Заболоцкий Николай Алексеевич
Родился: 24 апреля (7 мая) 1903 года.
Умер: 14 октября 1958 (55 лет) года.

Биография

Николай Алексеевич Заболоцкий (Заболотский) (24 апреля 1903, Кизическая слобода, Каймарской волости Казанского уезда Казанской губернии - 14 октября 1958, Москва) - русский советский поэт, переводчик.

Родился недалеко от Казани - на ферме Казанского губернского земства, расположенной в непосредственной близости от Кизической слободы, где его отец Алексей Агафонович Заболотский (1864-1929) - агроном - работал управляющим, а мать Лидия Андреевна (урождённая Дьяконова) (1882(?)-1926) - сельской учительницей. Крещён 25 апреля (8 мая) 1903 г. в Варваринской церкви города Казани. Детство прошло в Кизической слободе близ Казани и в селе Сернур Уржумского уезда Вятской губернии (сейчас республика Марий Эл). В третьем классе сельской школы Николай «издавал» свой рукописный журнал и помещал там собственные стихи. С 1913 года по 1920-й жил в Уржуме, где учился в реальном училище, увлекался историей, химией, рисованием.

В ранних стихах поэта смешивались воспоминания и переживания мальчика из деревни, органически связанного с крестьянским трудом и родной природой, впечатления ученической жизни и пёстрые книжные влияния, в том числе господствующей предреволюционной поэзии - символизма, акмеизма: в то время Заболоцкий выделял для себя творчество Блока.

В 1920 году, окончив реальное училище в Уржуме, он приехал в Москву и поступил на медицинский и историко-филологический факультеты университета. Очень скоро, однако, оказался в Петрограде, где обучался на отделении языка и литературы Пединститута имени Герцена, которое закончил в 1925 году, имея, по собственному определению, «объёмистую тетрадь плохих стихов». В следующем году его призвали на военную службу.

Служил он в Ленинграде, на Выборгской стороне, и уже в 1927 году уволился в запас. Несмотря на краткосрочность и едва ли не факультативность армейской службы, столкновение с «вывернутым наизнанку» миром казармы сыграло в судьбе Заболоцкого роль своеобразного творческого катализатора: именно в 1926-1927 годах он написал первые настоящие поэтические произведения, обрёл собственный, ни на кого не похожий голос, в это же время он участвовал в создании литературной группы ОБЭРИУ. По окончании службы получил место в отделе детской книги ленинградского ОГИЗа, которым руководил С. Маршак.

Заболоцкий увлекался живописью Филонова , Шагала , Брейгеля. Умение видеть мир глазами художника осталось у поэта на всю жизнь.

Уйдя из армии, поэт попал в обстановку последних лет НЭПа, сатирическое изображение которой стало темой стихов раннего периода, которые составили его первую поэтическую книгу - «Столбцы». В 1929 году она вышла в свет в Ленинграде и сразу вызвала литературный скандал и издевательские отзывы в прессе. Оценённая как «враждебная вылазка», она, однако прямых «оргвыводов»-распоряжений в отношении автора не вызвала, и ему (при помощи Николая Тихонова) удалось завязать особые отношения с журналом «Звезда», где было напечатано около десяти стихотворений, пополнивших Столбцы во второй (неопубликованной) редакции сборника.

Заболоцкому удалось создать удивительно многомерные стихотворения - и первое их измерение, заметное сразу же - это острый гротеск и сатира на тему мещанского быта и повседневности, растворяющих в себе личность. Другая грань «Столбцов», их эстетическое восприятие, требует некоторой специальной подготовленности читателя, потому что для знающих Заболоцкий сплёл ещё одну художественно-интеллектуальную ткань, пародийную. В его ранней лирике изменяется сама функция пародии, исчезают её сатирические и полемические компоненты, и она утрачивает роль оружия внутрилитературной борьбы.

В «Disciplina Clericalis» (1926) идёт пародирование тавтологичной велеречивости Бальмонта, завершающееся зощенковскими интонациями; в стихотворении «На лестницах» (1928), сквозь кухонный, уже зощенковский мир вдруг проступает «Вальс» Владимира Бенедиктова; «Ивановы» (1928) раскрывает свой пародийно-литературный смысл, вызывая (далее по тексту) ключевые образы Достоевского с его Сонечкой Мармеладовой и её стариком; строки из стихотворения «Бродячие музыканты» (1928) отсылают к Пастернаку и т. д.

Основа философских поисков Заболоцкого

Со стихотворения «Меркнут знаки зодиака» начинается таинство зарождения главной темы, «нерва» творческих поисков Заболоцкого - впервые звучит Трагедия Разума. «Нерв» этих поисков в дальнейшем заставит его обладателя уделить куда как больше строчек философской лирике. Через все его стихотворения пролегает путь напряжённейшего вживания индивидуального сознания в загадочный мир бытия, который неизмеримо шире и богаче созданных людьми рассудочных конструкций. На этом пути поэт-философ претерпевает существенную эволюцию, в ходе которой можно выделить 3 диалектические стадии: 1926-1933 гг.; 1932-1945 гг. и 1946-1958 гг.

Заболоцкий читал много и с увлечением: не только после публикации «Столбцов», но и раньше он читал труды Энгельса, Григория Сковороды, работы Климента Тимирязева о растениях, Юрия Филипченко об эволюционной идее в биологии, Вернадского о био- и ноосферах, охватывающих всё живое и разумное на планете и превозносящих и то, и другое как великие преобразовательные силы; читал теорию относительности Эйнштейна, приобретшую широкую популярность в 1920-е годы; «Философию общего дела» Николая Фёдорова.

К публикации «Столбцов» у их автора уже была собственная натурфилософская концепция. В её основе лежало представление о мироздании как единой системе, объединяющей живые и неживые формы материи, которые находятся в вечном взаимодействии и взаимопревращении. Развитие этого сложного организма природы происходит от первобытного хаоса к гармонической упорядоченности всех её элементов, и основную роль здесь играет присущее природе сознание, которое, по выражению того же Тимирязева, «глухо тлеет в низших существах и только яркой искрой вспыхивает в разуме человека». Поэтому именно Человек призван взять на себя заботу о преобразовании природы, но в своей деятельности он должен видеть в природе не только ученицу, но и учительницу, ибо эта несовершенная и страдающая «вековечная давильня» заключает в себе прекрасный мир будущего и те мудрые законы, которыми следует руководствоваться человеку.

