Диалектика духовного содержания гуманистической культуры и творимого ею человека должна быть связана в первую очередь с гармонизацией таких его сущностных сил, как способность мыслить и способность чувствовать («рациональное» и «эмоциональное»).

Проблема заключается в том, что конец 50-х – начало 60-х годов ознаменовались весьма заметной сциентизацией нашей культуры, вылившейся в почти полное торжество убогих форм рационализма во всех ее сферах. Наиболее ярко это выразилось, пожалуй, в архитектуре и бытовом дизайне. Господство прямых линий, лаконизм, доходивший до крайнего ригоризма, были рассчитаны на человека, лишенного всяких эмоций.

В числе причин, породивших эту культурную ситуацию, нужно назвать, во-первых, научно-техническую революцию, превращающую рационализацию всех сторон жизни в объективную закономерность. Кроме того, надо отметить и имевшее место некритическое заимствование некоторых негативных черт формальной рациональности при полном пренебрежении к ее позитивным сторонам.

Протест против незаконной экспансии формального рационализма весьма ярко выражен в эпиграфе к сборнику стихов А. Вознесенского «Соблазн». Вместо знаменитого декартовского афоризма «Я мыслю, следовательно, существую», которым вдохновлялось развитие европейской культуры нового времени, А.Вознесенский провозглашает: «Я чувствую, следовательно, существую» 1 . Вероятно, гуманистическое решение этой проблемы возможно по формуле: «Я мыслю и чувствую, следовательно, существую».

Воплощение этого принципа в жизнь требует в первую очередь дальнейшего развития нового типа рациональности, о чем речь шла ранее. Новая рациональность невозможна вне и без новой эмоциональности, которую, используя известное выражение, можно определить как «умное сердце». Речь идет, таким образом, не об эмоциональности вообще - в таком случае идеалом оказался бы средневековый фанатик, - а об эмоциональности, тесно связанной с новой рациональностью через систему гуманистических ценностей.

Развитая эмоциональная сфера оказывается не менее важной, чем интеллектуальная, при предвосхищении будущего, что имеет большое значение для жизни личности во все усложняющемся мире. От нее в большой мере зависит творческий потенциал личности вообще, поскольку она помогает человеческому духу освободиться от цепей простой однозначности, она, как ничто другое, определяет степень яркости человеческой индивидуальности. Отсюда следует, что культивирование человеческой эмоциональности и рациональности оказывает прямое воздействие на развитие других сущностных сил человека.

Таким образом, мы еще раз отмечаем закономерность антропологической структуры культуры: каждая из пар противоположностей, составляющих ее, не рядоположена всем остальным парам, а содержит их в себе, как в куколке, мнимая же рядоположенность может быть лишь следствием абстрагирования.

1. 1.6. Биологическое – социальное

Еще больше убеждает в наличии этой закономерности рассмотрение проблемы соотношения биологического и социального в антропологической структуре культуры.

Для начала надо оговориться, что следует различать общефилософский и философско-антропологический смысл понятий «биологическое» и «социальное». В первом случае они означают определенные уровни организации материи, во втором содержание их гораздо уже, поскольку они относятся только к человеку.

Так, биологическое в человеке - это его физический субстрат (тело) и элементарный слой психики. По своему происхождению и то, и другое может быть структурировано на филогенетическое и онтогенетическое. Социальное в человеке - это ансамбль его личностных свойств, в связи с чем проблему соотношения биологического и социального в человеке можно формулировать как проблему соотношения организма и личности.

Механизмом, который соединяет в человеке эти два начала воедино в той или иной мере, тем или иным способом, является культура, и потому проблема соотношения биологического и социального является не только общефилософской и не только философско-антропологической, но и философско-культурологической.

Функции культуры в осуществлении взаимодействия биологического и социального в человеке многообразны. Важнейшая из них конструктивная , т. е. использование биологического субстрата в качестве арсенала исходных элементов. Огромное значение при выполнении этой функции имеет содержание культурных ценностей и норм, являющихся предметом освоения формирующейся личности.

Не меньшую роль играют также условия и методики воспитания. Как подчеркивают специалисты, на кривую распределения по величине задатков накладывается кривая распределения по условиям воспитания и обучения.

Культура выполняет также по отношению к биологическому в человеке селективную функцию: она «сортирует» содержание биологического в человеке - одни из свойств этого порядка объявляет желательными - оценивает их в категориях добра, красоты, другие, наоборот, нежелательными и соответственно оценивает в категориях зла, безобразного и т. д.

Гуманистическая культура должна использовать предельно широкий критерий селекции биологических свойств человека, этот критерий - гармонически развитый человек.

В связи с этим в гуманистической культуре может быть до предела сокращено значение репрессивной функции культуры, тесно связанной с селективной и играющей особенно большую роль в культуре религиозного типа. Она может заключаться, как представляется, в усилении действия всех остальных функций культуры, что и должно приводить к подавлению или изменению характера действия нежелательных, с точки зрения общества, биологических свойств.

Большую роль должна играть в связи с этим функция социально приемлемой канализации биологических свойств человека, имеющих двоякую направленность. Так, агрессивность можно рассматривать и как добро, и как зло, но продуктивнее подойти к ней как к биологической данности. Например, зоологии известно, что в животном мире самцы, как правило, отличаются от самок большей агрессивностью. Психология пола отмечает, что это различие, унаследованное от животных, и, разумеется, социально модифицированное, заметным образом сказывается в разнице между женским и мужским характером, а возрастная психология отмечает соответствующие различия в психологии девочек и мальчиков. Возрастная педагогика должна делать из этого соответствующие выводы. При этом выясняется, что если она идет по пути репрессии, наказания за мальчишеские драки, задиристое поведение и т. п., характер будущего мужчины деформируется. Значит, остается другой путь: канализация агрессивности через спорт, различные игры, соревнования и т. п.

Одна из важнейших функций культуры - развивающая. В более узком смысле она проявляется в развитии природной одаренности человека. Вполне понятно, что выполнение культурой этой функции опосредовано социально-психологическим фактором: далеко не всякое правительство заинтересовано в нации исключительно одаренных граждан.

Развивающую функцию культуры можно понимать и более широко - как обогащение исходных биологических данных. В обществе, ориентированном на человека, эта функция культуры приобретает особое значение: общество будет более динамичным и жизнеспособным, если предоставить каждому индивиду возможность максимально развить и реализовать свои способности.

В полной мере все сказанное относится и к такой функции культуры по отношению к биологическому в человеке, как управление его биологическим развитием, - его темпом, ритмом, продолжительностью отдельных периодов (детства, юности, зрелости, старости), характером их протекания и продолжительностью жизни в целом. Особенно ярко проявляется эта функция культуры в решении проблемы старости. Здесь имеют значение не только достижения геронтологии и геритарии, но, может быть, и в первую очередь, - нравственные факторы, т. е. моральные нормы и формы отношения к старикам, принятые в обществе. Гуманистическая мораль способствует значительному смягчению тягот, связанных со старостью, и тем самым отодвигает ее возрастные границы за счет периода зрелости. Однако большое значение в решении проблемы старости имеет и нравственное сознание самого индивида. Так, активная деятельность, вдохновляемая гуманистическими идеалами, оптимистическое мироощущение способствуют физическому долголетию, и, наоборот, равнодушие к людям или озлобленность, зависть, неумение вырваться из замкнутого круга одиночества деструктивно действуют на физиологические процессы, сокращают биологическое время человека.

Следует, видимо, выделить и стимулирующую функцию культуры, выражающуюся в воспитании у личности способности к самонапряжению. Такой поворот в решении проблемы соотношения биологического и социального в человеке позволяет высветить и новые стороны в вопросе о диалектике его субъект-объектных свойств. В данном случае в роли объекта выступает его биологическая природа, в роли субъекта - социальная сущность.

Большое значение по отношению к биологической компоненте человеческого существа имеет также функция культуры, которую условно можно назвать дефектологической, т. е. исправление биологической патологии. И здесь речь должна идти опять-таки не только о достижениях соответствующих наук и практики здравоохранения, но и о нравственном контексте культуры, определяющем направления исследований и характер их использования.

Тесно связана с предыдущей компенсаторная функция культуры, смысл которой в том, чтобы средствами культуры восполнить те или иные проявления биологической патологии человека. В этом случае кроме тех моментов культуры, о которых речь шла в связи с дефектологической функцией, приобретают значение вопросы о распределении видов культурной деятельности. Так, например, велика компенсаторная роль самодеятельного искусства соответствующих жанров для лиц, пораженных слепотой, глухотой, не владеющих речью, лишенных движения и т. п.

Видимо, есть основания считать, что важнейшей функцией культуры и социального начала в целом по отношению к биологической компоненте человека является облагораживание исходных, биологических по своей природе моментов в человеческой деятельности (евгеническая функция). Нельзя не поставить в заслугу приверженцам социобиологии - одного из направлений западной науки то, что их работы заставляют задуматься о наличии биологических корней всех без исключения сторон деятельности человека. Дело заключается в том, чтобы, не останавливаясь на этой констатации, искать и находить эти корни в каждом отдельном случае и, что самое главное, искать и находить пути, формы, способы выращивания на этой основе жизнеспособного дерева истинно человеческих, а отнюдь не животных взаимоотношений. Так, социобиологи весьма впечатляюще показывают биологическую подоплеку альтруизма. В связи с этим возникает мысль об ответственности культуры, призванной облагородить, по-человечески оформить этот источник таких отношений между людьми, как взаимопомощь, взаимовыручка, самоотверженность. Биологичны в своей основе также и состязательность, конкуренция, чувство хозяина, чувство общности и т. д., и нужно научиться строить гармоничное здание человеческой жизни не в стороне от этого фундамента, а на нем.

