и без участия в той или иной (даже – негласной) форме государства или тех или иных представителей бюрократической элиты. Не на уровне лозунга (по типу – «скорее отменим крепостное право» или «требуем ответственного перед Думой министерства»), а на уровне полноценного проекта, готового к реализации.

Это нередко ставится в упрек государству – в том смысле, что власть не дает общественности возможности и пространства для самодеятельности. Однако, как представляется, и здесь наиболее очевидный аргумент не вполне отражает действительное положение дел. Скажем, движение чартистов в Англии, начавшись с низового протеста, смогло путем постоянного, целенаправленного давления донести до власти свои требования. В России же ни одно общественное оппозиционное движение не может похвастаться таким успехом – и не только, как представляется, по причине особой репрессивности российского государства, давящего либо игнорирующего любую общественную активность, но и, скорее, в силу некой беспредметности и абстрактности запросов, формулируемых самой общественностью, а также отсутствия навыка длительного и планомерного давления на власть, при этом . С самого момента своего зарождения общественное движение в России формулировало преимущественно масштабные проекты переустройства страны, претензии к государству как таковому и мечтало о его тотальном переустройстве. Это и декабристы, и петрашевцы, и А.И. Герцен , и Чернышевский, и либеральные земцы, и народовольцы и так далее.

Российское общество и как некая целостность, и как совокупность отдельных социальных групп (бизнес, бюджетники, менеджеры и т.д.) плохо умеет формулировать собственные интересы и отстаивать их на относительно длительных временных отрезках.

Причем подобное неумение общества, казалось бы, выгодное власти, на самом деле, играет ей «в минус». Ведь общество, являясь одним из основных ресурсов модернизации, в случае своего очевидного неучастия в определении ее целей и способов, всю ответственность за нее возлагает на власть. Ответственность не только за успехи реформ, но и за их неудачи.

И пока, с одной стороны, общество не осознаёт своих интересов, а его разные группы не способны соотнести свои «классовые» интересы с политическим представительством (пока из этого правила являются некоторые бизнес-группы и в определенном смысле – чиновничество), пока общество не ощущает своей сопричастности власти, а с другой стороны – властью не простроены механизмы превращения общественных интересов в реальные политические практики – ответственность за любые масштабные (и не очень) реформы будет возлагаться на власть. В том числе – историческая ответственность , та, которая возникает не в момент проведения самих реформ, а позднее – после их завершения, после ухода от власти реформаторов, после смены поколений.

Эта неразделенная ответственность власти и с точки зрения актуальной политической повестки, и с позиции исторической перспективы – серьезное препятствие для движения страны вперед, для ее полноценного развития. И здесь дело уже не только в экономике, но и в судьбах страны в целом. Именно эта неразделенная ответственность за ведение войны на жесткую оппозицию власти и, в конечном итоге, — на свержение монархии в 1917 году. Именно эта неразделенная ответственность за сталинизм позволила в конце 1980-х годов так легко перечеркнуть весь советский период и развалить СССР.

Сегодня и российскому обществу, и российской власти пора отказаться от стереотипов, тяготеющих над ними последние два столетия. Отказаться от громких слов (хоть о модернизации – с одной стороны, хоть о революции – с другой). Отказаться от мышления глобальными категориями, большими стратегиями и всеохватными задачами. Пора учиться жить в парадигме повседневных задач, но с пониманием общего пути развития страны, видимо, на основе какого-то, еще не созданного ценностного единства – как без мобилизационных технологий «большого скачка вперед», так и без засасывания индивидуальной и коллективной деятельности в бюрократической рутине.

В России второй половины XIX века была уже такая возможность. И давало эту возможность земство – институт, с одной стороны, объединявший в себе все самые активные общественные силы, а с другой стороны, лишенный признаков бюрократической волокиты. Институт, которому власть должна была доверить определенную сферу деятельности и уже не вмешиваться в нее.

Однако земство не выполнило ту роль, которую должно было выполнить. Более того, вместо стабильности и развития на местном уровне (а, значит, — на уровне жизни людей большей части страны) внесло разлад в жизнь общества и его взаимодействие с властью. И причина этого, на мой взгляд, достаточно проста.

Система взаимоотношений власти и общества второй половины XIX – начала ХХ веков была выстроена таким образом, что купировала легальные возможности для проявления политической активности. Власть упорно пыталась сориентировать политически активную часть общества на экономическую проблематику. Именно эта идея была положена в основу института земского самоуправления – идея, неоднократно потом подтверждаемая (в силу периодического превышения земцами своих полномочий) циркулярами Министерства внутренних дел. Согласно закону, земства должны были заниматься местными хозяйственными нуждами, не имея права обсуждать политические вопросы. Логика самодержавного государства понятна: политика – это не дело общественности, зато ее можно привлечь к другому делу (раз уж видные представители общества так стремятся к управлению чем-либо) – к управлению сложным, неоднородным экономическим пространством России. Однако именно это разделение – право на экономику без права на политику – и породило конфликт государства и институтов местного самоуправления (спроецировавшись в целом на конфликт власти и общества). И этот конфликт, без сомнения, стоит назвать одной из причин Первой русской революции.

Да, земства гордились основанными ими школами, созданными ими больницами, проложенными ими дорогами. Но мечтали земские деятели о другом – о праве на политические суждения и политическую деятельность, в первую очередь – о возможности влиять на выработку государственной политики на губернском уровне, «критически обсуждать действия губернской власти» — как писали жандармы в Департамент полиции практически из каждой губернии России.

Вероятно, в условиях второй половины XIX века такие настроения были действительно не слишком уместны, однако сегодня России не хватает именно этого. Общественного самоуправления, причем сконцентрированного не столько на хозяйственно-экономической проблематике, сколько на реализации прав и интересов местных сообществ, в том числе – на защите этих, весьма разнообразных, интересов от власти. Подобная «школа самоуправления», органически вырастающая снизу – как мечтали в свое время поздние славянофилы – помогла бы научить разные группы общества, во-первых, осознавать собственные интересы, а во-вторых, выражать их посредством представительства . Эта связка не может взяться из ниоткуда (также, как не может она неожиданно возникнуть на федеральном уровне), а требует той длительной и кропотливой работы, к которой так плохо приспособлено русское сознание.

Понятно, что такая форма отношений не может быть сугубо низовой, она не может быть навсегда или насильно замкнута на локальном, местном уровне, со временем она неизбежно выйдет на уровень общероссийский. Но за время самого пути столь же неизбежно изменится и само общество, и отношение к нему со стороны власти. Когда К.П. Победоносцев с ужасом писал Александру III, что проект Земского собора как особой русской формы представительства при императоре – это , которая в случае своего учреждения приведет к западному парламентаризму, он был не так уж и не прав. В конечном итоге, Земский собор действительно привел бы страну к ограничению монархической власти и к парламентаризму. Только, скорее всего, не к западной его форме, а к какой-то другой, более органичной и для власти, и для общества в России. В истории с Земским собором важен не конечный итог, а сам путь, который могли пройти власть и общество – путь, роль которого не учитывал Победоносцев и который не имел для него никакого значения.

Так и здесь. Сам путь может оказаться важнее некого конечного результата: он сможет, с одной стороны, отучить общество от безответственных дискуссий и бессмысленных претензий к власти, а с другой стороны – приучить власть к тому, что у общества есть право и способность не только на безответственные разговоры, но и на вполне ответственную деятельность.