В 1931 году Заболоцкий познакомился с работами Циолковского, которые произвели на него неизгладимое впечатление. Циолковский отстаивал идею разнообразия форм жизни во Вселенной, явился первым теоретиком и пропагандистом освоения человеком космического пространства. В письме к нему Заболоцкий писал: «…Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог, разрешал их».

Дальнейший творческий путь

Сборник «Стихотворения. 1926-1932», уже набранный в типографии, не был подписан в печать. Публикация новой поэмы «Торжество земледелия», написанной в какой-то степени под впечатлением «Ладомира» Велимира Хлебникова (1933), вызвала новую волну травли Заболоцкого. Угрожающие политические обвинения в критических статьях всё более убеждали поэта, что ему не дадут утвердиться в поэзии со своим собственным, оригинальным направлением. Это породило у него разочарование и творческий спад во второй половине 1933-го года, 1934, 1935 годах. Вот тут и пригодился жизненный принцип поэта: «Надо работать и бороться за самих себя. Сколько неудач ещё впереди, сколько разочарований и сомнений! Но если в такие минуты человек поколеблется - песня его спета. Вера и упорство. Труд и честность…» И Николай Алексеевич продолжал трудиться. Средства к существованию давала работа в детской литературе - в 30-х годах он сотрудничал с журналами «Ёж» и «Чиж», которые курировал Самуил Маршак, писал стихи и прозу для детей (в том числе пересказал для детей «Гаргантюа и Пантагрюэля» Франсуа Рабле (1936))

Постепенно положение Заболоцкого в литературных кругах Ленинграда укреплялось. Многие стихи этого периода получили одобрительные отзывы, а в 1937 году вышла его книга, включающая семнадцать стихотворений («Вторая книга»). На рабочем столе Заболоцкого лежали начатые поэтическое переложение древнерусской поэмы «Слово о полку Игореве» и своя поэма «Осада Козельска», стихотворения и переводы с грузинского. Но наступившее благополучие было обманчивым.

В заключении

19 марта 1938 года Заболоцкий был арестован и затем осуждён по делу об антисоветской пропаганде. В качестве обвинительного материала в его деле фигурировали злопыхательские критические статьи и клеветническая обзорная «рецензия», тенденциозно искажавшая существо и идейную направленность его творчества. От смертной казни его спасло то, что, несмотря на пытки[источник не указан 115 дней] на допросах, он не признал обвинения в создании контрреволюционной организации, куда якобы должны были входить Николай Тихонов, Борис Корнилов и другие. По запросу НКВД критик Николай Лесючевский написал отзыв о поэзии Заболоцкого, где указал, что «„творчество“ Заболоцкого является активной контрреволюционной борьбой против советского строя, против советского народа, против социализма».

«Первые дни меня не били, стараясь разложить морально и физически. Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом - сутки за сутками. За стеной, в соседнем кабинете, по временам слышались чьи-то неистовые вопли. Ноги мои стали отекать, и на третьи сутки мне пришлось разорвать ботинки, так как я не мог переносить боли в стопах. Сознание стало затуманиваться, и я все силы напрягал для того, чтобы отвечать разумно и не допустить какой-либо несправедливости в отношении тех людей, о которых меня спрашивали…» Это строки Заболоцкого из мемуаров «История моего заключения» (опубликованы за рубежом на английском языке в 1981 г., в последние годы советской власти напечатаны и в СССР, в 1988).

Срок он отбывал с февраля 1939 года до мая 1943 года в системе Востоклага в районе Комсомольска-на-Амуре; затем в системе Алтайлага в Кулундинских степях; Частичное представление о его лагерной жизни даёт подготовленная им подборка «Сто писем 1938-1944 годов» - выдержки из писем к жене и детям.

С марта 1944 года после освобождения из лагеря жил в Караганде. Там он закончил переложение «Слова о полку Игореве» (начатое в 1937 г.), ставшее лучшим в ряду опытов многих русских поэтов. Это помогло в 1946 г. добиться разрешения жить в Москве. Снимал жильё в писательском поселке Переделкино у В. П. Ильенкова.

В 1946 году Н. А. Заболоцкого восстановили в Союзе писателей. Начался новый, московский период его творчества. Несмотря на удары судьбы, он сумел вернуться к неосуществлённым замыслам.

Московский период

Период возвращения к поэзии был не только радостным, но и трудным. В написанных тогда стихотворениях «Слепой» и «Гроза» звучит тема творчества и вдохновения. Большинство стихотворений 1946-1948 годов получили высокую оценку сегодняшних историков литературы. Именно в этот период было написано «В этой роще берёзовой». Внешне построенное на простом и выразительном контрасте картины мирной берёзовой рощи, поющей иволги-жизни и всеобщей смерти, оно несёт в себе грусть, отзвук пережитого, намёк на личную судьбу и трагическое предчувствие общих бед. В 1948 году выходит третий сборник стихов поэта.

В 1949-1952 годах, годах крайнего ужесточения идеологического гнёта, творческий подъём, проявившийся в первые годы после возвращения, сменился творческим спадом и почти полным переключением на художественные переводы. Опасаясь, что его слова снова будут использованы против него, Заболоцкий сдерживал себя и не писал. Положение изменилось только после XX съезда КПСС, с началом хрущёвской оттепели, ознаменовавшей ослабление идеологической цензуры в литературе и искусстве.

На новые веяния в жизни страны он откликнулся стихотворениями «Где-то в поле возле Магадана», «Противостояние Марса», «Казбек». За последние три года жизни Заболоцкий создал около половины всех произведений московского периода. Некоторые из них появились в печати. В 1957 году вышел четвёртый, наиболее полный его прижизненный сборник стихотворений.

Цикл лирических стихов «Последняя любовь» вышел в 1957 году, «единственный в творчестве Заболоцкого, один из самых щемящих и мучительных в русской поэзии». Именно в этом сборнике помещено стихотворение «Признание», посвящённое Н. А. Роскиной, позже переработанное питерским бардом Александром Лобановским (Очарована околдована / С ветром в поле когда-то повенчана / Вся ты словно в оковы закована / Драгоценная ты моя женщина…).

Семья Н. А. Заболоцкого

В 1930 году Заболоцкий женился на Екатерине Васильевне Клыковой (1906-1997). Е. В. Клыкова пережила кратковременный роман (1955-1958) с писателем Василием Гроссманом, уходила от Заболоцкого, но потом вернулась.

Сын - Никита Николаевич Заболоцкий (1932-2014), кандидат биологических наук, автор биографических и мемуарных произведений об отце, составитель нескольких собраний его произведений. Дочь - Наталья Николаевна Заболоцкая (род. 1937), с 1962 года жена вирусолога Николая Вениаминовича Каверина (1933-2014), академика РАМН, сына писателя Вениамина Каверина.