Итак, гармонизация биологического и социального в человеке через механизмы культуры связана одновременно с гармонизацией других элементов антропологической структуры культуры - объектного и субъектного, эмоционального и рационального, духовного и телесного, личного и общественного, индивидуального и универсального.

Подробное рассмотрение антропологической структуры гуманистической культуры позволяет уточнить методологический статус этого понятия. Фактически на всех этапах анализа речь шла не о субстратных единицах, а о функциях культуры по развитию сущностных сил человека. Эти функции образуют определенную систему, содержанием которой является образ человека, наиболее адекватный особенностям того или иного общества.

По отношению к актуальной культуре понятие «антропологическая структура» обладает, как представляется, конструктивными возможностями: идя от концепции человека, мы можем сделать выводы о должном состоянии антропологической структуры и затем о должном состоянии всех иных структур культуры, производных от антропологической. Далее на этом пути открывается возможность соотнесения полученных результатов с реальным состоянием дел и на этой основе выработки практических рекомендаций.

.
Класификации эмоциональных состояний . Положительные, отрицательные , чувственно-нейтральные эмоциональные состояния . Внутренняя и внешняя обусловленность эмоций . Направленность: на себя и на других . Социальные чувства. Эстетические чувства . Три уровня эмоциональных переживаний: уровень беспредметной эмоционально-аффективной чувствительности; предметные чувства; обобщенные чувства . Аффекты , эмоции , чувства , страсти и настроения .

Противопоставление сознания и чувств, логического и эмоционального, ума и сердца, рационального и иррационального вошло в употребление давно и прочно. Нам всем время от времени приходится делать выбор между "голосом сердца" и "голосом разума". Часто эти два "голоса" подсказывают нам разные решения, разные выборы. Для человека современной западной цивилизации характерно доминирование рациональной сферы над миром чувств, решение этого спора в пользу разума. С помощью разума мы планируем свою карьеру, решаем финансовые вопросы, оцениваем шансы, запасаемся знаниями, судим о чем-либо. Мы повторяем вслед за Декартом "Я мыслю, следовательно я существую". Разум, логика, интеллект нужны для успешности в современном технократическом, компьютеризированном мире. И, приспосабливаясь к этому миру, стремясь к успеху в нем, мы развиваем логику, интеллект, и часто мало заботимся о развитии эмоционально-чувственной сферы, обедняя свой внутренний мир, ибо богатство внутренней жизни во многом определяется качеством и глубиной переживаний. Восприятие человеком своей жизни как счастливой или несчастливой является отражением его эмоционального состояния. А вот восприятие своей жизни как успешной или нет зависит от качества сознания как инструмента и степени владения им.

Противопоставление эмоций интеллекту не всегда обоснованно. Еще в 13 столетии Роджер Бэкон отмечал, что существуют два вида знания, одно – получаемое через аргументы, другое – через переживание (2, с.129).
«Ни одна эмоция не сводима к чистой, абстрактной эмоциональности. Всякая эмоция включает в себя единство переживания и познания, интеллектуального и аффективного» - писал С.Л.Рубинштейн (1, с.156)..

«Человек как субъект, который познает и изменяет мир, … переживает то,что с ним происходит и им совершается; он относится определенным образом к тому, что его окружает. Переживание этого отношения человека к окружающему и составляет сферу чувств или эмоций. Чувство человека – это его отношение к миру, к тому, что он испытывает и делает в форме непосредственного переживания» (С.Л.Рубинштейн, 1, с.152).

Слово эмоции происходит от латинского "emovere" – волновать, возбуждать.

Немецкий философ и психолог Ф.Крюгер в работе «Сущность эмоционального переживания» (1, с.108) писал:

“То, что радует человека, что его интересует, повергает в уныние, волнует, представляется ему смешным, более всего характеризует его «сущность», его характер и индивидуальность… В определенной мере «эмоциональное» дает нам знание о строении душевного, «внутреннего мира в целом».

Классификации эмоций.

Проявления эмоционального мира человека чрезвычайно разнообразны. К ним относятся такие различные явления как боль и ирония, красота и уверенность, прикосновение и справедливость. Эмоции различаются по качеству, интенсивности, продолжительности, глубине, осознанности, сложности, условиям возникновения, выполняемым функциям, воздействию на организм, потребностям, предметному содержанию и направленности (на себя или других), на прошлое или будущее, по особенностям их выражения и так далее. Любое из этих измерений может стать основой для классификации.
Мы можем оценивать испытываемые чувства, эмоции как глубокие, серьезные или как поверхностные, легкомысленные, как сильные или слабые, сложные или простые, скрытые или ярко выраженные.

Наиболее часто употребляемым является деление эмоций на положительные и отрицательные .

Но не все эмоциональные проявления можно отнести к одной из этих групп. Существуют также чувственно-нейтральные эмоциональные состояния: удивление, любопытство, безразличие, волнение, задумчивость, чувство ответственности.

Деление эмоций на положительные и отрицательные отражает прежде всего субъективную оценку переживаемых ощущений. Во внешнем же плане как положительные, так и отрицательные эмоции могут приводить и к позитивным, и к негативным последствиям. Так, хотя переживаемые гнев или страх часто имеют негативные последствия для организма и даже для общества, в некоторых случаях они могут нести позитивную функцию защиты, выживания. Такие положительные эмоциональные проявления, как радость и оптимизм могут в некоторых случаях превращаться в «воинствующий энтузиазм», который может привести и к негативным последствиям. Таким образом, в зависимости от конкретной ситуации одна и та же эмоция может служить адаптации или же дезадаптации, вести к деструкции или облегчать конструктивное поведение (2).

Другая характеристика эмоций имеет отношение к их обусловленности: внутренней или внешней . Известно, что эмоции обычно возникают в тех случаях, когда происходит что-то значимое для человека. Они могут быть связаны как с отражением внешнего, ситуативного воздействия (это так называемая внешняя обусловленность), так и с актуализацией потребностей - при этом эмоции сигнализирут субъекту об изменении внутренних факторов (внутренняя обусловленность).

Эмоции, чувства могут быть направлены на себя (раскаяние, самодовольство) и на другого (благодарность, зависть).

В отдельные группы эмоциональных явлений выделяют социальные чувства (чувства чести, долга, ответственности, справедливости, патриотизма) и эстетические чувства (чувства прекрасного, возвышенного, комического, трагического).

Согласно С.Л.Рубинштейну (1, с.158-159) существуют три уровня эмоциональных переживаний:

1. 
   уровень беспредметной эмоционально-аффективной чувствительности , связанный преимущественно с органическими потребностями: ощущение удовольствия – неудовольствия, беспредметной тоски. На этом уровне связь чувства с предметом не осознается.
2. 
   предметные чувства , связанные с предметным восприятием, предметным действием -так, например, страх испытывается перед чем-то. На этом уровне чувство является выражением в осознанном переживании отношения человека к миру. Предметные чувства дифференцируются в зависимости от сферы – эстетические, моральные, интеллектуальные.
3. 
   обобщенные чувства , возвышающиеся над предметными, – чувство юмора, иронии, возвышенного, трагического. Они выражают мировоззренческие установки личности.

Среди различных проявлений эмоционального мира человека принято выделять аффекты, собственно эмоции, чувства, страсти и настроения.

Аффектом называют стремительно и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, сопровождающийся органическими изменениями и действиями, зачастую неподчиненными сознательному волевому контролю. В состоянии аффекта человек как бы «теряет голову».

Регулирующая функция аффектов состоит в образования специфического опыта – аффективных следов, определяющих избирательность последующего поведения по отношению к ситуациям и их элементам, которые прежде вызывали аффект (1, с. 169).
Эмоциональная напряженность аффектов нередко ведет к последующим
чувствам усталости, подавленности.

Собственно эмоции – это более длительные состояния по сравнению с аффектами, иногда лишь слабо проявляющиеся во внешнем поведении. Эмоции имеют отчетливо выраженный ситуационный характер. Они выражают оценочное отношение человека к складывающимся или возможным ситуациям, к своей деятельности и к своим проявлениям в ней. Эмоции отражают отношения, складывающиеся между мотивами и непосредственной деятельностью по реализации этих мотивов (регулирующая роль эмоций описана в лекции «Функции эмоций» ).

Чувства имеют четко выраженный предметный характер, они связаны с представлением о некотором объекте – конкретном (любовь к человеку) или обобщенном (любовь к родине).
Объектами чувств могут быть образы и понятия, образующие содержание нравственного сознания человека (Н.А. Леонтьев, 1, с.170-171). Высшие чувства относятся к духовным ценностям и идеалам. Они играют важную роль в формировании личности. Чувства регулируют поведение человека, могут мотивировать его поступки.
Эмоции и чувства могут не совпадать – так, можно сердиться на человека, которого любишь.

Страсть – сильное, стойкое, длительное чувство. Страсть выражается в сосредоточенности, собранности помыслов и сил, направленных на единую цель. В страсти ярко выражен волевой момент. Страсть означает порыв, увлечение, ориентацию всех устремлений и сил личности в едином направлении, сосредоточение их на единой цели.

Настроением называют общее эмоциональное состояние личности. Настроение не предметно, не приурочено к какому-то событию. Это – бессознательная эмоциональная оценка личностью того, как на данный момент складываются для нее обстоятельства.

Л.И.Петражицкий (1, с.20) сравнивал эмоции, аффекты, настроения, страсти со следующим рядом образов: «1) просто вода; 2) внезапный и сильный напор воды; 3) слабое и спокойное течение воды; 4) сильное и постоянное течение воды по одному глубокому руслу».

Десять фундаментальных эмоций : интерес , радость , удивление , горе , гнев , отвращение , презрение , страх , стыд , вина .

К. Изард в своей монографии «Эмоции человека» (2) выделяет десять эмоций, которые он считает фундаментальными, - это эмоции интереса , радости, удивления, горя-страдания, гнева, отвращения, презрения, страха, стыда и вины. Каждая из этих эмоций специфическим образом влияет на процессы восприятия и на поведение людей.