Смерть

Хотя перед смертью поэт успел получить и широкое читательское внимание, и материальный достаток, это не могло компенсировать слабость его здоровья, подорванного тюрьмой и лагерем. По мнению близко знавшего Заболоцкого Н. Чуковского завершающую, роковую роль сыграли семейные проблемы (уход жены, её возвращение). В 1955 году у Заболоцкого случился первый инфаркт, в 1958 году - второй, а 14 октября 1958 года он умер.

Похоронили поэта на Новодевичьем кладбище.

Библиография

Столбцы / Обл. М. Кирнарского. - Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1929. - 72 с. - 1 200 экз.
Таинственный город. - М.-Л.: ГИЗ, 1931 (под псевдонимом Я. Миллер)
Вторая книга: Стихи / Пер. и титул С. М. Пожарского. - Л.: Гослитиздат, 1937. - 48 с., 5 300 экз.
Стихотворения / Ред. А. Тарасенков; худ. В. Резников. - М.: Сов. писатель, 1948. - 92 с. - 7 000 экз.
Стихотворения. - М.: Гослитиздат, 1957. - 200 с., 25 000 экз.
Стихотворения. - М.: Гослитиздат, 1959. - 200 с., 10 000 экз. - (Б-ка советской поэзии).
Избранное. - М.: Сов. писатель, 1960. - 240 с., 10 000 экз.
Стихотворения / Под общей редакцией Глеба Струве и Б. А. Филиппова. Вступительные статьи Алексиса Раннита, Бориса Филиппова и Эммануила Райса. Washington, D.C.; New York: Inter-Language Literary Associates, 1965.
Стихотворения и поэмы. - М.; Л.: Сов.писатель, 1965. - 504 с., 25 000 экз. (Б-ка поэта. Большая серия).
Стихотворения. - М.: Художественная литература, 1967
Избранное. - М.: Детская литература, 1970
Змеиное яблоко. - Л.: Детская литература, 1972
Избранные произведения: В 2 т. - М.: Худож. лит-ра, 1972.
Избранное. - Кемерово, 1974
Избранное. - Уфа, 1975
Стихотворения и поэмы. - М.: Современник, 1981
Стихотворения. - Горький, 1983
Собрание сочинений: В 3 т. - М., Худож. лит-ра, 1983-1984., 50 000 экз.
Стихотворения. - М.: Советская Россия, 1985
Стихотворения и поэмы. - М.: Правда, 1985
Стихотворения и поэмы. - Йошкар-Ола, 1985
Стихотворения. Поэмы. - Пермь, 1986
Стихотворения и поэмы. - Свердловск, 1986
Вешних дней лаборатория: Стихотворения (1926-1937 годы) / Гравюры Ю. Космынина. - М.: Молодая гвардия, 1987. - 175 с. - 100 000 экз. (В молодые годы).
Как мыши с котом воевали / Рис. С. Ф. Бобылева. - Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 1988. - 12 с.
Журавли / Худ. В. Юрлов. - М.: Сов. Россия, 1989. - 16 с.
Стихотворения. Поэмы. - Тула, 1989
Столбцы и поэмы: Стихотворения / Оформление Б. Тржемецкого. - М.: Художеств. лит-ра, 1989. - 352 с., 1 000 000 экз. - (Классики и современники: Поэтич. б-ка).
Столбцы: Стихотворения. Поэмы. - Л.: Лениздат, 1990. - 366 с., 50 000 экз.
Избранные сочинения. Стихотворения, поэмы, проза и письма поэта / Сост., вступит. статья, примеч. Н. Н. Заболоцкого. - М.: Художеств. лит-ра, 1991. - 431 с. - 100 000 экз. (Б-ка классики).
История моего заключения. - М.: Правда, 1991. - 47 с., 90 000 экз. - (Б-ка «Огонек»; № 18).
Как мыши с котом воевали: Стихи / Худ. Н. Шеварев. - М.: Малыш, 1992. - 12 с.
Столбцы. - СПб., Северо-Запад, 1993
Огонь, мерцающий в сосуде…: Стихотворения и поэмы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. - М. Педагогика-Пресс, 1995. - 944 с.
Столбцы и поэмы. - М.: Русская книга, 1996
Меркнут знаки Зодиака: Стихотворения. Поэмы. Проза. - М.: Эксмо-Пресс, 1998. - 480 с. - (Домашняя библиотека поэзии).
Поэтические переводы: В 3 т. - М.: Терра-Книжный клуб, 2004. - Т. 1: Грузинская классическая поэзия. - 448 с.; Т. 2: Грузинская классическая поэзия. - 464 с.; Т. 3: Славянский эпос. Грузинская народная поэзия. Грузинская поэзия ХХ в. Европейская поэзия. Восточная поэзия. - 384 с. - (Мастера перевода).
Стихотворения. - М.: Прогресс-Плеяда, 2004. - 355 с.
Не позволяй душе лениться: Стихотворения и поэмы. - М.: Эксмо, 2007. - 384 с. - (Золотая серия поэзии).
Лирика. - М.: АСТ, 2008. - 428 с.
Стихи о любви. - М. Эксмо, 2008. - 192 с. - (Стихи о любви).
Я воспитан природой суровой. - М.: Эксмо, 2008. - 558 с.
Стихотворения и поэмы. - М.: Де Агостини, 2014. - (Шедевры мировой литературы в миниатюре).

Начало пути. Родившийся в Казани, в семье агронома, и проведший детство в провинциальном городке Уржуме, Николай Заболоцкий в начале 20-х гг. приехал учиться в Петроград. Там он очутился в сложнейшей обстановке первых лет нэпа, противоборства идеологий и художественных направлений, в «вихрях разнородных эстетик», по выражению современника. Окончив в 1925 г. Педагогический институт имени А. И. Герцена, он активно включился в литературную жизнь, став вместе с Д. Хармсом, А. Введенским и некоторыми другими молодыми писателями членом Объединения реального искусства (Обэриу), первоначально в духе времени именовавшего себя «Левым флангом». Иные из «обэриутов» не чуждались «зауми». Заболоцкий же, хотя и сам нередко прибегал к непривычным метафорам, основанным на новых и даже алогичных ассоциациях, стремился рисовать «голые конкретные фигуры, придвинутые вплотную к глазам зрителя» и почти физически ощутимые.

«Знаю, что запутываюсь в этом городе, хотя дерусь против него, - говорится в тогдашних письмах поэта. - Сколько неудач еще впереди, сколько разочарований, сомнений! Ho если в такие минуты человек поколеблется - его песня спета». Жизненным принципом Заболоцкого становится сказанное в тех же письмах: «Вера и упорство. Труд и честность».

«Столбцы». Название его первой книги - «Столбцы» (1929) - подчеркнуто просто и строго. Сам поэт объяснял его стремлением к «дисциплине, порядку», противостоящим «стихии мещанства» и всему, что грозит «запутать» и «поколебать». Однако книга оказалась противоречивой, как и сама действительность тех лет. Поэт решительно не приемлет мещанской косности, ограниченности, самоупоенной сытости. В самом отталкивающем виде представлены они в стихотворениях «Свадьба», «Ивановы», «Обводный канал» и др.

Свадебное застолье походит на вражеский вооруженный стан: «прямые лысые мужья сидят, как выстрел из ружья», на столе высятся «мяса жирные траншеи». Люди и вещи почти неотличимы друг от друга: если «бокалу винному невмочь расправить огненный затылок», то и у пирующих «крепость их воротников до крови вырезала шеи»; «ревут бокалы пудовые» - или сами тучные гости, горланящие свои здравицы. На рынке у Обводного канала царит торгаш: «Маклак - владыка всех штанов, Ему подвластен ход миров, Ему подвластно толп движенье», а «Толпа в плену, толпа в неволе, Толпа лунатиком идет, ладони вытянув вперед», - почти в молитвенном преклонении перед вещами и их «владыкой». И даже будничное зрелище рыб, снующих в садке, вырастает в сходную трагическую картину безумного мира:

...За стеклянною стеной
Плывут лещи, объяты бредом,
Галлюцинацией, тоской,
Сомненьем, ревностью, тревогой.
И смерть над ними, как торгаш,
Поводит бронзовой острогой.
(«Рыбная лавка»)

Однако и в «Столбцах», и в других стихах Заболоцкого этих лет люди и вещный мир порой все же предстают иными. Так, появление в скучном «колодце» городского двора бродячих музыкантов с их непритязательными песнями резко преображает его обитателей, застигнутых порой в самом затрапезном виде:

И каждый слушатель украдкой
Слезою чистой вымылся,
Когда на подоконниках
Средь музыки и грохота
Легла толпа поклонников
В подштанниках и кофтах.
(«Бродячие музыканты»)

С доброй и сочувственной улыбкой изображены и другие немудреные развлечения персонажей в «Народном Доме», где «радость пальчиком водила» (пусть даже «она к народу шла потехою» - в каком-то обедненном, сниженном виде), а вещный мир обнаруживает там свою живую прелесть, как, например, апельсины в лотке разносчика:

Как будто маленькие солнышки, они
Легко катаются по жести
И пальчикам лепечут: «Лезьте, лезьте!»

«Густое пекло бытия» (выражение из этого же стихотворения) уже не похоже на кромешный ад коммунальной кухни, где даже «примус выстроен как дыба» и «от плиты и до сортира лишь бабьи туловища скачут», мечась, как обезглавленные курицы. Существует иной, разнообразный и сложнейший мир, взывающий к вдумчивому, напряженному осмыслению.

Зарождение главной темы. Помимо примитивных и ограниченных героев, смутно напоминающих тех, кто горестно изображался в рассказах Михаила Зощенко, в стихах поэта возникает другая, новая героиня - мучительно пробивающаяся мысль, как бы угаданная, подслушанная автором у своих простодушных, «потешных» героев. Они впервые, пусть наивно и забавно, задумываются о жизни, природе, мире, их сложности и таинственности, походя уже на некоторых персонажей Андрея Платонова, тоже обеспокоенных поисками смысла во всем окружающем:

Хочу у моря я спросить,
Для чего оно кипит?
...Это множество воды
Очень дух смущает мой.
(«Вопросы, к морю»)

У животных нет названья.
Кто им зваться повелел?
(«Прогулка»)

Для чего они? Откуда?
Оправдать ли их умом?
(«Змеи»)

Автор вовсе не относится к этим героям свысока, напротив, их простодушные вопросы близки ему самому. Едва ли не с детских лет, под отцовским влиянием, а затем после чтения трудов ученых В. И. Вернадского и К. Э. Циолковского (с ним поэт даже переписывался) Заболоцкий был одержим неустанным любопытством, склонностью к философскому осмыслению природы и ее взаимоотношений с человеком.

И на рубеже 20-30-х гг. поэт как бы вместе со своими персонажами заново их свежим и наивным взглядом всматривается в окружающий мир со всей его пестротой и загадочностью, причудливо умноженными еще и человеческим воображением. В стихотворении «Меркнут знаки Зодиака» начальные «азы» знаний, картинки, похожие на рисунки в детском букваре, затейливо смешаны с самыми фантастическими видениями:

Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка
Опрокинутой воды.
Леший вытащил бревешко
Из мохнатой бороды.

Ho шутливое повествование внезапно сменяется философским размышлением, добрым напутствием разуму - неопытному «бедному... воителю» со сложностью и запутанностью мира:

Что сомненья? что тревоги?
День прошел, и мы с тобой -
Полузвери, полубоги -
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.

«Новая жизнь молодая» упомянута не для проформы. Поэт был искренне привержен пафосу преобразования мира, человеческого сознания, самой природы. Ho эти идеи претворялись в поэзии Заболоцкого крайне необычно и по содержанию, и по форме. Как и другие «обэриуты», он испытал сильнейшее влияние футуриста В. Хлебникова и, в частности, его утопической поэмы «Ладомир», в которой свобода, равенство, просвещение становятся уделом не только людей, но и животных и растений: «И будет липа посылать своих послов в совет верховный... Я вижу конские свободы и равноправие коров...»

Во многом перекликается с «Ладомиром» и поэма Заболоцкого «Торжество Земледелия». Пастух, Солдат, Тракторист, Предки и другие ее герои - это не подлинные крестьяне, а условные фигуры, олицетворенные идеи, владевшие автором. Его по-прежнему интересуют люди, лишь подымающиеся к сознательной жизни, невнятно и косноязычно высказывающие осенившие их мысли о родстве своем с природой (хотя прежде они считали, что она «ничего не понимает и ей довериться нельзя») и о возможности преобразовать животное царство.

Написанная в 1929-1930 гг. и опубликованная в 1933-м, поэма Заболоцкого выглядела очень странно на фоне происходящей коллективизации, раскулачивания, голода в деревне. И если уже «Столбцы» были встречены критикой настороженно и неодобрительно, то утопичность фабулы поэмы, идиллическое сосуществование людей и животных в ее финале вызвали всевозможные фальшивые толкования, резкие нападки в печати и обвинения не столько художественного, сколько политического свойства («юродствующая поэзия Заболоцкого имеет определенный кулацкий характер» и т. п.).