Из различных сочетаний фундаментальных эмоций образуются более сложные эмоциональные образования. Если такие комплексы эмоций испытываются человеком относительно стабильно и часто, то их определяют как эмоциональную черту . Ее развитие определяется как генетической предрасположенностью человека, так и особенностями его жизни.

Рассмотрим коротко каждую из из фундаментальных эмоций.

Интерес – наиболее распространенная положительная эмоция. Интерес обеспечивает поддержание определенного уровня активации организма. Состояние, противоположное интересу – скука.
Основные причины интереса – новизна, сложность, отличие от обычного. Они могут быть связаны как с происходящим вовне, так и с тем, что происходит во внутреннем мире человека - в его мышлении, воображении. Интерес фокусирует внимание, управляет восприятием и мышлением. Мышление всегда определено каким-либо интересом.
Интерес является доминирующим мотивационным состоянием в повседневной деятельности нормального человека, это единственная мотивация, которая может поддерживать повседневную работу нормальным образом. Интерес обуславливает исследовательское поведение, творчество и приобретение навыков и умений при отсутствии внешнего побуждения к этому, он играет важную роль в развитиии артистических и эстетических форм деятельности.
Исследуя процесс творчества, Маслоу (2, с.209) говорит о 2-х его фазах: первая фаза характеризуется импровизаций и воодушевлением. Вторая - разработка или развитие первичных идей - требует дисциплины и тяжелой работы, и здесь мотивационная сила интереса имеет решающее значение для преодоления препятствий.
Проявленность (сила и частота возникновения) эмоции интереса у конкретного человека зависит от таких факторов, как социально-экономические условия, объем и разнообразие информации, получаемой в ближайшем окружении, от отношения семьи к занятиям, увлечениям и другим формам активности ее членов. Любопытные, склонные к приключениям родители более способны воспитать основанные на интересе познавательные ориентации у своих детей, чем те родители, которые предпочитают жить на основании устоявшися взглядов и догм. Устремленность интереса человека на определенные объекты, на определенные виды деятельности во многом определяется его системой ценностей.

Радость - основная положительная эмоция человека. Однако это переживание не человек может вызвать произвольным усилием. Радость может следовать за достижением или творческим успехом личности, но они сами по себе не гарантируют радости.

Большинство ученых соглашаются с тем, что радость является побочным продуктом усилий, направленных на другие цели.
Радость может также возникать при узнавании чего-то знакомого, особенно после длительного отсутствия или изоляции от знакомого человека или объекта. В отличие от интереса, который держит человека в постоянном возбуждении, радость может успокаивать.
Радость дает человеку ощущение способности справиться с трудностями и наслаждаться жизнью, облегчает повседневную жизнь, помогает справляться с болью, достигать трудных целей. Более счастливые люди более уверены в себе, более оптимистичны и более успешны в жизни, имеют более тесные и взаимообогащающие контакты с другими людьми. Их работа более последовательна, целенаправлена и результативна. Они обладают чувством собственной значимости, владеют навыками и достижениями, необходимыми для достижения своих целей,получают огромное удовлетворение от самого процесса этого достижения. Счастливые люди, по-видимому, часто переживали радость успеха в детстве, что сформировало у них чувство компетентности (Вессман и Рикс, по 2, с. 234-235).
Экспрессивное выражение радости, в том числе смех, увеличивает силу субъективного переживания этого чувства.
Испытывая радость, люди более склонны наслаждаться объектом, чем критически анализировать его. Они воспринимают объект как он есть, а не пытаются изменить его. Они скорее чувствуют близость к объекту, чем желание отстраниться и и объективно рассмотреть его. Радость позволяет почувствовать, что существуют разнообразные связи между человеком и миром, острое чувство торжества или сопричастности с объектами радости и с миром в целом. Часто радость сопровождается с чувством силы и энергетического подъема, ощущением свободы, того, что человек больше, чем он есть в обычном состоянии. Радостный человек более склонен видеть красоту и добро к природе и в человеческой жизни (Мидоус, по 2, с.238).
Чувство радости связано с реализацией человеком своих возможностей. Радость является нормальным состоянием жизни здорового человека.
Препятствия к самореализации одновременно являются и препятствиями для появления радости. К ним относятся:

1. 
   Некоторые особенности социальной жизни человека, когда правила и инструкции подавляют творческую активность, устанавливают всепроникающий контроль или предписывают заурядность и посредственность.
2. 
   Безличные и слишком строго иерархизированные отношения между людьми.
3. 
   Догматизм в отношении воспитания детей , секса и религии, которые затрудняют человеку познание самого себя, любовь и доверие к себе, что мешает испытывать радость.
4. 
   Неопределенность женских и мужских ролей.
5. 
   Слишком большое значение, которое придается в нашем обществе материальным успехам и достижениям. (Шутц, по 2, с.238-239).

Следующая эмоция, выделенная Изардом, – это удивление .
Внешней причиной удивления обычно является внезапное и неожиданное событие, которое оценивается как менее приятное по сравнению с теми, что ведут к радости. Удивление характеризуется высоким уровнем импульсивности и расположенности к объекту. Удивление – быстро проходящее чувство. Оно выполняет функцию приспособления к внезапным изменениям во внешнем мире, побуждения к изменению, переключения внимания. Удивление приостанавливает текущую деятельность, нередко в момент удивления у человека "выключается" мышление.
В зависимости от обстоятельств эмоция удивление может оцениваться человеком как приятнаяили неприятная, хотя само по себе удивление просто тормозит текущую деятельность, переключает внимание на произошедшие изменения.
Если человек часто испытывает удивление, которое он оценивает как неприятное, и при этом он не может удовлетворительно справиться с возникшей ситуацией, то у человека может развиться боязливость и неэффективность в присутствии нового и необычного, даже если оно не является неожиданным. Если же человек часто испытывает приятное удивление, то он обычно оценивает его как позитивную эмоцию.

Горе – обычно реакция на потерю, утрату – временную или постоянную, реальную или воображаемую, физическую или психологическую (это может быть утрата каких-либо привлекательных качеств в себе, позитивных установок на себя). Утрата источника привязанности (человека, предмета, идеи) означает утрату чего-либо ценного и любимого, источника радости и возбуждения, любви, уверенности, чувства благополучия.

Внутренняя работа, которую выполняет переживание горя, помогает человеку отдать дань потерянному, приспособиться к утрате, восстановить личностную автономию.
Как и другие эмоции, горе заразительно, вызывает у окружающих людей сочувствие, способствует усилению групповой сплоченности.
Страдание возникает как результат продолжительного воздействия чрезмерного уровня стимуляции – боли, шума, холода, жары, неудачи, разочарования, потери. Причиной страдания может также быть неудача, как реальная, так и воображаемая.
Страдание – наиболее распространенная отрицательная эмоция, доминирующая при горе и депрессии. Оно мотивирует активную деятельность, направленную на избегание или уменьшение страдания..
Страдающий человек чувствует уныние, упадок духа, разочарование в себе, неадекватность, одиночество, отверженность, причем последнее может быть как реальным, так и вымышленным. Часто страдающему человеку кажется, что вся жизнь плоха.
Cтрадание часто, особенно в детском возрасте, сопровождается плачем.
Страдание несет несколько функций.

1. 
   Оно сообщает о том, что человеку плохо.
2. 
   Побуждает человека предпринять определенные действия для уменьшения страдания, устранить его причину или изменить отношение к объекту, ставшему причиной страдания.
3. 
   Страдание обеспечивает умеренную «негативную мотивацию», стратегию избегания.
4. 
   Избегание страдания от разлуки способствует сплочению людей.

Чувства гнева, отвращения, презрения образуют так называемую триаду враждебности .
Причиной гнева обычно является чувство физического или психологического препятствия чему-то, что человек очень хочет сделать. Это могут быть также правила, законы или собственная неспособность сделать то, что хочется. Другими причинами гнева могут быть личное оскорбление, прерывание ситуаций интереса или радости, принуждение сделать что-то против собственного желания.
Разгневанный человек испытывает сильное напряжение, его мышцы напрягаются, кровь "кипит". Иногда разгневанному человеку может казаться, что он взорвется, если не проявит свой гнев вовне. Эмоция гнева характеризуется импульсивностью выражения и высоким уровнем уверенности человека в себе. Состояние гнева мешает ясному мышлению.
Эволюционная функция гнева заключалась в мобилизации энергии индивида для активной самозащиты. С развитием цивилизации эта функция гнева почти исчезла, во многом превратилась в помеху - большинство случаев выражения гнева являются нарушением юридического или этического кодексов.

Когда человек испытывает отвращение , он стремится устранить объект, вызвавший это чувство или отстраниться от него самому. Объект отвращения меньше захватывает внимание человека, чем объект гнева. Гнев вызывает желание напасть, а отвращение - желание отделаться от объекта, вызвавшего эту эмоцию.

Отвращение способствует переключению внимания. Как и гнев, отвращение может быть направлено на себя, вызывая самоосуждение и понижая самооценку.

Презрение – чувство превосходства над каким-либо человеком, группой людей или предметом. Презирающий человек чувствует себя сильнее, умнее, лучше в каком-либо отношении, чем презираемое лицо, смотрит на него "сверху вниз", создает преграду между собой и другим.

Презрение часто связано с ситуациями проявления ревности, жадности, соперничества. Оно может проявляться как сарказм, ненависть. жестокость к другим. Презрение питает различные виды человеческих предрассудков.
Ситуации, вызывающие презрение, реже приводят к агрессии, чем те, которые вызывают гнев и отвращение. Презрение считается наиболее холодной эмоцией из триады враждебности.
Возможно, презрение эволюционно возникло как форма подготовки к встрече с противником, как демонстрация своей силы и непобедимости, стремление воодушевить себя и испугать соперника.