«Воля и упорство». Катастрофа с поэмой, запрещение издавать новую, уже подготовленную книгу стихов, возникшие в связи со всем этим житейские сложности серьезно затормозили работу поэта и во многом побудили его заняться трудом переводчика, хотя и здесь он вскоре добился замечательных успехов: в частности, сделал сокращенный перевод знаменитой поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Однако Заболоцкий не поколебался в главном, оставшись верным теме проникновения в тайны природного мира, его метаморфоз и сопряженности с ними самого человеческого духа.

Отдыхающие крестьяне (в одноименном стихотворении) как бы подхватывают и проясняют «заскорузлые» речи героев «Торжества Земледелия». Напряженные философские споры происходят в поэмах «Безумный волк» и «Деревья», в большом стихотворении «Лодейников», потрясенный герой которого пытается понять, как «природы вековечная давильня соединяла смерть и бытие в один клубок». При всей безотрывности и трагичности взгляда на эту безжалостную «давильню» («Жук ел траву, жука клевала птица, Хорек пил мозг из птичьей головы...») поэт находит опору в мысли о великом круговороте природы, о таинственной запечатленности во всем окружающем уже достигнутого духовного наследия. «Ожесточенная» мысль о собственном исчезновении, «нестерпимая тоска разъединения» с природой превозмогаются вдохновенными картинами:

Вот так, с трудом пытаясь развивать
Как бы клубок какой-то сложной пряжи, -
Вдруг и увидишь то, что должно называть
Бессмертием.
(«Метаморфозы»)

Годы испытаний. Как и у большинства бывших «обэриутов», судьба Заболоцкого впоследствии оказалась трагической: в 1938 г. он был арестован по ложному, сфабрикованному обвинению (и, конечно, не без влияния предыдущей «уничтожительной» критики «Торжества Земледелия»). Несколько лет он провел в лагерях и ссылке. Только в 1945 г., еще в Казахстане, ему удалось завершить начатое до ареста стихотворное переложение «Слова о полку Игореве». После окончательного освобождения и переезда в Москву, где он с семьей долго ютился по чужим углам, Заболоцкий вновь занялся переводами и классической, и современной грузинской поэзии.

Несравненно труднее давалось возвращение к собственному, оригинальному творчеству. В черновике одного из первых стихотворений, написанных в 1946 г. после долгого перерыва, сохранилась печальная шутка автора, что он «стараться горазд, да облезли от холода перышки». И все же воля и упорство победили.

Заболоцкий вернулся к своим излюбленным темам. «Завещание» явственно перекликается с такими стихами 30-х гг., как «Вчера, о смерти размышляя...» и «Бессмертие». Стихотворение «Слепой» проникнуто издавна свойственной поэту жаждой разглядеть «великое чудо земли». Родство природы и духовной жизни человека не просто декларируется поэтом, но нередко воплощается в выразительных образах и сюжетах. В картине приближения грозы проступает сходство с творчеством, с рождением поэзии:

Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую ночь
вдохновенья,
Человеческий шорох травы, вещий холод на темной руке,
Эту молнию мысли и медлительное появленье
Первых дальних громов - первых слов на родном языке.
(«Гроза»)

В новых стихах Заболоцкого чувствовалась заметная эволюция поэтического стиля - отказ от демонстративной сложности, «нарочитости», по его выражению, стремление к большей ясности, использование, по определению исследовательницы Л. Я. Гинзбург, «энергии скрытых поэтических средств». Так, выразительность процитированной выше строфы достигнута и неброскими, но меткими эпитетами («человеческий шорох», «вещий холод»), и естественно возникающими паузами (ибо, как сказано в предыдущей строфе, «все труднее дышать»), и почти «слышному» громовому раскату, передаваемому стихом при помощи «медлительности» заключительной части фразы и ее переноса, «перетекания» из одной строки в другую.

Расширение тематики. С годами и накопленным жизненным опытом Заболоцкий, как с присущей ему скромностью писал он сам, «немножко научился присматриваться к людям и стал любить их больше, чем раньше». И это плодотворно и многообразно сказалось в его творчестве.

С размышлениями, в образной форме сконцентрировавшими плоды «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» (например, «Есть лица, подобные пышным порталам, Где всюду великое чудится в малом...»), соседствуют картины вроде бы самого прозаического свойства, но теперь в ежедневном быте, который смолоду, во времена «Столбцов», зачастую казался Заболоцкому близнецом-двойником мещанства, открываются правда, поэзия, вековая история народной жизни, ее могучая очистительная стихия. Поэт говорит об этом с явным пафосом, пусть и смягченным доброй улыбкой:

Натрудив вековые мозоли,
Побелевшие в мыльной воде,
Здесь не думают о хлебосолье,
Ho зато не бросают в беде.
Благо тем, кто смятенную душу
Здесь омоет до самого дна,
Чтобы вновь из корыта на сушу
Афродитою вышла она!

Он создает и целый ряд вдумчивых психологических портретов («Жена», «Старая актриса», «В кино»), среди которых по страстному и горестному сопереживанию героине выделяется «Некрасивая девочка», увенчанная афористическим определением красоты:

Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Наконец, за несколько лет до появления произведений А. Солженицына и других авторов Заболоцкий прямо обратился к запретной лагерной теме, создав своеобразную, перекликающуюся с народными песнями и плачами балладу «Где-то в поле возле Магадана» (1956).

«Мысль - Образ - Музыка». В стихах Заболоцкого последних лет заметна большая лирическая «раскованность». Порой в них запечатлен даже оригинальный и откровенно драматический автопортрет («Воспоминание»):

Наступили месяцы дремоты...
То ли жизнь, действительно, прошла,
То ль она, закончив все работы,
Поздней гостьей села у стола.

Хочет пить - не нравятся ей вина,
Хочет есть - кусок не лезет в рот.

Ho даже в подобных произведениях, говорящих о глубоко личных переживаниях, например в цикле «Последняя любовь» (1956-1957), автор сохраняет целомудренную элегическую сдержанность тона. Когда в этом усматривали некий «холодок», Николай Алексеевич возражал: «Умный читатель под покровом внешнего спокойствия отлично видит игралище ума и сердца. Я рассчитываю на умного читателя. Фамильярничать с ним не хочу...»

Расчет на умного читателя проявляется и в склонности поэта безбоязненно вводить в свои стихи весьма разнообразный словарный материал, часто выступающий в неожиданных, дерзких сочетаниях. В этом смысле характерно уже появление в «Стирке белья» Афродиты, да еще в «компании» с «корытом», «онучами», «вековыми (прекрасный, многозначительный эпитет!) мозолями», а с другой стороны - обращение к прозаизмам в сугубо лирическом контексте:

Я различал полей зеленоватых призму,
Туманно-синий лес, прижатый к организму
Моей живой земли, гнездился между нив.
(«Воздушное путешествие»)

Нередко за кажущимся «холодком» спокойно уравновешенной интонации вспыхивает искорка улыбки и является стилистический прием, освоенный еще в экспериментальной школе «Столбцов»:

Плывет белоснежное диво,
Животное, полное грез,
Колебля на лоне залива
Лиловые тени берез.
(«Лебедь в зоопарке»)

Добродушно-усмешливая характеристика лебеди как «животного», к тому же «полного грез», напоминает аналогично названных персонажей давних стихов («Спит животное Собака, дремлет птица Воробей» и т. д.), да и фигурки зверей, которые «сидят в отдаленье, приделаны к выступам нор», тоже как бы почерпнуты из «Столбцов» («жених, приделанный к невесте» - в стихотворении «Свадьба»).

И все это органически сочетается с утонченной живописностью и гармонической звукописью («КоЛебЛя на Лоне заЛИва ЛИЛОвые тени берез») и впечатляющим пластическим образом лебеди: «вся она как изваянье приподнятой к небу волны». Это слияние «разновременных» приемов тем естественнее, что, как справедливо считал сам поэт, «способность пластически изображать явления» проявилась у него еще в эпоху «Столбцов». И действительно, давняя строка о том, как в море «словно идол ходит вал», в известном смысле послужила предшественницей сравнения лебеди с изваянием волны.

В своих лучших произведениях Заболоцкому удалось блестяще осуществить творческий принцип: «Мысль - Образ - Музыка - вот идеальная тройственность, к которой стремится поэт».

Он по праву вошел в число лучших русских поэтов XX в., дав оригинальное творческое истолкование взаимоотношений природы и человека, который открывает в ней все новые соответствия своему внутреннему миру.

Заболоцкий Николай Алексеевич (1903-1958), поэт.

Родился 7 мая 1903 г. в Казани в семье агронома. Учился в сельской школе, затем в реальном училище города Уржума.

Писать стихи начал в детстве. Окончил в 1925 г. факультет русского языка и словесности Педагогического института имени А. И. Герцена в Ленинграде.

В 1926-1927 гг. служил в армии.

В конце 20-х гг. XX в. Заболоцкий примкнул к группе обэриутов - молодых писателей, создавших Объединение реального творчества (А. Введенский, Ю. Владимиров, Д. Хармс и др.). Вместе с обэриутами начал пробовать силы в детской литературе, печатался в журнале «Ёж».

В 1929 г. вышел первый сборник поэта «Столбцы», вызвавший, по его собственным словам, «порядочный скандал» и принёсший ему популярность.

В 1929-1933 гг. он пишет поэмы «Торжество земледелия», «Безумный волк», «Деревья». Взаимоотношениям человека и природы посвящено у Заболоцкого много произведений, в том числе одно из лучших его стихотворений «Всё, что было в душе…» (1936 г.).

В 1937 г. увидела свет «Вторая книга», подтвердившая мастерство и самобытность поэта.

В конце 50-х гг. Заболоцкий перевёл грузинскую средневековую поэму «Витязь в тигровой шкуре» Ш. Руставели (1953-1957 гг.). В 1938 г. Заболоцкий был арестован по ложному политическому обвинению. Находясь в заключении, он продолжал писать, сделал вольное переложение «Слова о полку Игореве». После освобождения в январе 1946 г. приехал в Москву.

Стихи Заболоцкого конца 40-х-50-х гг. стали классикой русской лирики («Завещание», «Гроза», «Ещё заря не встала над селом…», «Я не ищу гармонии в природе…», «Ласточка», «Некрасивая девочка», «Журавли», «Уступи мне, скворец, уголок…», цикл «Последняя любовь» и др.). Их отличает философская глубина; автор открывает в жизни всё новые грани и тайны, находит новые соответствия своему изменяющемуся внутреннему миру.

Заболоцкому принадлежат также многочисленные переводы с немецкого, венгерского, итальянского, сербского, таджикского, узбекского, украинского языков.

Особенно значительны его переводы из грузинской поэзии. Итогом долголетней работы явился вышедший в Тбилиси в 1958 г. двухтомник «Грузинская классическая поэзия» в переводе Н. Заболоцкого.

Последнее его стихотворение - «Не позволяй душе лениться…».

Очень кратко, понятно. Очень помогло! Большое спасибо:3

Все понятно и кратко… Лично мне помогло с домашним заданием

Заболоцкий Николай Алексеевич (1903 - 1958) - советский поэт, переводчик. Много писал для детей, осуществлял переводы зарубежных авторов.

Николай Заболоцкий родился вблизи Казани 24 апреля (7 мая) 1903 года. Отец мальчика был агрономом, мать - учительница. Впечатления от детства, проведенного в деревенской атмосфере, ярко отразились в стихах, которые Заболоцкий начал писать с первых классов школы.

В Уржумском училище мальчик активно занимался историей, живописью, химическими опытами, познакомился с творчеством А. Блока. После поступления в Москву на историко-филологический и медицинский отделения, Николай перебирается в Петроград и заканчивает там факультет языка и литературы в Институте им. Герцена.

После окончания ВУЗа поэт два года служит в армии недалеко от Ленинграда, является одним из журналистов местной стенгазеты. Впечатления от казарменного быта, столкновение с различными характерами и ситуациями становится отправной точкой в нахождении собственного литературного стиля.

Ранее творчество

После военной службы Заболоцкий приступает к работе в отдел детской книги Государственного издательства под руководством С. Маршака. Затем в детские журналы «Еж», «Чиж». Поэт много пишет для детей, адаптирует для восприятия юными читателями перевод «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле.

Его первый сборник стихов выходит в 1929 году под названием «Столбцы» и вызывает целый скандал в литературном обществе. В стихотворениях сборника явно прослеживалась насмешка над повседневностью и мещанством. Подготовленные читатели также заметили тонкие пародии на поэтические стили Бальмонта, Пастернака, образы Зощенко и Достоевского.

Следующий сборник публикуется в 1937 году и носит название «Вторая книга».