Страх является наиболее опасной из всех эмоций. Ощущение страха варьирует от неприятного предчувствия до ужаса. Сильный страх может стать даже причиной смерти.

Причиной страха обычно являются события, условия или ситуации, сигнализирующие об опасности, причем угроза может быть как физической, так и психологической. Причиной страха может быть как присутствие чего-то угрожающего, так и отсутствие того, что обеспечивает безопасность.
Природными стимулами страха являются одиночество, незнакомость, внезапное изменение стимула, боль и др. Стимулы страха, производные от природных, включают в себя темноту, животных, незнакомые предметы и незнакомых людей. Причины страха могут иметь культурную обусловленность, быть результатом научения: страх, возникающий при звуке сирены воздушной тревоги, боязнь привидений, воров и др.
Страх переживается как незащищенность, неуверенность, чувство опасности и надвигающегося несчастья, как угроза своему существованию, своему психологическому «Я». Неуверенность может испытываться как в отношении истинной природы опасности, так и того, как действовать с этой опасностью
Страх уменьшает число степеней свободы в поведении , ограничивает восприятие, мышление человека замедляется, становится более узким по объему и ригидным по форме.
Боулби (2, с. 317) так описывает внешнее проявление страха – «осторожное всматривание, подавление движений, испуганное выражение лица, которое может сопровождаться дрожанием и слезами, съеживание, убегание, поиск контакта с кем-либо», наиболее общей чертой переживаний страха является напряжение, "застывание" тела.
Эволюционно-биологическая функция страха состоит в усилении социальных связей, в «бегстве за помощью».
Страх служит предупреждающим сигналом и изменяет направление мысли и поведения человека. Он занимает промежуточное положение между удивлением и последующим адаптивным поведением человека.
Индивидуальные различия в проявлении эмоции страха у конкретного человека зависят как от биологических предпосылок, так и от его индивидуального опыта, от общего социокультурного контекста. Существуют способы снижения и контроля чувства страха.

Стыд и вина иногда считаются аспектами одной и той же эмоции, иногда рассматриваются как совершенно различные эмоции, не связанные друг с другом. Дарвин считал, что стыд принадлежит к большой группе родственных эмоций, в которую входят стыд, застенчивость, вина, ревность, зависть, жадность, мстительность, лживость, подозрительность, самонадеянность, тщеславие, амбиция, гордость, унижение.

Когда человек чувствует стыд , он, как правило, отводит взгляд, отворачивает лицо в сторону, опускает голову. Движениеми тела и головы он старается показаться как можно меньше. Глаза опускаются вниз или бегают из стороны в сторону. Иногда люди высоко поднимают голову, заменяя таким образом стыдливый взгляд на презрительный. Стыд может сопровождаться покраснением открытых частей тела, в частности лица.
При стыде все сознание человека заполняется им самим. Он сознает только себя или только те черты, которые ему кажется сейчас неадекватными, неприличными. Как будто что-то, что он скрывал от посторонних глаз, неожиданно оказалось выставленным на всеобщее обозрение. В то же время чувствуется общая несостоятельность, некомпетентность. Люди забывают слова, делают неверные движения. Присутствует ощущение беспомощности, неадекватности и даже остановки потока сознания. Взрослый человек чувствует себя ребенком, слабость которого выставлена на всеобщее обозрение. «Другой» представляется могучим существом, здоровым и способным. Стыд нередко сопровождается ощущением неудачи, поражения.
Стыд и застенчивость тесно связаны с самосознанием, целостностью образа «Я». Стыд указывает человеку, что его «Я» слишком обнажено и открыто. В некоторых случаях стыд играет защитную роль, заставляя субъекта прятать и маскировать какие-то черты перед более серьезной опасностью, вызывающей эмоцию страха.
Так же как и другими эмоциями, для различных людей ситуации, вызывающие стыд, различны. То, что вызывает у одного стыд, у другого может вызвать азарт, третий в такой же ситуации начинает сердиться, становися агрессивным.
Стыд делает человека сенситивным к чувствам и оценкам окружающих, к критике. Избегание стыда является мощным стимулом поведения. Сила его определяется тем, насколько высоко человек ценит свои достоинство и честь. Стыду принадлежит важная роль в формировании морально-этических качеств человека. Как сказал Б.Шоу: «Мужества нет – есть стыд». Угроза стыда заставляла многих молодых людей идти на боль и смерть в войнах, даже в таких, смысла которых они не понимали и не чувствовали.
Стыд – очень болезненная эмоция, его трудно переносить, трудно замаскировать или скрыть. Усилия по восстановлению и укреплению своего "Я" после пережитого чувства стыда иногда продолжаются несколько недель.

У эмоции стыда есть следующие психосоциальные функции :

1. 
   Стыд фокусирует внимание на определенных аспектах личности, делает их объектом оценки.
2. 
   Стыд способствует мысленному проигрыванию трудных ситуаций.
3. 
   Стыд увеличивает проницаемость границ «Я» – человек может испытывать стыд за другого.
4. 
   Стыд гарантирует сенситивность в отношении чувств значимых (близких) других.
5. 
   Стыд усиливает самокритику, способствует формированию более адекватной Я-концепции.
6. 
   Успешное притивоборство переживанию стыда может способствовать развитию личностной автономии.

Для формирования чувства вины необходимы три психологические условия: 1) - принятие моральных ценностей; 2) - усвоение чувства моральной обязанности и верности этим ценностям, 3) - достаточная способность к самокритике для восприятия противоречий между реальным поведением и принятыми ценностями.
Вина обычно возникает при неправильных действиях. Поведение, которое вызывает чувство вины, нарушает моральный, этический или религиозный кодексы. Обычно люди чувствуют вину, когда осознают, что нарушили правило или преступили границу своих собственных убеждений. Они могут также чувствовать вину за отказ от принятия на себя ответственности. Некоторые люди могут чувствовать вину, когда они работают недостаточно много по сравнению с их собственными мерками, с мерками их родителей или их референтной группы (социальной группы, ценности которой они разделяют).
Если человек чувствует стыд, нарушив нормы, то, вероятнее всего, потому, что это стало известно другим. Ощущение стыда связано с ожиданием негативной оценки наших действий другими или с ожиданием наказания за наши поступки. Вина же связана с прежде всего с осуждением своего поступка самим человеком, независимо от того, как к этому отнеслись или могут отнестись окружающие. Вина возникает в ситуациях , в которых человек чувствует личную ответственность.
Как и стыд, вина заставляет человека опускать ниже голову, отводить глаза.
Вина стимулирует множество мыслей, говорящих об озабоченности человека совершенной ошибкой. Ситуация, вызвавшая чувство вины, может вновь и вновь повторяться в памяти и в воображении, человек ищет способ искупления своей вины.
Эмоция вины обычно развивается в контексте эмоционального взаимоотношения. Магер (2, с. 383) описывает вину как частный случай тревоги, возникающий из ожидания уменьшения любви из-за своего поведения.
Вина имеет особое влияние на развитие личной и социальной ответственности.

Во всем мире американцы имеют прочную репутацию прагматиков. “Стук топора - вот естественная философия Америки, - пишет Е. Розеншток-Хюсси. - Не одухотворенные писатели, а хитрые политики, не гении, а "люди, сделавшие себя сами" - вот что необходимо” (Rosenstock-Huessy; цит. по: Пигалев. 1997:). Американцы имеют тенденцию испытывать чувство неловкости по отношению ко всему нематериальному. "Мы не доверяем тому, что нельзя сочитать," - пишет К. Сторти (Storti 1990: 65). Отсюда и проистекает логический, рациональный подход к эмоциональным проблемам и ситуациям.

Американские исследователи достаточно часто указывают на антиинтеллектуализм как типичную черту американцев. С давних пор американцы относились к культуре с подозрением и снисходительностью. Они всегда требовали, чтобы культура служила какой-либо полезной цели. "Они хотели стихов, которые можно декламировать, музыки, которую можно петь, образования, которое готовило бы к жизни. Нигде в мире так не множились и процветали колледжи. И нигде интеллектуалов так не презирали и не низводили до такого низкого положения" (Commager: 10).

В России же, напротив, слово прагматик носит некий отрицательный оттенок, поскольку прагматизм воспринимается как противоположность духовности. Русские по природе своей эмоциональны и тяготеют к крайностям. "Традиционная структура русского характера <...> развила индивидуумов, склонных к резким перепадам настроения от восторга до депрессии" (Mead; цит. по: Stephen, Abalakina-Paap 1996: 368). А. Лури рассуждает о культе искренности и спонтанности, характерном для русской культуры. Он полагает, что у русских эмоциональная палитра богаче, чем у американцев, и обладает способностью передавать более тонкие оттенки эмоций (Lourie, Mikhalev 1989: 38).

Аналитический склад ума американцев кажется русским холодным и лишенным личностного начала. Американцам свойственна взвешенная умеренность, проистекающая от рационального склада ума. Эмоции не движут действиями американцев в такой же степени, как русских. "Они полагают, что одни только слова являются проводником значения (смысла) и игнорируют более тонкую роль языка в коммуникации", - пишет К. Сторти . Русская склонность к самопожертвованию, любовь к страданию (по Достоевскому) привлекают и манят американцев как нечто экзотическое и труднодоступное для понимания. Сами американцы имеют склонность строить свои действия на фактах и соображениях целесообразности, в то время как для русских стимулом являются чувства и личные взаимоотношения. Часто русские и американцы говорят на разных языках: голос разума и голос эмоций не всегда сливаются воедино. Русские считают американцев чрезмерно деловитыми и недостаточно душевными. Американцы, со своей стороны, воспринимают поведение русских как нелогичное и иррациональное.