Арест и ссылка

По обвинению в антисоветской пропаганде, которое было сфабриковано из рецензий критиков и доносов, мало касающихся истинных тем творчества поэта, в 1938 году поэт был арестован. Попытки повесить на него организацию заговорческого объединения и приговорить к расстрелу не дали результатов, не смотря на пытки поэт не согласился подписывать ложные обвинения. События этого периода рассказаны поэтом в «Истории моего заключения» (мемуары напечатаны в 1981 году за границей, в 1988 в СССР).

5 лет Заболоцкий провел в лагерях на Дальнем Востоке, затем два года (1944-46) в Караганде. Там был завершен поэтический перевод «Слова о полку Игореве».

40-е годы стали переломными не только в жизни, но и творчестве поэта. От авангардных произведений раннего периода, полных сарказма, иронии, различных аллюзий, он переходит к классической поэзии с простыми и понятными образами и ситуациями.

Московский период

В 1946 году по разрешению властей Заболоцкий вернулся в столицу и ему был возвращен статус члена Союза писателей. Третий сборник «Стихотворения» публикуется в 1948 году.

После творческого подъема первых годов освобождения наступает период затишья. Заболоцкий почти не пишет, опасаясь идеологического преследования и повторения истории с арестом. В довершении к этому в 1955 году у поэта случается первый сердечный приступ, который значительно подорвал его здоровье. Причиной его К. Чуковский, близкий друг Заболоцкого, называл временный уход жены поэта Екатерины к другому мужчине.

К этому времени относится множество переводов сочинений грузинских поэтов Руставели, Чавчавадзе, Пшавелы А. Церетели и др., которые помогали поэту поддерживать себя и свою семью на плаву.

Новый творческий подъем начинается после развенчания культа Сталина и началом оттепели в 1956 году. Этот этап в истории страны нашел отражение в стихах «Где-то в поле возле Магадана», «Казбек». За три года до кончины в 1958 году Заболоцкий создает большую часть произведений, вошедших в последний период творчества.

В 1957 году публикуется последний поэтический сборник - цикл «Последняя любовь». Это лирические стихи поэта, в том числе знаменитое стихотворение «Зацелована, околдована».

14 октября 1958 года у Николая Заболоцкого случился второй инфаркт, который стал смертельным. Поэт был похоронен в Москве.

Художественные приёмы, выделяемые в поздней лирике Н. Заболоцкого, не слишком множественны и разнообразны. Автор, как правило, старается избегать излишней гиперболизации, не часто используются многоплановые метафоры и т.п. На первый взгляд, зрелое творчество поэта тяготеет к некоторой примитивности. Однако именно простота и понятность стихотворений Заболоцкого являются его индивидуальными литературными качествами. Большое значение поэт уделяет семантической стороне языка. Его интересует слово как таковое, а конкретно - образность его значений, его смысловое наполнение. Важную роль в творчестве Заболоцкого играет такой художественный приём, как антитеза. Действительно, стихотворения поэта зачастую содержат в себе остроту противостояний природных явлений и явлений человеческого бытия, философских понятий и мировоззрений. Н. Заболоцкий - ищущий и вопрошающий созидатель, в чьих руках поэтический материал испытывает постоянные метаморфозы.

Например, стихотворение «О красоте человеческих лиц» состоит из двух противоположных частей. Первая часть монументальна, тяжеловесна. Под видом некой неподвижной глыбы автор вуалирует бедность человеческой души. Отсутствие духовного и эмоционального движения делает людей «заиндевелыми», не способными размышлять, чувствовать и сочувствовать:

Иные холодные, мёртвые лица

Закрыты решётками, словно темница.

Другие - как башни, в которых давно

Никто не живёт и не смотрит в окно.

Во второй же части, напротив, «малая хижина», которая «неказиста, небогата», символизирует внутреннее содержание человека. «Окошко» этой хижины посылает в мир «весеннее дыхание». Так и человек: если внутри он полон, то от него исходит свет и красота. Такие эпитеты, как «весенний день», «ликующие песни», «сияющие ноты» меняют настроение стихотворения, оно становится радостным, излучающим добро.

Таким образом, антитеза большого (даже громадного) и малого - это тот художественный приём, на котором базируется всё стихотворение. Однако это не означает, что других приёмов Заболоцкий в нём не использует. Напротив, стихотворение «О красоте человеческих лиц» весьма аллегорично, иносказательно. Ведь каждая «башня», «лачуга», «хижина» - это указание на того или иного человека, на его характер и внутренний мир.

Н. Заболоцкий использует меткие сравнения. В стихотворении «О красоте человеческих лиц» их можно наблюдать в достаточном количестве: «подобия жалких лачуг», «подобные пышным порталам», «словно темница», «как башни», «подобья песен». Необычно и то, что в произведении нет деления на строфы: стихотворение представляет собой одну строфу из четырех четверостиший. Это связано, вероятно, с тем, что всё стихотворение всецело сконцентрировано на одной основной мысли, оно базируется на одной основной идее.

Здесь же стоит вспомнить «Некрасивую девочку» Заболоцкого, в частности, яркое сравнение - «напоминает лягушонка». В этом стихотворении, как и во многих других, можно выделить тонкую иносказательность, глубокий психологический анализ: «чистый пламень» в качестве образа души, сравнение духовного наполнения с «сосудом, в котором пустота» или с «огнём, мерцающем в сосуде»:

Мне верить хочется, что чистый этот пламень,

Который в глубине её горит,

Всю боль свою один переболит

И перетопит самый тяжкий камень!

И пусть черты её нехороши

И нечем ей прельстить воображенье, -

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом её движенье.

Герои и образы Заболоцкого становятся максимально глубокими. Они ярче выражены и чётче очерчены поэтом по сравнению с его ранней лирикой.

Параллелизм как художественный приём также свойственен поздней лирике Н. Заболоцкого. Например, в стихотворении «Гроза идёт» (1957) мы видим яркий параллелизм явлений природы с душевным состоянием и мыслями самого автора.

Своеобразен и уникален в стихотворении образ тучи:

Движется нахмуренная туча,

Обложив полнеба вдалеке,

Движется, огромна и тягуча,

С фонарем в приподнятой руке.

В данных строках туча наделяется каким-то особым значением, можно сказать, что она одушевляется. Туча движется подобно ищущему или потерявшемуся страннику, подобно грозному вершителю судеб. В данном контексте этот образ читается не просто как природное явления, но как нечто большее.

Вышеназванному произведению свойственна особая метафоричность:

Вот он - кедр у нашего балкона.

Надвое громами расщеплен,

Он стоит, и мертвая корона

Подпирает темный небосклон.

Такой высокий уровень метафоризации, несомненно, в очередной раз позволяет выделить как особое и неповторимее явление позднюю лирику Н. Заболоцкого: «мертвая корона», подпирающая «темный небосклон».

В заключение поэтом проводится параллелизм между расколотым надвое деревом и собственным душевным состоянием. Однако это не только параллелизм, это ещё и аллегорическое высказывание автора, выражающее двойственность его мироощущения:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый голод,

И любовь, и песни до конца!

Особое значение для творчества Н. Заболоцкого несёт философское осмысление природы, тесная взаимосвязь между природой и человеком, а также их взаимная отчуждённость. В стихотворении «Я не ищу гармонии в природе…» (1947) природа видится поэту огромным «миром противоречий», наполненным «бесплодною игрой» и «бесполезно» тяжким трудом.

Стихотворение наполнено олицетворяющими метафорами: «слепая ночь», «умолкнет ветер», «в тревожном полусне изнеможенья», «затихнет потемневшая вода». Здесь же имеет место такой художественный приём как сравнение. Автор сравнивает природу с «безумной, но любящей» матерью, которая не видит себя в этом мире без своего сына, которая без него не является полноценной:

Так, засыпая на своей кровати,

Безумная, но любящая мать

Таит в себе высокий мир дитяти,

Чтоб вместе с сыном солнце увидать.

В данном произведении можно выделить неявную антитезу, противопоставление добра и зла:

И в этот час печальная природа

Лежит вокруг, вздыхая тяжело,

И не мила ей дикая свобода,

Где от добра неотделимо зло.

Когда устав от буйного движенья,

От бесполезно тяжкого труда,

В тревожном полусне изнеможенья

Когда огромный мир противоречий

Насытится бесплодною игрой, -

Как бы прообраз боли человечьей

Из бездны вод встаёт передо мной.

Лирика поэта отличается контрастностью изображаемых образов. Например, в стихотворении «Где-то в поле возле Магадана…» (1956) создаётся невыносимое ощущение грусти и подавленности от страшного контраста замерзшей, завьюженной, неприветливой земли и огромного, бескрайнего светлого неба. Звёзды в данном стихотворении символизируют не только свободу, но и сам процесс освобождения. Пока старики ещё не отделены от реальности, от своих земных дел, звёзды на них не смотрят. Но в смерти они соединяются с природой, с целым миром, обретая свободу:

Не нагонит больше их охрана,

Не настигнет лагерный конвой,

Лишь одни созвездья Магадана

Засверкают, став над головой.

Лагерная тема в тесном сплетении с темой человеческого страдания отразилась в данном стихотворении. Горе двух «несчастных русских» стариков, у которых душа «перегорела», изображено на фоне «дивной мистерии вселенной».

Циклу «Последняя любовь» как «большому произведению», состоящему из отдельных частей, каждая из которых дополняет и определяет последующую, присуще эпическое начало. Здесь можно отметить стремление автора воспроизвести «текучий» процесс действительности. Вычерчивается последовательный событийный ряд истории «последней любви» и наличие общего обрамления.

Стихотворение «Можжевеловый куст» (1957) отличается особой мелодикой, образуемой определённым звуковым набором:

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,

Остывающий лепет изменчивых уст,

Лёгкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой!

Эта строфа примечательна также наличием в ней эпитетов: «изменчивые уста», «лёгкий лепет», «смертоносная игла». Они создают ощущение некой динамики: тревожной, неуверенной и, вместе с тем, стремительной, решительной.

С самого начала стихотворения читатель ожидает какой-то беды, чему способствует весьма оригинальный эпитет - «металлический хруст», создающий тональность внутреннего разлада и внешнего предзнаменования:

Я увидел во сне можжевеловый куст,

Я услышал вдали металлический хруст,

Аметистовых ягод услышал я звон,

И во сне, в тишине, мне понравился он.

Постоянная игра шипящих и твёрдых согласных с мягкими и сонорными создаёт в стихотворении ощущение двойственности. Читатель погружается вместе с лирическим героем в странную фантасмагорию, граничащую между сном и явью. И, как это часто использует в своём творчестве Заблоцкий, главная мысль заключена автором в последней строфе. И здесь динамика сменяется созерцанием и, в конце концов, прощением и отпущением:

В золотых небесах за окошком моим

Облака проплывают одно за другим,

Облетевший мой садик безжизнен и пуст…

Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

Заболоцкий, как уже указывалось выше, мастер в области сравнений и иносказания. В последней строфе мы видим «облетевший садик», потерявший какую-либо жизнь в своих недрах. Душа лирического героя так же, как и этот садик опустела, а виной всему можжевеловый куст - читаемый неоднозначно и наиярчайший образ данного стихотворения.

Стихотворение «Старость» (1956) заключает цикл «Последняя любовь». Это своеобразный рассказ, некое эпическое повествование в стихах. Именно в нём так остро чувствуется та зрелость и то спокойствие, к которому пришёл автор. Созерцание и осмысление - вот что выходит на первый план в сравнении с его ранней лирикой:

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, -

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

Их речь уже немногословна,

Без слов понятен каждый взгляд,

Но души их светло и ровно

Об очень многом говорят.

В неясной мгле существованья

Был не приметен их удел,

И животворный свет страданья

Над ними медленно горел.

Более всего в этих строках выделяется противопоставление «неясной мглы существованья» и «животворного света». В связи с этим можно сказать и о так называемом «космическом» параллелизме, который в той или иной степени пронизывает позднюю лирику автора. В небольшом стихотворении Заболоцкому удаётся совместить всеохватывающее, панорамное видение мира с данной, можно сказать частной ситуацией.

Таким образом, мы видим, что поздняя лирика Н. Заболоцкого с одной стороны - явление невероятно глубокое с философской точки зрения, с другой стороны - достаточно незамысловатое с точки зрения своей художественной сущности, а точнее - в плане многообразия художественных приёмов и методов. Поэт пользуется многочисленными эпитетами, высока частотность употребления эпитетов-сравнений, сравнений, чуть реже встречаются метафоры. Можно отметить, что стихи Заболоцкого нередко содержат обращения и вопросы (чаще риторические), которое сближают авторское видение с читательским восприятием. В целом же, поэзия Заболоцкого чуждается чего-то сложного и путанного, он практически не гиперболизирует изображаемое, не занимается так называемым «плетением словес». Пунктуация поэта достаточно экспрессивна. Заболоцкий часто выносит основную идею произведения в самый конец, заключая её в последней строфе, подытоживая таким образом вышесказанное. Нельзя не отметить, что поэтика Заболоцкого была и остаётся уникальной, продолжает влиять на творчество и мышление многих поэтов и людей, связанных, так или иначе, со словом.