Русская эмоциональность проявляется в языке на всех его уровнях (нюансировке лексических значений, обилии эмоциональной лексики; синтаксических возможностях языка, включая свободный порядок слов, который позволяет выражать тончайшие нюансы чувств и т. д.), высокой степени эксплицитности выражаемых эмоций, а также в выборе лингвистических и паралингвистических средств в процессе коммуникации. С. Г. Тер-Минасова отмечает русскую эмоциональность, реализуемую через возможность выбора между местоимениями ты и вы , наличие большого количества уменьшительно-ласкательных суффиксов, олицетворение окружающего мира через категорию рода. Она также указывает на более частое употребление восклицательного знака, чем в английском языке (Тер-Минасова, 2000: 151 – 159).

Американский прагматизм проявляется в размере и характере речевых сообщений, которые тяготеют к краткости и конкретности (как в устных, так и письменных сообщениях, чему, в частности, способствуют такие новые формы общения, как электронная почта, где минимализм доведен до крайности), деловитости даже в личных ситуациях (например, при назначении встреч или планировании мероприятий), некоторой сухости стиля в деловом дискурсе, а также в энергичных и напористых коммуникативных стратегиях.

Как отмечает Й Ричмонд, при переговорах американские бизнесмены предпочитают поэтапное обсуждение одного пункта за другим и систематический прогресс в сторону окончательного соглашения, Русские склоняются к более общему концептуальном подходу без конкретики. С другой стороны, эмоциональность русских демонстрирует их заинтересованность в проведении переговоров и установлении личных контактов, которые считаются важным компонентом любого коммуникативного взаимодействия (Richmond 1997: 152].

Дух сотрудничества и соревновательность

Проявлением психологической идентичности также является способ взаимодействия ЯЛ с другими людьми. Культуры различаются по удельному весу в них сотрудничества (совместной деятельности для достижения цели) и соревнования (состязания в процессе достижения одной и той же цели) как двух форм человеческого взаимодействия.

Американский индивидуализм традиционно связывают с настроем на соревновательность. В американской культуре принято двигаться вперед и вверх по служебной лестнице в большей степени через конкуренцию, нежели через сотрудничество с другими. По мнению С. Армитадж "жизнь, свобода и стремление к счастью" (фраза из Конституции США) определяется скорее как личный интерес, а не стремление к общему благу (Armitage). Принцип, по которому воспитываются американцы – т. н. "этика успеха" (success ethic): работай, продвигайся вперед, преуспевай (work hard, get ahead, be successful ) – чужда русским, которые считают, что аморально добиваться успеха за счет других (Richmond 1997: 33). Американский кумир – человек, который сделал сам себя. Помимо уже приведенной выше лексемы self-made man , эквивалента в русском языке не имеет слово achiever . В американской же культуре оба эти понятия являются ключевыми.

Было бы несправедливо утверждать, что русской культуре вовсе не свойственно стремление к соревновательности – ярким подтверждением обратного является длительная конкуренция между двумя сверхдержавами - Россией и Америкой. Однако мы полагаем, что удельный вес соревновательности в американской коммуникативной системе больше, нежели в русской, где преобладающей формой коммуникативного взаимодействия является кооперативность. В США существует целый ряд причин, стимулирующих соревновательный настрой в коммуникации: 1) конкуренция как результат длительного развития рыночных отношений в экономике; 2) многокультурие; 3) широкий размах движения женщин, этнических и сексуальных меньшинств за свои права; 4) стирание граней в социальных отношениях между возрастными группами, 5) особенности национального характера и исторического развития дискурса.

Если в связи с вышесказанным проанализировать слова team (команда ) и коллектив , то мы будем наблюдать большую разницу между этими концептами. Коллектив – нечто постоянное и однородное, объединенное для долгосрочного сотрудничества единством духа и устремлений. Team – группа индивидов, объединившихся для достижения конкретной цели. Глубоко укоренившееся в сознании русских положение групповой этики, запечатленное в советской формуле: "не отрывайся от коллектива" , чуждо американцам. Командная работа как форма сотрудничества в Америке зиждется на чисто прагматическом подходе.

Поскольку межкультурная коммуникация по определению является формой человеческого взаимодействия, настрой на сотрудничество или соревновательность может играть ключевую роль в том, каким образом сложатся взаимоотношения между коммуникантами – представителями разных лингвокультур. Наглядным примером межкультурного расхождения между русскими и американцами по этому параметру является характер взаимоотношений между студентами в академической среде. Приведем мнение американской исследовательницы: "<…> российские студенты очень эффективно работают в группе. Они стараются готовиться к занятиям, основываясь на своих личных умениях и интересах, и таким образом внести свой вклад в успех всей группы". В ситуациях, когда русские подсказывают друг другу или делятся друг другом шпаргалками, американские студенты предпочитают молчать. "Отвечать за другого считается невежливым, вероятно, потому что предполагается, что каждый человек должен уметь самостоятельно справляться с трудностями". Согласно американской системе ценностей, честность в учебе заключается, в том, чтобы каждый выполнял свою работу самостоятельно. "Американские студенты придают большое значение справедливости, а точнее принципу равенства. Каждый должен быть уверен, что он делает не меньше и не больше других" (Балдвин, 2000).

Русские, со своей стороны, не одобряют поведения американских студентов, которые садятся в отдалении от других и закрывают тетрадку рукой. Хотя русские отличники без особого восторга дают лентяям списывать то, что досталось им как результат немалых усилий, они, как правило, не могут отказать – это будет "не по-товарищески", и окружающие их осудят. Поэтому когда русские школьники или студенты попадают в поле зрения американского преподавателя, возникает конфликт между системами ценностей и установками на кооперативность или соревновательность.

Участники и свидетели деловых переговоров между русскими и американцами отмечают, что характер взаимодействия между ними во многом определяется разным отношением к концепту успех , которое формируется на основе описанные выше установок.Американцы воспринимают успех как достижение конкретных краткосрочных целей (успешная сделка, проект, получение прибыли от инвестиции), в то время как русское понимание успеха предполагает выгодное долгосрочное сотрудничество - процесс, а не событие. С точки зрения русских, успешные сделки - это естественные составляющие или даже побочные продукты такого рода взаимоотношений. Американцы доверяют системе, а русские - людям, поэтому для русских личное доверие является необходимым условием успеха. В результате американцы стремятся к успеху более целенаправленно, а коммуникативное поведение русских представляется им неделовым и непрофессиональным. Русские же нередко воспринимают поведение американцев как бесцеремонное и недальновидное (Jones).

Формами проявления конкурентности в коммуникации также считаются остроумные ответы на реплики собеседников, которые более походят на пикирование, нежели обмен мнениями; стремление противопоставить высказыванию собеседника собственное высказывание, сопоставимое с ним по объему и количеству информации; попытка оставить за собой последнее слово, и т. д.

Оптимизм и пессимизм

Традиционными параметрами противопоставления американцев и русских также являются оптимизм/пессимизм . Американцы считаются "неисправимыми оптимистами", они верят в способность личности "ковать свою судьбу", изо всех сил стараются быть счастливыми и рассматривают счастье как императив. К. Сторти в этой связи цитирует поэта, который сказал: "Мы хозяева своей судьбы и капитаны своих душ" (Storti 1994: 80). Он же делает интересное наблюдение: в американском обществе считается нормой быть счастливым, в то время как для русских, счастливое расположение духа - норма не в большей степени, чем печаль и депрессия, ибо то и другое составляет неотьемлемую часть жизни (указ. соч.: 35). В США быть несчастным неестественно, ненормально и неприлично - при любых обстоятельствах надо сохранять видимость успеха и благополучия и улыбаться. Для русских же грусть – нормальное состояние. Это доставляет нам удовольствие. Об этом поют песни и сочиняют стихи.

Н. А. Бердяев так объяснял склонность русских к депрессии и тоске: "Огромные пространства легко давались русскому народу, но не легко давалась ему организация этих пространств в величайшее в мире государство <…> Вся внешняя деятельность русского человека шла на службу государству. И это наложило безрадостную печать на жизнь русского человека. Русские почти не умеют радоваться. Нет у русских людей творческой игры сил. Русская душа подавлена необъятными русскими полями и необъятными русскими снегами <…>" (Бердяев 1990b: 65).

Американцы, в отличие от русских, не склонны жаловаться на судьбу и обсуждать свои и чужие проблемы в свободное от работы время. Общеизвестно, что на вопрос: "How are you?" американцы при любых обстоятельствах отвечают: "Fine" или "OK". Как справедливо утверждает Т. Рогожникова, "дистанциирование от чужих проблем и откровений - своего рода самооборона и защита собственного жизненного пространства <...> Ты просто обязан с улыбкой отвечать, что у тебя все ОК. Неприлично, если у тебя есть проблемы: решай их сам, никого не обременяй, а иначе ты просто неудачник” (Рогожникова: 315).

От русских же на вопрос: "Как дела?" вероятнее всего услышать: "Нормально" или "Потихоньку". Здесь проявляется русское суеверие, привычка преуменьшать свои успехи ("чтоб не сглазить") и нелюбовь к самовосхвалению. Американский оптимизм кажется русским неискренним и подозрительным.

Уверенность в завтрашнем дне - еще одна важная черта психологического портрета американцев. В свези с этим они не боятся строить планы даже на отдаленное будущее. Русские же привыкли жить в состоянии неопределенности, что имеет причины в историческом развитии России, а также событиях последних лет. “Что же мы? <...> У нас свой конек”, который “бегает по непаханным зыбким полям, где нет планов, а есть быстрота реакций и гибкость психики” (Соколова, Профессионалы за сотрудничество 1997: 323). Русская фразеология отражает склонность к фатализму и неуверенность в завтрашнем дне: авось да небось; бабушка надвое сказала; Бог весть; как Бог на душу положит; что Бог пошлет; это еще вилами на воде писано .Американцы же предпочитают действовать по принципу: Where there’s a will there’s a way и God helps those who help themselves .

Западные бизнесмены, приезжающие для сотрудничества с русскими или преподавания бизнес-семинаров жалуются, что им труднее всего убедить русских планировать свою деятельность. Русские утверждают, что они привыкли жить и работать в трудных ситуациях и готовы быстро приспосабливаться к изменившимся условиям. В результате не складывается общение, проваливаются сделки. Трудно также сотрудничать в ситуациях, когда требуется долгосрочное планирование. Приглашения на важные мероприятия у русских отправляются в последний момент, а у американцев на эти даты уже полгода назад запланированы другие дела. Непросто складывается сотрудничество по грантам и проектам. Русские преподаватели не могут привыкнуть к тому, что расписание занятий в американских колледжах и университетах составляется за полгода до начала семестра.

Эти психологические особенности также проявляются в выборе коммуникативных стратегий. У американцев отсутствует русское суеверие, поэтому их высказывания о будущем отличаются уверенностью, в противовес русской осторожности и модальности. Хорошей иллюстрацией этого положения является следующая выдержка из переписки американца и его русской знакомой (поздравления накануне покупки автомобиля):

Американец: Congratulations on your imminent car purchase!

Русская: I think by now, after having known us so long, you are expected to know how superstitious we, Russians, are. Never, never congratulate us in advance. So please, take your congratulations back!

Американец : I take my congratulations back, but this superstition is another thing I cannot understand about you. For an expecting mother, understandable. But a car?

Это различие - одно из наиболее заметных и ярко проявляющихся в МК В терминах коммуникации оно заключается в том, что русские в меньшей степени, чем американцы, озабочены стремлением избежать неизвестности (американский термин uncertainty avoidance – одно из важных понятий теории МК в США).

Терпимость и терпение

Два ключевых концепта, имеющие непосредственное отношение к коммуникации - терпение и терпимость - часто смешиваются в русской лингвокультуре по причине того, что закреплены за однокоренными словами. В английском языке соответствующие концепты в большей степени разграничены на уровне означающего: patience и tolerance . Слово толерантность используется в русском языке скорее для передачи инокультурного явления, нежели понятия, органически присущего русской лингвокультуре.

Терпение традиционно воспринимается как одна из самых ярких черт русского национального характера и проявляется в способности безропотно переносить трудности, выпадающие на долю русского народа. Американцы, с другой стороны, считаются более терпимыми. Истоки этого явления - в особенностях исторического развития США и полифинии американской культурной жизни. Большое количество иммигрантов с их собственными культурными паттернами, традициями, привычками, религиозными верованиями и т. д. требовало определенного уровня терпимости, необходимого для того, чтобы люди, населяющие США, могли уживаться в мире и согласии.

Впрочем, не следует преувеличивать степень американской терпимости. В этом смысле прав Х. С. Коммаждер, который отмечает, что американская терпимость в вопросах религии и морали (особенно в ХХ веке) объясняется не столько открытостью к восприятию новых идей, сколько равнодушием. Это скорее конформизм, нежели терпимость (Commager: 413 – 414).

Проявления терпения и терпимости в МК носят относительный характер. Американцам непонятно, почему русские терпят бытовую неустроенность, нарушение своих прав как потребителей, невыполнение законов со стороны должностных лиц, вандализм, списывание, нарушение прав человека. Русские, в свою очередь, недоумевают, почему американцы, проявляющие высокую степень терпимости по отношению к сексуальным меньшинствам или некоторым проявлениям религиозной розни, не допускают альтернативной точки зрения в связи с такими вопросами, как права женщин, политика (например, Чечня), роль США в мире и т. д.

Разный уровень терпимости проявляется в том, что американцы в процессе переговоров намного более, чем русские, стремятся к компромиссу и сглаживанию противоречий, в то время как русские склонны к эмоциям и крайностям. С другой стороны, как более нетерпеливые, американцы ждут быстрых решений и действий, а русские имеют тенденцию выжидать, проверяя надежность своих партнеров и устанавливая с ними более близкие, доверительные отношения. Известно немало случаев того, когда американцы, не дождавшись быстрых результатов переговоров с русскими, отказывались от намечаемой сделки. При обсуждении больных проблем в школе и университете американская аудитория более взрывоопасна, чем русская.

Многие авторы также подчеркивают, что не следует смешивать тоталитаризм и авторитарность политической системы России в определенные периоды ее истории с нетерпимостью как свойством русского национального характера. "Русские уважают власть, но не боятся ее" – к такому выводу проиходит Й. Ричмонд (Richmond 1997: 35).

Этот вывод, однако, не стоит абсолютизировать. Вследствие того, что отношения между начальником и подчиненным в США более демократичны, там, как правило, наблюдается большая степень терпимости между коллегами. Приезжая преподавать в русские школы, американские учителя не могут принять авторитарного тона во взаимоотношениях директора школы с учителями и учителя с учениками, что порой становится причиной межкультурных конфликтов.

Степень открытости

Говоря об открытости, следует подчеркнуть, что американская и русская открытость - это явления разных порядков.

Американскую открытость, скорее всего, следует рассматривать как коммуникативную стратегию, и в этом смысле американцы отличаются большей прямотой, эксплицитностью выражения информации и безапеляционностью, нежели русские. Эта черта американцев выражается прилагательным outspoken , не имеющим русского эквивалента.

Для русских открытость в коммуникации означает готовность раскрыть свой личный мир собеседнику. "Русские самый общительный народ в мире, пишет Н. А. Бердяев. У русских не условностей, нет дистанции, есть потребность часто видеть людей, с которыми у них даже нет особенно близких отношений, выворачивать душу, ввергаться в чужую жизнь <...>, вести бесконечные ссоры об идейных вопросах. <...> Всякий истинно русский человек интересуется вопросом о смысле жизни и ищет общения с другими в искании смысла" (Бердяев 1990b: 471).

Интересное наблюдение делает А. Харт: "В некоторых отношениях русские свободнее и открытее [чем американцы]. Вначале нам с друзьями казалось, что русские ссорятся и ругаются; но вдруг, к нашему удивлению, они начинали улыбаться. Позднее мы поняли, что позы и тон, которые нам казались агрессивными, на самом деле были экспрессивными" (Hart 1998). Американцы более открыты в выражении собственных мнений, русские - эмоций.

Американская открытость в коммуникации часто воспринимается русскими как бестактность и безапеляционность. При проведении анкетирования для обратной связи после проведения семинаров и других курсов обучения американцы обращают основное внимание на недостатки и высказывают критические замечания. Такая реакция для русских преподавателей часто бывает шоком, так как русский подход - это прежде всего желание высказать благодарность преподавателю. Русские часто ограничиваются устной критикой, а в письменном виде фиксируют положительные реакции или, в крайнем случае, осторожные рекомендации.

3.1.2 Социальная идентичность языковой личности

A man has as many social selves as there are individuals who recognize him and carry an image of him in their mind.

2.3.1. ЭМОЦИИ

Мало плакать, надо стройно, гармонически рыдать...

К. Д. Бальмонт

Часто полагают, что именно рациональное видение наиболее есте­ственно не только для науки, но и для обыденного рассудка 6 . Однако принимает ли человек решения в основном рационально 7 ? Конечно, нет. Понимание далеко не исчерпывается рациональными моментами. Особенно существенно, что если руководители всех рангов еще пы­таются как-то использовать рациональные методы для принятия ре­шений в социальных вопросах, то масса в гораздо большей мере под­вержена именно эмоциональному пониманию социальной реальности. Вердикты народа, которые выносятся на выборах, -это решения, ба­зирующиеся главным образом на эмоциональном понимании социаль­ного мира 8 .

Понимание вовсе не сводится только к вербальной форме. Оно эффективно достигается, например, с помощью изображений. По китайской поговорке, картинка заменяет десять тысяч слов. Весь­ма существенно для понимания социальной реальности обращение к архитектуре 9 . Живопись в XIX в., а кино и телевидение в XX в. в значительно большей мере определяли общее восприятие социаль­ных ситуаций, чем это признавалось. Наконец, уже древние знали, что музыка играет важнейшую роль в понимании социальной реаль­ности. Говорят даже, что любое явление культуры стремится стать музыкой 10 . Эмоциональное понимание реальности обозначает общую «прозрачную границу» социальной философии и искусства.

Очевидно, таким образом, что во многих ситуациях на первый план выходит не рациональное понимание, а эмоциональное, тесно

связанное с интуицией. Во всяком случае, несомненно, что наряду с рациональными познавательными трансцендентными актами необхо­димо учитывать и эмоциональное понимание социальной реальности, эмоционально-трансцендентные акты 11 . Эти последние играют наибо­лее существенную роль в человеческой жизни, ибо людям чаще всего приходится принимать решения «по неполной информации». Ведь че­ловек всегда действует, не зная в исчерпывающем объеме всех усло­вий своего действия, а тем более - он желает и испытывает влече­ние, не обладая всей информацией об объекте. Если это так, то его действие никогда не может быть в полной мере обосновано рацио­нально.

Политические и духовные лидеры - это тоже всего лишь люди, и у них эмоции также чаще всего преобладают над рассудком. Поэтому эмоционально-трансцендентные акты сплошь и рядом господствуют не только в частной, но и в общественной жизни. Они восходят к ар­хаическим структурам коллективной души.

Эмоциональное понимание только тогда может адекватно выпол­нить свою роль в познании, когда оно культивируется. Такое куль­тивирование осуществляется не только в искусстве, религии, но и в различных формах духовидения 12 , эзотерических практиках, скажем в астрологии и др. Культивирование эмоционального понимания вклю­чает и культуру критики и доверия (к) этому рационально не прове­ряемому типу познания 13 .

Без эмоционально-трансцендентных актов была бы невозможна рассмотренная выше нормативность социальной философии. Пото­му свой вклад в культивирование эмоционально-трансцендентных ак­тов вносит и эта дисциплина. Более того, без эмоционального момента в понимании невозможна сама мудрость как атрибут специфически философского постижения.

Задача социальной философии в плане культивирования эмоцио­нального понимания социальной реальности двояка:

1) необходимо уметь увидеть, описать вербально, на языке социаль­
ной философии эмоциональные формы понимания социальной реаль­
ности, обнаруживаемые субъектами социальной жизни: скажем, как
тот или иной народ накапливает опыт цивилизационного процесса, в
какой мере тот или другой социальный класс, та или другая социаль­
ная общность способны обнаружить терпение. Мы должны уметь опи­
сывать в социальной философии страдания тех или иных социальных
общностей, например народов Африки и Азии в условиях колониализ­
ма. Это даст возможность в дальнейшем перейти к рациональному
анализу;

2) сам исследователь в области социальной философии должен
оыть терпелив, должен уметь страдать и сопереживать и т.д.

Культура эмоционального понимания социальной реальности в наш век тесно связана с традициями экзистенциализма, антисциен­тизма, герменевтики. С.Кьеркегор в своей критике гегелевского пан­логизма противопоставил чувство разуму. Эстафетная палочка Кьер-кегора попала затем в руки Хайдеггера, Гадамера 14 и др. На духов­ном опыте философии постмодерна мы видим, что эмоциональное по­нимание реальности не есть прерогатива только искусства или толь­ко религии. Современное философствование активно включается в освоение такого способа понимания. При этом роль эмоционального понимания растет еще и потому, что переход от печатной информа­ции к телевизионной означает не только изменение способа ее переда­чи, но и новое качество передаваемой информации - ее повышенную эмоциональность 10 .

Культуру эмоционального понимания в новоевропейской традиции акцентировали немецкие романтики 16 , но это, конечно, не означает, что эмоциональное понимание окончательно завоевало себе место под солнцем. Снова и снова разгораются «пограничные конфликты» эмо­циональной и рациональной форм понимания. Вот только один из по­следних отечественных примеров. В «Вопросах философии» появля­ется «Письмо в редакцию», где предсказывается, что «тяга к потусто­роннему и неземному... потеснит гуманистический оптимизм... Во­ображение и интуиция, связь с мистикой станут новыми опорами для деятельности ученого. Он устремится к виртуозности и усложнению традиционных мотивов. Субъективная основа творчества властно за­явит о себе» 17 . Этому «письму» степенно возражают с позиций устояв­шейся гуманитарной науки, отстаивая по преимуществу рациональные способы понимания 18 . В данном случае перед нами не какая-то «ошиб­ка» с той или другой стороны, но вечная антитетика эмоционального и рационального типов понимания.

Что касается излагаемой в настоящем учебном пособии дисципли­ны, то ее призвание в том, что она, не отрицая рациональных пу­тей, своими способами культивирует эмоциональное понимание. Ина­че говоря, социальная философия учит эмоциональному пониманию, воспитывает эмоции, связанные с пониманием социума.

Опишем эмоциональное понимание в некоторых существенных элементах.

Эмоционально-трансцендентные акты подразделяются на:

а) эмоционально-рецептивные акты, такие, как, например, опыт, удивление 20 , страдание 21 , терпение. В каждом эмоционально-рецептивном акте содержится необходимость что-то пережить, пере­нести, к примеру перенести успех, неудачу, позор, славу, перетерпеть скучное мероприятие и т. д.

Особое внимание следует уделить формам выражения эмоциональ-

но-рецептивных актов. Скажем, страдание выражается плачем. Плач интересен тем, что он одновременно представляет как непосредствен­ную физиологическую реакцию (например, плач новорожденного), так и художественный жанр в народной культуре. Естественнонаучное и медицинское исследование плача детей может открыть много суще­ственного в переживании страдания в социуме 22 . Плач, по-видимому, ключ к звуковому миру архаики.

Существенную роль в культивировании эмоционально-рецептив­ных актов играет искусство, в частности культура метафоры 23 ;

б) эмоционально-проспективные акты, такие, как ожидание 24 ,
предчувствие, готовность, доверие. К эмоционально-проспектив­
ным актам следует отнести и воображение, которое Ханна Арендт
определяет как знание об отсутствующем 26 . Сюда же относится и та­
кой феномен, как социальный страх 27 , скажем - перед так называ­
емыми непредсказуемыми последствиями 28 . Историческое познание,
познание в рамках истории и философии истории осуществляется в
модусе более мягкой формы страха, а именно - тревоги за будущее 29 .

Реакция на совершенно неожиданное переживание, к которому ин­дивид не был подготовлен бдительностью или тревогой, - шок. Это относится как к отдельному индивиду, переживающему психологи­ческий шок 30 , так и к целому обществу (пример -так называемый футурошок 31).

Именно благодаря эмоционально-проспективным актам существу­ет «оптимизм» или «пессимизм» той или иной социальной концепции. Все проспективные акты свидетельствуют о реальности, надвигаю­щейся на нас из будущего;

в) эмоционально-спонтанные акты: влечение, желание, дей­
ствие. Они направлены на изменение будущего и порождают уверен­
ность в реальности. С этой точки зрения можно иначе посмотреть на
идею практики вообще и общественно-исторической практики в марк­
сизме как критерия истины. По крайней мере в своих целях она име­
ет эмоциональный момент. Идея практики в «Тезисах о Фейербахе»
молодого Маркса, конечно же, романтическая по своему происхожде­
нию. Маркс, по существу, предлагает эмоционально проверить и под­
твердить рациональное. Практика в новоевропейской цивилизации -
это всегда техническая коллективная практика. Отсюда важность глу­
бокого осмысления философии техники для понимания социальной
философии 32 .

Очевидно, что все эти типы эмоционально-трансцендентных актов взаимосвязаны и раскрывают реальность как целостность. Рассмот­рим подробнее некоторые перечисленные формы эмоционального по­нимания социума.

2.3.1.1. Социальный опыт

Знание - это всегда знание о многообразии. И если в основу соци­альной философии, как мы увидим далее, кладется идея множествен­ности, если онтология социального есть многообразие, то роль опыта

чч весьма велика.

Подлинный опыт О.Шпенглер описывает термином «физиогноми­ческий такт», противопоставляя его слабому «научному опыту». Для него физиогномический такт тесно связан с историческим рассмотре­нием: «Историческое рассмотрение, или, в соответствии с моим спо­собом выражения, физиогномический такт, это есть суждение крови, расширенное на прошлое и будущее знание людей, прирожденная зор­кость на лица и положения, на то, что есть событие, что было необхо­димо, что должно быть, а не просто научная критика и знание данных. У всякого подлинного историка научный опыт - лишь нечто побочное и дополнительное. Опыт всего-навсего еще раз доказывает в развер­нутой форме средствами понимания и сообщения... то, что уже было доказано... в единственный миг озарения» 34 .

2.3.1.2. Терпение

Терпение - это особый способ видения мира и воздействия на вещи, особый метод, особая жизненная позиция, связанная с преодолением самого себя, своей вспыльчивости, поспешности, возбудимости. В про­тивоположность нетерпению терпение предполагает направленность всех сил на удержание реакции, на замедление эмоционального поры­ва, на охлаждение страсти. Терпение есть форма сохранения силы. Терпение есть интенсивный, творческий поиск свободы.

Терпение - борьба с идолом пожирающего времени, идолом говор­ливости. Элементы терпения: медлительность, независимость от вре­мени, внутреннее спокойствие перед ним, сдержанность и молчали­вость. Терпение определяет путь, который открывается при выходе из платоновской пещеры. Если выйдешь слишком быстро, будешь ослеп­лен чрезмерным количеством света, если слишком быстро вернешься, чтобы освободить товарищей, будешь ослеплен темнотой. Подлинная социальная философия предполагает медленность без ограничений. Философский метод -не спешить, выигрывая время, не боясь поте­рять его. Ошибка -дочь поспешности.

Терпение как добродетель социального философа предполагает возможность и необходимость позволить всему идти своим ходом, вни­мать судьбоносности каждого момента, находить в любом случайном рисунке реальности его внутреннюю закономерность и красоту. Тер­пение - постоянное обещание полноты бытия в познании. Оно проти-

востоит вульгарности. Его эквивалент в классической философской традиции - понятие свободы 35 .

Понятие терпения играет особую роль именно в нашей националь­ной ситуации. Оно имеет отношение не только к позиции философа, но и к позиции народа в целом. Терпение всегда обозначалось как харак­терная черта русского народа. Подводя итог Великой Отечественной войны, И. В. Сталин на приеме в честь командного состава Красной Армии 24 мая 1945 г. характеризовал русский народ через ясный ум, стойкий характер и терпение.

2.3.1.3. Смех

Социальная философия существенным образом бытийствует не только в форме академических сочинений. Важный жанр литерату­ры, в которой может быть выражено социально-философское содержа­ние, не редуцируемое к рациональной форме, - это памфлет. Русская социальная философия будет неполна без «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина, вообще без его публицистических текстов. По существу, социально-философский анализ современного западно­го общества дают Паркинсон, Питер и др. Смех, юмор, сатира во­обще играют важную роль в политических, шире - публицистических текстах 36 . Потому естественно, что это находит отражение и в социаль­ной философии. Смысл юмора в социальной философии может быть понят с помощью метода М. М. Бахтина, примененного им в извест­ной работе 1940 г. «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» 37 . Юмор -это обнаружение в социаль­ной философии карнавальной культуры. Кинизм и смех, идя рука об руку, дают такое измерение социальности, которое невозможно рас­крыть рационально 38 .

Комическая стихия может принимать такую древнюю форму, как ирония. В контексте постмодернизма, для которого комическое весь­ма существенно, У. Эко отмечает, что ирония - метаязыковая игра - представляет собой «высказывание в квадрате». Поэтому если в си­стеме авангардизма для того, кто не понимает игру, единственный выход - отказаться от игры, здесь, в системе постмодернизма, мож­но участвовать в игре, даже не понимая ее, принимать ее совершенно серьезно. В этом отличительное свойство (но и коварство) ироническо­го творчества. Кто-нибудь всегда воспринимает иронический дискурс как серьезный 39 .

2.3.1.4. Музыка

Фундаментальный символ и метафора общества -это хор. Фило­софское видение социума может быть построено на базе философии музыки. Вообще, музыка внутренне близка всякой философии 40 , по-

скольку философия постигает мир не только рационально, но и эмо­ционально. Видно, что внутренне связанные музыка и архитектура (Architektur ist gefrohrene Musik (И. В.Гёте)) задают форму обществу. Совсем не случайно, что социальный мыслитель Т. Адорно испытыва­ет такой большой интерес к социологии именно музыки 41 .

А. Н. Скрябин же, например, полагал, что он в состоянии написать такое музыкальное произведение, которое, будучи исполненным в спе­циально построенном храме, приведет к концу света. А.Ф.Лосев го­ворил о сатанизме «Поэмы экстаза», имея в виду именно эти общефи­лософские установки творчества русского композитора Серебряного

2.3.2. РАЦИО

Рациональное понимание, насколько оно присутствует в филосо­фии, близко положительному научному знанию. Признаки рациональ­ности могут быть сведены к следующим основным моментам: это познаваемость, обосновываемость, последовательность, яс­ность, общеобязательная приемлемость. Они базируются на раз­личных модусах интерсубъективности, которую в дальнейшем мы под­вергнем специальному анализу. Речь идет о следующих моментах:

Семантический аспект (общеприемлемость понятий и суждений);

Эмпирический аспект (эмпирическая обоснованность);

Логический аспект (логическая обоснованность);

Операциональный аспект (опора на определенный способ дея­тельности);

Нормативный аспект (ориентация на определенные нормы, реа­лизующиеся как предпочтения) 43 .

Рациональное познание близко той позиции, которую 3. Фрейд на­звал «принципом реальности» 44 . Рациональное понимание реальности эквивалентно целерациональному типу поведения (по М.Веберу 45) и «позиции Взрослого» (по Э.Берну 46).

Моделирование и социум. В связи с рациональным пониманием социума особо следует обсудить тему моделирования 47 . Моделирова­ние сопряжено с таким модусом человеческого бытия, как игра, а мо­дель, соответственно, предстает как инструмент игры - своеобразная игрушка.

Рациональный взгляд на общество позволяет, с одной стороны, мо­делировать социальные процессы и, напротив, с другой стороны, рас­сматривать мир социоморфно, т. е. ставить вопрос о том, что сам со­циум выступает как модель, с помощью которой можно понять мир,

другие реальности мира.

2.4. ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫЙ И ГУМАНИТАРНЫЙ ПОДХОДЫ

Наконец, третий аспект антитетики социально-философского ме­тода представляет собой взаимодействие естественнонаучного и гума­нитарного подходов к социуму. Этот аспект базируется на самой он­тологии социума. Социум имеет двойственную природу.

С одной стороны, он предстает как мир необходимости. И это дей­ствительно так, ибо социум «состоит» из реальных людей из плоти и крови, в этом смысле они представляют собой res extensa, «вещи про­тяженные». Люди как телесные существа живут в реальной геогра­фической среде. Они оперируют материальными предметами, техни­ческими устройствами, чтобы добыть себе средства к существованию. В этом отношении социум имеет материальную, более того -зримо-вещественную форму. Здесь действуют каузальные законы, здесь гос­подствуют причины и следствия. Отсюда следует необходимость есте­ственнонаучного подхода к обществу.

С другой стороны, социум предстает как мир свободы. Люди не только res extensa, но и res cogita. Эти телесные существа тем не менее обладают свободой воли, они чего-то желают, причем человеческие желания базируются не только на потребностях, но и на ценностях. Желания людей далеко не всегда могут быть сведены к их потреб­ностям, к их реакциям на окружающую среду. Здесь мало помогает каузальный подход, здесь нужны по крайней мере подходы, которые могут быть названы «гуманитарными» 49 .

Соответственно возникают и две школы, по-разному подходящие к социуму с методологической точки зрения. Они принимают са­мые разнообразные интеллектуальные формы. Б. Кроче подчеркива­ет «различие между двумя формами суждения - дефинитивного и индивидуального» 50 . Он выстраивает многочисленные формы данной дихотомии: это различие платоников и аристотеликов, оно «заметно в значениях, приписываемых аналитическим и синтетическим сужде­ниям, хотя более ярко выражено в различении истин разума и истин факта, необходимых и случайных истин, априорного и апостериорно­го, того, что утверждается логически, и утверждаемого исторически (везде курсив мой. - К. П.)» 01 .

Изложим это противостояние языком другой традиции, взяв за об­разец труды одного из видных представителей социальной феномено­логии Альфреда Шютца, добавляя некоторые разъяснения и приме­ры. Спор, более чем на полвека разделивший логиков, методологов и обществоведов, сформировал, по мнению А. Шютца, две школы:

1. Теоретики первой школы утверждают, что методы естественных наук являются единственно научными методами, поэтому они долж-

ны быть полностью применимы к исследованию человеческих про­блем, однако обществоведы до сих пор не смогли разработать объяс­нительную теорию, сопоставимую по точности с той, что была раз­работана естественными науками. Ясно, что в сфере философской теоретики первой школы близки позитивизму. Во второй половине XIX в. позитивистские идеи овладевали великими умами. Скажем, на Ф. Ницше во второй период его творчества 52 оказала сильное вли­яние как раз философия позитивизма, в особенности в той форме, какая ей была придана английскими эволюционистами: на этом ба­зировалась историческая критика всех ценностей 53 . Это тот подход, который М. Вебер впоследствии назвал «расколдованием мира». И до сего дня такой взгляд не только существует, но и преобладает в со­знании народов цивилизованных стран. Он приводит в конечном сче­те к нигилизму, который Ф. Ницше назвал dieser unheimlichste aller Gaste 54 .

Одно из показательных, можно сказать даже, демонстративных проявлений естественнонаучного осмысления общества - социальная синергетика 55 . Конечно, социальная синергетика может дать опреде­ленные результаты в постижении общества, но они учитывают толь­ко ту сторону социальной реальности, которая ограничивается миром необходимости. Мир свободы социальной синергетикой не схватыва­ется, редуцируясь к случайности.

2. Теоретики второй школы утверждают, что существует фунда­ментальное различие в структуре социального мира и мира приро­ды. Методы общественных наук принципиально отличны от методов естественных наук. Общественные науки - идиографичны. Они харак­теризуются индивидуализирующей концептуализацией и нацелены на единичные ассерторические утверждения 56 . Естественные науки- но-мотетичны. Они характеризуются генерализующей концептуализа­цией и нацелены на аподиктические утверждения 57 . Эти утвержде­ния должны иметь дело с постоянными отношениями величин, кото­рые могут быть измерены и подтверждены экспериментально. В об­щественных науках ни измерение, ни эксперимент не осуществимы. Естественные науки должны иметь дело с материальными объекта­ми и процессами, общественные науки - с психологическими и интел­лектуальными. Метод естественных наук состоит в объяснении, метод общественных наук -в понимании 58 .

Далее мы увидим, что различные модели социального, даже фик­сируя две указанные стороны общества, ставят различные акценты в рассмотрении социума. Натуралистическая и деятельностная модели (с рядом оговорок - в марксистском варианте 59) используют номоте-тический подход и равняются на естествознание, а реалистическая 60 и феноменологическая модели тяготеют к идиографии, хотя каждая и

исходит из различных посылок, и применяет идиографический подход по-своему.

Та проблема, которую мы обсуждали в 1-й главе относительно раз­личия социальной философии и социологии, здесь приобретает кон­кретность. Теперь понятно, что пафос социологии в том, чтобы рас­сматривать общество именно в рамках первой школы, т.е. номотети-чески, по образу и подобию любых систем, в первую очередь биологи­ческих. Методы естественных наук, с точки зрения социолога, могут и должны быть использованы применительно к обществу. Социальная философия, хотя и не может стать полностью на идиографическую позицию второй школы, пытается сопоставить два этих видения соци­ального мира.

Наша цивилизация все время побуждает нас «сползать» к есте­ственнонаучному типу рассуждений. Показателен здесь методологиче-. ский самоанализ А. Тойнби: «...мы использовали методологию клас­сической физики. Мы строили рассуждение в абстрактных терминах и проводили эксперимент с природными феноменами - силой инер­ции, расой, средой. Теперь, по завершении анализа, мы видим, что ошибок больше, чем достижений. Пора остановиться и задуматься, нет ли в самом нашем методе какой-то существенной ошибки. Мо­жет быть, под влиянием духа нашего времени мы незаметно для себя оказались жертвами,неодушевленных вещей", против чего сами же и предостерегали в начале исследования? Действительно, разве мы не применяли к исследованию истории метод, выработанный специально для исследования неодушевленной природы? Предпринимая послед­нюю попытку решить стоящую перед нами задачу, двинемся по пути, указанному Платоном. Отрешимся от формул Науки и вслушаемся в язык Мифологии» 61 .

С точки зрения Б.Кроче, ситуация не столь драматична: «Обыч­но тех, кто культивирует идеи, противопоставляют тем, кто культи­вирует факты. Говорят соответственно - платоники и аристотелики. Однако если культивировать что-то всерьез, то платоники будут ари-стотеликами, ибо вместе с идеями надо выращивать и факты. Если аристотелики серьезно культивируют факты, то они же суть и плато­ники. Ведь как же с фактами не вынашивать идеи? Нет существен­ной разницы: часто бываем мы изумлены как глубоким проникнове­нием в суть факта со стороны „культиваторов идей", так и провид­ческой философией так называемых радетелей и собирателей фак­тов» 62 .